А идея реинкарнации становилась поперек дороги этой религии.

Отчего так? Что в этой доктрине было столь опасного?

Церковь провозглашала: лучше тебе быть хорошим, а не то... И вдруг появляются проповедники реинкарнации и говорят: “После этой жизни у тебя будет еще один шанс, а после него — еще один. И еще много шансов. Поэтому не волнуйся. Старайся. Не пугайся до потери пульса. Пообещай себе стараться еще лучше и продолжай жить”.

Естественно, что древняя церковь и слышать не могла о таком. Поэтому она сделала две вещи. Во-первых, объявила доктрину о реинкарнации ересью. Потом создала таинство исповеди. Исповедь могла дать верующему то, что обещала реинкарнация. То есть еще один шанс.

И тогда у нас возникла схема, в которой Бог покарает тебя за грехи, если только ты не исповедаешься в них. Исповедавшись, можно быть спокойным, зная, что Бог услышал твою исповедь и простил тебя.

Да. Но тут была одна загвоздка. Прощение грехов не могло исходить непосредственно от Бога. Ему приходилось проходить через церковь, и ее священники налагали “епитимью”, которую нужно было исполнить. Обычно грешник должен был прочесть несколько молитв. Теперь у человека было две причины, чтобы оставаться верным церкви.

Церковь обнаружила, что исповедь—настолько хорошая карта, что вскоре объявила грехом не ходить на исповедь. Каждый должен был исповедоваться хотя бы раз в год. В противном случае у Бога появлялась еще одна причина гневаться.

Все больше и больше правил —многие из них случайные и непостоянные —стали провозглашаться церковью, и за каждым правилом стояла угроза вечного Божьего проклятия, если, конечно, в его нарушении не исповедаться. Тогда Бог прощал человека, и проклятие ему больше не угрожало.

Но тут появилась еще одна проблема. Люди пришли к выводу, что можно делать все, что угодно, если каждый раз в этом каяться. Церковь оказалась в затруднительном положении. Страх покинул сердца людей. Они перестали ходить в церковь и отвернулись от нее. Люди приходили “ис поведаться” раз в год, исполняли свою епитимью, освобождались от грехов и продолжали жить как прежде.

Не было никаких сомнений в том, что нужно было опять поселить страх в сердцах людей.

Тогда было изобретено чистилище.

Чистилище?

Чистилище. Его описывали как нечто сродни аду, но души попадали туда не навечно. Эта новая доктрина объявила, что Бог заставит тебя страдать за твои грехи, даже если ты в них исповедался.

Согласно новой доктрине, Бог устанавливал определенную порцию страданий для каждой несовершенной души, в зависимости от того, сколько и каких грехов за ней числится. Были грехи “смертные” и “простительные”. Смертные грехи посылали человека прямиком в ад, если до смерти он не успевал в них исповедаться.

Снова посещаемость церкви резко возросла. Сумма получаемых от верующих денежных взносов сразу же увеличилась, особенно много стало пожертвований, потому что доктрина о чистилище также включала в себя способ, которым можно было откупиться от страданий.

Прости, не понимаю?..

Согласно учению церкви, человек мог получить специальное отпущение грехов —хотя, опять-таки, не прямо от Бога —от служителей церкви. Так человек мог избежать —полностью или хотя бы частично —страданий в чистилище, которые он “заработал” своими грехами.

Что-то вроде “уменьшения срока за хорошее поведение”?

Да. Но, конечно, такое помилование получали очень немногие. Как правило, те, кто делал ощутимые пожертвования в пользу церкви.

За действительно большую сумму человек мог получить полное отпущение грехов. Тогда он вообще не попадал в чистилище. Это был прямой билет в рай.

Такая особая милость Бога была доступна даже еще меньшему количеству верующих. Возможно, королевской семье. И чрезвычайно богатым людям. Количество денег, драгоценностей и земли, которую отдавали церкви за полное отпущение грехов, было огромным. Но такое положение вещей вызывало в массах неудовлетворенность и возмущение.

У беднейших из крестьян не было никакой надежды получить у епископа отпущение грехов, поэтому простые люди потеряли веру в систему, и снова возникла угроза, что церковь начнет терять свою паству.

А теперь что сделали церковники?