Глава 37 Правда.
ВСЕМ спасибо за столько отзывов!!! Пэнси появилась сразу. Увидев Кодекс, она замерла. Посмотрела сначала на растерянную Гермиону, потом на ничего не понимающего Драко. Паркинсон чувствуя, что ее колени дрожат, опустилась на диван и сказала: — Ты помнишь, тем летом я сказала тебе, что принимаю противозачаточные таблетки? — Да… — ошеломленный таким вопросом, Драко напрягся. — Доктор посоветовал мне их, когда я еще встречалась с Фредериком, — Пэнси не решалась взглянуть на него, — Но, когда мы с ним расстались, я перестала их пить. — Перестала? — эхом повторил Малфой. Гермиона с ужасом наблюдала за мужем. — Я не думала, что что-то может произойти, если я пропущу принимать таблетки на пару недель. К сожалению, я не понимала, насколько все серьезно. — Что ты имеешь в виду?! — Не кричи на меня. Я не знала, что мы с тобой переспим. А потом… потом я забеременела. Гермиона видела, что Пэнси даются слова с трудом. Призрак отвела взгляд и снова заговорила: — Я узнала о том, что у меня будет ребенок не сразу… Меня тошнило по утрам, а потом я сходила к врачу… Драко, Кристабель твоя дочь. Драко не верил своим ушам. Не в состоянии произнести ни слова, он молча сверлил ее горящими от гнева глазами. Ну, вот и все. Вот она и сказала ему. Пэнси почувствовала грустное облегчение и как-то сразу поникла. Но Драко не испытал ни малейшего облегчения. Гермиона увидела, как холодная снисходительная маска сошла с его лица, как его серые глаза сузились от гнева, а ленивая поза сменилась настороженной и натянутой. Руки его напряглись, сжались в кулаки, спина прогнулась, как перед прыжком, лицо побагровело от ярости. Пэнси встала с дивана. Она начала отступать назад, и умоляюще сказала: — Драко я… — Ты… дрянь!… — прошептал он, и Пэнси чуть не упала, отступая назад, а Драко, рыча от ярости, накинулся на нее и припечатал к стене. Наверное, она не успела сосредоточиться, подумала Гермиона, ведь Пэнси призрак, ее не так легко взять руками. Или Малфой был настолько зол, что ему было плевать призрак она, или нет. — Это получилось случайно, Драко, я хотела тебе рассказать… Но он не слушал – пальцы его больно сжимали ее хрупкие плечи, глаза его сверлили ее лицо. — Почему ты молчала?! — прорычал он и тяжело тряхнул ее. Гермионе казалось, что она видит перед собой совершенно незнакомого человека. Лицо его было искажено злобой, челюсти плотно сжаты, губы яростно искривлены. — Драко, я не хотела портить тебе жизнь.. Я хотела тебе сказать… Даже Гермиона просила рассказать тебе и… — Что?! — он отпустил Пэнси, и повернулся к жене. Малфой в два шага достиг ее и сжал ей запястья. Она застонала, стараясь высвободиться из его рук, но он схватил ее еще крепче. — Ты знала?! Я тебе доверял! — прошептал он хрипло, так что было трудно разобрать слова. — Нет! Я узнала несколько дней назад! Клянусь! — Ты… Ты обманула меня! — он тряхнул ее за запястья, — Я ведь доверял… доверял тебе! Он уже совершенно не контролировал себя, и Гермиона с ужасом увидела, как он занес над ней руку, и поняла по выражению его побелевшего лица, что он не остановится ни перед чем. — Не трогай меня… — взмолилась она. От страха она прикрыла глаза рукой и вся съежилась. Внезапно ее захлестнула горячая волна, которая с невероятной быстротой прокатилась по всему телу от ног к голове и с ревом обрушилась на виски и уши, так что она перестала воспринимать то, что с ней происходило. Ей все вдруг стало безразлично – и Драко, и Пэнси, и боль в руке. Ее начало колотить сильнейшей дрожью. Давление крови, приливающей к голове, все усиливалось, перед глазами запрыгали яркие цветовые пятна, распадающиеся на миллионы маленьких искорок. Гермиона слабо застонала. Больше она ничего не помнила, абсолютно ничего. Ее обступила полная темнота, но она испытала смутное облегчение от такого исхода. Безжизненное тело Гермионы медленно оседало на пол. Поддерживая ее, Малфой смотрел на нее завороженным взглядом. Ему стало страшно, когда он увидел, как тяжело повисла ее освободившаяся рука. Глубокая тишина в комнате отдавалась в его ушах навязчивым звоном. С содроганием и ужасом подумал он о том, что только что чуть не совершил отвратительный, непростительный поступок – правая рука его все еще была занесена для удара. Сейчас его охватило одно единственное чувство – глубочайшее отвращение к себе. Глядя на лежащую у его ног девушку, на волосы, он судорожно вздохнул, сел на колени рядом, мягко перевернул ее и отвел от лица ее руку, которой она хотела от него защититься. Пэнси, наблюдавшая за всей этой картиной, прикрыла рот рукой. — Гермиона… — позвал он хриплым, сдавленным голосом. Драко был в полном отчаянии оттого, что смог такое допустить. Затем, вздохнув поглубже и проклиная себя, он поднял на руки и перенес на диван ее худенькое тело, обмякшее и потому тяжелое. Никогда раньше не видел он ее такой больной и беззащитной. Он снова почувствовал острое отвращение к себе, понимая, что, именно благодаря ему была она сейчас в таком состоянии. Что же я наделал! Он начал осторожно растирать ей руки, но, казалось, кровь в них застыла – такие они были холодные. Бледная, безжизненная кожа местами потемнела, и его пальцы оставляли на ней глубокие вмятины. — Гермиона! — позвал он умоляющим голосом в надежде, что она услышит его. И действительно, она начала медленно приходить в себя. Уголки губ ее дрогнули, веки затрепетали: жизнь потихоньку возвращалась к ней, она даже немного шевельнулась. Малфой продолжал растирать ей руки, и, открыв глаза, Гермиона прежде всего растерянно посмотрела на мужа и призрака. Но тут она вспомнила о мучительной и безобразной сцене, которая произошла между ними, и снова испугалась. Вырвав свои руки из его рук, она посмотрела на него устало и настороженно. — Я бы никогда этого не сделал, — стал горячо оправдываться Драко, но голос его звучал надломленно и неуверенно. Он побелел как простыня, губы его дрожали. —Вы просто вывели меня из себя. Но я никогда не ударил бы тебя. Не ударил бы? Но в те ужасные секунды Малфой совершенно потерял над собой контроль. Раньше она думала, что он обладает необыкновенной выдержкой, но сейчас поняла, что это далеко не так. И сейчас, вовсе не желая снова доводить его до подобного состояния, она лежала с опущенными глазами, не шевелясь и не произнося ни слова, она только старалась унять в себе внутреннюю дрожь… Да, Драко почти поднял на нее руку, и она никак не могла прийти в себя от такого потрясения и страха, испытанных впервые в совместной жизни. Он все продолжал смотреть на нее – она чувствовала на себе его внимательный и грустный взгляд. Ему казалось, что ей все еще физически очень плохо, но на самом деле она немного прикрывалась своей слабостью, так как не знала, как вести себя с ним теперь. В комнате стояла гнетущая тишина, нарушаемая только лихорадочным, отрывистым дыханием Драко, который тоже еще никак не мог прийти в себя от произошедшего. Гермиона аккуратно поднялась с дивана. Посмотрела на Пэнси, и тихо покинула библиотеку. — Господи, почему я узнаю об этом только сейчас?! Почему ты ничего не сказала мне? — Я не хотела раздражать тебя, — Пэнси грустно вздохнула, — Мы ведь с тобой уже не любили друг друга. Если бы я сказала, что это твой ребенок – ты бы женился на мне. А я не хотела... Я не хотела класть на тебя такую ответственность. — Это не оправдание. Я воспитывал ее вместе с тобой и Блейзом. Ты должна была попытаться сказать. Ну, или намекнуть хотя бы. — Но на меня свалилась куча проблем! — защищалась Пэнси, — Я и думать не думала, что забеременею. Взгляд парня блуждал по комнате. — Она моя дочь. МОЯ!!! — взревел Драко, — Как ты могла скрывать от меня это?! — Драко, не кричи, — попросила Паркинсон. — А что мне делать? — он ударил кулаком по столу, — Мы как идиоты пытаемся найти причины для удочерения Крис, придумываем доказательства против твоего бывшего, а она и без всякой этой ерунды моя дочь. — Теперь ты можешь смело ее удочерять… — Ну, спасибо, родная! — выплюнул он, — Спасибо, что разрешаешь мне удочерить моего собственного ребенка! Пэнси вышла из библиотеки и направилась в комнату дочери. Она бесшумно открыла дверь в спальню Кристабель. За ее спиной, словно стена, стоял Малфой. На стене горел ночник, слабо освещавший комнату. Они одновременно вошли в детскую. Девочка спала с куклой в руках, накрытая теплым одеялом, так как устала после покупок. Наклонившись над кроватью, Драко всматривался в лицо малышки. Сердце парня бешено колотилось. Дочь. Его дочь. Его дочери третий годик. Казалось, время остановилось. Наконец Малфой тяжело вздохнул и отступил назад. В полном молчании спустился вниз на кухню. Пэнси последовала за ним. Он долго смотрел на нее суровым осуждающим взглядом. Потом налил крепкого кофе, и мрачно произнес: — Ты наврала про то, что Шанталь бил тебя. Но теперь последствия твоей лжи куда серьезнее. В этот раз пострадало невинное дитя. — Кристабель не страдала, — попыталась защищаться Пэнси. — Еще как страдала! Ты лишила ее отца! — отрезал Драко, — Только не говори мне, что для ребенка это не важно. И не считай, что мать для ребенка — главный человек. — Я не собиралась… — Конечно, собиралась, — прошипел он, — Я не хочу слышать, о том, что мы с Блейзом итак участвовали в ее воспитании, дрянь ненормальная! — Не называй меня так! — взбесилась Пэнси, — Может быть, я не такая умная как ты, но с головой у меня все в порядке. — Серьезно?! — усмехнулся он. — Ты должна была сказать мне. В этом и заключалась твоя глупость! — Послушав тебя, я все больше убеждаюсь, что поступила правильно, хамло! — Теперь Крис должна знать правду. Неважно, как мы с тобой относимся друг к другу. Это касается только нашей дочери и ее прав. И главным ее правом является забота родного отца, как бы ты этого не отрицала. Она не могла заставить себя взглянуть в глаза Драко. А Драко судорожно отпивал кофе, пытаясь привести в порядок нервы. — Я… не думала, что так получится! — с болью воскликнула она. — Я собиралась рассказать тебе обо всем потом… — у нее перехватило дыхание, — А что, ты считаешь, я должна была делать? — пролепетала она. — Что считаю? Что считаю? — зарычал он, точно тисками сжав ей рукой запястье. — Мне больно! — Не ври, ты призрак!!! — выкрикнул он в ярости. Он ударил себя кулаком в ладонь и резко отшатнулся от нее. Все его тело дрожало от самой дикой ярости. — Если я сейчас сорвусь, я не знаю, что тут будет со всеми. Пэнси, уходи. Убирайся с моих глаз, пока я еще держу себя в руках! — Драко, — упавшим голосом проговорила она. Он снова нагнулся к ней, точно разъяренная кошка, готовящаяся к прыжку. — Если бы это был не ребенок Шанталя, а чей-нибудь другой – да, может быть, я смог бы тебя простить. Но это! — он резко развел руки, — Этого я вообще не могу понять! — Если бы ты успокоился… — перебила она умоляюще. — Успокоился? Я узнаю, что у меня есть почти трехлетняя дочь, о которой я не подозревал, и ты предлагаешь мне успокоиться? — Я должна была сказать тебе об этом, когда была жива. — Когда была жива? — повторил он, не веря своим ушам, — Я говорю не про то, когда ты была жива, и не про полгода назад! Я имею в виду то время три года назад, когда ты была беременна! — Перестань кричать… — Если я перестану кричать, я перейду к действиям!— яростно выкрикнул он. Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы привести мысли в порядок. Бешеная сила его ярости совершенно выбила ее из колеи. — Почему ты не сказала мне об этом три года назад? — повторил он свой вопрос. — Я хотела… я пыталась… — Не помню, чтобы ты хоть раз попыталась, — безжалостно оборвал он. Она судорожно втянула воздух. — Я боялась тебе об этом сказать. Он прямо выплюнул ругательство, какого она никогда от него раньше не слышала. — Хорошо, — прошептала она и, собрав жалкие остатки самообладания, заставила себя продолжать, — Тебе не понравится то, что я скажу… — Мне не нравишься ты, — холодно выдавил он. — Ты не можешь сказать ничего хуже того, что уже сказала. Она не смогла удержаться от слез. Она ненавидела себя за эту слабость, но она чувствовала себя зверем, попавшим в ловушку. — Я не могла тебе сказать, — дрожащим голосом проговорила она, — Потому что знала, что ты не захочешь ребенка, и боялась, что ты заставишь меня от него избавиться. — То есть во всем виноват я сам! — с ненавистью выкрикнул он. Она бессильно покачала головой: — Ты всегда говорил, что пока не намерен связывать себя супружеством... Я искренне верила, что так будет лучше. Чтоб не вешать на тебя такую ответственность. — Когда задета моя плоть и кровь, то я вовсе не так разумен! И почему ты думаешь, что обязательства перед тобой — это то же самое, что обязательства перед неродившимся ребенком? — спросил он. — И откуда тебе известно, как я отношусь к абортам? Разве мы когда-нибудь обсуждали этот вопрос? — Я… я так предполагала, — сказала она, не в силах больше выдерживать его взгляд. — Она, черт побери, предполагала! — Тогда мне казалось, что я права, — прошептала она. — А хочешь, я скажу, почему ты так «предполагала»? Смотри мне в глаза! — гневно приказал он, и она не посмела ослушаться, сжимаясь от страха в ожидании, каким будет следующий удар, — Я и не подозревал, какая ты на самом деле. Я даже представить не мог, что в тебе, с твоим ангельским личиком, столько злости и упрямства. Но теперь я понял, и мне не нужно больше твоих объяснений, потому что у меня есть свое! И я тебе сейчас его выскажу: за твою глупость сейчас я плачу утратой моего собственного ребенка! — Нет! — закричала она. — Ничего подобного! — Это именно так, — он бросил на нее испепеляющий взгляд. — Ты была уверена, что испортишь мне жизнь! Но ты не имела права скрывать от меня правду. Я имел право знать, что ты носишь моего ребенка. О, Мерлин, неужели ты так меня ненавидела, что не дала мне ни единого шанса?! Она присела на ближайшее сиденье и закрыла лицо руками. — Я любила тебя. Я так тебя любила! Но это было раньше!!! Мы ведь остались друзьями! Но мне не хотелось, чтобы ты женился на мне с подобными чувствами. — Какое значение имеют твои или мои чувства по сравнению с ребенком! — Я не смогла бы жить с тобой на таких условиях, это было бы ужасно, — слабым голосом сказала она. Он холодно скривил губы. — Ужасно? — загремел Малфой, — Я потерял три года ЕЕ жизни. Она незаконнорожденная. И что ей еще предстоит из-за этого перенести? Ты что, не понимаешь, что об этом растрезвонят все газеты? Неужели ты рассчитывала, что тебе удастся всю жизнь скрывать это вранье? Все это выплывет… разумеется, выплывет, и что после этого будет думать ребенок? О тебе? Обо мне? Газеты уже пронюхали, что им известны далеко не все факты, и уже намекают, что эта история выглядит совсем не так, как ее подают. Потому что у Драко Малфоя живет в доме ребенок! — Газеты? — Она побелела как полотно. — Неужели ты думала, что можно просто скрыть ту жизнь, которую веду я, и чтобы правда не выплыла наружу? Мою фамилию знают все!!! Чтобы ты там не думала, но я бы никогда не поступил так с тобой, — это признание, похоже, вызвало новый прилив гнева. Он взглянул на нее и скрипнул зубами. — Я была уверена, что ты придешь в бешенство… — это прозвучало как обвинение, но Пэнс ничего не могла с этим поделать. — Ты не имела права принимать такого решения в одиночку. — Ты сейчас очень зол. — Это не оправдание. Я злюсь не на твою беременность. Я злюсь на то, что ты не сказала мне, что я отец, понятно?! — рявкнул он и громко поставил стакан на стол. В этот момент на кухню вошла Кристабель, в сопровождении эльфа. Она была растрепанной и сонной. Эльфийка приготовила ребенку сок, поклонилась Малфою и вышла. — Мамочка, — обрадовалась малышка, — Пливет. — Привет, родная. Напряжение Пэнси достигло предела, когда Драко присел на корточки перед ребенком. — Кристабель, нам надо тебе кое… Но парень накрыл своей рукой маленькую ручонку Крис и перебил ее: — Я твой папа, принцесса. — Драко! — шикнула Паркинсон. — Папа? — девочка рассматривала парня изумленными глазами. — Папа. Можешь называть меня, как хочешь, — удовлетворенный тем, что назвал себя и обрел право на место в жизни собственного ребенка, Малфой аккуратно провел ладонью по ее волосам и улыбнулся. По спине призрака пробежал холодок. Она почувствовала себя опустошенной и молча рассматривала их обоих, отца и дочь. Она видела, как Драко гладит темные прядки дочери, и, к своему удивлению, заметила, что его рука дрожит. — Она похожа на тебя, — не выдержала Паркинсон. — Я знаю, — блондин бросил на нее неодобрительный взгляд, — Как ты могла так поступить с нами? — Драко… — Нет, послушай меня, — жестко прервал он, — Запомни, я никогда не прощу тебя, слышишь? Никогда! Даже если… — Гемиёна ушла, — перебила его Крис. — Что? — одновременно воскликнули родители. — Када мы спускались по лесенке, она меня обняла и поцеловала. Сказала, фто она уезает, фто будет скучать и фтоб я была послушной девотькой. — О черт… — Драко схватился за голову. Ушла. Она ушла. Просто взяла и ушла, пока они тут выясняли отношения. *** Прошло две недели. Уже был ноябрь. За это время Драко уладил дело с удочерением. Теперь Кристабель Малфой официально была его дочерью. Правда, скандал в газетах был ужасным, каких только заголовков не было на эту тему. А Шанталь как-то облегченно вздохнул, когда узнал правду. Они даже немного подружились. Нарцисса, Блейз, Джессика, да и все остальные были в шоке, когда Драко рассказал им о своей дочери. Странности в доме прекратились. В библиотеке появились три новых портрета – Люциуса, Снейпа и Пэнси, которые постоянно то смеялись, то ссорились. Всё в принципе налаживалось. Кроме одного. Гермиона и Драко не помирились. Она уехала. Просто взяла и исчезла. И никто не знал, куда и на сколько. На работе она не появлялась. Телефон был отключен. Даже Гарри Поттер был немного в ступоре. -------------------------
|
