Приложение 4. Справочный материал для трассовой экскурсии «Тавдинские монастырские вотчины Софийского Дома ».

Присоединение и освоение восточных территорий проходило в сложный для государства период наступления светской власти на феодальные привилегии церкви и ее земельные владения. Поэтому вся колонизационная политика Москвы в конце ХVI - ХVII вв. осуществлялась в условиях жесткой централизации государственной власти, сдерживания процесса формирования в Сибири церковного и монастырского землевладения. На протяжении ХУП в. сибирским монастырям запрещалось приобретать новые земли «без государева указу».. Вместе с тем, при колонизации новых территорий российское государство не могло не признать той роли, которую осуществляла русская православная церковь по распространению православия среди коренного языческого населения. Также было очевидно, что в условиях практически не освоенной территории церковь и монастыри могли здесь закрепиться лишь при наличии собственного земледельческого хозяйства. На основании царских указов 1605 и 1621 гг. монастыри получали официальное разрешение на отвод земли. Как свидетельствуют источники, первые монастырские вотчины за Уралом формируются по рекам Тавда, Вагай, Тура и Тобол. Процесс этот проходил под жестким надзором фискальных государственных служб, посредством проведения специальных переписей населения и земледельческих поселений, приписанных к церковным и монастырским вотчинам; регулярного обследования монастырских хозяйств; определения межевых ориентиров на случай возникновения земельных споров и т.д. Примером проводимого государственного надзора служат многочисленные документы Сибирского приказа, межевые и дозорные книги, которые не обошли вниманием и Тавдинскую слободу, приписанную к Тобольскому Софийскому архиерейскому Дому – центральному ведомству Тобольской митрополии. По свидетельствам дозорной книги 1625 года, Тавдинская слобода располагалась в плодородной пойме реки Тавды. В этот период в слободе учтены дворы попа Стефана, приказного человека архиепископа Ивана Бовыкина, монастырских крестьян Богдашки Никонова сына Попова, Терентия Иванова сына Дядина, Ивана Феофанова сына Нагибы и др. Всего в Тавдинской слободе было зафиксировано 22 двора монастырских крестьян. В слободе возвели деревянную церковь во имя Святой Троицы. В дозорной книге 1636 года приведено следующее описание Тавдинской слободы: «…митропольская Тавдинская слобода на реке Тавде, а в той слободе церковь на реке Тавде Живоначальной Троицы со всякой церковной утварью. В той церкви ружники поп Иван Ярофеев, у него дети Екунка 12лет, Федька 6 лет, Куземка 4 лет. Пашни пашет на митропольской земле полдесятины в поле, а в дву потому ж. Сенных покосов у него на лугу на 100 копен. Во дворе дьякон Федька Богданов, у него дети Сенька и Петрушка 18 лет, Васька 10лет, Ивашка 8 лет». В «распросе», который проводили власти среди жителей слободы, указывалась география переселенцев. Так, Трофимко Васильев «в распросе сказал, что жил де он на Каме реке на Осте за государем в пашенных крестьянех….», «Максимко Степанов сослан из Москвы». Среди дворохозяев упоминаются фамилии первопоселенцев из Европейского Севера, Северодвинского уезда: Черепановых, Юрковых, Мамоновых, Шангиных, Шульгиных, Рогалевых, Двиняниных, Зыряновых, Коноваловых, Медведевых, Бубенистовых, Девятковых. К Тавдинской слободе были приписаны деревни «слободского присуда». Так, на речке Бакчиме в деревне из 18 дворов проживали монастырские крестьяне Сергей Коновал, Семен Шангин, Антрон Зверев. В 1684 году межевая книга впервые упоминает деревни Паченка и Андрюшина. В переписной книге 1720г. приведены сведения о жителях д. Андрюшиной (дворы монастырских крестьян Девятковых, Маркодеевых, Новоженовых, Ярковых, Морозовых, Андрюшиных и др.). В архиепископской деревне Девятковой проживали монастырские крестьяне Караблевы, Девятковы, Зыряновы). Среди земледельческих поселений источники начала ХVII в. называют деревни Курью, Березовую, Еремину. Рост монастырских вотчин Тобольского Софийского Дома, к ведомству которого была приписана и Тавдинская слобода, осуществлялся в основном теми же путями, что и в Европейской России: через царские и частные пожалования, покупку, обмен, вклады и прямые захваты. Монастыри нередко добивались официальных пожалований на земли, используя при этом расположение светской власти. В ХVII - второй половине ХVIII вв. наиболее распространенными формами приобретения монастырями земель были купля и захват участков, уже прочно занятых татарским и русским населением. Среди продавцов земельных наделов источники фиксируют и крестьян. Другой источник составляли заклады земель за просроченные долги. Подтверждение этому находим в материалах переписных книг. В практике монастырей, где имелась чересполосность, широкое распространение получил обмен земельными угодьями с частными лицами с целью формирования компактных ведомственных земельных массивов, что, кстати, было также характерно и при заведении государевой десятины. Расширение монастырских угодий осуществлялось также посредством вкладов «за помин души». Как справедливо отмечал В.И. Шунков, «образование монастырских земельных владений происходило в Сибири теми же путями, что и в других районах феодальной Руси». В принципе не было существенных отличий и в организации функциональной структуры, планировке крестьянского подворья. Например, в деревне Киселевой во дворе монастырского крестьянина Федора Ермакова «изба, против избы клеть, меж избою и клетью сени, позаде того двора другая изба, против избы клеть с погребом, в одной избе жорновы (жернова), перед двором поварня да баня, да гумно с овином а в клетях хлеба четыре четверти ржи с осминою да осмина ячмени четверть, две четверти ярицы овса, две четверти с осминою сеяно хлеба в мирскую меру…». Основу экономики хозяйства монастырских крестьян в ХVII- ХVIII вв. составляло земледелие. По сведениям, приведенным в межевой книге вотчин Софийского Дома, обеспеченность пашенными и сенокосными угодьями в 1640-е гг. в среднем на 1 двор составила от 1,5 дес. до 3 дес. «в поле, а в дву потому ж». В 1680 г. на 66 крестьянских хозяйств Тюменского Преображенского монастыря приходилось пашни 385 дес. в трех полях, т.е. в среднем 5,8 дес. на каждое хозяйство. Но у значительной части хозяйств монастырских крестьян (46%) размер пашни был ниже среднего показателя от 0,5 дес до 1,5 дес. «а в дву потому ж». В хозяйствах зажиточных крестьян земельные наделы достигали 20 и более десятин. В конце ХVII в. за Знаменским монастырем было закреплено 203 деревни, в них 300 десятин пашни, 284 десятин перелога, сенокосов на 34459 копен. Монастырские удобные земли делились на собственно монастырскую (барскую запашку) и землю, находившуюся в пользовании хозяйств монастырских крестьян, где отмечено как индивидуальное, так и совместное держание. Существенное отличие монастырского земледельческого хозяйства от хозяйств служилых людей и пашенных крестьян составляла система земледелия. Если у последних доминировала залежно-переложная, то в монастырских вотчинах уже на раннем этапе освоения источники фиксируют трехполье с применением органики и твердых норм высева семян. Из зерновых культур на монастырских пашнях выращивали: овес, ячмень, рожь озимую и яровую пшеницу, гречиху, лен, горох, коноплю. Урожайность зерновых в ХVII в. составляла от сам - 6 до сам - 1, в зависимости от качества посевного материала, плодородия и состояния почв, погодных условий, места расположения полей и др. Среди выращиваемых культур почти повсеместно преобладали рожь, которой занимали 43 % от всей посевной площади, овес соответственно - 27%, ячмень - 14 %, В 40- 60 гг. ХVII в. прослеживается тенденция к сокращению монастырской запашки и расширению территории государевых пашен. Наряду с земледелием, монастырские крестьяне занимались скотоводством. Обилие лугов в хозяйстве монастырей создавало благоприятные условия для развития отрасли скотоводства с элементами товарности. Выращивание рабочего скота, кроме обслуживания земледельческого хозяйства, необходимо было для снабжения им новоприбылых крестьян. Эта отрасль, как и полевое хозяйство, строго регламентировалась церковной администрацией, т.к. дополнительная потребность в тягловой силе определялась условиями порядных записей, по которым монастыри должны были предоставить наемным работникам необходимое количество лошадей. Крупный рогатый и мелкий скот выращивался не только «на себя», но и на рынок.

Рост показателей в течение ХVIII в. свидетельствует о складывании в монастырском хозяйстве товарной отрасли торгово-промышленного скотоводства. Практически в каждой монастырской деревне были «скоцкие и конюшенные дворы». Однако содержание большого поголовья скота в земледельческих монастырских хозяйствах было обусловлено, прежде всего, практикой трехпольного хозяйства, требующего внесения на поля большого количества навоза. В списке с подрядной записи указаны условия ряда, где, кроме полевых работ, порядившиеся должны были «…по два дни сена косить, да по два дни на поля назьму возить…».

Важную отрасль монастырского хозяйства составляло рыболовство. При описании монастырских владений, наряду с пашенными угодьями, источники регулярно фиксируют «монастырские рыбные ловли». Характерной особенностью монастырских хозяйств было развитое мельничное дело. «Да под Ивановским монастырем на речке Шанталыке три колесчатые мельницы мелют зимою и летом и те мельницы домовые софейские…». Для устройства на монастырскую пашню крестьянам предоставлялись льготы и подмога «на пашенной завод».Так, в дозорной книге 1623 г. записано «а сказал Филька, посадил ево тут на пустом месте Успенского монастыря прикащик немчин Савва Француженин в прошлом во 127 - м году на льготу на восемь лет, а по уговору ему Фильке то пустое место росчистя роспахать сколько может и двор поставить и как отойдут льготные восемь лет и ему тот починок со всяким пашенным заводом кроме хлеба и скота отдать в монастырь, а самому идти на волю…». Сроки льгот колебались от 8 до 20 лет. В практике прикрепления монастырских крестьян к тяглу и посадке «во льготу» отмечено привлечение «порутчиков», т.е. поручителей, что было характерно и для пашенных крестьян. Условия обработки монастырской десятины привлеченными наемными работниками - половниками можно проследить из наказа приказчику Федору, в котором предписано «…десятинную монастырскую пашню пахати во время, не испустя пашеннаго и посеянаго времени, а семян на ту десятинную пашню высевати на десятину по две чети ржи, по четыре овса а на выть велети пахати крестьяном монастырской пашни по две десятины, да взгону на выть по десятине в поле, а в дву потому ж. А как дасть Бог монастырской хлеб поспеет, и Федору велети жать тот хлеб с монастырских десятин снопы, считаючи сотницами, а по счету сколько с которой десятины числом снопов сотниц будет, и Федору велеть писать в ужинные книги имянно, того ж села земскому или церковному дьячку, подлинно, порознь; да те посевные и ужинные и опытные списки не замотчав отдати в съезжей избе.». На семена отбирали снопы с наиболее полновесным колосом, откладывали их «опричь» в небольшие скирды и одонья, считая снопы сотницами. При обмолоте шла сортировка выращенных хлебов, определялась урожайность. «А на опыт молотить ему с поля хлеба добраго и середнего и худого, по сотнице, и по две, и по три, чтоб во всякой клади было ведомо, что против опыту какова хлеба в умолоте будет чети». Условия найма оговаривались в ссудных, порядных и подрядных записях. Запись «порядившегося» хранилась в монастырской казне. Например, порядная половников Григория Иванова сына Холкина и Назария Корнильева сына Тарсково предусматривает: «вступивши в половье на пять лет с нынешнего 176 - го году до Петрова дни до 180 - го году до Петрова ж дни пахать пашню в деревне на Нижнем Изюке сколько сила поможет». По условиям «поряда» монастырь обязывался выдать на посев семена ржи и ярицы, «а што хлеба упашем на монастырской земле, а семена нам монастырь с гумна выдавать, а приполон делить пополам». Кроме посевного материала, работникам выдавались орудия труда: «взяти из монастыря по сошникам да по косе, а серпы взять на прок во 177- м году, а што сошники или косы или серпы изломаются на монастырской работе, а нам обломки приносить в монастырь, а брати новое, а што потеряем или изломаем своим небрежением и нам те самим делать или цена в монастырь платить што чево стоит». Кроме полевых работ, условия подряда предполагали исполнения дополнительных повинностей - «поставить по сажене дров, да по два дни сена косить да два дни на поле назьму возить на монастырском обиходе». По условиям договора порядившемуся причитался каждый пятый сноп от выращенного урожая. В качестве подможной ссуды поступившим в найм полагалось по 2 кобылы, двухгодовалой нетели и «жеребенок нынешний». В случае падежа рабочей лошади в процессе работы монастырь обязывался дать другую лошадь «чтоб пашни не отстать». В течение всего срока найма монастырь обеспечивал безопасность наемных работников, которые в порядной записи оговаривали свои условия: «а кто нас станет изобижать и ему (монастырю) за нас стоять и в обиду не давать». После отработки срока найма половники по порядной записи заручались на определенных условиях на монастырской земле поставить двор, избу, овин, клеть, «городить поскотины и давать поборы». Нередко условия поручных записей являлись актом бессрочного прикрепления крестьян к монастырскому тяглу. В таких случаях оформлялась «вечная порядная запись». Например, «по скаске Генки Курбата отец ево был вечный митрополей работник». Так, в ряде записей Тобольского Знаменского монастыря 1659 г. срок поряда не определялся совсем или предусматрвалось, что дети крестьянина тоже должны жить за монастырем «по смерти». Заключая с крестьянами порядные записи, монастырская братия стремилась затруднить право ухода после отработки срока найма. При этом в Невьянском монастыре в середине ХVII в. допускалась возможность досрочного ухода порядчиков из монастырских владений. Ввиду острой нехватки рабочих рук, монастырь использовал в своей практике покупку людей. Как свидетельствует выпись из судовых приходных книг, в основном это были «люди колмыцкой породы», которых в качестве пленных привозили из Ямышевского озера: «а крепостей на те колмыков митрополей дъяк Михайло Витязев писцовому делу не положил, а сказал куплены де оне шесть человек колмыки у Ямыша озера у колмыков». Работники «колмыцкой породы» использовались в основном на конюшенном и скотном дворах. Какая-то часть работных людей попадала на монастырские пашни в качестве вкладов. Так, «Ивашку Калмакова дал в монастырь вкладом поп Козьма Иванов и крепость на нево в монастырь есть». В ряде случаев к монастырю приписывались работные люди на добровольных началах. Например, «новокрещенный Климко Захаров Кунтя пришел в монастырь по своей воле из вогуличей». Некоторые монастыри практиковали прикрепление свободного населения к тяглу посредством вступления их в брак с жительницами монастырских сел и деревень. В ХVII - ХVIII вв. монастырские крестьяне несли три формы феодальной ренты: натуральную - «пятинный хлеб», отработочную и денежную. Основной и самой тяжелой формой ренты была «пятина», т.е. пятый сноп от собранного урожая. Эта повинность имела распространение во всех монастырских вотчинах Сибири. В процессе складывания феодальной ренты в церковных и монастырских вотчинах во второй половине ХVIII в. идет процесс имущественного расслоения монастырских крестьян, выделение группы зажиточных земледельческих хозяйств. Потенциал зажиточного хозяйства у монастырских крестьян, проживающих в южной зоне, во второй половине ХVIII в. определялся общим размером пашенных земель, который составлял 19, 7 десятин, из них посевы ржи составляли 4,5 дес., овса 8,0 дес., ячменя 5,0 дес., пшеницы 2,2 дес. Объем произведенной продукции составлял 1690 пудов, из них «ссыпано монастырю 340 пудов, засыпано на семена 211 пудов, на корм скоту 230 пудов, на продовольствие 70 пудов». Излишки произведенного зерна составили 849 пудов. Уровень обеспеченности пашенными наделами был неодинаков. Например, в Тюменском уезде наиболее крупные запашки отмечены у крестьян приписанных к ведомству Знаменского монастыря. Так, в д. Балдиной средний надел составлял 2,4 дес. на 1 двор. Отдельные крестьяне обрабатывали по 6 дес.. Контроль за экономическим положением монастырского хозяйства регулярно осуществляли не только казенные, но и фискальные службы монастырей, в целях взимания с него «окладных припасов». После секуляризации средний размер пашенного надела в монастырском хозяйстве составлял от 1,2 до 1,7 дес. Тенденция систематического захвата монастырских пашен казенными крестьянами, отмеченная еще в ХУП в., с особой остротой проявилась в ХУШ в. Несмотря на обращение монастырей в судебные органы, местная власть, следуя «государевым» интересам, рассмотрение земельных споров преднамеренно затягивала даже при очевидных нарушениях. Обычно подобные тяжбы длились несколько лет. И даже если дело успешно разрешалось в пользу монастыря, крестьяне зачастую эти земли ему не возвращали, а власти в эту ситуацию уже не вмешивались. Отвод нового надела производился либо «на неудобных кочковатых» землях, либо по выбору самого монастыря. Но к этому периоду резерв свободных земель имелся только на территории, примыкающей к южным границам, подверженным регулярным нападениям отрядов кочевников.

В подтверждение приведем пример, касающийся тобольского крестьянина Федьки Шадрина, который поселился «насильством на монастырской земле»». Ввиду отказа Шадрина освободить земли, Знаменский монастырь обращался в Тобольскую приказную палату с просьбой дать ему разрешение приискать «порозшие земли где обыщется». В данном случае земли такие были выявлены в 200 верстах «вверх по Тоболу реке меж Ялуторовской и Суерской слободами, где «угожих земель на 20 верст под пашню и сенные покосы на 3500 копен. А в тех порозших землях подле Тобол реки лесные дубровные места а позаде дубров пришли чистые неугожие степи». Данный пример показывает, что к концу ХVII - началу ХVIII в. в связи с усилением ограничений и всевозрастающего реального малоземелья в старозаселенных районах прослеживается тенденция смещения монастырских владений к южным степным районам. Но было бы ошибочным рассматривать вопрос столь однозначно, т.к. монастыри в большинстве случаев сознательно шли на этот компромисс. С одной стороны, «приискивание» монастырями новых земель было обусловлено «выпаханностью» старых пашен, с другой, - несмотря на риск, перспективой расширения монастырской вотчины на южных плодородных землях. Активно осваивал южную и юго- восточную часть Западной Сибири Долматовский монастырь. По левобережью Исети за ним числилось 160000 десятин земли. На эти земли монахи «прибирали» крестьян на условиях предоставления «льготных лет». По истечении установленного срока крестьян переводили в статус монастырских крепостных. В переписной книге 1710 г. отмечены слободы Тобольского Софийского Дома - Покровская и Тавдинская, к ведомству которых было приписано 10 деревень, в них 158 дворов, 505 жителей м.п. и 531 женщина. В качестве слободского приказчика и организатора здесь выступал монах Спиридон. С целью сохранения своих угодий на юге от захватов переселенцев монастырские крестьяне нередко предпринимали встречные меры. В этой связи, в 1757 г. долматовские крестьяне писали, что с увеличением «ныне монастырской пашни, наши собственная пахота умалялась и та пахота к немалой нужде приводит». Иногда захват земель приводил к разорению целых деревень. Столь интенсивные, а порой и хищнические действия монастырей по наращиванию своего земельного фонда явно противоречили интересам официального землевладельца в Сибири - государства. Данное обстоятельство способствовало принятию кардинальных мер по ликвидации монастырских и церковных вотчин. Во второй половине ХУШ в. основная часть хозяйств находилась на уровне натурального с элементами товарности. Усиление роли денежной ренты способствовало росту имущественного расслоения среди монастырских крестьян. После секуляризации монастырское хозяйство получает статус экономического, а с 1811 г. сливается с земледельческим хозяйством государственных крестьян. Наряду с этим монастыри продолжали, пусть и не в таких размерах, практику по наращиванию своего земельного фонда, особенно сенокосов и рыболовных угодий. При этом сельские общества, чьи земли граничили с монастырскими, нередко претендовали на эти владения. В период с Х1Х до начала ХХ вв. земельные владения церковных притчей и монастырей официально определялись содержанием их ведомственных подсобных хозяйств и дач.