Таким образом, государство представляет собой аппарат, машину для управления делами классового общества и по преимуществу в интере­сах экономически господствующего класса.

6. Материалистическое учение о происхождении государства и его развитие в работах современных российских правоведов

В последнее десятилетие российские правоведы и политологи предпринимают попытки уточнить и развить материалистическое учение о происхождении государства, изложенное в работе Ф. Эн­гельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». «Осовремениванию» подвергается ряд важных положений

этой теории.

В отдельных работах и учебной литературе утверждается, что: 1) причины зарождения государства коренятся не только в матери­альном производстве, но и в воспроизводстве самого человека. В ча­стности, запрещение инцеста (кровосмешения) и родовые органы, поддерживающие это запрещение, провозглашаются чуть ли не «древ­нейшими элементами нарождающейся государственности»; 2) вос­точный путь возникновения государства является основным, а Эн­гельс его не рассмотрел. Поэтому его выводы о происхождении госу­дарства, основанные на данных о возникновении европейских государств, не имеют всеобщего значения; 3) подвергается сомнению фактологическая база работы Ф. Энгельса. Якобы она не учитывает всех археологических и этнографических данных, а «написана на основе вышедшего фундаментального исследования Л. Моргана «Древнее общество», в котором прослеживается жизнь североаме­риканских индейских племен». В орбиту же современного научного осмысления включена история всех регионов земли.

Названные и некоторые другие поправки, внесенные в теорию происхождения государства, вызваны отнюдь не новейшими данны­ми археологии и этнографии, а скорее невнимательным прочтением их авторами работы Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства».

Не имеется никаких оснований для утверждения о том, что рабо­та Ф. Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и го­сударства» написана на основе только фундаментального труда Л. Моргана «Древнее общество» и что она грешит одностороннос­тью, не учитывает всего многообразия форм происхождения госу­дарства. Бесспорно, Ф. Энгельс использовал названный труд Л. Мор­гана. Одновременно с ним были использованы и все основополага­ющие труды по истории древнего общества ученых конца XIX века, в том числе Бахофена, Мак-Леннана, Ковалевского, Эспинаса, Агас-сиса, Кунова, Грота, Ниобурга, Моммзена, Гладстона, Гримма и др. Готовя свою работу к четвертому изданию, Ф. Энгельс вносит в нее значительные дополнения в связи с тем, что «со времени выхо­да в свет первого издания прошло семь лет, и за эти годы в изуче­нии первобытнообщинных форм семьи достигнуты большие успе­хи». Однако среди многих источников работа Л. Моргана «Древнее общество» имеет первостепенное значение для выводов, сформу­лированных Ф. Энгельсом, потому что Л. Морган «по-своему

открыл материалистическое понимание истории, открыл и восста­новил в главных чертах доисторическую основу нашей писаной ис­тории». Следовательно, неправильно трактовать и работу Л. Мор­гана «Древнее общество» как всего одно из исследований, посвя­щенных жизни североамериканских племен. Оценивать ее подобным образом значит не видеть в ней самого главного — ее те­оретических выводов и обобщений, сыгравших важную роль в вос­полнении наших представлений об этапах истории европейских народов, о которых современные исследователи не имели достаточ­но достоверных сведений. Именно этими выводами работа Л. Мор­гана была особенно ценна.

Ф. Энгельс, чьи работы являются образцом следования диалек­тическому методу, требующему полного и всестороннего познания, строит свои выводы на материалах, характеризующих исследуемые процессы в первобытном обществе племен Австралии, Азии, Аме­рики, Африки и Европы. Соответственно, и выводы работы «Проис­хождение семьи, частной собственности и государства» имеют все­общее значение и не грешат приписываемой им односторонностью. Беспочвенными являются и упреки Ф. Энгельса в том, что он не­дооценивал влияние процессов «воспроизводства самого человека» на зарождение государства и права, что «имеются основания пола­гать, родовые органы, поддерживающие запрещение инцеста и на­сильственное его пресечение внутри рода, развитие связей с други­ми родами в целях взаимообмена женщинами, были древнейшими элементами нарождающейся государственности».

У нас тоже имеются основания полагать, что в жизни современ­ного, преуспевающего профессора теории государства, слегка пре­сытившегося благами современной цивилизации, вопросы секса могут служить важной детерминантой его поведения. Но насколько правомерно это сознание современного человека приписывать пер­вобытному человеку, живущему в крайне неблагоприятных услови­ях, и полагать, что запрет инцеста сыграл заметную роль в становле­нии государства?

Сторонники подобных взглядов ограничиваются лишь общими рассуждениями о влиянии запрета инцеста на формирование госу­дарства и никак не раскрывают конкретных механизмов этого воз­действия. Более того, они проявляют и недостаточные знания по это­му вопросу.

Во-первых, принципиально неверно их утверждение о том, что запрет инцеста способствовал развитию связей между родами в целях взаимообмена женщинами. Во-первых, современный профес­сор не может себе представить ситуации, что в условиях матриар­хата не он обменивал бы женщин, а женщины обменивали его. Этот бесспорный факт, выявленный этнографами XIX в., Ф. Эн­гельс описывает, цитируя работу миссионера Райта: «Женщины брали мужей из других кланов (родов)». Любой мужчина, «сколь­ко бы ни было у него детей в доме или принадлежащего ему иму­щества, все равно каждую минуту мог ждать приказания связы­вать свой узел и убираться прочь... И ему не оставалось ничего другого, как вернуться в свой собственный дом» (Маркс К. и Эн­гельс Ф. Соч. Т. 21. С. 53).

Во-вторых, и это самое главное, запрет инцеста не изобретение ро­дового строя. Наоборот, родовой строй стал возможен благодаря ин­цесту. И на этот факт, обоснованный этнографами XIX в., опирается в своих выводах Ф. Энгельс. «С установлением запрета половых свя­зей между всеми братьями и сестрами, даже между самыми отдален­ными родственниками боковых линий с материнской стороны, ука­занная группа превратилась в род, то есть конституировалась как твер­до установленный круг кровных родственников по женской линии, которые не могут вступать между собой в брак» (Маркс К. и Эн­гельс Ф. Соч. Т. 21. С. 46-47).

Родовой строй не мог возникнуть ранее того, как запрет инцеста стал нормой жизни, безусловно соблюдаемый большей частью соро­дичей добровольно, без какого-либо принуждения. Следовательно, якобы создаваемые в целях утверждения инцеста органы принужде­ния должны были бы оставаться по преимуществу бездействующи­ми, а их влияние на процессы становления государства — ничтож­ным. Племена Азии, Африки, Америки, не сумевшие развить свои производительные силы и пройти этап расслоения общества на ан­тагонистически противоречивые классы, слои, не создали и государ­ства. Хотя, по версии сторонников неклассового происхождения го­сударства, у этих племен были созданы органы, поддерживающие запрет инцеста.

Таким образом, гипотеза о роли инцеста как одной из причин ста­новления государства не соответствует реальному историческому процессу, конкретным фактам. Действительная же связь семьи и го­сударства выражается в ином — на развитие государства как инсти­тута, возникшего в период цивилизации, непосредственное влияние оказали формы семьи, присущие этому периоду,— парный и моно­гамный браки. Эта связь обстоятельно раскрывается Ф. Энгельсом.

И пытаться ставить запрет инцеста в прямую связь с возникновени­ем государства, все равно, что обосновывать неудачи России в Пер­вой мировой войне военной политикой Петра I.

Нет ничего нового в «научной периодизации догосударственного общества», согласно которой история первобытного общества раз­деляется на два периода: общество периода присваивающей эконо­мики и общество периода производящей экономики. Ибо это же су­щественное изменение способа получения материальных благ лежит и в основе периодизации истории древнего общества, предложен­ной Л. Морганом и воспроизведенной в работе Ф. Энгельса. «Ди­кость,— пишет Ф. Энгельс,— период присвоения готовых продук­тов природы... Варварство — период введения скотоводства и земле­делия, период овладения методами увеличения производства продуктов природы с помощью человеческой деятельности. Циви­лизация — период овладения дальнейшей обработкой продуктов при­роды, период промышленности в собственном смысле этого слова и искусства» (Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 33.).

Таким образом, современными исследованиями не добыто конк­ретных фактов, противоречащих общим закономерностям возник­новения государства в ходе разложения родового общества на анта­гонистические слои в виде бедных и богатых и потребности обще­ства иметь силу, способную умирять столкновения этих социальных слоев, чтобы не дать им возможности уничтожить друг друга в не­прерывной борьбе. Как бы ни была своеобразна история возникно­вения восточного государства, она также не опровергает названных закономерностей.

В некоторых учебниках теории государства и права вопрос о за­кономерностях возникновения государства подменяется изложени­ем патриархальной, естественно-правовой, теологической и некото­рых других теорий происхождения государства. При этом делается вывод, что все такие взгляды имеют право на существование, посколь­ку отражают ту или иную сторону, связь объективно существующей реальности.

Подобный антинаучный вывод может показаться достаточно убе­дительным лицам, не знакомым с азами методологии научного по­знания. Однако философски подготовленный человек знает, что ис­тина как соответствие мысли объективной реальности может быть только одна и что теория имеет научное значение постольку, по­скольку содержит истину. Поэтому из совокупности теорий лишь одна может давать верное освещение исследуемого процесса. Все

остальные являются научными лишь в воображении самих авторов, которые в угоду сиюминутной конъюнктуре готовы идти на любые научные подтасовки, не желая говорить правду о марксистском ма­териалистическом способе изучения общества и его результатах. Между тем задачи научного обучения являются принципиально иными — помочь студентам выработать научный подход к изуче­нию государства и права и усвоить современные, прогрессивные положения о государстве и праве. И, следовательно, при раскры­тии теории происхождения государства важно показать, как шел этот процесс, а не то, что о нем думали авторы, не владеющие науч­ной методологией познания и сочиняющие фантастические теории при помощи умозрения.