Глава 9. После того, как Ли сделал свой сумасшедший прыжок и пережил его, он отвез нас обратно в Руна Клуб

 

После того, как Ли сделал свой сумасшедший прыжок и пережил его, он отвез нас обратно в Руна Клуб. Радж остался сидеть в машине, в то время, как Ли оставил мотор включенным. Бриона вышла, чтобы со мной попрощаться. Я пыталась хоть немного расчесать мои спутанные волосы.

— Мы должны обязательно оставаться на связи. Есть так много вещей, которые мы могли бы вместе сделать. Ты тоже играешь в бридж? О боже, насколько по-старушечьи звучит этот вопрос! Быстро забудь об этом! Что ты думаешь о шопинге? Или мы можем пойти танцевать.

Она сердечно и долго обняла меня. Когда мои руки освободились, я достала из своей сумки кошелек, чтобы дать ей одну из визиток и увидела, к своему удивлению, толстую пачку денег. Но я же в прошлый вечер вынула все наличные из сумки и передала их через Блейка Майклу.

— Что ты ищешь? — спросила Бриона.

— Визитку для тебя.

— Кому нужны такие старомодные вещи? — она подмигнула мне и помахала телефоном. — Я уже давно записала твой телефон и скинула тебе свой. Так что, если ты захочешь сделать что-нибудь веселенькое...

— Или опасное, — прервал ее Ли.

—...тогда сообщи мне, — продолжила Бриона. — Или звони просто так. Я бы с удовольствием повидалась бы с тобой почаще. С тобой можно поговорить, как со старой подругой.

Старой. В точку.

Она села обратно в машину и это трио уехало. Последнее что я видела, была хрупкая, украшенная драгоценными камнями рука, махающая мне долго на прощание. Я же не могла думать ни о чем другом, как о деньгах в своем кошельке.

Как только я села в машину, я, закрыв двери, посчитала деньги, еще до того, как покинуть парковку. Это была точно та же сумма, что я дала Блейку.

 

 

На следующее утро я отъехала на машине несколько кварталов от дома, прежде чем позвонила Блейку. Все, что я услышала — это голос от почтового ящика.

— Хэй, это Блейк. Что случилось?

— Привет, Блейк, это я, Кэлли. Можешь,пожалуйста, перезвонить?

После того, как связь прервалась, я расстроилась, что мне дали так мало времени. С другой стороны я не хотела очень уж навязываться. Он больше не звонил с нашего свидания. Если бы речь шла не о моем брате, мне было бы пофиг.

 

 

Я встретилась с Лаурен в тайском ресторане, который она предложила.Он находился в Валлей, спрятанный в углу торгового центра со слишком большим количеством рекламных щитов. Это могло быть всем, но только не местом встречи богатых Эндерсов как Лаурен. Но я знала, что она меня сюда позвала, потому что в этом месте вероятность натолкнуться на знакомых была равна нулю.

Мы сидели в нише, где нас почти никто не мог слышать. Официант принес нам воды испросил, чего мы желаем.

Работающие Эндерсы не знали ничего о Прайм Дестинэйшенс, поэтому они даже предположить не могли, что юная горячая красотка«Рис» на самом деле звалась Лаурен и была старше ста лет, или что моя офигеная внешность была не от природы-матушки, а отсамой новейшей техники и косметики.

Большинство Эндерсов просто радовались, что у них была работа, приносящая им доход. И после войны спор для них наступило счастливое время, так как теперь почти никто, кроме них, не мог работать. После того, как мы заказали, Лаурен так сильно завертела головой, осматривая помещение, что ее красные волосы запрыгали.

Ближайшие посетителисидели через два стола от нас, и музыка, играющая из колонок, перекрывала их разговоры. Лаурен, казалось, была облегчена, когда увидела, что за нами никто не наблюдает.

— Хелена, ты все еще хочешь завершить это дело? — она так сильно вперилась в меня своими зелеными глазами, что было такое ощущение, что она хочет меня загипнотизировать.

Я выпила глоток воды.

— Я не знаю, — выдала я в итоге. Ее плечи расправились, а глаза засветились.

— Это не правильная дорога — сказала она. — Ты знаешь, что это не та дорога.

— Наверное.

— Да сто процентов, — она понизила голос до шепота. — Убийство еще никогда не было решением.

Убийство? Шок ударил меня, как кулак Ренегата. Я облокотилась об стол и спрятала лицо в ладонях — жест Эндерса, выражающий неуверенность, за которым я пыталась скрыть свое смятение. Я определенно должна была разузнать побольше. Но я же не могла спросить Лаурен напрямую. Тогда я вспомнила слова со вчерашнего дня.

— Но жертвовать этими подростками же тоже не выход.

— Конечно, нет. Когда я утром просыпаюсь, я думаю первым делом о Кевине. После смерти моей дочери и зятя у меня был только он.

— Я в том же положении, что и ты.

— Но ты сдалась. Я все еще надеюсь, что мой внук где-то там, живой. Это самая большая разница между нами двумя.

Ох, если бы ты знала. Я кивнула. Было так странно, слышать такую мудрую речь изо рта подростка.

— Это так сложно сложить все детали пазила воедино, — продолжила она. — Найти людей, которые видели его, следить за каждым маленьким кусочком информации...

— Ты смогла вчера вечером что-нибудь разузнать?

Она покачала головой.

— Опять тупик. Они никогда не встречали Кевина.

Принесли еду, но наш аппетит пока что не рвался наружу.

— Он всегда так хорошо выглядел, — она уставилась на свою тарелку. — Ему даже не надо было улучшать свой внешний вид.

Я вопросительно на нее посмотрела и попыталась придать какое-то объяснение ее словам. Это было как игра угадай-ка.Внезапно она зажала рот ладонью.

— Ох, Хелена, прости, это не так имелось ввиду! Я ни в коем случае не хотела сказать, что Эмма... — она покачала головой.

Я кивнула.

У меня еще не было полной картины, но постепенно занавес исчезал.

— Эмма никогда не была красивой в этом смысле, мне это известно, — сказала я.

— Пока она не решилась на этот шаг, — закончила тихо Лаурен.

Она поэтому пошла в Прайм? Чтобы стать красивее?

— Я думаю... Это было самое большое ее желание, — попыталась подтолкнуть Лаурен к дальнейшему разговору.

Лаурен перегнулась через стол и сжала мою руку.

— Это не твоя вина. Как часто мы должны были пресекать сумасшедшие желания наших внуков! Так же, как сделали бы и наши дети. Как опекун, это твоя обязанность, иногда говорить нет.

Я облокотилась подбородком на руку и надеялась, что она продолжит дальше говорить.

— Мы думали обе, что действовали правильно, — сказала она. — Титаническая хирургия в шестнадцать! Обрабатывание лазерами! Мы же не могли этого позволить!

— Но Эмма нашла дорогу, как обзавестись этими вещами.

— Точно так же, как и мой Кевин, — она отпустила мою руку и облокотилась на спинку стула. — Кто же знал, что парни могут быть такими же самовлюбленными, как девушки, — она пожала плечами.

Значит, я все перепутала. Эмма (и Кевин) может, и жили в раю, но не обладали всем, чего хотели. Они мечтали об идеальной внешности. И это они могли получить только в Прайм Дестинэйшенс.

— Они соврали, — сказала я.

— Конечно. По крайней мере, они умолчали о том, что у них есть родные, иначе бы Прайм не подписал с ними договор. Эти люди предпочитают одиночек, за которых не будут волноваться, если они не вернутся домой. Некоторых детей Прайм отпускает из-под договора, чтобы завербовать новых подростков, но наши внуки, похоже, не были из числа счастливых.

Я могла поклясться, что видела след усталости отжизни в ее зеленых глазах. Помаленьку все летали головоломки, складывались воедино.

Похоже, некоторые богатые стартеры шли Прайм под фальшивыми именами и прикидывались бездомными. Им не важны были деньги. Главное — это бесплатные процедуры, которые им не разрешали бабушки и дедушки.

— Лаурен...

Она перебила меня.

— Привыкай к тому, чтобы называть меня Рис, хорошо?

— Рис, по поводу этого плана убийства... — я опустила взгляд. Мой страх не был наигран. Он был более, чем настоящим. — Я как-то сомневаюсь.

— Серьезно?

Что же мне сказать?

Даже если я почти задыхалась от этого, я не могла задать решающий вопрос. Намек, кто должен был быть жертвой, должен был прийти от нее.Для меня.

— Просто я уж виню в этом Прайм Дестинэйшенс, — протиснулась я дальше.

— Ты не одна такая.

— Я знаю. Ты, я... — я не договорила дальше, в надежде, что она подхватит мою пламенную речь.

—...Колемны, Мессианы, Посты, — сказала она. — Все затронутые в этом вопросе бабушки и дедушки винят в этом Прайм. Но убийства все бы испугались.

Теперь уж я оглядывалась по сторонам. Я увидела, что официантка, которая обслуживала людей через два столика, нас разглядывала.

— Не волнуйся, я сдержала слово и ни одной душе не рассказала, — сказала Лаурен. — По крайнеймере пока что.

— Самый главный босс Прайм Дестинэйшенс... — должно быть, он был жертвой.

— Не начинай снова с этим! Никто не знает капитана.

— Он высокий. Носит шляпу, — я вспомнила, что в тот день, когда вернулась в Прайм, его увидела со спины. — И длинный плащ...

— Да, я это слышала. Но я никогда еще с ним не сталкивалась.

А я сталкивалась. Когда он ссорился с Тинненбаумом.

Но Лаурен, казалось, была уверена, что Хелена не его хотела убить. Кого тогда?

Лаурен наклонилась вперед и твердо посмотрела мне в глаза.

— Ты не хочешь мне сказать, кто должен быть жертвой, Хелена?

Она тоже этого не знает.

— Я не могу, — я отвела взгляд. Это, возможно, был единственный честный ответ, который я сказала за этим столом.

— Подумай! Ты остальных тоже втянешь в это. Например, эту невинную красивую девушку, в теле которой ты сейчас находишься. — Лаурен очертила бессильным жестом мою внешность и вздохнула. — Ты можешь быть уверенной, что эту малышку застрелят на том же месте.

Мир затих. Это я!Хотелось мне кричать. Это мое тело!

Но эти слова застряли где-то глубоко в моем горле. При этом сильном запахе лимона и рыбного соуса, мой желудок начал бастовать. Я уставилась на желтое блюдо карри — первая еда за целый год, которую я не могла съесть.

Моя клиентка хотела совершить убийство. Убийство, которое забрало бы и мою жизнь. Не удивительно, что при этой мысли пропадает аппетит.

 

 

Я мчалась по дороге настолько быстро, насколько было возможно, чтобы не получить штраф. Хелена, значит, забронировала меня не для того, чтобы заняться серфингом или чтобы прыгать с мостов. Она планировала кого-то убить. И быть убитой. Наверное, поэтому она выбрала себе тело, которое умеет стрелять. Мой телефон загорелся.

Блейк прислал мне голосовое сообщение, когда я сидела в ресторане. Сообщение звучало: есть еще что-то, что мы не обсудили? Это было странно. Я нажала на кнопку вызова на панели управления и на этот раз застала его лично.

— Блейк, мы можем встретиться в Беверли Глен Парке? Через пол часа? Я тебе там все объясню.

— Через полчаса, — сухим голосом повторил он, а затем отключился.

 

Я шла через парк, мимо Эндерсов, отдыхающих под солнышком на лежаках. Двое даже качались на качелях. Со времен войны дети практически больше не бывали на улице. Многие Эндерсы, которые остались со своими внуками, чувствовали себя неуютно в обществе детей, наверное, потому что потеряли своих дочерей и сыновей. К тому же многие люди до сих пор боялись, несмотря на прививку, что в воздухе еще остались споры. Вооруженный страж порядка наблюдал за всем происходящим через свои солнцезащитные очки. При виде оружия мне вспомнилась та пушка в спальне, и я содрогнулась. Под одним из деревьев спорила парочка Эндерсов, оба с белыми волосами до плеч. Я видела, как женщина снова и снова тыкала указательным пальцем мужчине в грудь. Примерно так же делала наша мама.

Я вспомнила родительскую ссору, состоявшуюся примерно полтора года назад. Это было летом, после ужина. Мы с Тайлером сидели перед телевизором. Срочные новости о войне прервали текущую программу. Ведущий сказал, что худшие опасения оправдались, и что теперь, при участии головок спор, война перешла на новый уровень. Пока он добавлял, что битвы сейчас сконцентрировались на северо-западе, я побежала к родителям на кухню, чтобы проинформировать их об этом, но они, похоже, уже обо всем знали. Я услышала, как они ругались, и остановилась пред полуоткрытой дверью. Моя мама стояла у раковины, держа в руках полотенце.

— Почему ты не можешь приобрести его для нас? У тебя же есть контакты в правительстве.

Мой папа провел рукой по волосам.

— Ты знаешь, почему.

— Нам это нужно, Рэй. Мы должны это сделать для нашей семьи. Для наших детей. Ты считаешь это правильным, оставлять их бездомными? Безо всякой защиты? Приговорить их к голоду, к смерти или чему-то еще, похуже?

С каждым вопросом она тыкала его пальцем в грудь. Слезы злости стояли в ее глазах. Мой папа схватил ее за плечи и обнял, чтобы ее успокоить. Она прижалась к нему и положила свою голову ему на плечо. В этот момент они меня заметили в дверях. Мама смотрела на меня глазами, полными страха. Я пыталась выкинуть из мыслей картинку ее выражения лица, выражающего безысходность.

Пара Эндерсов, которые только что спорили рядом со мной, вместе покидали парк. Где же Блейк? Я увидела его, сидящего на бетонной столешнице стола для пикников. Подойдя к нему, я села рядом. На нем были солнцезащитные очки, действующие как барьер между нами.

— Чего тебе? — спросил он ледяным голосом.

— Ты был у моего друга?

— Нет, — сказал он возмущенно. — Ты же мне запретила.

Мне стало холодно.

— Действительно?

— Мы должны это вспоминать? Ты же все-таки помнишь свои слова.

— Как раз таки нет. Пожалуйста, скажи мне, что именно я сказала.

Он вытащил руки из карманов и посмотрел на меня, как на сумасшедшую.

— Ты сказала, чтобы я оставил тебя в покое. Что ты больше не хочешь меня видеть.

Я вздохнула. Это сказала Хелена.

— Мне так жаль, — я дотронулась до его теплой руки. — Это было недоразумение.

— Я думал... Думал, что наше свидание тебе понравилось, — его глаза не могли скрыть, что он был задет. Он проигнорировал мое прикосновение.

— Это был прекрасный день, — при этих словах мое сердце сжалось. — Один из самых лучших в моей жизни.

Он почесал свой затылок, поглядел на Эндерсов, качающихся на качелях и сморщил лоб.

— Почему тогда...?

— Я была не в себе, — открыв сумку, я достала оттуда пачку денег. — У каждого есть день, который он с удовольствием хотел бы забыть, — я протянула ему деньги. — Ты мне дашь второй шанс?

Он помедлил.

— Я должен передать эти деньги твоему другу? Не хочешь сама это сделать, или проводить меня?

— Я бы с удовольствием это сделала сама. Но это невозможно, — я попуталась вложить ему пачку в руки. — Пожалуйста, Блейк!

Он взял деньги и скрутил их в своей руке. В конце концов, он посмотрел мне в глаза.

— У каждого бывает плохой день.

Я вспомнила о рисунке Майкла. Ее не было в кошельке.

— Ты помнишь листок бумаги, что я тебе дала?

— Ты имеешь ввиду вот этот? — он достал его из кармана. Он был сложен, и я надеялась, что Блейк туда не заглядывал. Я не хотела, чтобы он начал задавать вопросы.

— Да. Отдай это ему, пожалуйста, — сказала я. Он засунул обратно бумажку.

— У твоего друга талант.

Я попыталась всеми силами сохранить спокойное выражение лица. В его словах слушался некий оттенок ревности. И я должна была признаться, что мне это нравилось.