Распад Советского блока

Во второй половине 1989 г. по Восточной Европе прокатилась серия событий, которые были в такой же степени важны, как и не­ожиданны: в одной стране за другой были свергнуты (в основном мирным путем) коммунистические режимы. Дорогу проложили Польша и Венгрия, но мало кто из внешних наблюдателей ожидал, что за ними последуют и другие страны. Как ни странно, но это произошло — сначала в Чехословакии, Восточной Германии и Бол­гарии, затем в Румынии и, несколько позднее, в Албании.

В основе массовых восстаний в прежних коммунистических странах лежал набор политических и экономических причин. Как было сказано в предыдущей главе, политические режимы в этих странах были установлены Советским Союзом без согласия — а фактически, против воли — их народов. Если бы эти режимы вы­полнили свои обещания по повышению уровня жизни, люди, воз­можно, смирились бы с ограничением свободы, но режимы оказа­лись неспособны на это. Напротив, материальные условия жизни и работы широких масс населения устойчиво ухудшались. Подоб­ное положение дел находилось в очевидном контрасте с тем ком­фортом и изобилием, которое они могли видеть по телевидению у своих западных соседей, и тем расточительным образом жизни но­вого правящего класса, высших эшелонов коммунистической пар­тии, слухи о котором постепенно доходили до людей.

В прошлом народные массы несколько раз проявляли свое не­довольство: в 1953 г. — в Восточной Германии, в 1956 г. — в Венгрии, в 1968 г. — в Чехословакии и неоднократно — в Поль­ше. Во всех этих случаях Советский Союз использовал свои во­оруженные силы для подавления выступлений (или, как было в случае с Польшей, использовались национальные вооруженные силы). Почему он не поступил так же в 1989 г. — это интересный вопрос, который вкратце будет рассмотрен ниже. Так или иначе, СССР этого все же не сделал.

Причины народного возмущения имели глубокие корни, и хотя неожиданный успех восстаний застал мир — как коммунис­тических лидеров, так и западных наблюдателей — врасплох, не­которые предвозвестники последовавших событий можно было за­метить и раньше. В 1980 г. польские рабочие под руководством Леха Валенсы, электрика Гданьской судоверфи, создали незави­симый от государства и коммунистической партии профсоюз «Со­лидарность». Режим некоторое время терпел его, но в декабре 1981 г. правительство объявило военное положение — якобы для предотвращения советской интервенции — и посадило в тюрьму лидеров «Солидарности». Беспорядки продолжались; в апреле 1989 г., пытаясь уменьшить недовольство, правительство опять легализовало «Солидарность» и организовало в июне частично свободные выборы. («Частично свободные», поскольку большин­ство мест в Сейме, или парламенте, было зарезервировано для кандидатов правительства.) Когда «Солидарность» получила все места, за которые ей было позволено бороться, кроме одного, один из ее лидеров стал премьер-министром при коммунистичес­ком президенте. (Валенса мог бы получить этот пост, но предпо­чел отказаться от него.) Впоследствии, после отставки коммунис­тического президента, Валенса в декабре 1990 г. был избран пре­зидентом свободной Польши.

После неудачи Венгерского восстания 1956 г. новое правитель­ство, поставленное Советским Союзом, малодушно следовало со­ветской линии во внешней политике (например, оно предоставило символический воинский контингент для вторжения в Чехослова­кию в 1968 г.), но взамен оно получило некоторую ограниченную свободу во внутренних делах. В 1968 г. оно запустило «Новый экономический механизм», который являлся компромиссом между строго централизованным планированием и системой свободного рынка. Оно также установило более тесные связи, политические и экономические, с Западной Европой. Оно допустило создание оп­позиционных политических партий, которые в 1989 г. провели переговоры с правительством о мирном переходе власти. В ходе свободных выборов в мае 1990 г. коалиция трех бывших оппози­ционных партий получила подавляющее большинство мест в новой Национальной ассамблее.

Имея перед глазами пример мирного перехода власти в Поль­ше и Венгрии, в 1989 г. студенты и рабочие Чехословакии начали

выступления протеста и организовали массовые демонстрации. Сначала правительство ответило жестокими репрессиями, в ре­зультате которых погибли и были ранены сотни граждан, но в ко­нечном итоге оно согласилось на переговоры. В декабре 1989 г. Александр Дубчек, лидер «Пражской весны» 1968 г., был избран председателем нового парламента, а Вацлав Гавел, писатель, си­девший в тюрьме за свою правозащитную деятельность, стал пре­зидентом.

Германская Демократическая Республика (Восточная Герма­ния) в октябре 1989 г. отметила свое 40-летие, на котором присут­ствовал президент СССР Михаил Горбачев. Однако вскоре после этого Центральный комитет Социалистической Единой Партии Германии сместил престарелого лидера, Эриха Хонеккера, кото­рый был впоследствии обвинен в различных преступлениях, в том числе и в присвоении бюджетных средств. Тем временем тысячи жителей Восточной Германии, у которых не было возможности непосредственно эмигрировать на Запад, устремились через Чехо­словакию в Венгрию, надеясь таким образом достичь Австрии и Запада. Новое венгерское правительство помогало им, открыв границу с Австрией.

Одним из наиболее драматических — и символических — со­бытий 1989 г. было разрушение Берлинской стены. Стена была возведена вокруг Западного Берлина правительством Восточной Германии в 1961 г. для того, чтобы предотвратить побег своих подданных на Запад. В течение почти трех десятилетий она стоя­ла как символ коммунистической тирании и репрессий. Неожи­данно в ночь с 9 на 10 ноября, без сопротивления со стороны вос­точно-германских властей, участники демонстрации как в Восточ­ном, так и в Западном Берлине начали разрушение стены, и ты­сячи жителей Восточного Берлина устремились на территорию ФРГ.

После этого события развивались стремительно. Западно-гер­манские власти, застигнутые врасплох не менее восточно-герман­ских, предприняли срочные меры для обустройства потока бежен­цев, но одновременно пытались уговорить восточных немцев не покидать свою страну. В июле 1990 г. был создан экономический и валютный союз ФРГ и ГДР, а 3 октября того же года ГДР пре­кратила существование как самостоятельное государство, будучи включенной в состав ФРГ.

В Болгарии Тодор Живков, длительное время находившийся на посту президента и главы коммунистической партии, отказался от обоих постов через день после падения Берлинской стены. Новый президент, хотя и принадлежал к той же партии, обещал проведение свободных выборов. В Румынии Николае Чаушеску, бывший президентом и фактически диктатором страны с 1974 г., поклялся не уступать протестам. В декабре он приказал своей службе безопасности уничтожить тысячи демонстрантов, но вско­ре армия перешла на сторону революционеров и 25 декабря каз-

нила Чаушеску и его жену, которая также была его заместителем в политической иерархии. Однако Болгария и Румыния отлича­лись от других советских сателлитов тем, что в них демократичес­кая оппозиция была менее организована. Бывшие коммунистичес­кие партии изменили свое название и свою официальную политику, но многие из прежних лидеров продолжали управлять страной.

В ходе переворотов 1989 — 1990 гг. маленькое сталинистское государство Албания, отделенное от других сателлитов СССР Югославией, продолжала ничем не сдерживаемую политику реп­рессий, но в 1991 г. ее правительство уступило демократическому давлению и разрешило провести свободные выборы. Сама Юго­славия, хотя и не была советским сателлитом, тоже пережила не­сколько бурных лет, в ходе которых осуществлялись попытки по­литических и экономических реформ. Поскольку Югославия была федерацией различных этнических групп, ситуация там осложня-. лась сепаратистскими движениями, а также деятельностью раз­личных движений за экономические реформы. В 1992 г., после нескольких месяцев разрушительных гражданских войн, Югосла­вия распалась на составляющие ее республики. Чехословакия также раскололась на Чехию и Словакию, хотя и без вооружен­ного конфликта.

Стремление к свободе пронеслось по просторам Азии. Как от­мечалось в предыдущей главе, правительство КНР допустило ог­раниченное введение элементов свободного рынка и свободного предпринимательства в 1980-х гг. Эта политика была особенно ус­пешной в аграрном секторе, и сельскохозяйственное производство значительно выросло, а вместе с ним — доходы фермеров и сель­скохозяйственных рабочих. Она также породила требования боль­шей политической свободы и демократии. На протяжении семи недель в апреле —мае 1989 г. студенты и другие граждане еже­дневно устраивали демонстрации на исторической площади Тя-ньаньмынь в центре Пекина. На время показалось, что Китай, по­добно Восточной Европе, может совершить мирный переход к более демократическим формам правления. Однако в конечном итоге сторонники «жесткой линии» одержали верх, и 4 июня ко­лонны танков расстреляли сотни или тысячи демонстрантов, а их символ, пластиковая копия статуи Свободы, был уничтожен.

События 1989 г. в Восточной Европе, настолько же важные для мировой истории, как и события во Франции в 1789 г., унич­тожили «старый порядок» коммунистического правления, но что пришло ему на смену? Новые демократические правительства были слабы; некоторые из них состояли из чиновников старой системы, и не было никаких гарантий, что они не станут жертвой очередной волны авторитаризма. Главной причиной коллапса ком­мунистических режимов была неудовлетворенность народа эконо­мическими результатами их деятельности. Хотя существовало все­общее согласие относительно того, что старая система государст­венной собственности и управления должна быть заменена, не

 

было единого мнения о том, как это следует делать. Частная соб­ственность на средства производства и рыночная система органи­зации были единственной явной альтернативой, но откуда возь­мутся собственники? Кто организует рынки? Новые режимы би­лись над этими и подобными вопросами в начале 1990-х гг., так и не сумев получить на них однозначный ответ. Многие лидеры Восточной Европы надеялись на более тесные связи с Западной Европой, включая частные инвестиции в совместные предприятия и схожие структуры. Некоторые даже надеялись стать членами Европейского сообщества, однако эта перспектива была совершен­но нереальной — по крайней мере, до тех пор, пока в них не сло­жились стабильные и действенные экономические и политические системы.

Природа международных экономических связей выдвигала еще одну проблему, с которой им пришлось столкнуться. Деятель­ность Совета экономической взаимопомощи (СЭВ), основанного Советским Союзом в 1949 г., никогда не отличалась особым успе­хом, а после событий 1989 г. — тем более. В 1991 г. он был офи­циально распущен.

Западные наблюдатели и, без сомнения, многие люди в СССР и Восточной Европе — были удивлены, почему Советский Союз не использовал армию для подавления восстаний в странах-сателлитах, как он это делал до того и как китайское правитель­ство сделало в отношении своих собственных граждан в июне 1989 г. Точного объяснения этому нет, но когда оно появится, то в нем, возможно, главное место будет отведено экономическому бессилию самого Советского Союза, а также современным полити­ческим тенденциям.

В 1964 г. консерваторы в коммунистической партийной иерар­хии сместили энергичного Никиту Хрущева, поставив на его место Леонида Брежнева, который правил страной почти 20 лет. При Брежневе советская экономика стагнировала, а неэффективность и коррупция процветали. «Реформа», начатая в 1965 г., натолк­нулась на оппозицию бюрократии (численность которой с 1966 г. по 1977 г. увеличилась на 60%) и была тихо спущена на тормозах несколько лет спустя. Темпы экономического роста и производи­тельность падали. Когда в 1985 г. к власти пришел Михаил Гор­бачев, первый советский лидер, родившийся после Октябрьской революции, экономика находилась в состоянии кризиса. Горбачев, несомненно, понимал, что Советский Союз не был более в состо­янии навязывать свою волю другим странам, не желающим ему подчиняться. Самой настоятельной необходимостью стало рефор­мирование самого СССР, что привело к появлению горбачевских программ перестройки и гласности.

Хотя Горбачев ставил на первое место перестройку — он даже опубликовал книгу с соответствующим названием, которая была переведена на несколько языков — именно гласность дала неза­медлительный результат. Гласность в советском контексте означа-

 

ла расширение свободы выражения мнений (особенно в прессе), возможность обсуждать официальную политику и ее альтернати­вы и даже (до некоторой степени) возможность действовать неза­висимо от партии и государства в политической сфере. Отчасти следствием этого стало провозглашение независимости прибалтий­скими республиками — Латвией, Литвой и Эстонией, которая была оформлена в 1991 г. Другие республики двинулись в том же направлении, и даже огромная Российская Федерация, возглав­ляемая всенародно избранным президентом Борисом Ельциным, начала действовать независимо от коммунистической партии.

Одним из обоснований политики гласности было стремление мобилизовать инициативу и энтузиазм населения в отношении задач перестройки, или экономических преобразований. Однако Горбачев никогда не объяснял, что именно он подразумевает под экономическими преобразованиями, за исключением неопределен­ных общих рассуждений о совершенствовании учета издержек, передачи принятия решений на уровень предприятий (в противо­положность планирующим органам и министерствам), необходи­мости обеспечения прибыльности предприятий, отмены их субси­дирования и т.д. В своей книге он говорил о важности «инициа­тивы масс» (выражение, представляющее собой явный оксюмо­рон) и описывал перестройку как «сочетание демократического централизма и самоуправления» (выражение, которое, как легко убедиться, содержит очевидное внутреннее противоречие).

Горбачев явно стремился к возврату к чему-то похожему на ле­нинскую новую экономическую политику, при которой государст­во сохраняло контроль над «командными высотами» в экономике, но в остальном допускало — в ограниченных масштабах — суще­ствование частной инициативы (см. главу 14). Однако он оказал­ся меж двух огней: между консерваторами из партийной иерар­хии, которые стремились сохранить статус-кво, с одной стороны, и радикальными реформаторами, которые хотели полностью лик­видировать систему центрального планирования и создать чисто рыночную экономику, с другой стороны. Пока бушевали споры о сущности преобразований, был проведен ряд ограниченных ре­форм. Например, многие формы экономической деятельности, ко­торые раньше осуществлялись на черном или сером рынке — частное ремесленное производство, мелкая торговля, оказание различных бытовых услуг — были легализованы при условии, что производители также будут работать полный рабочий день на государственных предприятиях. Было разрешено создание коопе­ративов для производства потребительских товаров и услуг, но они подвергались тем же ограничениям. Отдельные граждане и семьи могли брать в аренду землю для производства сельскохо­зяйственной продукции, но опять же с рядом ограничений. Совет­ский Союз также позволил иностранному капиталу в определен­ных масштабах участвовать в совместных предприятиях с государ­ственными организациями.

В августе 1991 г., накануне подписания нового Союзного дого­вора, который должен был дать больше полномочий республикам, небольшая группа сторонников жесткой линии в коммунистичес­кой партии попыталась совершить государственный переворот. Лидеры заговора, включая выдвинутого Горбачевым вице-прези­дента, главу КГБ и министра обороны, поместили Горбачева, в то время проводившего отпуск в Крыму, под домашний арест, огра­ничили свободу прессы и объявили о введении чрезвычайного по­ложения. Однако население России, особенно жители Москвы и Ленинграда, отказались примириться с этим. Под руководством Ельцина и при поддержке некоторых военных частей, которые пришли на его защиту, они открыто бросили вызов лидерам заго­вора, которые быстро утратили мужество и пытались бежать, но были арестованы.

Через три дня Горбачев с триумфом возвратился в Москву, но, как он сам говорил, Москва, в которую он вернулся, была не той, которую он покинул. Соотношение сил решительно измени­лось. Горбачев сохранил пост президента Советского Союза, но отказался от должности Генерального секретаря Коммунистичес­кой партии, которая впоследствии была распущена. Ельцин как президент Российской Федерации в огромной степени укрепил свое положение и власть. Большинство республик провозгласили свою независимость. В декабре всенародно избранные президенты большинства оставшихся республик создали Содружество незави­симых государств. 25 декабря Горбачев покинул пост президента, и Советского Союза не стало. В экономической сфере значительно выросла роль частного предпринимательства и рынков. СНГ дей­ствовало в основном как зона свободной торговли или общий рынок, напоминая в некоторых аспектах Европейское сообщество.

Некоторые экономисты, изучавшие экономическое развитие СССР в 1960—1970-е гг., предсказывали феномен «конверген­ции», т.е. сближение советской и западной экономики. Они едва ли предвидели драматические события 1991 г., но результаты послед­них действительно сделали экономику бывшего Советского Союза более схожей с экономикой Запада. Тем временем в Северной Аме­рике был создан еще один большой рынок: Соединенные Штаты и Канада подписали договор о свободной торговле, к которому впос­ледствии присоединилась Мексика, благодаря чему зона свободной торговли фактически распространилась на всю территорию Север­ной Америки. Это свидетельствует о том, что широкомасштабные процессы конвергенции затронули большую часть мира.