Возвращайся скорее домой. Я тоже скучаю по тебе». 5 страница

– Эдвард, мы тебя искали, – раздался голос отца.

Он подошел к нам с любопытным выражением лица.

– Мне нужно в туалет, – прошептала Изабелла.

Я указал направо, и, улыбнувшись моему отцу, она поспешила в нужном направлении.

– Я… э-э… я показывал Изабелле дом, – соврал я, когда он подошел ближе.

Отец вскинул брови, явно не поверив ни единому слову.

– О, вас ох как долго не было, – сказал он с ухмылкой.

Ох черт! Он знает!

Я ждал, как меня начнет сковывать от унижения, но с удивлением заметил, что не был даже смущен тем, что мы с Изабеллой не могли оторваться друг от друга. Мы были влюблены, и как сказала Изабелла, то, чем мы занимались вместе, было прекрасно.

– Да, я основательно подошел к вопросу, – сказал я, пытаясь не расплыться в похотливой улыбке.

И вновь отец будто бы с гордостью ответил кивком.

– Что ж, пойду поищу Изабеллу, – сказал я. – Уверен, она проголодалась, осмотрев все.

Трижды!

– Иди-иди, сынок. – Я услышал тихий смешок отца, уходя с широкой улыбкой на лице и изо всех сил стараясь не вышагивать а-ля Джон Траволта.

Ну, ты же видишь по моей походке: я дамский угодник, нет времени на разговоры.
(Прим. пер.: строчка из песни Bee Gees ««Stayin' Alive»).

Не-а, я угодник Изабеллы и этого вполне достаточно.

По пути в ванную первого этажа я услышал тихое звучание фортепиано и из любопытства заглянул в гостиную. У меня отпала челюсть.

Изабелла играет на фортепиано?

Она сидела на скамье, ее пальцы легко скользили по клавишам, будто она была профессионалом. Но самой чарующей была музыка, которую она создавала. Фортепиано принадлежало моей матери, и на нем никогда не играли ничего, кроме классики. Изабелла классику не играла. Она играла рок-песню. Мне стоило догадаться, что она предпочтет что-то такое. А затем она начала петь. Я сразу же заключил, что она скромничала, сказав, что певица из нее никакая, потому что пела она чудесно. Я слышал эту песню раньше, но не смог узнать. И решил просто отключить мозг и наслаждаться. Она прекрасно пела и играла, а я слушал с восхищением.

На последнем куплете ее голос изменился, стал сильнее, пальцы стали жать на клавиши с большей силой, и я задержал дыхание.

– И я поняла, почему это называется блюзом.
И отведенное мне время я могла бы провести с тобой.
Смеясь как дети, живя как любовники,
Кувыркаясь од одеялом…
И я понял, почему это называется блюзом.
(Прим. пер.: песня Элтона Джона «And I guess that's why they call it the blues»).

Внезапно она остановилась и закрыла глаза. Я видел, что она тяжело дышала, а ее руки подрагивали над клавишами.

Боже, она же сейчас заплачет!

Я хотел броситься к ней, но вместе с тем не хотел смущать ее, нарушив такой личный момент. Вдруг она открыла глаза и встретилась со мной взглядом.

– Ох, прости, – проговорила она и чуть не уронила скамейку, вскочив. – Я не нашла ванную, а потом увидела это и… Извини.

– Не извиняйся, – выдохнул я. – Это было прекрасно. Я не знал, что ты умеешь играть.

Я подошел и сел на скамейку, и она нерешительно присоединилась ко мне.

– Да, раньше я все время играла. У нас дома было фортепиано.

– Твои родители играли? – спросил я.

– Нет, мы с дедом, – сказала она и шмыгнула носом. – Ему нравился Элтон Джон. Он научил меня играть. Дед, не Элтон, – добавила она с улыбкой. – Это было нашим с ним занятием – играть и петь вместе. Я все время играла ему, пока он был дома. Это всегда вызывало у него улыбку, даже под конец. Иногда он даже вспоминал меня благодаря музыке.

Она улыбнулась и несколько секунд смотрела в пространство, покачивая головой.

– Его фортепиано сейчас где-то хранится, но однажды, когда у меня будет большая квартира, я хочу поставить его в гостиной, – сказала она.

Может быть, это будет наша гостиная.

Я на это надеялся, но ничего не сказал.

– Ты играешь классику? – поинтересовался я.

Она улыбнулась и снова потянулась к клавишам.

– Ты должен помнить. Поцелуй остается поцелуем. Вздох остается вздохом. Самое главное не меняется. С течением времен, – пропела она под музыку.
(Прим. пер.: Фрэнк Синатра «As Time Goes By»).

– Я не это имел в виду, – хмыкнул я. – Хотя песня чудесная.

– Я знаю. Хотя это тоже классика, – улыбнулась она. – И ответ – нет. Я люблю композиции, под которые можно подпевать, как любил дедушка. Ничто другое меня никогда не привлекало. Я, наверное, смогла бы сыграть классику, будь у меня ноты, но я никогда не видела в этом смысла.

– Ты отлично играешь, – похвалили я. – И петь ты тоже умеешь.

– Спасибо, – тихо ответила она. – А ты играешь?

– Раньше играл. Мама давала мне уроки, когда я был маленьким, но школа занимала все мое время, и я бросил, когда пошел в колледж.

– Сыграй что-нибудь, – попросила она, сдвинувшись на скамейке.

– Попытаюсь, – сказал я, потому что не хотел ей отказывать. – Только не смейся, если у меня будут ошибки.

– Ни за что, – ответила она и поцеловала меня.

Я сыграл отрывок из «Лунной сонаты» Бетховена, потому что мог сыграть его без нотного листа, ну и признаюсь: она казалась мне красивой.

– Это было прекрасно! – воскликнула Изабелла, когда я закончил. – Играй почаще, милый!

– Может, и буду, когда достанешь фортепиано дедушки, – сказал я с улыбкой, надеясь, что мы к тому времени уже будем жить вместе.

Изабелла ответила улыбкой, и мы еще долго сидели и смотрели друг другу в глаза.

– Вот вы где, ребята! – воскликнул Эммет с недовольством, ворвавшись в комнату. – Я всюду вас ищу. Вы хоть представляете, как там скучно без вас?

– Извини, Эм, – ответил я, помогая Изабелле встать. – Мы идем.

Мы вместе вышли из гостиной, Изабелла зашла в туалет, и мы вернулись в сад. Я огляделся по сторонам в поисках Тани, и, судя по всему, делал это недостаточно незаметно, потому что Эммет быстро сообразил, что я делаю.

– Не знаю, где она, – сказал он. – Я натолкнулся на нее, когда пошел вас искать, а когда спросил, не видела ли она вас, она в бешенстве вылетела на улицу.

Я догадывался, почему Таня так себя повела, а Изабелла усмехнулась и прижалась ко мне.

– Ну ладно, поесть хотите? – продолжил он, похлопав себя по животу. – Я пухну с голоду.

– Да, я тоже, – сказала Изабелла и обняла меня за поясницу. – Похоже, я наработала неплохой аппетит.

Я рассмеялся, и Эммет посмотрел на нас. А потом засмеялся вместе со мной.

– Я даже было подумал, что вы ушли куда-нибудь потрахаться, – усмехнулся он. – Но потом я вспомнил, что речь о моем братишке, который никогда бы не сделал ничего подобного. Пошли, давайте поедим.

– Ты прав, Эммет. Я бы никогда такого не сделал, – сказал я, подавив смешок, и мы пошли за ним следом.

Человек, которым я был до встречи с Изабеллой, не сделал бы, а вот я непременно!

– Что у нас? – поинтересовалась Изабелла.

– Барбекю, – хором ответили мы с братом.

– Правда? Вот круто! – воскликнула она. – Я боялась, что будет только икра с паштетом. Я буду чизбургер. Уж его-то я не испорчу.

Она игриво подтолкнула меня локтем.

– Оставь заказ, и повар пожарит тебе мясо, – сказал я, указывая туда, где готовили барбекю.

– Облом, – нахмурилась она. – Разве суть барбекю не в том, чтобы каждый готовил сам для себя?

– Вот спасибо! – согласился Эммет. – Я каждый год говорю это маме, но разве она слушает? Женщины, понимаешь ли.

– Именно, – ответила Изабелла, стукнувшись с Эмметом кулаками.

– Ты мне нравишься, – кивнул Эммет. – Ты классная. А еще слишком сексапильная для моего брата. Ты это понимаешь, да?

– Да, наверное, – ответила она и подмигнула мне, показывая, что на самом деле так не считала.

– Но все дело в том, Эм, – продолжила она. – Что я еще и достаточно умна, чтобы понять, когда нашла привлекательного, милого, чудесного парня, который к тому же оказывается потрясающим в постели, он собственник.

Она прошла вперед к барбекю и крикнула через плечо:

– Я даже достаточно умна, чтобы влюбиться в него.

Эммет уставился ей вслед с потрясенным выражением лица, которое, я уверен, повторяло мое. Я смотрел, как она подошла к повару и сделала заказ. Взмахнула руками, показывая, что хотела огромный бургер, и я рассмеялся, очарованный ею.

Боже, я люблю ее. Не могу поверить, что она действительно моя.

– Ты женишься на этой девушке, – полупрошептал Эммет, пробуждая меня от ее чар.

– Что? – переспросил я.

– Женишься, – настоял он.

– Эммет, мы всего несколько недель официально вместе, – сказал я, но хотел, чтобы его слова оказались правдой. – К тому же, я думал, что тебе далека идея брака? Всю жизнь провести с одной женщиной и все такое…

– Да, но ты такой консерватор, что это был лишь вопрос времени, когда бы ты остепенился с одним из пугал, с которыми ты встречался. Если тебе надо жениться, то я бы предпочел видеть своей невесткой кого-то вроде Беллы. С ней, по крайней мере, весело, – сказал он.

Я уставился на него. Не мог поверить, что он, в самом деле, думал об этом. Я считал, что только я один думал о наших отношениях в контексте вечности и «пока смерть не разлучит нас». Видимо, это было не так, и заставило меня задуматься, не посещали ли Изабеллу аналогичные мысли, раз мы оба признались в любви.

– И ты с ней такой счастливый с горящими глазами, а это большой шаг от скучного, унылого Эдварда, – добавил он, неловко ерзая. – Просто… приятно для разнообразия видеть тебя счастливым.

– Спасибо, Эммет, – ответил я в потрясении. – Надеюсь, у вас с Розали тоже все получится.

– Да, посмотрим, как все пойдет, – небрежно ответил он, но я видел искорку в его глазах при упоминании ее имени. – Давай, братишка. Налетаем на бургеры.

Мы присоединились к Изабелле за столом в саду, и я незаметно позаботился о том, чтобы повару было ясно, что она занята. Ладно, может, не так уж незаметно, раз уж я предпочел сделать это, подарив ей обжигающий поцелуй, отчего она чуть не выронила тарелку. К счастью, она, кажется, совсем не возражала против всего этого, судя по улыбке, которую она подарила мне, едва я от нее оторвался. Мы сели поесть, и я снова заметил, что люди поглядывают на нас.

– Чувствую себя на всеобщем обозрении, – прошептала Изабелла, оглядевшись по сторонам.

– Просто они потрясены, видя Эдварда с девушкой, – сказал Эммет, пожав плечами, и вонзился в бургер.

– Почему?

– Я думаю, все решили, что он гей, – заулыбался брат. – Ну знаешь, одинокий парень серьезного возраста, которого ни разу не видели с девушкой. Да еще и эта его литература. Ну как их винить?

Даже моя родная мать так думала.

– Любовь к литературе – это по-гейски? – Изабелла вскинула брови. – Хер ли. Тогда я лесбиянка.

Эммет рассмеялся, а я наклонился к ней.

– Кажется, ты не собиралась ругаться, непослушная девочка, – прошептал я ей на ухо.

Она усмехнулась и пожала плечами.

– Я подумала, что в этом нет ничего страшного, если мы сидим втроем. К тому же, мне кажется, ты любишь мой скверный рот.

Это правда. Но в основном в спальне, где я начал соперничать с ней в озвучивании своих чувств. Теперь все было иначе. Мне даже нравилось на вечеринке, нравилось разговаривать с друзьями родителей, которые подходили к нам поздороваться. Я представлял Изабеллу как свою девушку, и каждый раз у меня на лице расплывалась улыбка влюбленного идиота, которым я и был. Я специально отвечал расплывчато, когда меня спрашивали, как мы познакомились и как долго встречаемся. Опасности больше не было, поскольку я уже не был ее преподавателем, но я все равно старался свести сплетни к минимуму и просто говорил людям, что встречаемся мы недавно, а познакомились в университете.

– Хочу пирога, – заявил брат, поглотив третий бургер, и вышел из-за стола.

– Пирог? – спросила Изабелла. – Какой?

– Яблочный, – ответил я с улыбкой и закатил глаза. – Мама любит клише.

– Не принимай это все как должное, – тихо сказала она и указала на сад. – Своих родителей, брата. Семью. Тебе очень повезло. Что у тебя есть свое место.

Она издала тихий вздох и погрустнела, отчего я сразу же почувствовал себя ужасно, осознав, что она права. Я никогда особо не ценил спокойствие и безопасность, приносимое любящими и поддерживающими родителями и братом, которому, в самом деле, казалось, нравилось бывать в моем обществе. Мне было куда поехать в выходные и с кем отметить день рождения. У Изабеллы ничего этого не было.

– Прости, милая, – прошептал я, нерешительно накрыв ее руку своей.

В таких ситуациях я был неопытен в отношениях вообще и с женщинами в частности. Я не знал, стоит ли мне ее обнять или лучше дать ей немного личного пространства. Сегодня был семейный праздник, а Изабелла потеряла свою семью. И я сделал только хуже, посмеявшись над матерью перед девушкой, которая скучала по своей, особенно в такие дни.

– Ничего, – сказала она и пододвинула свой стул ближе к моему.

Я сразу же принял это как приглашение обнять ее и поцеловал в висок.

– Я счастлива быть здесь с тобой, – прошептала она, поигрывая с пуговицей на рукаве моей рубашки, а потом переплела наши пальцы.

– Я тоже, – пробормотал я, наклонив ее голову, чтобы она посмотрела на меня.

– Я люблю тебя, Изабелла. И у тебя тоже есть место.

– Да? – прошептала она, глядя мне в глаза.

Я кивнул.

– Твое место рядом со мной.

И тогда я напрочь отбросил все нормы приличного поведения в обществе, взял ее на колени и поцеловал, будто от этого зависела моя жизнь. Изабелла охотно ответила и прижалась ко мне, и плевать, что мы сидели посреди сада на общественном мероприятии.

– Дружище, вы будто бы сожрать друг друга хотите, – хмыкнул Эммет, снова усевшись рядом. – Пожуйте еще чего-нибудь.

Я неохотно оторвался от ее губ и встретился с ней взглядом.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала она, поглаживая меня по щеке.

Я осторожно усадил ее обратно на стул и сосредоточил свое внимание на брате, который был занят запихиванием пирога в рот.

– Извини, – пробубнил он. – Но люди у буфетной стойки начали делать ставки, поимеешь ли ты ее прямо на столе или нет.

Я покраснел, но Изабелла тихо рассмеялась рядом.

– Они все бы проспорили, – сказала Изабелла. – Если кто и поимел бы кого-то, то это была бы я.

Эммет прыснул и продолжил поглощать пирог.

– Хочешь пирога? – предложил я.

Она кивнула и собралась встать, но я остановил ее, сказав, что хочу сам ей его принести.

– Я и сама могу взять, – возразила она.

– Я знаю. Но позволь мне, пожалуйста? – попросил я.

В этом вопросе крылось больше, чем просто мое желание принести Изабелле десерт. Я просил ее позволить мне обращаться с ней как с леди. Ей еще никогда не встречался джентльмен, и у нее сложилось ошибочное представление, что они бывают только в фильмах и книгах. В тот чудесный день, когда она согласилась стать моей девушкой, я сказал ей, что хочу ухаживать за ней как джентльмен, но до этого момента у меня не было такой возможности.

– Тебя осчастливит мое согласие? – спросила она.

– Немыслимо, – честно ответил я.

– Ладно, – согласилась она с хитрой улыбкой и откинулась на спинку стула. – Но если пожадничаешь со взбитыми сливками, сделка отменяется.

Я рассмеялся и пошел к столам, где взял ей особенно большой кусок с горой сливок. А еще налил чашку кофе и уже собирался идти обратно, когда сердце замерло у меня в груди.

О нет. Что ей, черт побери, надо?

Откуда ни возьмись появилась Таня и встала возле нашего стола рядом с неуютно себя чувствующим Эмметом. Изабелла смотрела на нее с нейтральным выражением лица, и я был рад, что она не расстроилась. Я быстро подошел к ним и сел рядом со своей девушкой, протягивая ей десерт. Она ответила мне благодарной улыбкой в то же время, как Таня прокашлялась, открыто требуя моего внимания.

– Здравствуй, Таня, – коротко сказал я и наконец посмотрел на нее.

Она выглядела не так, как я запомнил. У нее что-то изменилось в области груди, которая выглядела гораздо больше, чем раньше. Я не собирался смотреть на ее грудь, но это было невозможно с таким глубоким вырезом платья.

Имплантаты? Как странно.

На ней было слишком много косметики на мой вкус, и платье было слишком откровенным. В общем и целом она казалась мне стремной, и я никак не мог понять, почему меня когда-то тянуло к ней. Она была совсем не той женщиной, которую я помнил. Наверное, я вознес ее на пьедестал, а теперь видел ее такой, какая она есть, той, кто пыталась оставаться молодой и привлекательной, неприлично одеваясь и делая пластические операции. Даже жалко. Молодость – это замечательно, видит Бог, как я боготворил молодое гибкое тело Изабеллы. Но если бы в ней не было ничего, кроме упругой груди и задницы, я бы, наверное, переспал с ней несколько раз, но ни за что не влюбился бы в нее. В ней было все: ум, характер и красота, и поэтому я знал, что буду хотеть ее так же сильно, когда она превратится в роскошную, естественную зрелую женщину.

– Здравствуй, Эдвард, – сказала Таня странным голоском с придыханием.

Видимо, она восприняла мое приветствие за приглашение присоединиться к нам, потому что она села рядом с Эмметом, не отрывая от меня взгляда. Я задумался, что ей вообще от меня надо и станет ли она делать вид, что не следила за мной и моей девушкой с час назад. Я не знал, поняла ли она, что попалась на этом, но так или иначе она повела себя очень грубо.

– Ты не представишь меня своей подруге? – спросила она, глядя на Изабеллу.

Я вздохнул. Мне очень хотелось сказать Тане идти лесом, но поскольку она была гостьей моих родителей, я не мог так сделать.

– Таня, это Изабелла Свон. Моя девушка, – представил я, опустив ладонь ей на шею у затылка и принявшись поглаживать кожу. – Милая, это Таня Денали. Друг моей семьи.

Но не мой!

– Приятно познакомиться, – сказала Таня. – Мы с Эдвардом давно знаем друг друга. Нас связывает богатое прошлое.

– Наслышана, – сухо ответила Изабелла, прижавшись чуть ближе ко мне.

По выражению лица Тани было понятно, что она знала, что Изабелла имела в виду, но почему-то она выглядела самодовольной. Я не понимал почему. Переспав с ней, я получил худший опыт в своей жизни, и ей тут было нечем гордиться.

– Попробуй пирог, милая, – пробормотал я, поцеловав Изабеллу в шею.

Она выглядела напряженно, а я не хотел, чтобы ее пугала озабоченная женщина за нашим столом.

– Я люблю тебя, – прошептал я ей на ухо и отодвинулся.

Изабелла улыбнулась мне и попробовала кусочек пирога.

– Вкусно? – спросил я.

– Очень вкусно, – простонала она, протягивая мне кусочек на вилке, который я с радостью съел.

Затем она наклонилась и поцеловала меня.

– Ты чуть испачкался в сливках, – улыбнулась она и отодвинулась, облизывая губы.

– О боже, ребята, вы такие милые, что меня сейчас вырвет, – заныл Эммет, но улыбка на его лице говорила о том, что он серьезен лишь отчасти.

– Да брось, – сказала Изабелла, отмахнувшись. – Можно подумать, что ты не такой, когда ты с Роуз.

– Не такой! – фыркнул он.

– А девчачьи разговоры? – рассмеялась Изабелла. – Я знаю все про цветы и обнимашки и прогулки за руку. О, и поездки за город, чтобы посмотреть на звезды. Очень романтично, Эммет. Тебе на пользу.

Лицо моего брата залила краска, и на секунду мне показалось, что у него из ушей действительно повалит пар. Изабелла лишь улыбнулась и откусила еще кусочек пирога.

– Нет ничего дурного в том, чтобы правильно обращаться с девушкой. Твой брат научил меня этому, – сказала она. – Я рада, что у Роуз есть ты, и что ты оказался хорошим парнем. Теперь мне не придется лупить тебя за то, что ты разбил ей сердце.

– Я бы этого не сделал, – сказал он, явно чувствуя себя не в своей тарелке от разговоров о чувствах.

– Я знаю, – ответила Изабелла и похлопала его по руке, вызвав у него улыбку.

В разговоре наступила пауза, пока Эммет и Изабелла доедали свои десерты, и мы втроем так или иначе игнорировали Таню. Это было не лучшее поведение, но меня это не волновало. Нечего ей вмешиваться, даже сидя с нами за одним столом.

– И как вы познакомились? – вдруг спросила Таня, указывая на нас с Изабеллой.

– Я подцепила его в баре Эммета, – ответила Изабелла со смешком.

– Правда? – переспросил я. – Я думал, что это я тебя подцепил. Я подвез тебя до дома и избавил от необходимости идти так далеко пешком.

Я просто шутил. Может, я и подвез ее, но мне бы никогда не хватило смелости зайти дальше. Благодарить за наши отношения нужно Изабеллу.

– Мило, братец, – улыбнулся Эммет. – Спас дамочку в беде. Срабатывает всякий раз.

– Глупые мальчишки, – рассмеялась Изабелла. – Я могла вызвать такси, если бы захотела. У меня были деньги дома, в конце концов. Просто я подумала, что было бы гораздо веселее, если бы меня спас Эдвард

Мы оба уставились на нее.

– Я была права, – подмигнула она. – Фокус с дамочкой в беде работает в обоих направлениях.

– Отлично сыграно, – сказал Эммет под впечатлением.

– Да, так что вот так мы и познакомились, – сказала Изабелла. – Эдвард, наверное, отведал того, что пришлось ему по вкусу, и стал возвращаться снова и снова.

– В самом деле, – пробормотал я, уткнувшись ей в шею. – Ты восхитительна, – прошептал я, чтобы только Изабелла могла услышать, и с удовольствием отметил, что от моих слов по ней прошла дрожь.

– Ну разве не прелесть, – проговорила Таня елейным голоском.

Наступило неловкое молчание, и я даже слегка подпрыгнул, когда зазвонил телефон Эммета. Он был так рад отвлечься, что я чуть не рассмеялся.

– Это Роуз! – прокричал он от неприкрытой радости. – Я должен ответить.

Он снял трубку, еще не успев выйти из-за стола, и я услышал «привет, детка!», пока он не умчался подальше от нашего стола неловкости.

– Так… Эммет сказал мне, что это твоя первая встреча с семьей Эдварда, – сказала Таня Изабелле.

Нет, но раз уж я не рассказал брату, как родители застукали нас за сексом, я понимал, почему он так подумал.

– В некотором смысле, – уклончиво ответила Изабелла.

– Я просто обожаю Карлайла и Эсми, – продолжила Таня. – Они мне как семья. Когда мы были младше, мы так здорово веселились на этих вечеринках. Правда, Эдвард?

Я ничего не сказал, только повел плечами. Большинство из них я провел, бегая за ней, как карманная собачка за угощениями, пока она флиртовала с парнями постарше и игнорировала меня. Едва ли это можно назвать весельем в моем представлении.

– А еще Эммет сказал, что ты впервые на садовой вечеринке? – продолжила Таня.

Изабелла кивнула и отпила кофе.

– Да, мне пока нравится, – сказала она.

– Есть что-то особенное во всем, что происходит впервые, не так ли? – размышляла Таня с ядовитым блеском в глазах. – Именно первые всегда запоминаются.

НЕТ!

Я не мог в это поверить. Было до омерзения очевидно, что Таня говорила не о садовых вечеринках, и я знал, что Изабелла это тоже поняла. Таня, в самом деле, пыталась сделать вид, что наш единственный раз вместе был запоминающимся? Все было совсем наоборот и, пожалуй, единственным событием, которое я изменил бы в своем прошлом, если бы мог. Я покосился на Изабеллу и чуть содрогнулся. Никогда не видел ее такой злой. Я видел, что она пытается себя контролировать (наверное, потому что мы были на публике), но я сомневался, что она сможет сдержаться, если Таня продолжит нести этот бред. Что она и сделала.

– Кажется, что все после самого первого меркнет в сравнении. Может показаться занимательным, но стоит оглянуться назад, и в мыслях всегда возникает тот, кто был первым.

Ну вот! Она совсем ума лишилась!

Я уже собирался сказать ей, что к чему, когда Изабелла улыбнулась и кивнула.

– Вы совершенно правы, мисс Денали, – ответила она.

ЧТО? Нет, она совершенно не права! Я не могу позволить Изабелле думать, что потеря девственности с этой ужасной женщиной и стала самым запоминающимся сексом в моей жизни!

Таня казалась удивленной согласием Изабеллы, как и я. Я должен был заставить ее понять, что, пусть Таня и была у меня первой, именно Изабелла пробудила мою сексуальность и научила меня, как волшебно было заниматься любовью, сексом или даже трахаться, как мы это порой называли. Все это было заслугой Изабеллы, и она должна была это знать.

– Боже, даже не счесть, сколько всего мы с Эдвардом разделили впервые, – продолжила Изабелла, вскинув руку. – Давайте посчитаем, да?

Она задумалась на секунду.

– Что ж, я впервые посещаю семейный праздник вместе со своим парнем, это раз.

Правда? Я был уверен, что такая привилегия досталась тому мудаку. Он не познакомил ее со своей семьей? Боже, ну он и… ну, мудак в общем-то!

– Твой первый опыт в оральном сексе. Верно, малыш? – продолжила Изабелла.

– Да. Эм… впервые испытывал и делал сам, – ответил я. – Это нужно считать за два.

– Логично, – согласилась она, загнув еще два пальца. – Что еще… О, первый домашний ужин, который парень готовил специально для меня. Он потрясающе готовит итальянскую кухню, – добавила она.

– Первый раз, когда мне приносили еду на похмелье, – сказал я. – И ты первая девушка, которая делала мне массаж.

– Первый парень, подаривший мне многократные оргазмы, – сказала мне Изабелла с кривоватой улыбкой. – Это меня особенно радует, – сказала она, глядя Тане прямо в глаза.

Не может быть! Не может быть, черт возьми!

Я уставился на нее. Я знал, что они у нее случались время от времени, и это было чудесно, но я даже не подозревал, что такое бывало только со мной.

– Правда? – прошептал я.

Она кивнула и прошептала слово «потрясающе».

Да! Я мужик! Даже половой гигант!

Я еще никогда не чувствовал такого прилива мужественности, как в этот момент. А еще я почувствовал огромную волну любви и благодарности к ней. Я знал, что Изабелла делала это, чтобы показать, что значение имело не прошлое, а то, что мы разделили с ней. Да и то, что мое мастерство в сексе было представлено перед Таней как «потрясающее», тоже было очень кстати. Честно говоря, было чертовски приятно наблюдать, как моя девушка-красавица тычет этими подробностями Тане в лицо. Я взял Изабеллу за руку и посмотрел ей в глаза.

– Первое «я люблю тебя», – тихо сказал я.

– Это самое важное в списке, – прошептала она.

Я кивнул, обхватил ее лицо ладонями и, наклонившись, прижался к ее губам. Они, как всегда, были мягкими и теплыми, и на этот раз на вкус она была как яблоки, крем и кофе. Я был прав, она восхитительна. Она вздохнула мне в губы и наклонила голову, чтобы углубить поцелуй. Я потерялся в ней и едва заметил разозленный вздох, звук отодвигающегося стула и частый стук каблуков по дорожке. Изабелла отодвинулась и улыбнулась.

– Думаю, она уловила суть.

– Кажется, – улыбнулся я и поцеловал ее снова. – Просто я совсем не понимаю, что ей движет.

– Не понимаешь?

– Нет, женщины чаще всего настоящая загадка для меня, – признался я со смущенной улыбкой.

– Даже я? – спросила она.

– Иногда, – ответил я, осознавая правдивость своих слов. – Я хочу сделать тебя счастливой и боюсь сделать что-то не так. Все это ново для меня.

– Для меня тоже, – прошептала она. – Давай пообещаем друг другу, что не будем убегать, если станет непросто. Я хочу, чтобы у нас получилось. Я хочу тебя, Эдвард, нас.

Я не ожидал, что разговор станет таким серьезным, но был рад, что Изабелла чувствовала именно так.

– Я тоже хочу тебя, Изабелла. Я не могу обещать, что не будет ссор и разногласий. Мы во многом разные, но я могу пообещать, что буду любить тебя и хорошо с тобой обращаться. Ты делаешь меня таким счастливым, каким я и не мечтал стать, я не хочу тебя потерять. Ты все для меня.

– Черт возьми, Эдвард, – прошептала она, часто моргая. – Ты заставишь меня плакать перед твоими родителями. Ты со своими красивыми словами.

– Извини, – усмехнулся я, хотя совсем не сожалел о сказанном. Мне нравилось, что я мог так влиять на нее и находить подходящие слова, чтобы выразить, как я люблю и хочу ее.

Я подал ей чистую салфетку, и она промокнула ею под глазами.

– Я чувствую то же самое, – сказала она, глядя на меня. – Ты делаешь меня счастливой. Посмотри на меня, черт побери. Я так счастлива, что плачу.

Я улыбнулся от ее грубых, но милых слов. Она бы не была моей Изабеллой, если бы не говорила «черт» или «блядь» время от времени.

– Кстати, – сказала она, вытерев глаза. – Я точно ударила эту Таню по больному месту.

– Правда?

– Да, готова поспорить, что у нее никогда не было хорошего секса, – заметила Изабелла. – Ты бы видел ее лицо, когда она наблюдала за нами наверху. Ей было завидно. И не только потому, что у меня есть ты, но и потому, что она хочет то, что есть у нас. И это даже печально.

– Ты, правда, так думаешь?

– Это логично. Она, наверное, заставила тебя почувствовать себя так дерьмово в тот раз, потому что не впервые не кончила, и в итоге пыталась компенсировать это за твой счет. Это единственная причина, что приходит мне в голову. Либо так, либо она действительно очень жестокая. Она, несомненно, хотела вторую попытку.

– Не имеет значения, – сказал я, взяв ее за руку. – Прошлое не имеет значения. Я хочу только тебя.

– Договорились, – ответила она с ослепительной улыбкой. – Ну, познакомишь меня еще с кем-нибудь? Мне нравится, как ты сияешь, когда говоришь, что я твоя девушка.