Причины завоевания Англии норманнами в 1066 г.

(Симеон Даремский, «История о королях англов и данов»)

 

Симеон Даремский (ум. после 1129 г.) – средневековый английский хронист и монах Даремского монастыря, автор «Истории о королях англов и данов» и ряда других работ.

 

Для того, чтобы понять первоначальную причину, вследствие которой Вильгельм пошел на Англию войною, необходимо привести вкратце предшествовавшее тому. Когда произошел большой разрыв между королем Эдуардом и графом Годвином, граф был изгнан из Англии со всеми своими приверженцами. Хотя со временем он снискан милость короля, однако последний никаким образом не хотел согласиться на его возвращение в отечество, если тот не даст ему заложников. Вследствие того, граф выдал заложниками Влиота (Ульфнота) своего сына, и Гака своего внука, от сына Свана, которые и были препровождены для надзора в Нормандию к графу Вильгельму, побочному сыну Роберта, сына Ричарда и брата матери Эдуарда. Спустя несколько времени, по смерти графа Годвина, Гарольд, сын его, испросил у короля позволение отправиться в Нормандию, чтобы освободить брата и племянника, которые были там заложниками и, по освобождении, возвратить их в отечество. Ему король на это отвечал: «Пусть это сделается помимо меня; однакож, чтобы не думали, будто я хочу препятствовать тебе, я позволяю, иди, куда угодно, и сделай все, что можешь; но я предчувствую, что ты стремишься ни к чему иному, как нанести вред всему английскому государству, a себе бесчестие. Я думаю, чтобы такой умный граф, каким я знаю Вильгельма, захотел отпустить тебе их, не извлекши для себя из того великой пользы». Гарольд сел на корабль, который со всем, что было на нем, был выброшен сильною бурею в устье реки Понтьё (Pontivus), которая называется также Майя, и по местному обычаю, владетель той страны объявил его своим пленником. Таким образом, Гарольд, попавшись в неволю, подкупил обещанием награды какого-то простолюдина и тайно отправил его к герцогу Нормандии, чтобы известить о случившемся с ним. Последний, услышав то, немедленно шлет послов к владетелю Понтьё, с требованием, как можно скорее освободить Гарольда со всеми его людьми, не нанося ему никакого бесчестия, если он желает сохранить прежнюю его дружбу; но тот не захотел отпустить Гарольда, и получил от Вильгельма вторичное требование, с угрозой, что в противном случае Вильгельм, герцог Нормандский, для освобождения пленника, пойдет войною на Понтьё вместе с своими вассалами. Устрашенный такими угрозами, владетель Понтьё отпускает Гарольда с его свитою, а Вильгельм делает ему почетный прием, и, выслушав, с. какою целию он прибыл, отвечает, что он сделает со своей стороны все, что от него зависит. Вильгельм продержал Гарольда несколько дней у себя и был к нему весьма внимателен и любезен, чтобы таким образом завлечь гостя в свои планы. Наконец, он открыл ему, что у него было на уме, говоря, что король Эдуард, еще юношею, жил в Нормандии и обещал ему клятвенно, если получит корону Англии, передать ее ему после себя по наследственному праву. К этому он прибавил: «Если ты торжественно пообещаешь мне помогать в этом деле, и кроме того построишь для меня в Дувре крепость с колодцем, доставишь ко мне свою сестру во всякое время, когда мне будет угодно выдать ее замуж за одного из моих князей, и дашь слово жениться на моей дочери, в таком только случае ты получишь теперь же своего племянника, a после, когда я явлюсь в Англию для получения престола, – и своего брата. Если я, при твоей помощи, успею там утвердиться, то обещаю, что ты будешь иметь все, чего бы разумно ни попросил от меня». Гарольд чувствовал всю свою опасность и не мог выйти из нее иначе, как согласившись во всем с волею Вильгельма, и потому он согласился. Вильгельм, принесши мощи святых, заставил Гарольда дать клятву над ними, что он исполнить все вышесказанное, на что они согласились. После того, получив племянника, Гарольд возвратился в отечество. Когда он рассказал королю обо всем, что с ним случилось, и что он вытерпел, тогда король сказал: «Не говорил ли я тебе, что я знаю Вильгельма, и что твое путешествие принесет весьма много бедствий для нашего государства? Я предчувствую, что оно навлечет на наш народ великие бедствия, и да не попустит Всевышний, чтобы они начались в мои дни». Спустя немного времени после того, король Эдуард умер, и при этом сам пред смертию постановить, чтобы его преемником был Гарольд. Вильгельм объявил ему, что хотя он вероломно нарушил прочие условия, но если возьмет его дочь в супружество, то он не обратит на то внимания; в противном же случае угрожал с оружием в руках требовать обещанного ему королевского достоинства. А Гарольд ответил, что он требования его исполнить не желает, а угроз не боится. Вильгельм пришел в негодование; такая несправедливость Гарольда воодушевила его полною надеждою на месть. Таким образом, он, снарядив немалый флот из 900 судов, отправился в Англию. После жестокой битвы, во время которой пал Гарольд, победитель Вильгельм овладел государством.

 

 

Отплытие Вильгельма в Англию (1066 г.)

(Из «Деяний Вильгельма II, герцога норманнов, короля англов»)

 

Автор сочинения Вильгельм (XI в.) был капелланом и весьма образованным человеком своего времени. Его «Деяния» являются одним из лучших исторических трудов эпохи средневековья. Следует учесть, что он был сторонником Вильгельма Завоевателя.

 

Внезапно узнали у нас (в Нормандии) наверное, что Англия лишилась своего короля Эдуарда, и что Гарольд овладел его короною. Прежде нежели народ погруженный в печаль решил вопрос о наследстве избранием, в тот самый день, когда погребали короля, этот жестокий англосакс, этот изменник, провозглашенный несколькими друзьями, овладел троном, и Стиганд (арх. Канторберийский), лишенный священного звания анафемою папы¹ ложно помазал его. Вильгельм посоветовался с своими приближенными и решил отмстить оружием нанесенную ему обиду; не смотря на противоречие некоторых, считавших такое предприятие весьма трудным и превышающим силы Нормандии, он решился возвратить силою наследство, которого его лишили.

Было бы длинно говорить, каким образом устраивали и вооружали корабли, снабдили их съестными припасами и всем необходимым для войны, и какое усердие выказали норманны, делая все эти приготовления. Вильгельм, с своей стороны, употребил все свои старания чтобы обеспечить управление и безопасность Нормандии на время своего отсутствия. Его войско увеличилось большим числом рыцарей, привлеченных молвою о щедрости герцога и справедливости его дела. Он запретил грабеж и на свой счет содержал 50000 воинов и рыцарей, в продолжении целого месяца, когда он задержан был ветрами в устье р. Дивы; взял на свой счет все содержание армии, и недозволял ничего отнимать у жителей. Стада крестьян продолжали пастись в полях с такою безопасностию, как будто бы эти поля были священными; жатвы, пощаженные гордым презрением рыцарей, ожидали серпа жнецов. Слабый и безоружный человек свободно путешествовал, распевая на своей лошади, и без страха смотрел на вооруженные толпы.

Тогда на престоле св. Петра в Риме находился папа Александр (II), вполне достойный и покорности и послушания католической церкви, потому что его советы всегда были справедливы и полезны. Герцог просил у папы его покровительства; и когда он известил его о своих приготовлениях к походу, папа дал ему знамя и благословение св. Петра, чтобы он напал на своего врага с полною уверенностию.....

Наконец целый флот, собранный с такими стараниями, оставил устье р. Дивы и соседние гавани, где он так долго ожидать попутного ветра, и направился к Сан-Валери. Ни замедление, причиненное ветрами, ни крушения, ни дезертирство трусов, клявшихся ему в верности, не могли поколебать герцога; совершенно уверенный в успехе, он положился на божественное покровительство, и ему воссылал свои обеты, свои молитвы и свои жертвы. Желая благоразумием победить бедствия, он скрыл, по возможности, смерть тех, которые погибли во время бурь, приказав тайно похоронить их, а нужды других облегчил, увеличивая раздачу съестных припасов. Он умел всегда своими речами ободрить отчаивавшихся и боязливых. Задерживаемый беспрестанно противными ветрами, Вильгельм умолял небо послать ему попутный ветер и приказал вынести из церкви тело блаженного Валерия, возлюбленного Богом. Все его войско присутствовало при этой религиозной церимонии. Наконец, так долго ожидаемый ветер подул, и все голосом и движением руки возблагодарили небо, и ободряя друг друга, шумно и поспешно оставили землю и усердно приготовлялись начать свое опасное плавание. В этой толкотне, один кричал своего вассала, другой – товарища, большая же часть, забыв вассалов, товарищей и все, что для них может быть необходимо, думали только, как можно скорее, отправиться, чтобы не остаться на берегу. Герцог, более других торопясь, ободряет и укоряет тех, которые наименее торопятся. Опасаясь, чтобы они не пристали прежде известного дня к берегу и в неприятельский или мало известный порт, Вильгельм чрез глашатая отдал распоряжение, чтобы корабли, когда они будут в открытом море, останавливались ночью и бросали якорь, пока не увидят знака на его мачте; тогда звук трубы даст сигнал к отъезду..... Ночью, после стоянки, корабли подняли якорь.

Корабль, на котором был герцог, с большою ревностию стремясь к победе, тотчас, вследствие своей быстроты, опередил остальной флот, отвечая скоростию хода нетерпению своего вождя. При появлении солнца, гребец получил приказание посмотреть с вершины мачты, не идут ли прочие корабли; но он отвечал, что ничего не видно, кроме неба и моря. Герцог приказал тогда бросить якорь; а чтобы его люди не предались страху и печали, с бодростью и веселостью, как бы в зале своего дворца, сел за обильный стол, где не было недостатка в вине, и уверял, что скоро остальной флот, сопровождаемый рукою божиею, под покровительством которой он находится, присоединится к ним. Посмотрев в другой раз, гребец сказал, что видит четыре корабля; в третий же раз, возвестил, что их идет такое множество, что бесчисленные и сближенные между собою мачты казались лесом. Пусть всякий сам догадается, в какую радость обратилась надежда герцога, и как он от глубины сердца возблагодарил Бога за его благость. С помощию попутного ветра, флот беспрепятственно вошел в порт Певенсей (близ Гастингса, 28 сент. 1066 г.).

 

¹ Национальное духовенство в Англии и его глава Стиганд оказывали мало повиновения Риму, и потому папы всеми силами поддерживали норманнов против англо-саксов, как в VI ве ке они поощряли англо-саксов против непокорных бриттских епископов.

 

 

Завоевание Вильгельмом Англии (1066 г.)

(Матвей Парижский, «Великая история Англии или хроники…»)

 

Хроника принадлежит перу трех английских авторов-монахов, но в историю она вошла под именем наиболее талантливого из них – Матвея Парижского. Матвей получил образование в монастыре Св. Ольбана в Париже. Кто он по своему происхождению, неизве- стно. В 1217 г. Матвей стал монахом и в основном посвятил свою жизнь литературному труду. Около 1240 г., после смерти монастырского историографа, он продолжил своим трудом хронику Вендовера «Цветы истории», позднее в свою очередь продолженную до начала XIV в.

Матвей Парижский – не только талантливый, но и беспристрастный писатель. В своем сочинении он не щадит ни священнослужителей, ни римских пап. Труд его особенно ценен подбором подлинных документов, грамот, писем и др.

 

В 1066 году по Рождестве Христове, в пятую ферию¹ накануне крещения Господа нашего, слава Англии, король Эдуард Миролюбивый², сын короля Этельреда, после двадцати-четырехлетнего царствования, переменил временное царство на царство небесное. Тело скончавшегося святого короля на следующий день было предано земле, близь Лондона, в построенной им, по новому архитектурному плану, церкви, послужившей моделью для большой части тех церквей, на сооружение которых впоследствии потрачены были огромные суммы, и которые возвысились до соперничества с нею. Со смертию Эдуарда просеклась королевская линия в Англии. Начавшись Цердиком королем вессекса, она не прерывалась впродолжение пятисот – шестидесяти лет, если исключить из нее нескольких королей из Дании, которые были посланы Богом на народ англов за их грехи. По смерти благочестивейшего короля Эдуарда, закончившая собою королевский род в Англии, вельможи недоумевали, кого избрать государем и вождем. Одни склонялись на сторону Вильгельма, герцога Нормандского, другие требовали Гарольда, сына Годвина; – были и такие, которые стояли за Эдгара, сына Эдуарда; потому что, король Эдмунд Железный-Бок, хотя и побочный, но королевской крови, был отцом Эдуарда, отца Эдгара. Эдгару принадлежало право на английскую корону. Но Гарольд, как человек ловкий и хитрый, понял, что ему незачем мешкать, когда представляется хороший случай, и потому в день Богоявления, который был также днем похорон Эдуарда, он выманил у вельмож клятву на верность себе и, заняв трон, возложил на себя без церковного благословения корону: это служило довершением его несправедливости, и он навлек на себя гнев папы Александра и всех английских прелатов. Этот же самый Гарольд победил другого Гарольда, короля Норвежского, приходившего воевать с ним на,000 кораблях и, упоенный победою, стал угнетать своих подданных. Скоро из короля он превратился в тирана, и ни мало не заботился о выполнении клятвы, данной герцогу Нормандскому. Смерть дочери Вильгельма, которая была помолвлена за него, еще более увеличила его опасность; он знал, сверх того, что Вильгельм был занят войною с соседними герцогами, и потому рассчитывал, что за его угрозами никогда не последует дела. Что же касается до вынужденной у него клятвы, то, по его словам, она не имела ровно никакого значений; потому что невозможно же было, в самом деле, отдавать королевство другому, когда сам Эдуард был еще жив, равно как нельзя было, без согласия короля, завещать его в чью-бы-то ни было пользу. Впрочем Вильгем и Гарольд думали об этом неодинаково. В самом деле, лишь только Вильгельм узнал, что Гарольд увенчался диадемой, как немедленно отправил к нему посольство, с кротким упреком за то, что он пренебрегает своею клятвою; к этому он присоединил обещание, вместе с угрозой, явиться лично к Гарольду и потребовать у него удовлетворения. Гарольд отправил к герцогу свой ответ через его же послов: в нем заключался отказ. Возвратившись после неудачной попытки в отечество, послы явились к герцогу Вильгельму и донесли ему следующее: «Гарольд, король англов, доводит до вашего сведения, что, быв заброшен помимо собственной воли на ваши берега, он действительно обручился в Нормандии с одною из ваших дочерей, а вам поклялся передать королевство Англию; но, он уверен также в том, что никто не обязан соблюдать вынужденную у него силою присягу. Ибо, если следует считать ничтожным обещание и даже добровольное обязательство молодой девицы, которая, живя в отцовском доме, распорядится собою, без согласия своих родителей: то, не гораздо ли основательнее – так казалось по крайней мере Гарольду – считать пустою и недействительною присягу, данную им вследствие насилия и без ведома короля, под властию которого присягавший находился? Сверх того, он обвиняет себя в поспешности, которая была причиною того, что он, не дождавшись согласия народа, обещал вам наследство в государстве, которое не принадлежало ему. Наконец, заключает он, несправедливо было бы ему отказываться от власти, которая признана за ним единодушным голосом вельмож государства».

Вильгельм, герцог Нормандии, выслушав ответ послов, пришел в сильное негодование; но, чтобы не делать ничего легкомысленно и не лишить законности своего дела, он отправил послов к папе Александру, прося его утвердить своим апостольским авторитетом задуманное им завоевание. Папа, подвергнув исследованию права обоих претендентов, послал Вильгельму знамя, как предвестие победы. По получении этого, Вильгельм собрал в Лилльбоне баронов и выспросил у каждого из них порознь мнение касательно настоящей экспедиции. Все они обязались действовать с усердием, надавали герцогу много обещаний и уговорились между собою, разойдясь теперь, вновь собраться с лошадьми и оружием в августе, около гавани св. Валерия, для того, чтобы выйти оттуда в открытое море. Хотя в назначенный срок они действительно прибыли туда, но принуждены были выжидать там благоприятного ветра, для переправы в Англию. Чтобы получить такой ветер, герцог приказать открыть и провести по лагерю тело св. Валерия. Вдруг ветер, так давно желаемый, раздул паруса; после завтрака, все взошли на корабли и, быстро несомые ветром, пристали к Гастингсу. Выходя из своего судна, король споткнулся; но стоявший при нем вассал обратил это падение в счастливое предзнаменование. «Герцог воскликнул он, вы держали землю англов, и будете ее королем». После высадки, Вильгельм, желая отвлечь свою армию от грабежа, сказал ей: «Пощадите то, что в скором времени будет принадлежать вам». В течение следующих пятнадцати дней, герцог был так спокоен, как будто мысль о войне всего менее занимала его. Вся его заботливость ограничилась сооружением замка на месте самой высадки.

Гарольд возвращался со сражения с норвежцами в то время, когда до него дошла весть о прибытии Вильгельма. Он немедленно поспешил к Гастингсу, в сопровождении весьма незначительного военного отряда, так как за исключением небольшой армии, набранной из наемных солдат и провинциальных новобранцев, у него было такое ничтожное число настоящих военных людей, что пришельцы могли без труда разбить его. Тогда Гарольд выслал вперед соглядатаев, с поручением разведать о числе и силе неприятельского войска. Они были схвачены в лагере Вильгельма, но этот, предложив им обозреть свою армию, сделал им великолепное угощение и отослал их целыми и невредимыми к своему вождю. Когда они возвратились к Гарольду, он немедленно спросил их – что нового принесли они? Соглядатаи не могли вдоволь наговориться о благородной доверчивости Вильгельма, потом стали серьёзно утверждать, что солдаты его армии похожи с виду на священников, так как у них были выбриты борода и усы. Гарольд улыбнулся, видя наивность расскасчиков. «Это не священники, сказал он, а храбрые и непобедимые в сражениях воины». На это, брат его, Гурт, еще молодой, но уже обладавший мужеством и благоразумием, возразил ему следующее: «Если ты сам восхищаешься храбростию нормандцев то не безрассудно ли тебе вступать в бой с ними, когда, притом, на твоей стороне нет – ни силы военной, ни права? Ты не можешь отрицать того, что, добровольно ли, или по принуждению, но ты дал клятву Вильгельму: и так, ты поступишь благоразумнее, если, при столь опасных обстоятельствах, не доведешь себя до бегства или смерти, с пятном клятвопреступника. Для нас же, не дававших ни в чем клятвы, война дело совершенно законное, потому что мы защищаем свою страну. И так, предоставь нам одним сражаться. Если мы отступим, подавленные неприятельскою силою, ты будешь в состоянии поправить дело, а если нам придется умереть, ты отмстишь за нас». Но безрассудный Гарольд не внял этим речам. «Я бы опозорил всю свою прошедшую жизнь, говорил он, если бы обратил тыл пред каким бы то ни было врагом».

Когда братья вели между собою этот разговор, к ним явился монах, посланный Вильгельмом. Ему поручено было предложить на выбор Гарольду одно из следующих трех предложений: или, согласно с данною им клятвою, отказаться от своего достоинства в пользу Вильгельма, или владеть своим королевством в качестве вассала герцога, или, наконец, в присутствии обеих армий, решить дело поединком. У Гарольда насупились брови при таких речах посла Вильгельма, и он не мог удержаться, чтобы не ответить ему дерзко, и с гневом отпустить назад; но Гарольд сказал только, что Бог рассудит между ним и Вильгельмом. На это монах заметил ему с твердостию, что, так как он упорствует в своем отрицании прав Вильгельма, то Вильгельм готов доказать их или посредством суда святого апостольского престола, или – битвы, в случае если ему то будет более угодно. Невзирая на все доводы монаха, Гарольд оставался при своем первом ответе. После этого нормандцы были одушевлены единственно стремлением к бою.

Напоследок с обеих сторон сделаны были все к тому приготовления. Англы провели целую ночь среди песней и попойки. Поутру еще пьяные – они безтрепетно выступили на встречу неприятелю. Пешие, вооруженные своими обоюдоострыми топорами, и сблизив щиты, они образовали непроницаемую стену. При таком построении, они могли бы хорошо защищаться в этот день, если бы нормандцы, предавшись, по своему обыкновении, притворному бегству, тем самым не разъединили ту плотную массу. Гарольд – также пеший – стоял вместе с братьями у своего знамени, чтобы, при этой общей и равной для всех опасности, никому не могла прийти в голову мысль о бегстве. Напротив, нормандцы посвятили всю ночь на исповедание своих грехов, а поутру укрепились принятием тела и крови Спасителя. Ставь тверже, они выжидали неприятельского нападения. Вильгельм вооружил свой передовой отряд, составленный из пехотинцев, луками и дротиками, всадники, расположенные двумя крыльями, шли за ними. Герцог, с сияющим лицом, громко возгласил, что Бог будет благоприятствовать его делу, как совершенно правому. Когда он потребовал свое вооружение, то прислуживавшие, в второпях, надели ему кирасу задом наперед; поправив ее, он заметил с улыбкой: «Так своим мужеством вы обернете мое герцогство в королевство». Чтобы воспламенить сердца своих воинов, он запел песнь о Роланде, и вслед затем, при криках: «Боже помоги»! – началась борьба. Бились остервенением, потому что обе стороны одинаково не хотели уступить, а между тем день был уже на исходе. Вдруг показался Вильгельм и дал своим войскам сигнал к мнимому бегству. При виде того, англы расстроили свои плотные ряды и быстро погнались за бежавшими в той уверенности, что без труда истребят их. Между тем нормандцы, оборотившись против неприятеля, напали на него и в свою очередь, заставили бежать англов. Но те успели занять возвышение, и тогда как нормандцы, утомленные жарою, упорно взбирались на него – англы опрокидывали их по скалистому отвесу, неутомимо пускали в них их же стрелы, бросали в них каменьями и произвели ужасное опустошение. Окопы, весьма удобные для защиты, были захвачены англами, и при этом они перерезали столько норманнов, что яма, заваленная их трупами, была в уровень с краями. Впрочем, победа не склонялась решительно, ни на ту, ни на другую сторону, до тех пор, пока у Гарольда не разлучилась душа с телом. Этот последний, мало того, что одушевлял свои войска, он отлично исполнял службу простого война. Ни один неприятель не мог безнаказанно подойти к нему на близкое расстояние; того, который осмеливался на то, он убивал, не разбирая, был ли он пеший, или конный. Что же касается до Вильгельма, то он ободрял воинов своими речами, подбегал к первым рядам и пускался в самую свалку. В тот день, когда он – раздраженный и со стиснутыми зубами – носился по всему полю битвы, под ним убиты были одна за другою три лучших лошади. Те, которые оберегали его, напрасно просили его умерить свой пыл, но его великодушное мужество было неутомимо; наконец Гарольд, раненный стрелою в голову, пал на поле сражения, и тем доставил победу нормандцам. Когда он распростертый, лежал на земле, один норманец нанес ему мечем удар в бедро: за этот низкий поступок Вильгельм опозорил этого человека, исключив его из числа вассалов. Поражение англов продолжалось до самой ночи. При наступлении ея, нормандцы, как мы уже сказали, могли считать себя победителями. Нет никакого сомнения, что во время этой битвы Вильгельму покровительствовал промысл божий: это можно видеть из того уже, что испытавши в тот день столько опасностей, он не потерял ни одной капли крови. Достигнув такого счастливого конца, Вильгельм похоронил с честию своих убитых, предоставив и врагам полную свободу совершить тот же обряд над своими павшими. Когда мать Гарольда просила у Вильгельма тело своего сына, он отдал ей без выкупа, не смотря на то, что она предлагала ему весьма значительную сумму денег. Труп Гарольда похоронили в аббатстве Вальтам, которое он построил на собственный счет во славу св. Креста и поместил там каноников. День, который изменил всю поверхность Англии, и в который пролилось так много крови, был предзнаменован появившеюся в начале этого года большою кометою, кровавого цвета и с длинным хвостом. Роковое предвестие, как о нем выразился один писатель: «Тысяча шестьдесят-шестого года земля англов почувствовала на себе огонь кометы».

Сражение произошло при Гастингсе, в день св. Каликста, папы, накануне октябрских ид (14 октября).

...Так кончилось владычество англов в нашем прекрасном отечестве. Было время, когда эти первые завоеватели показались в нашей стране со своими варварскими лицами и привычками, со своими военными нравами и языческим суеверием; объявляя при всяком случае войну, они покоряли противную сторону оружием и хитростию.

 

¹ Фериями назывались дни недели: первая ферия – воскресение, вторая – понедельник и т.д. Следовательно, патая ферия – четверг.

² Эдуард Исповедник, король Англии (1042-1066 гг.), не имел ни детей, ни близких родственников.

 

 

Битва при Гастингсе (14 октября 1066 г.)

(Вильям Мальмсберийский, «История английских королей», III)

 

Битва при Гастингсе (14 октября 1066 г.) – сражение между армией англосаксонского короля Гарольда II Годвинсона и войсками нормандского герцога Вильгельма. Сражение при Гастингсе стало решающим моментом в нормандском завоевании Англии, поскольку среди англосаксонской аристократии не осталось вождя, способного организовать сопротивление нормандцам. Вильгельм стал новым английским королем, а Англия превратилась в феодальную монархию с сильной централизованной властью.

Вильям Мальмсберийский (ок. 1090-1143 гг.) – английский историк XII в. родом из Уилтшира, Юго-Западная Англия. Им были написаны порядка двух десятков исторических, агиографических и теологических сочинений. В числе его главных трудов – «История английских королей».

 

238... Раздавшийся радостный крик¹ призвал всех к кораблям. Сам герцог² первым с материка отплыл в море, и ожидал остальных, став на якоре почти посредине пролива³. И вот все подплыли к пурпурному парусу флагманского судна; и после того как поели, благоприятным курсом прибыли в Гастингс⁴. Сходя с корабля, Вильгельм оступился, но обратил это в доброе предзнаменование, когда воин, стоявший рядом, воскликнул: «Вы обнимаете Англию, герцог, будущий ее король!». Все войско он удержал от грабежей, предупредив, что следует беречь все, чем вскоре будут они владеть; и в течение следующих пятнадцати дней оставался таким спокойным, что казалось, ни о чем он не думает меньше, чем о войне.

239. Тем временем Гарольд⁵ возвращался с, битвы с норвежцами; он считал себя счастливым, потому что победил, мне же он кажется несчастным, потому что добыл победу предательством⁶. И когда новость о высадке нормандцев дошла до него, он, как был раненый в бою, тронулся в путь к Гастингсу с весьма незначительным войском. Нет сомнения, что судьба безвременно похищала его, потому что он не захотел призвать вспомогательные войска, да если бы и захотел, то не смог бы найти многих добровольцев; ибо, как я уже сказал выше, все были ему враждебны, потому что один присвоил он северные трофеи. Все же он выслал вперед людей разведать о численности и силе врага; их, захваченных в лагере, Вильгельм приказал провести по палаткам и после щедрого угощения невредимыми отпустить к их господину. По возвращении их, Гарольд спросил, какие они принесли новости; они же, восхвалив возвышенными словами благородную доверчивость полководца, серьезно добавили, что почти все в его войске похожи на священников, потому что лица у них вокруг губ выбриты. (Англы ведь оставляют над губами волосы нестриженными, отпуская их на всю длину, что даже и Юлий Цезарь в книге о Галльской войне называет национальным обычаем древних жителей Британии.) Король улыбнулся простоте рассказчиков, заметив с легким смехом, что то были не священники, а воины, решительные в бою и непобедимые духом. И тут вступил в разговор его брат Гурт, юноша на грани зрелости, не по возрасту мужественный и рассудительный. «Если, – сказал он, – гы наперед превозносишь доблесть нормандцев, мне кажется безрассудным сражаться с тем, кому ты уступаешь и в силе и в заслугах. Ведь не станешь ты отрицать, что добровольно или по принуждению дал ему⁷ клятву. Поэтому ты поступил бы благоразумнее, если бы, отказавшись от грозной необходимости, позволил нам испытать исход боя: мы, свободные от всяких обязательств, по праву обнажим мечи за отечество. Если ты сам вступишь в бой, смотри, как бы не пришлось тебе бежать или умереть; но если вступим в бой одни мы, это в любом случае будет на пользу твоему делу; потому что ты сможешь и возвратить бежавших, и отомстить за мертвых».

240. Гарольд в своей безрассудной опрометчивости не захотел благосклонно выслушать советчика, считая низким и недостойным его прошлой жизни обращаться в бегство при какой бы то ни было опасности; и с подобным бесстыдством, или, выражаясь мягче, неблагоразумием, он отпустил монаха, посла Вильгельма, не удостоив его в возбуждении и доброго взгляда, моля только о том, чтобы бог рассудил между ним и Вильгельмом. А предложено ему было одно из трех: или он отказывается от королевства, согласно с условием, или будет владеть им на правах вассала или, по крайней мере, пусть дело решит поединком на виду у того и другого войска...

241. Итак, храбрые вожди той и другой стороны готовились к бою, каждый по обычаю своей отчизны. Англы, как мы узнали, ночь напролет провели без сна, пьянствуя и распевая песни, а утром без промедления двинулись на врага. Все пехотинцы, вооруженные обоюдоострыми топорами, сомкнув перед собой соединенные щиты, образовали непроницаемый клин. Это и обеспечило бы им в тот день безопасность, если бы нормандцы, по своему обыкновению, притворным бегством не внесли расстройства в плотно сомкнутые их ряды. Сам король, пеший, стоял с братьями возле знамени, чтобы при общей, равной длх,всех, опасности никто и подумать не мог о бегстве. Знамя это Вильгельм послал после победы папе⁸; на нем было роскошно выпвдто золотом и драгоценными камнями изображение сражающегося воина.

242. Напротив, нормандцы, посвятившие всю ночь исповеди в своих грехах, утром укрепили душу принятием тела Господня⁹. Пехота с луками и стрелами составила авангард, конница, разделившаяся по флангам, расположилась в арьергарде. Герцог с безмятежным лицом, громко возгласив, что Бог будет милостив к нему, ибо дело его правое, потребовал оружие. И когда в спешке слуги надели на него доспехи задом наперед, он исправил оплошность смехом, молвя: «Так храбрость обратит мое герцогство в королевство». Потом он запел песнь о Роланде, дабы примером воинственного мужа вдохновить бойцов, и, по воззвании к помощи Божьей, с обеих сторон началось сражение. Бились ожесточенно большую часть дня, и ни одна из сторон не уступала. Убедившись в этом, Вильгельм дал сигнал к мнимому бегству с поля брани. В результате этой хитрости боевые ряды англов расстроились, стремясь истреблять беспорядочно отступающего врага, и тем была ускорена собственная их гибель; ибо нормандцы, круто повернувшись, атаковали разъединенных врагов, и обратили их в. бегство. Так, обманутые хитростью, они приняли славную смерть, мстя за свою отчизну. Но все же они и за себя отомстили с лихвой, и, упорно сопротивляясь, оставляли от своих преследователей грудь» убитых. Завладев холмом, они сбрасывали в котловину нормандцев, когда те, объятые пламенем [борьбы], упорно взбирались на высоту, и истребили всех до единого, без труда пуская в подступающих снизу стрелы и скатывая на них камни. Кроме того, выйдя каким-то коротким, известным им, переходом к крутому упорно сопротивляясь, оставляли от своих преследователей груды трупов, он сравнялся с полем. Борьба шла с переменным успехом, победа склонялась то к тем, то к другим, пока Гарольд был жив. Когда же он пал, сраженный стрелой в голову, отступление англов не прекращалось уже до самой ночи.

243. Доблесть обоих вождей была в этом бою замечательна. Гарольд, не довольствуясь даром полководца воодушевлять других, ревностно выполнял службу рядового воина. Часто он разил врага в упор, так что никто не мог безнаказанно приблизиться к нему, чтобы тотчас от одного удара не пали и конь и всадник. Вот почему, как я сказал, пораженный роковой стрелой с расстояния, он сдался смерти. Какой-то воин мечом пронзил бедро простертого на земле [короля]; за этот гнусный и постыдный поступок Вильгельм заклеймил его позором и изгнал со службы.

244. Вильгельм также ободрял воинов своим голосом и присутствием; сам первый устремлялся в гущу врага. Так что всюду он неистовствовал, всюду скрежетал зубами; трех превосходных коней, которые были ранены под ним, потерял в этот день. Сила и дух бесстрашного вождя между тем не ослабевали, хотя телохранители тихонько и по дружески сдерживали его. Он оставался таким до тех пор, пока наступившая ночь не увенчала его полной победой. И нет сомнения, что рука Божья покровительствовала ему, потому что врагам не удалось пролить ни капли его крови хотя в него метали множество копий.

 

¹ Крик возвещал о попутном ветре, которого ждал флот Вильгельма, герцога нормандского, в порту Сен-Валери для переправы в Англию.

² Те. Вильгельм I Завователь, король Англии с 1066 по 1087 гг.

³ Ла-Манш.

⁴ 28 сентября 1066 г., сражение произошло 14 октября.

⁵ Гарольд – последний король англо-саксонской династии. Избран королем после смерти Эдуарда Исповедника в 1066 г.

⁶ Гарольд клялся уступить Англию Вильгельму, который заявил свои притязания на королевство, ссылаясь на завещание Эдуарда.

⁷ Т.е. Вильгельму.

⁸ Александру II, папе римскому (1061-1073 гг.).

⁹ Т.е. просвиры.