Отправленное после 22 сентября 1324 г.

 

Гедимин, король литовцев и русских.

Досточтимым во Христе отцам и господам епископам дерптскому, эзельскому и наместнику земли ревельской, а также советникам города Риги и всем остальным, пребывающим с нами в мире, [шлем] свою дружбу и милость.

Мы извещаем вас, всех и каждого, и сетуем с болью в сердце, что мир, который был установлен между нами и скреплен с обеих сторон посланиями и утвержден господином папой, теперь без всякой вины нашей враждебно нарушен крестоносцами, братьями Тевтонского ордена, которые, не соблюдая условий договора и пренебрегая тем, что они должны были уведомить [нас] за два месяца до того, как нарушить мирный договор, и не задумываясь о справедливости, нанесли огромный ущерб подвластным нам землям, словно люди, забывшие о спасении своей души.

И [они нанесли ущерб] прежде всего тем, что захватили в плен шестерых живущих поблизости от них, кого почли нужным, дабы получить за них выкуп, и двоих безжалостно убили.

Также повсюду на дорогах – и на суше, и на воде – они расставили свою стражу, так что никто ни от вас к нам, ни от нас к вам не может пройти, хотя это явно противоречит предусмотренному в посланиях с обеих сторон.

Также убили они одного охотника из Упите, а двоих, захватив в плен, увели.

Также похитили они трех коней у Войната [и] отвели их к брату по имени Унгнаде.

Также они, пожалуй, захватили бы нашу крепость Медело, не будь она так сильно укреплена, однако множество людей они убили и иных увели с собой.

Также землю полоцкую они вражески разорили, людей и коней захватили [и] увели; часть из них они вернули, но, к немалому вреду для душ своих, все еще насильно задерживают двадцать человек.

Также ровно сорок дней спустя они снова, словно хищные волки, жестоко опустошили ту же землю, безжалостно убили восемьдесят человек, [а] некоторых увели с собой [вместе с] пятьюдесятью прекрасными конями, одеждой и другим добром, которого не счесть.

Также они приняли около трехсот холопов, подлежащих наказанию, которые бежали из наших владений, и ни одного из них не возвратили.

Таким образом, все [это] и многое другое, о чем рассказывать было бы(долго, причинили нам после установления мира, т. е. во время [действия мирного договора] упомянутые братья-крестоносцы, которые ни бога не боятся, ни людей не страшатся, как люди, полагающиеся на силу своей руки. Но вы все знаете, какая кара постигнет нарушающих этот мир. Мы же, поступая по справедливости и обещав вам справедливость и покорность, им доныне ни в чем никакой обиды не нанесли, тогда как они при видимости мира нанесли нам безграничный урон. Что надлежит после этого делать, или, точнее, с кем поддерживать мир, сообщите нам об этом как можно скорее.

Дано в Вильне в день святой троицы. В знак верности мы почли нужным прикрепить к этому [посланию] нашу печать.

Также они [крестоносцы] нарушили верность [мирный договор], когда, обещав нашим послам безопасный доступ в свои владения, пришедших захватили в плен, исключая Лессе, которого они, изувечив, отпустили. Что сталось с остальными, мы не знаем по сей день. Лошадей [же] и все имущество их удерживают [братья-крестоносцы].

Также мы после того как услыхали, что господин архиепископ [Фредерик] вернулся из курии, направили к нему, справляясь о его здоровье, нашего посла; они упомянутого посла повесили.

Также было условлено, что они должны вернуть две крепости, именно Дюнабург и Межотне, чего они не сделали.

Все эти упомянутые ранее убытки мы понесли после [заключения] указанного мирного договора.

Сверх того они [после установления мира], везде, где только могут, стараются по мере сил... лишить наших людей этого мира. Так что мир между нами долго сохраняться не сможет, если вы не найдете к этому иного пути.

 

Заявление Лессе, посла Гедимина (2 марта 1326 г.)

 

Во имя господа аминь. В том же 1326 г. в восьмой индикт, в двадцать второй [и] десятый месяц папства святейшего господина и отца Иоанна, божьим промыслом папы, на второй день марта, без малого, в три часа.

При мне, государственном писце, и нижеподписавшихся свидетелях, некий уполномоченный [на то] посол славного правителя господина Гедимина, короля литовцев и многих русских, по имени Лессе, произнес речь и сказал примерно следующее: «Досточтимые господа и особенно ты, клирик и государственный писец, я заявляю и говорю от имени господина моего Гедимина, короля литовцев, чьим послом, как вы знаете, я открыто являюсь и неоднократно являлся, от чьего сердца я говорю то, что говорю; и я хочу, чтобы вы хорошо знали, что вышеупомянутый король, господин мой, вместе со всеми своими подданными и подчиненными и желающими присоединиться к нему намерен строго соблюдать мир, установленный недавно между христианскими народами и нами, литовцами, скрепленный римской курией, объявленный всенародно господином нашим архиепископом и послами господина папы, аббатом и епископом; относительно этого мира здесь у вас есть наше повсюду разосланное послание и у нас в наших владениях – ваше; от названного же господина папы у вас есть такого же рода послание, подтверждающее мирный договор; [так вот] согласно содержанию этого послания, именно сообразно с мирным договором и приданием законной силы написанному, [король наш и намеревается строго соблюдать мир], если только не будет вынужден необходимостью [отказаться от этого], защищаясь от своих завистников, враждебным выпадам которых мы, как всем известно, непрестанно подвергаемся. Ведь, после того как упомянутый мир был заключен и утвержден, люди нашего короля были захвачены крестоносцами, безжалостно ограблены и убиты, как уже ясно видно [на примере] послов самого господина короля.

Ведь когда указанный мир был заключен и утвержден, [а] я, как [и] теперь, направлен, что вам. всем известно, в эти владения послом от господина моего короля, меня в Ашерадене, вместе с моими спутниками и свитой взяли в плен братья Тевтонского ордена, ограбили, перевозили из крепости в крепость, обрекали со временем на жалкую гибель, и держали в тяжком плену до. тех пор, пока упомянутые послы господина папы своими протестами, заявлениями и с помощью мандатов не вызволили нас, состоятельных и свободных, из плена и оков вместе с отнятым у нас имуществом. Да воздаст им за нас наш господь бог.

Спутников же моих, русских, отправленных вместе со мною, те же братья снова ограбили в своей крепости Дюнабург, когда те, вернув себе добро, после плена возвращались домой.

А поскольку мы на все [это] жалуемся, то они стараются очернить доброе имя господина нашего, названного выше короля, и всех наших литовцев перед господином апостольским наместником, кардиналами, королями, князьями, городами и всеми другими христианами, перед кем [только] могут, говоря, что мы-де отклоняемся от этого мирного договора, в чем нет нисколько правды, так как об этом ни сам господин наш король, ни кто-нибудь из наших доселе не помышлял, разве только – избави нас бог – это случится, как уже было сказано, в силу какой-либо настоятельной необходимости, ибо мы узнали, что упомянутые братья Тевтонского ордена не выполняют, как требует вышеназванное послание [о мире], мирного договора в той его статье, что все дороги на суше и на воде должны быть во всякое время свободны для каждого.

Это совершенно ясно на примере кораблей с товаром, именуемых «ладьями», державших путь на Русь, которые, как нас известили, были задержаны теми же братьями в их крепости Дюнабург и к тяжкому убытку для дел их [владельцев] не были пропущены далее туда, куда они направлялись; и на примере купеческого каравана, направлявшегося недавно в Литву и прошедшего с огромными трудностями и издержками больше половины пути, который они [братья Тевтонского ордена] недавно захватили, ограбили, [и] даже некоторых [людей] эти же братья увели в оковах с собой в крепость свою Митаву, подвергнув [их] на время тяжелому плену, и принудили после этого вернуться домой, не закончив дела.

Поэтому, когда вышеназванному нашему королю стало известно, что указанный мирный договор в соответствий с его содержанием выполняется весьма плохо, он послал меня в Пруссию к братьям Тевтонского ордена разузнать о соблюдении упомянутого ранее мирного договора, почему они всякий раз, когда [им это] было угодно, не выполняли условия, что все послы должны спокойно и беспрепятственно проходить через земли всех христиан и литовцев, [и приказал мне не прекращать дела], пока не откроется истинна относительно изложенного ранее.

После этого упомянутый король наш Гедимин направил в земли Ливонии своих послов, из которых один, по имени Курсо, [ими] руководил. В Ашерадене их захватили упомянутые братья и взяли в плен, и не пропустили к тем именно правителям, к которым они были посланы.

Затем подобное же упомянутые послы претерпели от братьев [Ордена] в Митаве.

По этой причине король наш и мы все чрезмерно и несказанно удивляемся и не в состоянии скрыть изумления, что эти братья Тевтонского ордена с господином своим папой, который, как вы говорите, есть наместник господа на земле, глава и повелитель всего мира, как видно, ничуть не считаются, поскольку они вовсе не стремятся соблюдать мирный договор, утвержденный именно самим господином папой.

Кроме того, господин наш король желает и воля его такова, чтобы тотчас к нему были направлены послы, которые бы внесли полную ясность во все, о чем упоминалось ранее».

Писано в Риге, в год господень, в индикт, папство, месяц, день, которые [обозначены] выше, в присутствии избранных и достойных уважения мужей, господ, Иоанна Лангезиде,.., Эрнеста из монастыря, Генриха из Кальмера, Германа из монастыря и Генриха Мейе, свидетелей для этого особо приглашенных и призванных.

М[есто] п[ечати] п[исца].

Я же, Арнольд из Вифгузен, властью святой римской империи обычный государственный писец, все вышесказанное слово в слово, как слышал, написал и по принятой форме изложил и призванный, подпись свою, как положено, поставил.

 

 

Торговый договор (1 ноября 1338 г.)