Тамерлан и его внешняя политика

 

Особое значение в изучении деятельности Тамерлана имеет так называемое «Уложение Темура» (другие названия: «Малфузат-и Темури» – «Изречения Темура», «Вакиат-и Темури» – «Воспоминания Темура») – исторический труд, в котором изложена автобиография и взгляды этого выдающегося государственного и военного деятеля на управление государством и войском.

(Тамерлан, «Автобиография», Извлечение)

 

Во имя Бога, милостивого, милосердного.

Да будет ведомо всем счастливым детям, могущественным родственникам, почетным приближенным п визирям, что Всевышнему благоугодно было поставить меня пастырем парода, возложить на голову мою венец царский и утвердить меня на престол. Всеми этими милостями я обязан присущим мне двенадцати нравственным качествам.

1. Первым таким качеством я считаю беспристрастие. Я ко всем относился одинаково строго и справедливо, не делая никакого различия и не выказывая предпочтения богатому перед бедным.

2. Я всегда строго хранил заветы веры и относился с подобающим уважением к людям, возвеличенным силою Божией.

3. Я щедро раздавал милостыню бедным и терпеливо разбирал каждое дело, прилагая все усилия к тому, чтобы разобрать его как можно лучше.

4. Все мои действия я направлял к общей пользе, не причиняя никому без нужды никакой неприятности и не отталкивая обращавшихся ко мне по разным случаям. Текст Корана, смысл которого, что слуги Божьи должны исполнять одни лишь Его повеления и от Него принимать милости, был мною усвоен, и во всех делах своих я им руководствовался.

5. Делам, относящимся к вопросам веры, я отдавал всегда предпочтение пред делами житейскими, мирскими, и только исполнив в точности всё, что требует от человека религия, что надлежит Богу, я принимался за исполнение дел житейских.

6. Я всегда был правдив в своих речах и умел отличать правду и том, что мне удавалось слышать о настоящей и будущей жизни Между прочим, я слышал рассказ, что когда Всевышний сотворил первого человека – Адама, ангелы сетовали на Бога за Его первое творение, скорбя, что это дело всемогущего Бога не будет иметь благих последствий. Ангелы высказали Богу уверенности, что созданный Им человек, без всякого сомнения, будет обманывать себе подобных, не будет исполнять данных другим обещании, будет совершать убийства и, вообще, своей неправедной жизнью заставит своего Творца раскаяться в том, что человек создан. Бог ответил Ангелам, что случаи проявления людской злобы Им предусмотрены п что, сотворив род человеческий, Он имеет в виду ниспослать на землю меч, который воздаст должное преступным людям за их злые деяния. Обдумав содержание этого рассказа, я пришел к заключению, что Бог подразумевал под этим карающим неправду мечом правителей созданного Им человечества, и прилагал все усилия, чтобы поступать во всём справедливо и правильно судить обо всем, что встречалось в моей жизни.

7. Я никогда не давал такого обещания, которого не в состоянии был бы исполнить. Исполняя и точности данные мною обещания, я никому не причинял вреда своей несправедливостью.

8. Себя я считал первым, усерднейшим слугою Бога на земле и без повеления Бога, или пророка, не предпринимал ничего. Без воли Божьей я нс причинял вреда ни одному из населявших землю народов Лицам высокопоставленным и простому народу я одинаково желал сделать добро. По мне не было никогда желания завладеть чьим-либо имуществом, и я никогда не заботился о том, чтобы скопить побольше материальных богатств. Никогда я нс чувствовал зависти к кому-либо. В этом отношении для меня был крайне поучителен пример амира Хусайна, причиной падения которого была жадность, проявленная им по отношению к имуществу своих подданных.

9. Я придавал одинаковую веру и старался в точности исполнить как повеления Божьи, так и откровения Пророка. Во всех поступках своих я руководствовался исключительно указаниями Шариата и всеми силами

уклонялся от дурных дел. Пророка и его последователей я почитал своими единственными и лучшими друзьями

10. Я высоко поднял на земле знамя Ислама и в распространении веры видел всегда могучий залог собственного моего величия. Я слышал, что вера и величие как бы рождены из одного чрева и потому только то могущество прочно, которое зиждется на твердой вере.

11. Я всегда относился с должным уважением к саидам, почитал улемов и шейхов. Эти лица всегда участвовали в моем совете и все, что ими указывалось по делам веры, я всегда выслушивал со вниманием п исполнял в точности. За это народ меня очень любил и все были мне признательны. В отношениях своих к упомянутым лицам, я руководствовался примером царя Константина; этот благочестивый правитель. однажды собрал войско, чтобы ндти войной на царя Рай. Двигаясь с войском в стране последнего, Константин вдруг узнает, что в совете царя Рай заседают саиды, улемы и шейхи. Узнав это, Константин отказался от мысли покорить царство Рай и поспешил возвратиться назад со своим войском. Своим приближенным и военачальникам царь объяснил свое решение тем, что в кииге Самауви говорится о важности присутствия в совете царском почетных лиц духовного звания. «Если в совете царя заседают духовные лица, сказано там, то никто не в состоянии одолеть такого царя». Константин с дороги написал султану Рай, что правление его подобно правлению царя царей, а потому он раздумал идти воевать с царем, которого не может победить.

12. Своим милостивым вниманием я снискал признательность людей даже самого низкого общественного положения – юродивых, не имеющих определенного пристанища. Я всеми силами старался улучшить положение этих люден. К мусульманам я был снисходителен, за каждую маловажную провинность не взыскивал слишком строго. К потомкам пророка я всегда относился с подобающим уважением. Я избегал выслушивать людей, говорящих неправду. Я слышал, что слава царей зависит от их милостивого отношения к своим подданным, и в Коране сказано, что, простив вину одному виновному, правитель тем самым оказывает милость всем людям. Примером таких милостивых царей я и руководствовался во всех своих действиях. Я слышал, что если Бог возвеличит кого-либо и этот человек во всех своих делах будет руководствоваться справедливостью и будет милостив к своим подданным, то его могущество возрастет, если же такой человек уклонится на путь несправедливости и жестокости, то падет и его могущество. Последствие этого, чтобы поддержать свое могущество, я взял в одну руку свечу справедливости, а в другую – свечу беспристрастия и этими двумя светочами освещал всегда свой жизненный путь, т.е. правилами этими руководился во всех своих поступках. Я выбрал себе четырех министров, проникнутых теми же идеями; назову из них Махмуд Шахаба Хорассанского и Насреддин Махмуда-уль-Арамыра. Этим министрам я повелел неусыпно следить за мной и останавливать меня каждый раз, как я вздумаю поступить несправедливо, поверю чьим-либо ложным словам или захочу воспользоваться чьим-либо чужим имуществом. Я слышал, что Бог, возвеличивая какого-нибудь человека, оказывает ему тем самым великую милость, и такое благоволение Творца обязывает возвеличенного человека в свою очередь быть справедливым и милостивым. Сидя на престоле, я постоянно помнил об этом и вполне усвоил себе эти качества…

Однажды я видел во сне, будто бы я закинул невод в большую реку, сеть охватила всю реку, я ею одновременно вытащил на берег всех населяющих воды рыб и животных. Этот сон снотолкователи также объяснили мне как предвещающий великое и славное царствование, – настолько славное, что все народы вселенной мне будут подвластны.

По совету святого шейха Камаля, я отправился к святому саиду Кулялю; саид встретил меня поздравлением с восшествием на престол, который мне суждено преемственно передать моему потомству. Услышав такие слова от почтенного саида Куляля, я очень обрадовался и стал принимать меры к тому, чтобы овладеть всем миром. Всё, что я задумывал, удавалось мне, во всяком предприятии я достигал с успехом поставленной себе цели.

Ильяс, сын Туклук Тимурхана с тридцатью тысячами всадников перешел каменный мост и разбил царский шатер. У меня в это время было всего только 6000 всадников и те, видя значительный перевес в силах на стороне нашего врага, пришли в уныние. К нашему благополучию, как раз в это самое время, от хорасанских саидов, живших в Термезе, пришел отряд, который поспешил присоединиться к моему войску. Прибывшие хорасанцы подходящими увещаниями сумели ободрить и укрепить моих воинов, и они освободились от овладевшего было ими страха пред сильнейшим неприятелем. Я дал сражение Ильясу, и мне удалось победить его. Еще перед сражением, когда мы расположились в виду войска Ильяса и приготовили военные орудия, пришло время молитвы, и я тоже стал молиться. Когда я сделал земной поклон, я услышал чей-то голос, который говорил мне: «Тимур, тебе дарована победа». Подняв голову, я осмотрелся, и оказалось, что подле меня никого нет. Сообразив, что я слышал голос из мира тайн, я принес Богу благодарственную молитву.

Я предпринял поход в Персию. Совершенно неожиданно на меня напал шах Мансур с пятью тысячами всадников. Чтобы сразиться с врагом, я приказал возможно скорей собрать воинов, вооруженных пиками, но, к моему глубокому огорчению, таких воинов не оказалось налицо.

Совершенно неожиданно ко мне явилась помощь оттуда, откуда я и ждать не мог всадник, лицом похожий на араба и вооруженный пикой, прискакал с одной стороны с криком: «О Боже! Дай победу Тимуру». Шах Мансур, услышав этот возглас незнакомца, так перепугался, что без чувств свалился с лошади. Шах Рух поднял его на свою лошадь и увез. Всадник, который так своевременно явился ко мне на помощь, исчез, и я овладел столицей Персии. Я потребовал от амира Хусайна сдачи крепостей Шадман, Балх и Бадакшан. В это время шейх Заинуддин Абубекр прислал мне письмо, в котором сообщал мне, что ключи Хорассана вручены мне. Получив такое радостное известие, я не сомневался больше в успехе предстоящего мне предприятия. Когда святой Хызр являлся в Самарканд, мне суждено было увидеть его чудеса; он при этом сказал мне несколько неприятных слов, которые меня огорчили до глубины души.

Выехав из Самарканда, я был очень смущен, думая, что обидевшись на слова, сказанные мне святым Хызром, я огорчил его самого. Когда пришло упомянутое известие, я успокоился и понял, что такого святого не может огорчить простой смертный.

После этого я разрушил до основания капища, в которых туземцы поклонялись своим идолам и распространил в этой стране мухамедданскую веру. Самое большое капище принадлежало Тугул-богадуру. Когда я вздумал его разрушить, ко мне обратились жрецы (брахман), поднесли много золота и просили пощадить кумирню. Я не обратил внимания на их просьбы и велел прогнать их. В кумирне находилась между прочими идолами и статуя человека; когда я хотел уже сделать распоряжение, чтобы сломали это изображение, один из жрецов обратился ко мне с просьбой оставить неприкосновенною эту статую святого чудотворца, высокочтимого по их вере. По его словам, этот чудотворец был настолько силен, что в одну ночь мог иметь половое сношение с 1600 женщинами. На это я ответил жрецу, что дьявол еще сильнее их чудотворца, он может в одну ночь познать какое угодно число женщин.

Всякое предприятие свое я начинал с доверием к Богу, не справляясь, благоприятствует ли данный момент началу дела, мною задуманного. Тем не менее звездочеты находили, что всё, что я ни делал, я предпринимал как раз в то время, какое соответствовало данному событию по расположению звезд.

Результат каждого предпринимаемого мною трудного дела был мне заранее известен: я узнавал то, что меня ожидает, по сновидениям. Так, когда Туклук Тимур впервые пришел в Мавераннахр, я увидел во сне, что будто бы ко мне подлетела птица шагин (сокол) и уселась ко мне на руку. В это время пришло много коров, и я их подоил. Сновидение это, объяснили мне, предвещает мне счастие: птица, усевшаяся мне на руку, означает могущество, а множество коров предвещали мне многие выгоды. И действительно, сон мой исполнился: я присоединился к Туклук Тимуру, и это принесло мне серьезные выгоды.

Амир Хусайн, внук амира Казагана из Кабула, пришел, чтобы отобрать земли, принадлежавшие его отцу. Я ему много помогал, но он решился убить меня, несмотря на то, что я был женат на его сестре. Чтобы примирить его с собою, я назначил его наместником в Балх, но это не только не подействовало на него так, как я ожидал, но он, напротив, почувствовал силу свою, остался моим врагом и задумал воевать со много. Я тоже сделал необходимые приготовления к войне с амиром Хусайном.

Собираясь на войну, я видел сон, будто бы амир Хусайн, на серебряном блюде поднес мне меч, клинок которого весь сплошь был облеплен мухами. Этот сон мне истолковали так, что сновидение обещает мне помощь в моем предприятии Имама Хусайна, потомка пророка. По смыслу сна, могущество амира Хусайна должно было перейти ко мне, а самого его мне суждено было убить. Всё это исполнилось, и я выразил свою благодарность оказавшему мне помощь потомку пророка тем, что совершил путешествие на могилу Имама Рузи.

Однажды я бежал из Самарканда и увидел себя самого во сне плачущим; черный ворон сел мне на плечо, а со всех сторон слетелся рой мух. Я отогнал мух и проснулся в дурном расположении духа. В это время Тугул-богадур напал на меня с тысячью всадников. Я понял, что плач мой во сне и черный ворон означали предстоящее мне горе, а множество мух – Тугул-богадура, которого мне суждено победить. Действительно, вскоре я сразился с Тугул-богадуром и разбил его наголову.

Когда я отправился в Балх, я видел во сне, будто бы мне поднесли несколько бутылок вина, а я разбил их, ударяя одной из бутылок по остальным. Меч свой я увидел изубранным и счел это за дурное предзнаменование. Шах Мансур напал на меня с 5000 всадников. Я его победил, войско его рассеялось и скрылось в страну кипчаков.

Однажды Тохтамыш-хан, забыв все мои дружеские услуги, сделанные ему в разное время, с бесчисленным войском пришел, намереваясь воевать со мной. Рассчитывая усовестить его, я написал ему письмо, в котором советовал ему не платить мне злом за сделанное ему мною добро, иначе он будет жестоко наказан за неблагодарность. В это время мне приснилось, будто бы луч солнца, с востока, упал мне на голову, как бы потух и исчез. Снотолкователи объяснили мне, что сон мой знаменует приход Тохтамыш-хана и полное его поражение в борьбе со мною.

Когда я отправился в сторону Ирака, я увидел во сне, что ко мне пришло множество львов и скорпионов. Через день эмиры явились ко мне с изъявлением покорности, и я овладел этой страной.

Собираясь в поход на Индустан, вижу себя во сне в роскошном саду, полном деревьев, обремененных плодами. Птицы в ветвях деревьев спили множество гнезд. Взяв пращу, я разорил эти гнезда. По мнению снотолкователей, сон этот предвещал, что поход мой в Индустан будет вполне удачен, что и исполнилось в действительности: я овладел Индустаном и разорил там множество городов.

Когда я двинулся с поиском в Сирию, против меня соединились войска Сирии, Египта и Турции. Сопротивляться тройственному союзу казалось трудным. Я прочел «салават» и лег спать. Во сие я увидел себя восходящим на высокую гору. Над моей головой нависли свинцовые тучи, меня окутала мгла тумана. Вскоре однако тучи разразились сильнейшим ливнем и туман после дождя рассеялся. Этот сон, по словам толкователей, предвещал мне полную победу над собравшимися против меня врагами. «Гора, объясняли мне, это столица Сирии, цель твоего похода; тучи и туманы – войска твоих врагов, а дождь – это твое войско. Как виденный тобою дождь, выпав, рассеял тучи и туманы, говорили мне, так и твое войско, обрушившись на вражьи полчища, рассеет их». Этот сон исполнился.

Однажды, в то время когда я располагал всего стотысячным войском, на меня напал царь Рума – Кайсар с войском в четыреста тысяч человек. Положившись вполне та заступничество семейства пророка, я прочел «салават» и лег спать. Мне приснилось, что я нахожусь в пустыне, вокруг меня множество народа, а вдали виднеется свет. Я поспешил по направлению видневшейся светлой точки. На дороге я обратил внимание на три кучки золы и поехал дальше. По дороге я догнал пять человек, которые от нас удалялись. Вдруг поднялась сильная буря, и один из шедших по дороге людей объяснил, что эта буря указывает на то, что в это время пророк с большим трудом восходит на небо. Я подошел и удостоился счастья приветствовать пророка. У одного из встреченных нами людей в руках был батик. Пророк знаком руки повелел мне взять этот батик, и я взял его из рук виденного мною человека. Я проснулся, счастливый, что видел во сне пророка и удостоился с его стороны такого внимания. В этот же день я рано утром сразился с Кайсаром, схватил белое знамя, разбил наголову и прогнал его войско. Во время битвы я очень устал и почувствовал себя нездоровым. Думая о смерти, я был очень озабочен, что станется с моим царством после моей смерти и кого из своих потомков мне следует назначить своим преемником, на случай моей смерти. Пророку угодно было успокоить меня: он открыл мне, что 70 поколений моего потомства будут царствовать.

В это время я увидел сон, будто я нахожусь под деревом, которое раскинуло надо мной свои развесистые ветви и защитило меня от солнечных лучей. В чаще ветвей шумели различные птицы и насекомые, которые все ели плоды тенистого дерева, под сенью которого я отдыхал. Я сам попробовал плодов: одни из них оказались сладкими, другие кислыми. Во сне же я услышал голос, что виденное мною дерево представляет мое потомство. Когда я проснулся, снотолкователи объяснили мне мой сон так: дерево – это ты, говорили они, ветви с листьями – твое потомство, плоды – твое могущество и богатство, а животные, евшие плоды с дерева – это подвластные тебе народы, которые пользуются твоими щедрыми милостями.

В то время, когда я был озабочен своими делами, я вижу однажды во сне, что меня окружили различные ужасные призраки духов, свиней, некрасивых мужчин и женщин, диких зверей и птиц. Я в ужасе проснулся и поспешил написать письмо о виденном мною сне моему духовнику, наставнику и покровителю, шейху Заинуддину. Вскоре я получил от него ответ.

«Пугала, привидевшиеся тебе во сне, это дурные дела, тобою содеянные, – писал шейх, – поэтому тебе необходимо покаяться». Я чистосердечно раскаялся в своих прегрешениях и увидел сон, совершенно не похожий на прежде виденный мною страшный сон. В этот раз я увидел себя отдыхающим в великолепном саду, украшенном всевозможными цветами и наполненном фруктовыми деревьями. Посреди сада протекали большие реки и слух мой ласкали нежные звуки музыки. Я снова написал письмо шейху о виденном мною сне, и тот ответил, что я видел хороший сон, и это означает, что раскаяние мое принято Богом и заслужило мне прощение всех совершенных мною прегрешений. «Пророк сказал, писал шейх, что к каждому человеку приставлен злой гений, наблюдающий за его поступками. Своим покаянием ты одолел своего злого гения, и всякому мусульманину надлежит раскаянием и добрыми делами с Божьей помощью ослаблять влияние своего злого гения».

Когда я собирался в поход из Самарканда на Китай, я увидел во сне, будто бы я с ветвей большого дерева слез на землю; на голове у меня была чашка с водой, которая при этом упала и разлилась. В это время отец мой, амир Тарагай, взял у меня из рук лошадь и повел меня в сад. Оставив меня в саду, отец исчез. Снотолкователи дали мне объяснение виденного мною сна, но я не поверил им, а вполне положился на провидение.

В это же время я видел другой сон: будто бы я заблудился в пустыне, где были дикие звери. Пройдя степь, я пришел в сад, где нашел множество плодов и музыкальных инструментов. В саду же находился громадный трон. Вблизи трона находилась высокая башня, а на вершине ее сидели какие-то люди. Пред каждым из них лежала книга, и они что-то вписывали в эти книги перьями. Я спросил их, что они пишут, и получил ответ, что на их обязанности лежит вести запись тому, что должно случиться в жизни с каждым человеком. Заинтересованный, я стал спрашивать, кто записывает обстоятельства моей будущей жизни, но в это время проснулся, встревоженный виденным мною сновидением.

В то время, когда я овладел Персией, жители провинции Шираз, с помощью шаха Мансура, убили поставленного мною наместника. За это я распорядился всех ширазцев предать избиению. Ко мне пришел саид Джамиль-уль-Кадыр и просил помиловать ширазцев, но я нс обратил внимания на заступничество саида. В следующую же ночь я увидел во сне пророка, который сурово сказал: «Тимур, ты не уважил просьбы моего потомка и не помиловал население Шираза; разве ты сам не нуждаешься в моем ходатайстве?» Я в страхе проснулся. Я сейчас же отправился к саиду Джамиль-уль-Кадыру и просил у него прощения за то, что не исполнил его просьбы. Ширазцев я не только помиловал, но даже вознаградил этот народ, а Ходже Махмуду отдал страну Мегриджан. Я понял, что следует беспрекословно исполнять то, что скажут саиды, должно оказывать всевозможное почтение потомству пророка. Любовь к потомству пророка укрепилась в моем сердце. По поводу случившегося со мной и виденного мною сна я написал шейху Заинуддину, который вскоре прислал мне ответ следующего содержания: «Дай тебе Боже всего, что ты у него попросишь. Внуши своему потомству, что помилование пророка существенно необходимо для всех людей. Любовь и почтение к потомкам пророка есть залог спасения в этом и будущем мире. Каждый раз, как станешь на пятикратную молитву, воздай им благословение, чтобы намаз был угоден Богу. Исполнив всё это, ты можешь надеяться быть награжденным в будущей жизни. Оказывай как можно больше внимания потомству пророка».

 

(Тамерлан, «Уложение Тимура», Извлечение)

 

Часть первая

ПЛАНЫ И ДЕЯНИЯ

Во имя Аллаха милостивого и милосердного!

Я намечал планы, кои осуществлял для завоевания стран, покорения мира, рассеивания вражеских полчищ, завлечения врага в западню, расположения к себе противника и обхождения с друзьями и неприятелями.

Мой пир¹ писал мне: «Абулмансуру² Темуру. В делах управления государством следует придерживаться четырех правил, это: 1) обдуманность действий; 2) совет с близкими; 3) благоразумие; 4) предосторожность. Ибо султана, [действующего] не расчетливо и не советуясь, можно уподобить невежде, чьи поступки и слова нерадивы: его слова и дела порождают угрызения совести и раскаяние. Лучше, если ты будешь управлять государством, придерживаясь советов и рассудительно, дабы впоследствии ты не сожалел и не раскаялся. Знай, что управление государством слагается частью из терпения и выдержки, а частью – из умения притворяться не ведающим скрытое, на самом деле ведая обо всем.

После описания и упоминания мер, кои необходимо соблюдать, следует подчеркнуть, что решительность и терпение, выдержка и благоразумие, бдительность и мужество способствуют осуществлению всех дел. Мир тебе!».

Это письмо явилось для меня как бы путеводным наставлением, из которого я познал, что девять десятых государственных дел решаются расчетливостью, благоразумием и советами и лишь одна десятая – мечом. [Мудрецы] говорят: «Там, где были бессильны мечи несметного войска, разумной мерой можно завоевать страны и одолеть рать».

Я на опыте познал, что один предприимчивый, мужественный, доблестный, решительный и благоразумный человек лучше тысячи нерадивых и безвольных. Ибо один опытный повелевает тысячами людей.

Также я познал на опыте, что победа над вражеским войском достигается не численным перевесом рати, а поражение происходит не из-за малочисленности воинов. Воистину, победа достигается с помощью Аллаха и действиями рабов божьих.

Посоветовавшись и наметив план действий, я повел 243 воина на Карши, где эмир Муса и Малик-бахадур [от имени эмира Хусайна] охраняли крепость и ее подступы во главе двенадцати тысяч всадников³. При помощи Всевышнего Творца и благодаря правильным мерам я взял крепость Карши.

[Затем] эмир Муса и Малик-бахадур повели против меня двенадцать тысяч всадников и осадили меня в крепости Карши. Уповая на помощь Аллаха, действуя предприимчиво и осторожно, я вышел из крепости и совершил ряд нападений на неприятеля. В итоге, при помощи 243 моих ратников я одолел двенадцатитысячное войско [неприятеля] и преследовал его, на протяжении нескольких фарсангов⁴.

Еще на своем опыте я познал, что, хотя исход дела и сокрыт завесой судьбы, не следует пренебрегать мнением и разумным советом мудрого и предусмотрительного человека. Поэтому, следуя наставлению и образу действий [пророка] Мухаммада⁵, да благословит его Аллах и приветствует!, всякое дело я осуществлял, [сначала] советуясь [с умудренными жизненным опытом людьми]. Всякий раз, как собирались советники, я обсуждал хорошие и плохие стороны, пользу и ущерб, надобность и ненадобность задуманных дел и внимал их соображениям. Узнав их мнение, я обдумывал обе стороны [задуманного предприятия], сравнивая пользу и вред, основное внимание уделял его опасностям. Всякое дело, в котором я узревал две опасности, ввергало меня в раздумья, и я избирал то [дело], что таило одну опасность. Так, когда эмиры Туглук Темур-хана⁶ в степях Джете⁷ подняли знамя неповиновения [ему], он попросил моего совета. Я дал ему [такой] совет: «Если ты пошлешь войско для рассеивания восставших, тебя подстерегают две опасности, а если ты выступишь сам [против них] – одна опасность». Он последовал моему совету, направился в степь, и случилось так, как я говорил.

Все свои дела я вел, советуясь, и предпринимал правильные меры для их осуществления. Еще не приступив к какому-либо делу, я намечал меры по его завершению: действуя предприимчиво, решительно, благоразумно, бдительно, предусмотрительно и предвидя последствия, доводил его до конца.

Также я познал на собственном опыте, что советниками могут быть люди, чьи слова не расходятся с их делами, и не отступают они от задуманного ни под каким предлогом, и не возвращаются к делу, дав зарок не исполнять его.

На опыте я познал, что совет бывает двух видов: один – [просто] слетевший с языка, второй – исходящий от чистого сердца. Произнесенное устами я выслушивал, а сказанное от чистого сердца я запечатлевал в своем сердце.

Задумав выступить с войском, я заводил речь о войне и мире и старался познать, склонны ли сердца моих эмиров к миру или жаждут [они] войны. Ежели они говорили о мире, я сравнивал его выгоду с уроном от войны. И какое [из них] было более выгодным, то и выбирал. Если кто из советников пылко говорил о стоящем деле, я выслушивал его, а тому, кто высказывался разумно и смело, внимал.

Совет я испрашивал у каждого, но, поразмыслив о хороших и плохих последствиях всякого мнения, избирал более верное и благое.

Так, когда Туглук Темур-хан, внук Чингиз-хана⁸, переправился через реку Ходженд⁹, дабы завоевать Мавераннахр, и послал мне, эмиру Хаджи барласу¹⁰ и эмиру Баязиду джалаиру ярлык 11, повелевая присоединиться к нему, они посоветовались со мной: «Уйти ли нам со своим народом в Хорасан или явиться к Туглук Темур-хану?». Я сказал им: «Если вы пойдете к Туглук Темур-хану, ваш удел – две пользы и одна неприятность, а если вы подадитесь в Хорасан, вам выпадут две неприятности и одна польза». Не вняв моему совету, подались в Хорасан¹². И я засомневался, не зная, уйти ли и мне в Хорасан или же явиться к Туглук Темур-хану. В данной ситуации я обратился за советом к своему пиру¹³, и он мне ответил:

«Как-то спросили четвертого халифа¹⁴, да почтит Аллах лик его!, если сфера небес – лук, натянутый тетивой земли и извергающий стрелы бедствия, чья мишень – род людской, стрелец же — Всевышний Творец, да воссияет слава Его, где же искать убежища роду Адама? Халиф в ответ сказал, что людям следует искать убежища у самого Всевышнего. Подобно этому, и ты беги сейчас же к Туглук Темур-хану и вырви из его рук лук и стрелы». Получив такой ответ, я укрепился духом и явился к Туглук Темур-хану.

Придя к решению свершить что-либо, я гадал на Коране и действовал по указу Корана. Прежде чем явиться к Туглук Темур-хану, я открыл Коран, и выпала мне «Сура Юсуфа»¹⁵, да будет на нем благословение Аллаха, и повиновался я предписанию священного Корана.

ПЕРВЫЙ ПЛАН, ОСЕНИВШИЙ МЕНЯ ПОСЛЕ ВСТРЕЧИ С ТУГЛУК ТЕМУР-ХАНОМ

До меня дошли сведения, что Туглук Темур-хан образовал три полка из [людей] Бекчика, Хаджи-бека эркинита¹⁶, Улуг Туг-Темура кераита¹⁷ и других эмиров Джете и послал их грабить Мавераннахр. И когда те три полка разбили лагерь в местности Хузар¹⁸, я решил, прежде чем идти к Туглук Темур-хану, первым делом прельстить [этих] эмиров различными редкими дарами и разжечь в них алчность, дабы спасти Мавераннахр от грабежа и насилия. Когда я встретился с упомянутыми эмирами, мой величественный вид произвел на них сильное впечатление, и они оказали мне всяческие почести. Так как сердца их были так же узки, как их глаза, то небольшие подношения¹⁹ мои показались им изобилием, и они отказались от намерения завоевать и разграбить Мавераннахр. И только после этого я прибыл к Туглук Темур-хану²⁰. Хан расценил мой приход как хорошее предзнаменование и обратился ко мне за советом. Все, что от меня услышал, он одобрил.

В это время Туглук Темур-хану доложили, что эмиры трех полков собирают с жителей Мавераннахра наличные деньги и дары. Хан тотчас же послал сборщиков дани, дабы эмиры возвратили дары [ их владельцам], и запретил им отныне ходить на Мавераннахр, разжаловал их и вместо них назначил ходжу Махмуд-шаха ясаури²¹. Узнав об этом, эмиры подняли знамя неповиновения и возвратились [в свои владения]. По дороге они встретили Оглан-ходжу, – диванбеги²² и главного советника хана. Склонив его на свою сторону, все вместе подались в сторону Джете.

В это самое время было получено известие о том, что эмиры Туглук Темур-хана, находящиеся в Дашт-и кипчаке, [тоже] подняли знамя мятежа. Это известие обеспокоило хана. Посоветовавшись со мною, он отправился в Джете, Мавераннахр же вверил мне и издал об этом ярлык и предписание. Также он вверил мне туман эмира Карачар нойона²³, стоявший в Мавераннахре. Я стал обладателем всего Мавераннахра, вплоть до берегов реки Джейхун²⁴. Таков был мой первый план на заре [создания] моего царства. Так я на опыте познал, что одним предприимчивым шагом можно осуществить дело, неподвластное ста тысячам воинам.

ВТОРОЙ ПЛАН, ОЗАРИВШИЙ ИСТОКИ МОЕГО ЦАРСТВА,

осуществился, когда Туглук Темур-хан, нарушив заключенный со мной союз, вторично повел войско на Мавераннахр, и, отняв у меня бразды правления, вручил их своему сыну Ильяс-ходже. Меня же назначил главнокомандующим и советником, ссылаясь на договор, некогда заключенный между Качули-бахадуром и Кабул-ханом²⁵. Повинуясь слову и обету моих предков, я согласился командовать [его] войсками.

В 762²⁶ году Туглук Темур-хан вторично повел войско на Мавераннахр и вызвал меня к себе. Я выехал и встретился с ним. [Однако,] нарушив наш уговор, он вручил Мавераннахр своему сыну Ильяс-ходже, а меня назначил главнокомандующим. Заметив мое недостаточное рвение, показал договор моего предка Качули-бахадура с Кабул-ханом. Прочитав надпись, сделанную на стальной пластинке, о том, что «ханство принадлежит потомкам Кабул-хана, а командование войском потомкам Качули-бахадура, и поэтому пусть не враждуют они друг с другом», оставаясь преданным этому договору, я принял должность главнокомандующего.

В Мавераннахре усилились злодеяния и притеснения [общины] Узбекия²⁷: так, например, они пленили и заточили в оковы семьдесят человек из числа сайидов и их потомков. Ильяс-ходжа же, в силу неспособности к управлению государством, не мог положить конец их гнету. Я же своей мощью одолел [сих] узбеков и избавил притесняемых от гнета преследователей. Это стало причиной вражды ко мне эмиров Ильяс-ходжи и узбеков. Они написали Туглук Темур-хану, что, дескать, Темур поднял знамя вражды. Приняв эти лживые слова за истину, хан послал ярлык, предписывающий убить меня. Этот ярлык попал в мои руки, и так я узнал, что приговорен к смерти. Во избежание опасности я решил предпринять следующее: собрав вокруг себя отважных юношей из улуса барлас, объединить их. Первым, кто дал обет повиновения мне, был Ику Темур, вторым — эмир Джаку барлас. И другие бахадуры избрали путь повиновения мне от чистого сердца.

Как только люди Мавераннахра узнали о моем намерении, выразили желание, что мне следует не медля напасть на общину узбеков, поскольку их сердца были. полностью отринуты от [общества] притеснявших их узбеков. Со мною объединилось все население Мавераннахра, от мала до велика. Улемы и шейхи страны издали фетву²⁸ об уничтожении и искоренении общины узбеков. К нам также примкнули отдельные эмиры улуса и военачальники. Текст договора и фетвы, принятых по этому вопросу, гласил: «В соответствии с избранным праведными халифами²⁹ путем и деяниями, да будет доволен всеми ими Всевышний Аллах, да оказывает все правоверное население [Мавераннахра], будь то ратники или подданные, улемы или шейхи, почет и уважение Амиру Темуру и пусть величают его «Амир Темур – зенит величия государства»³⁰, и считают его дланью Аллаха на царском троне. И да не пожалеют они своего имущества и жизней ради уничтожения и искоренения общины узбеков, простерших руку насилия на честь, землю, движимое и недвижимое имущество мусульман. Мы будем верны данному соглашению. А если отступим от этого обета, пусть отвратится от нас покровительство Аллаха и попадем мы во власть шайтана».

Когда мне показали эту фетву, я решил поднять знамя ратных свершений и повести войско против узбеков, дабы отомстить злодеям за притесняемых. Но какие-то подлые люди раскрыли эту тайну. Я задумался о том, что случится, если я начну борьбу против узбеков в Самарканде, а жители Мавераннахра не протянут мне руку помощи? Поэтому я решил оставить Самарканд и обосноваться в горах, дабы пришли ко мне те, кто желает присоединиться [ко мне]. И тогда, собрав большое войско, начну войну против узбеков.

Когда я вышел из Самарканда, за мной последовало не более шестидесяти всадников, и я понял, что опасения мои были правильны.

В тех горах я прождал неделю, но никто ко мне не пришел. Поэтому я решил отправиться в Бадахшан³¹ и склонить на свою сторону его шахов. [Но прежде] оседлав коня, отправился [за советом] к эмиру Кулалу, и он указал мне дорогу в Хорезм. В случае победы над узбеками я дал обет пожаловать ему годовой харадж³² Самарканда. Благославив меня на победу фатихой³³, он разрешил мне удалиться.

Когда я вышел от сайида эмира Кулала, меня сопровождали всего шестьдесят всадников. Ильяс-ходжа, получив известие о моем движении на Хорезм, направил письмо правителю Хивы Таваккал-бахадуру и велел ему выступить против меня и убить. Таваккал-бахадур выступил против меня во главе тысячного отряда конницы. Со своими шестидесятые всадниками и присоединившимся ко мне в пути эмиром Хусайном, я столкнулся [с непрятелем] и вступил с ним в сражение. В этой сече я проявил такое ратное искусство и выдержку, что от их тысячи остались пятьдесят человек, а от моих шестидесяти всадников – лишь десять. Словом, жемчужина победы досталась мне. Когда весть о моей победе дошла до Ильяс-ходжи и эмиров Джете, они сказали: «Какой удивительный человек [этот] Темур, его осенило счастье и покровительство Всевышнего». Победу в этом сражении я расценил как хорошее предзнаменование, а глаза узбеков покрылись пеленой страха.

ТРЕТИЙ ПЛАН УСТРОЙСТВА МОЕГО ГОСУДАРСТВА

В то время, когда государство мое обессилело, а устои его стали подтачиваться, число моих сподвижников не превышало десяти человек, семеро из которых были на лошадях, а трое пешими. И не было со мною никого, кроме них. Достопочтенную мою супругу, сестру эмира Хусайна³⁴, я посадил на своего коня. Проскитавшись несколько дней в степях Хорезма, однажды, когда стемнело, я набрел на какой-то колодец. В ту ночь три пеших хорасанца предали нас и сбежали на наших конях. Мы, семь человек, остались с четырьмя лошад