ОРТОДОКСАЛЬНЫЕ И НЕОРТОДОКСАЛЬНЫЕ ШКОЛЫ ИНДИЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ

«Явное, вблизи находящееся, поистине скрытое в тайниках сердца — таково великое обиталище. В нем сосредоточено все движущееся, дышащее и мигающее. Знай: оно сущее и не-сущее, наижеланное, то, что выше понимания людей. Пламенное, тоньше тонкого, в коем размещены миры и [все] живущее в них, это есть непреходящий Брахман»² (² Эта и следующие цитаты приведены по: Древнеиндийская фило­софия. Начальный период. — 2-е изд. — М., 1972), — так описывается он в од­ной из Упанишад.

С философской точки зрения, Брахман представляет собой абсолютное идеальное сознание, но его можно считать и всемогущим Богом, который, подобно волшебнику из детской сказ­ки, сотворил окружающий нас мир посредством своей магиче­ской силы, называемой Майя. Точнее сказать, мир — это не реальное творение, а видимость, которую Брахман постоянно вызывает силой Майя в нашем сознании. Это похоже на ситуа­цию, когда веревка кажется нам змеей. В этом случае дейст­вительная, подлинная реальность представляется нам чем-то другим, нежели она сама. И главная причина тому — наше че­ловеческое невежество, незнание настоящего положения дел. Именно из-за него мы воспринимаем единого Брахмана под видом многих объектов, которые скрывают от нас его истинную суть, становимся жертвами своего рода фокусника, к примеру, иллюзорно превращающего одну монету в несколько, коль ско­ро мы не знаем точно, сколько монет у него в действительности:

«Не то, что говорится речью, а то, чем говорится речь, — именно это, знай, есть Брахман, а не то, что почитают в этом [мире].

Не то, что мыслится мыслью, а то, чем мысль, как говорят, мыслится, — именно это, знай, есть Брахман, а не то, что почитают в этом [мире].

Не то, что видят глазом, а то, чем видит глаз, — именно это, знай, есть Брахман, а не то, что почитают в этом [мире].

Не то, что дышит дыханием, а то, чем дышится дыхание, — именно это, знай, есть Брахман, а не то, что почитают в этом [мире]».

К счастью, в каждом человеке есть атман – разумная часть души, наше сознательное Я, о котором в Упанишадах говорится:

«...этот мой атман в моем сердце меньше, чем зернышко риса, чем зерно ячменя, чем горчичное семя; чем семя проса, чем ядро семени риса. Этот мой атман в моем сердце больше, чем земля, больше, чем небо, больше, чем все эти миры».

И это действительно так, ибо с помощью атмана мы можем постичь эту простую истину: «Я — Брахман», и тогда с наших глаз словно спадет пелена и мы увидим в нашем сознании Брахма­на как в зеркале, и мы поймем и природу Брахмана, и природу самих себя. Мы поймем, что Брахман — не Бог, наделенный сверхчеловеческими свойствами, а нечто безликое, однородное и в то же время всеохватное, что наше Я — это не часть земно­го плотского тела, а чистое сознание, тождественное Брахману. В момент осознания этой простой истины мир перестанет для нас существовать и нас интересовать, любые мирские мысли и дела окажутся для нас попросту ненужными, и таким образом мы достигнем Мокши — освобождения от действия закона Кармы:

«Как зеркало, очищенное от пыли, сияет ярко, так и телесное [существо], узрев истинную [природу] атмана, становится еди­ным, достигает цели и избавляется от печали.

Когда истинная природа [собственного] атмана становится [как бы] светочем, видят, сосредотачиваясь, истинную [приро­ду] Брахмана; познавая бога, не родившегося, постоянного, очи­стившегося от всех свойств, избавляются от всех пут».

Самая известная на Востоке практика освобождения челове­ка от власти окружающего его мира разработана в школе йоги (от санскритского «йуг» — «приготовлять себя к чему-нибудь», «закалить себя для какого-либо дела»). О 8 ступенях йоги, кото­рые объединяют физические и дыхательные упражнения с нрав­ственным поведением человека и усилиями сознания по внутрен­ней концентрации и сосредоточению, вы сможете прочитать в приведенном ниже тексте, который является своеобразным ком­ментарием современного индийского автора к трактату «Йога-сутра», приписываемого легендарному основоположнику шко­лы йога Патанджали (II ст. до н. э.).

«Яма, ныяма, асана, пранаяма, пратьяхара, дхарана дхьяна и самадхи — вот восемь ступеней йоги.

Яма — это неубиение, правдивость, непосягательство на чужое, воздержание и отказ от даров.

Эти великие обеты не зависят от времени, места, цели и кастовых правил.

Каждый — мужчина, женщина, ребенок, — где бы он ни жил, кем бы ни был, должен следовать этим правилам <...>.

Нияма — это очищение себя внутри и снаружи, удов­летворенность, аскетизм, прилежание и почитание Бога.

Тело должно быть чистым, неряшливый человек ни­когда не станет йогом. Но необходимо и внутреннее очи­щение, которое достигается соблюдением добродетелей, названных далее. Конечно, внутренняя чистота важнее внешней, но нужно очищать себя и внутренне, и наруж­но, хотя наружная чистота без внутренней ничего не дает.

Отринуть мысли, чуждые йоге, можно при помощи мыслей иного направления.

Так человек укрепляет себя в добродетелях, перечислен­ных выше. Например, если вас окатывает волной ярости, как подавить в себе это чувство? Направив против него другую волну. Думайте о любви. Бывает, жена поссорится с мужем и злится на него, а тут вбегает ребенок, женщина целует его, и волна любви к ребенку перекрывает злость на мужа. Новая волна накрывает собой старую, любовь про­тив злости. Подобным же образом, если возникает соблазн поживиться чужим, думайте об обратном, если захочется принять дар, думайте о чем-то другом...

После достижения подлинной чистоты тела, как изнут­ри, так и снаружи, возникает пренебрежение к нему, и у человека пропадает желание заботиться о теле... Привязан­ность к телесному есть величайшее проклятие человечес­кой жизни, поэтому первый признак того, что человек очистился, проявляется в его нежелании рассматривать людей как их тела. Одна только чистота помогает нам из­бавиться от идеи тела <…>.

Теперь поговорим о позе, об асане. Не научившись при­нимать правильную позу, нельзя заниматься ни дыхатель­ными, ни другими упражнениями. Прочность позы озна­чает, что, приняв ее, человек должен полностью перестать ощущать собственное тело... Это единственный способ дать телу полный отдых. Научившись держаться в прочной позе, можно правильно выполнять упражнения, потому что, пока тело испытывает неудобства, нервы тоже не могут успоко­иться, а это мешает сосредоточенности ума <...>.

Научившись принимать правильную позу, можно пе­рейти к прерыванию и контролированию движения праны. Таким образом, мы приступаем к пранаяме, к управлению жизненными силами тела. Хотя слово «прана» обычно пе­реводится как «дыхание», это не дыхание. Праной назы­вается вся космическая энергия, а значит, и та энергия, которая есть в каждом живом организме <...>.

После удаления того, что скрывало собой знание, мы готовы сосредоточить свой ум.

Органы восприятия обращаются вовнутрь, когда при­влечены не к объектам, а к формам читты [человеческо­го сознания. — К. К. ]. Органы суть различные состояния ума как субстрата мысли. Я вижу книгу, форму, но она связана не с книгой, а с умом. Нечто вне меня вызывает образ во мне. Настоящий образ рождается в читте. Орга­ны восприятия отождествляют себя и принимают образ любого объекта. Если удержать ум как субстрат мысли от создания образов, он будет спокоен. Это и называется пратьяхара.

Так достигается полное подчинение органов. Когда йог мешает органам восприятия принимать формы внешних объектов и заставляет их соединиться с умом как субстра­том мысли, он полностью подчиняет себе эти органы.

Если подчинены органы восприятия, то в подчинении оказывается и каждый нерв, и каждая мышца, поскольку органы являются центрами ощущений, а также действий. Таким образом, йог управляет и своими ощущениями, и движениями своего тела <...>.

Дхарана — сосредоточение ума на определенном объекте.

Дхарана (сосредоточенность) — это когда ум концент­рируется на определенном объекте либо внутри нас, либо вне нас.

Установление непрерывного потока знания об этом объекте — это уже дхьяна.

Внимание ума направляется на определенный объект, сосредоточивается на одной точке, скажем, на макушке, на сердце и т. д. Состояние, при котором ум воспринимает ощущения только через избранную точку, и только через нее — дхарана, если же это состояние удается сохранять в течение некоторого времени, тогда это уже дхьяна, или медитация.

Когда разум, отрешась от форм, сосредоточен только на сути, наступает состояние самадхи.

Самадхи наступает, когда сосредоточенный ум переста­ет воспринимать оболочки, внешние формы объектов. Представим себе, что я сосредоточусь на книге и постепен­но углублюсь настолько, что, перестав замечать внешнюю форму, воспринимаю только суть, не выраженную через форму».

Вивекананда Свами. Афоризмы Патанджали. — К., 1993 — С. 222–229.

Самая влиятельная из неортодоксальных школ — это, конеч­но, буддизм. Правда, чаще всего под буддизмом подразумева­ют одну из мировых религий, насчитывающую несколько сотен миллионов приверженцев по всему свету. Однако первоначально буддизм возникает в середине 1 тысячелетия до н. э. в Древней Индии и в своем вероучении в большой степени основывается на предшествующей религиозно-философской традиции. Поэто­му в самом буддизме без труда обнаруживается значительный самостоятельный философский элемент.

Перед вами — отрывки из «Сутта-питаки» («Собрания тек­стов»), центральной части буддийского религиозного канона «Типитака» («Три корзины»), который можно считать аналогом иудео-христианской Библии, а также «Дхаммапады» («Стезя добродетели», «Стезя закона», «Стезя религии») — по сути дела, самостоятельного произведения внутри «Типитаки», Поуче­ния из «Дхаммапады» отмечаются номерами «глав» и «стихов», отрывки из других частей «Типитаки» никак не маркируются.

Центральное в буддизме понятие дхамма (или дхарма), заимствованное из древнеиндийских религиозно-философских учений, в данных текстах используется в 2 значениях:

а) первичные элементы бытия и одновременно морально-этические основы каждой человеческой личности, поскольку буд­дисты предполагали, что мир и человек — это переплетение множества тончайших предельных элементов материи, разума и сил, причем эти элементы и представляют собой единствен­ную реальность;

б) буддийское религиозное учение.

Другими важными понятиями буддизма являются: четыре «благородные истины» буддизма, «серединный путь», включающий в себя и основные положения этики буддизма, а также – нирвана. Представления о них дают приведенные ниже отрывки.

[О МИРЕ И ЧЕЛОВЕКЕ]

Взгляни на сей изукрашенный образ, на тело, полное изъянов, составленное из частей, болезненное, исполнен­ное многих мыслей, в которых нет ни определенности, ни постоянства. Изношено это тело, гнездо болезней, брен­ное; эта гнилостная груда разлагается, ибо жизнь имеет концом смерть.

Из костей сделана эта крепость, плотью и кровью ош­тукатурена; старость и смерть, обман и лицемерие заложе­ны в ней. Изнашиваются даже разукрашенные царские колесницы, так же и тело приближается к старости. Но дхамма благих не приближается к старости, ибо доброде­тельные поучают ей добродетельных (гл. 11, 147—151).

Кто смотрит на мир, как смотрят на пузырь, как смот­рят на мираж, того не видит царь смерти. Идите смотрите на сей мир, подобный пестрой царской колеснице! Там, где барахтаются глупцы, у мудрого нет привязанности (гл. 13, 170-171).

[БУДДИЙСКАЯ ЭТИКА]

«Он оскорбил меня, он ударил меня, он одержал верх надо мной, он обобрал меня». У тех, кто таит в себе такие мысли, ненависть не прекращается (гл. 1, 4).

Ибо никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она. Вот извечная дхамма (гл. 1, 5).

Все дрожат перед наказаньем, все боятся смерти — по­ставьте себя на место другого. Нельзя ни убивать, ни по­буждать к убийству (гл. 10, 129).

Все дрожат перед наказаньем, жизнь приятна для всех — поставьте себя на место другого. Нельзя ни убивать, ни побуждать к убийству (гл. 10, 130).

Он не благороден, если совершает насилие над живы­ми существами. Его называют благородным, если он не совершает насилия ни над одним живым существом (гл. 19, 266).

Нет огня, большего, чем страсть; нет беды, большей, чем ненависть; нет несчастья, большего, чем тело, нет сча­стья, равного спокойствию (гл. 15, 202).

Говори правду, не поддавайся гневу; если тебя про­сят, — пусть о немногом, — дай. С помощью этих трех ус­ловий можно приблизиться к богам (гл. 17, 224).

И не было, и не будет, и теперь нет человека, который достоин только порицаний, или только похвалы (гл. 17, 228).

Легко жить тому, кто нахален, как ворона, дерзок, на­вязчив, безрассуден, испорчен.

Но трудно жить тому, кто скромен, кто всегда ищет чистое, кто беспристрастен, хладнокровен, прозорлив, чья жизнь чиста (гл. 18, 244—245).

Если кто лентяй, обжора и соня, если кто, лежа, вер­тится, как большой боров, накормленный зерном, — тот, глупый, рождается снова и снова (гл. 23, 325).

[БУДДИЙСКОЕ ВЕРОУЧЕНИЕ]

1. Так, я слышал: некогда владыка жил в Бенаресе в оле­ньем парке Исипатана.

2. Однажды он обратился к пяти бхиккху [мудрецам, ве­дущим страннический образ жизни. — К. К. ] со следующи­ми словами: «Есть, бхиккху, два крайних [пути], по ко­торым ушедший от мира не должен следовать. Каковы же эти два [пути]?

3. Тот, следуя которому люди стремятся лишь к удо­вольствиям и вожделению, низок, груб, [он] для обычных людей, неблагороден, бесполезен, а тот, который ведет к умерщвлению плоти, приносит страдания и также неблагороден, бесполезен. Татхагата¹ [¹одно из прозвищ Будды] же увидел срединный путь, дающий зрение, дающий знание, по которому следует идти, избегая этих двух край­них [путей], [ибо] он ведет к умиротворенности, к сверх­знанию, к просветлению, к нирване.

4. Что же это, о бхиккху, за срединный путь, который увидел Татхагата, дающий зрение, дающий знание, по ко­торому следует идти, [ибо] он ведет к умиротворенности, к сверхзнанию, к просветлению, к нирване. Это благой восьмеричный путь...

5. А это, о бхиккху, благородная истина о страдании: рождение — страдание, старость — страдание, болезнь — страдание, смерть — страдание, соединение с неприят­ным — страдание, разлука с приятным — страдание, не­получение чего-либо желаемого — страдание, короче го­воря, пятеричная привязанность к существованию есть страдание.

6. А это, о бхиккху. благородная истина о происхож­дении страдания: это жажда, приводящая к новым рож­дениям, сопровождаемая удовольствиями и страстями, находящая удовольствия здесь и там, а именно: жажда на­слаждения, жажда существования, жажда гибели.

7. А это, о бхиккху, благородная истина об уничтоже­нии страдания: это полное бесследное уничтожение этой жажды, отказ [от нее], отбрасывание, освобождение, остав­ление [ее].

8. А это, о бхиккху, благородная истина о пути, веду­щем к уничтожению страдания: правильное видение, пра­вильная мысль, правильная речь, правильное действие, правильный образ жизни, правильное усилие, правильное внимание, правильное сосредоточение.

[НИРВАНА]

...Нирвана существует, о царь, ее можно воспринять ра­зумом; праведный ученик, идущий по правильному пути, с чистым разумом, с возвышенностью и прямотой, не име­ющий препятствий, свободный от чувственных желаний, видит нирвану. — «Что же она такое, эта нирвана, о благой? Как она может быть объяснена с помощью сравнений? Приведи мне доводы, согласно которым она есть дхамма, объяснимая с помощью сравнений». — «Существует ли, о царь, то, что называется ветром?» — «Да, о благой». — «Тогда, о царь, покажи [мне] ветер, имеющий цвет, име­ющий форму, маленький или большой, длинный или ко­роткий». — «Это невозможно, о благой Нагасена¹ [¹любимый ученик Будды], ветер не может быть показан, потому что ветер нельзя ни охватить рукой, ни потрогать, и тем не менее ветер существует». — «Но ведь если, о царь, невозможно показать ветер, то, значит, ветра не существу­ет?» — «Я знаю, о благой Нагасена, что ветер существует, это [знание] запало мне в сердце, но я не могу показать ветер». — «Точно так же, о царь, существует нирвана, а я не могу показать нирвану ни с помощью цвета, ни с помо­щью формы».

Дхаммапада. — переизд. — Спб., 1993. — С. 59—146; Типитака. Сутта-питака. //Антология мировой философии: В 4 т.— М., 1969. - Т. 1. - Ч. 1. - С. 117-118, 128.