Основные идеи марксистской философии

Марксистская философия является материалистической, поскольку исходит из признания материи единственной первоосновой мира; она является диалектической, так как признает всеобщую связь предметов и явлений, движение и развитие мира. Поэтому философию марксизма называют диалектическим (и историческим) материализмом.

Ядром философии марксизма выступают классические проблемы, связанные с отношением человека к миру и мира к человеку, отношениями людей между собой и сущности человека вообще. На решении этих проблем базируется ряд концепций более конкретного характера: о материалистическом понимании истории, о предмете, методах общественной роли философии, об использовании философской теории в интересах классовой борьбы, о диалектичности материальных процессов и процесса их познания и т. д.

Идея материалистического понимания истории. Если отвлечься от других сторон теоретической деятельности Маркса и Энгельса (экономических, исторических, политических, журналистских), если речь вести только об их философском наследии, то можно сказать, что центральной темой и главной философской идеей марксизма стала идея материалистического понимания истории. Она разрабатывалась ссередины 40-х по середину 90-х годов, наполняясь все новым и новым содержанием.

В “Немецкой идеологии”, где впервые появляется выражение “материалистическое понимание истории”, Маркс и Энгельс выдвигают принципиально новый подход к истории: исследовать историю на эмпирической основе, рассматривать ее такой, какова она в действительности. При этом устанавливается, что история есть “последовательная смена отдельных поколений, каждое из которых использует материалы, капиталы, производительные силы, переданные ему всеми предшествующими поколениями; в силу этого данное поколение, с одной стороны, продолжает унаследованную деятельность при совершенно изменившихся условиях, а с другой – видоизменяет старые условия посредством совершенно измененной деятельности ”[85]. Раскрывая диалектику общественного бытия и общественного сознания, они отмечают, что в сознании людей нет ничего, что не было бы отражением реального бытия.

Концептуальное изложение этой идеи Маркс дал в работе «К критике политической экономии. Предисловие»: «В общественном производстве своей жизни люди вступают в определенные, необходимые, от их воли не зависящие отношения – производственные отношения, которые соответствуют определенной ступени развития их материальных производительных сил. Совокупность этих производственных отношений составляет экономическую структуру общества, реальный базис, на котором возвышается юридическая и политическая надстройка и которому соответствуют определенные формы общественного сознания. Способ производства материальной жизни обуславливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. На известной ступени развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или – что является только юридическим выражением последних – с отношениями собственности, внутри которых они развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции… Как об отдельном человеке нельзя судить на основании того, что сам он о себе думает, точно так же нельзя судить о подобной эпохе переворота по ее сознанию. Наоборот, это сознание надо объяснить из противоречий материальной жизни, из существующего конфликта между общественными производительными силами и производственными отношениями. Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые боле высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества»[86].

Материалистическое понимание истории исходит из того, что история человеческого общества есть закономерный процесс, обусловленный в конечном счете развитием способа производства. Хотя общество и состоит из великого множества людей, у каждого из которого свои цели и свои помысли, действия миллионов и миллиардов людей как бы уравновешивают друг друга, и конечный результат получается от столкновения этих действий. Обстоятельства, которые выстраивают люди и в которых они сами живут, всегда сильнее намерений людей. В целом развитие общества – процесс естественноисторический, то есть столь же закономерный, необходимый и объективный, как и природные процессы. При этом конечные причины всех социальных изменений нужно искать, прежде всего, в сфере материального производства. Что же касается идей и теоретических концепций, то они, будучи субъективным выражением общественных интересов, не творят, а только выражают жизнь.

Для многих, кто знаком с марксизмом понаслышке, может показаться неправдоподобным то, что Маркс и Энгельс, вступив на путь политической и научной деятельности, восприняли традиционное для своего времени негативное отношение к понятию «идеология», и в их устах это слово имело пренебрежительный оттенок. Дело в том, что под идеологией они понимали не систему взглядов и идей, в которых осознаются отношения людей к действительности и социальные проблемы, а такое воззрение, в котором идеи из выражения реальных интересов превращаются в определяющую силу, первичную по отношению к этим интересам. При таком подходе идеология есть образ мышления, при котором идеям предписывается конституирующая роль, земные источники их происхождения игнорируются и, следовательно, идеолог становится на путь искажения реальности и формирования идеологических иллюзий. На самом же деле, отмечали Маркс и Энгельс, надо брать идеи не как самодовлеющие и самодостаточные сущности, а каждый раз раскрывать, какие за ними стоят реальные интересы и силы.

Сказанное, однако, не означает, будто марксизм игнорирует роль идейных мотивов в жизни общества. «Идеи, которые овладевают нашей мыслью, подчиняют себе наши убеждения, - писал Маркс, - это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь подчинившись им»[87]. Идея, как только она овладевает массами, становится несокрушимой материальной силой.

Основоположники марксизма решительно выступали против упрощения и вульгаризации материалистического понимания истории, против превращения его положений в примитивную схему, сводящую всякое проявление духовной жизни только лишь к экономическим интересам. Так, Энгельс писал: «Согласно материалистическому пониманию истории в историческом процессе определяющим моментом в конечном счете является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственным определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу»[88]. Маркс и Энгельс неоднократно подчеркивали, что кроме экономического на ход истории влияют еще множество разнообразных факторов: географическая среда, формы государственного устройства, политическая ситуация, своеобразие культуры, традиции и, конечно же, идеология.

Таким образом, марксистское учение о значении идейных мотивов не допускает как возникновения иллюзий, будто сами идеологические представления обладают абсолютной самостоятельностью и мощью, так и появления аберрации мысли, что коль скоро абсолютной самостоятельности идей нет, то они вообще бессильны.

Выявление определяющей роли материально-преобразующей деятельности людей позволило Марксу и Энгельсу дать принципиально новую концепцию общества, его структуры, движущих сил развития. Они установили, что каждое общество характеризуется определенным типом общественных отношений, причем эти отношения весьма многообразны: экономические, политические, правовые, организационные, нравственные и т.д. Чтобы разобраться в этом многообразии, установить закономерную взаимосвязь общественных отношений, Маркс разделил их на материальные и идеологические.

Материальные отношения – это, прежде всего, производственно-экономические отношения, возникающие в процессе производства материальных благ. Таковыми являются отношения между людьми в процессе производства, отношения человека к природе, отношения между производством и потреблением, исходные отношения в сфере быта, семьи. Понятие материальных отношений, следовательно, шире понятия отношений экономических.

Общим для всех материальных отношений является то, что они формируются, не проходя предварительно через сознание людей; они первичны по отношению ко всем другим видам общественных отношений. Примером такого отношения является стоимость, которая столь же объективна и материальна, как и потребительная стоимость, и вместе с тем стоимость не есть нечто вещественное, воспринимаемое органами чувств. Никакими способами ее невозможно воспринимать непосредственно в товарах, ибо в нее не входит ни один атом природного вещества. По этому поводу Маркс замечает, что стоимость товаров тем и отличается от вдовицы Квикли, подруги Фальстафа, что неизвестно, как ее ухватить. Материальность в социальном смысле не следует отождествлять с материальностью в смысле вещественном.

Сущность материальных отношений (в социальном смысле) проявляется не адекватно – как кажимость. Стоимость – объективное материальное отношение товаропроизводителей – выступает на поверхности не как отношение людей, а как некое таинственное свойство вещей, которое присуще им якобы от природы. Это вывернутое наизнанку отношение людей, кажущееся отношением вещей, Маркс назвал олицетворением вещей.

Как происходит олицетворение вещей можно объяснить, взяв любой товар, например, стол. Стол – неодушевленный предмет, но как товар он обладает некоторыми загадочными признаками (например, меновой стоимостью), казалось бы, несвойственными неодушевленным предметам. Стол как бы олицетворяется, он «не только стоит на земле на своих ногах, но становится перед лицом всех других товаров на голову, и эта деревянная башка порождает причуды, в которых гораздо более удивительного, чем, если бы стол пустился по собственному почину танцевать»[89]. Разумеется, загадочные свойства стола не присущи ему от природы, а возникают в результате олицетворения его как товара.

Именно товарная форма продукта труда выворачивает наизнанку отношения между людьми, затемняет и искажает сущность, затрудняет объяснение того, что за кажимостью обмена вещей скрываются отношения людей.

Идеологические отношения включают в себя отношения политические, правовые, нравственные, религиозные и др. Особенность их состоит в том, что они, во-первых, производны от материальных отношений, во-вторых, они возникают, проходя предварительно через общественное сознание. Например, отношения политические формируются на основе экономических отношений и интересов различных классов, но в соответствии с политической идеологией этих классов, то есть сознанием их общих классовых интересов и целей.

Материалистическая идея практики. С идеей материалистического понимания истории связана другая важная идея марксистской философии – материалистическая идеяпрактики. Уже в «Тезисах о Фейербахе» утверждается, что жизнь людей, в которой обнаруживается человеческая сущность, носит преимущественно практический характер. Практика выступает как общественный процесс преобразования внешнего материального мира в мир культуры в процессе целенаправленных действий людей. Занимаясь материально- производственной деятельностью, люди воздействуют на природу, переделывают ее, и одновременно с этим они строят свои собственные отношения, преобразуют самих себя. Взятая в качестве общественно-исторического процесса практика представляет единство предметно-материального преобразования природы и изменения социальных отношений.

Существуют различные виды практики (материально-производственная, общественно-политическая, научно-экспериментальная, педагогическая, техническая деятельность, повседневная и др.), которые соответствуют различным сторонам общественной жизни. Хотя различные виды практики значительно различаются между собой, однако все они характеризуются общей чертой – преобразованием объективного мира (природного и социального) человеком. Важно подчеркнуть, что все эти формы практической деятельности связаны с материальной деятельностью людей. Практика есть предметная деятельность, поскольку люди живут в предметном мире, где приходится преобразовывать то, что дает природа, и то, что уже создано другими людьми.

Разработанная и обоснованная в марксистской философии материалистическая идея практики коренным образом меняет положение и роль философии в обществе. Философия, считает Маркс, не есть лишь продукт чистой мысли, извлеченной из головы философа, она есть открытая при помощи головы в самой действительности теоретическое выражение жизненных практических проблем людей и должна служить духовным средством их разрешения. «Философы лишь различным образом объясняли мир, - писал Маркс, - но дело заключается в том, чтобы изменить его»[90].

Маркс и Энгельс неоднократно указывали, что они отрицают философию в старом смысле слова. Речь идет об отрицании противопоставления философской теории практике и специальным наукам, с которыми философия вправе не считаться. Ибо философия – это не «наука наук», свысока относящаяся к специальным научным исследованиям, а мировоззрение, базирующееся на этих исследованиях и обобщающая их данные.

Принципиально отвергнув противопоставление философского знания научному, Маркс и Энгельс отвергли также и характерную для философских учений прошлого претензию на абсолютное, завершенное знание, не требующее дальнейшего развития, показали бесплодность всяких попыток создать законченную замкнутую систему философии. Философия должна непрерывно развиваться, осмысливать свои нерешенные задачи, признавать ограниченность всех знаний и обусловленность их теми обстоятельствами, при которых они были приобретены. Только тогда философия есть «духовная квинтэссенция своего времени,… живая душа культуры», призванная вносить в общество мудрость и тем самым содействовать общественному прогрессу.

Выявление определяющей роли материально-преобразующей практической деятельности людей позволило Марксу и Энгельсу заключить, что трудовая деятельность – родовая для человека. Труд, согласно Марксу, является не только средством к жизни, но и формой самоутверждения человека: в труде человек утверждает себя как родовое существо. При этом труд выступает, прежде всего, как общественное отношение к природе, и, следовательно, общественный характер человека необходимо включается в понимание сущности человека. Согласно марксистской концепции, все, чем обладает человек, чем он отличается от животных, является результатом его труда в обществе. Вне общества невозможно стать человеком, ибо сущность человека «не есть абстракт, присущий отдельному индивиду. В своей действительности она есть совокупность всех общественных отношений»[91].

Однако труд – эта родовая для человека деятельность в условиях господства частной собственности принимает антигуманный, отчужденный характер.

Теория отчуждения. Марксистское учение возникло в эпоху, когда из-за конкуренции и избытка рабочей силы заработки повсеместно держались на самом низком уровне достаточном только для нищенского существования, когда трудовое законодательство и социальное страхование практически отсутствовали, а профессиональные объединения были запрещены законом, когда любое неблагоприятное стечение обстоятельств – болезнь, несчастный случай, потеря работы – ставило рабочего и его семью на грань самой реальной голодной смерти. Вопиющие неравенства в обществе господства капитала общеизвестны, они описаны до Маркса великими буржуазными писателями. «Отверженные» В.Гюго или эпопея «Человеческая комедия» О.Бальзака, отражающие изнанку буржуазных отношений и нравов, построены не на вымысле, а на реальных фактах. На тех фактах, которые позволили Марксу описать реальный процесс первоначального накопления капитала.

Всесторонне анализируя сущность буржуазного общества, молодой Маркс разработал категорию отчуждения и выделил ряд характерных признаков этого феномена. В работе «Экономическо-философские рукописи» он показал, что отчуждение есть социальный процесс, в результате которого продукты человеческого труда превращаются в самостоятельную силу, господствующую над ним самым и враждебную ему. Исторически отчуждение связано с общественным разделением труда и возникновением частнособственнической основы гражданского общества со всеми вытекающими отсюда последствиями. В условиях господства частной собственности не только продукты труда, но и условия труда отчуждаются от самого труда и противопоставляются трудящемуся в качестве капитала. Сам труд становится для рабочего сугубо внешним, чуждым, и поэтому рабочий выходит из процесса труда обездоленным и опустошенным. Вместо того, чтобы быть насущной потребностью, труд превращается в принудительное занятие, необходимое рабочему для удовлетворения своих биологических потребностей, в процессе труда он чувствует себя униженным, употребленным в животной функции. Свободно действующим же рабочий чувствует не в труде, а только вне труда – «при выполнении своих животных функций: при еде, питье, половом акте, у себя в жилище, украшая себя и т.д., а в своих человеческих функциях он чувствует себя животным. То, что присуще животному, становится уделом человека, а человеческое превращается в то, что присуще животному»[92].

В социально-экономическом отношении феномен отчуждения проявляется как господство овеществленного труда над живым, в отстраненности непосредственного производителя от контроля над условиями, средствами и продуктами труда. Экономическая форма отчуждения порождает политическую, религиозную и идеологическую формы, призванные отвлечь сознание трудящихся от их подлинных интересов. Отчуждаются от трудящихся и социальные институты и структуры, превратившись в иерархически построенные бюрократические системы. Все перечисленные формы отчуждения интегрируются в отчуждении человека от своей собственной человеческой сущности.

Вместе с тем Маркс заключает, что отчуждение – историческая, но не антропологическая характеристика человека. Оно не находится в извечных свойствах человеческого труда, а связано лишь с определенным, а потому преходящим способом производства. Ликвидация частнособственнической основы общества – необходимое условие для снятия всех видов отчуждения. Необходимое, но еще недостаточное, ибо простая ликвидация частной собственности не устраняет автоматически сам отчужденный труд.

С этих позиций Маркс критикует концепцию уравнительного коммунизма, идеал которой – равенство всех людей в труде, заработной плате, образе жизни, регламентация всей общественной жизни (которые, кстати, довольно явственно выступают уже в «идеальном государстве» Платона). Такое понимание коммунизма, согласно Марксу, ведет к отрицанию личности, к нивелированию всех людей, к отрицанию культуры и цивилизации, к возврату к неестественной простоте бедного и не имеющего потребностей человека, который не только не возвысился над уровнем частной собственности, но даже и не дорос еще до нее. При уравнительном коммунизме вместо персонифицированной частной собственности возникает коллективная частная собственность, а вместо персонифицированного в определенных лицах капиталиста – «община как всеобщий капиталист».

Теория насилия. Социальное насилие в истории общества всегдабыло в центре внимания общественной мысли: то оно осуждалось, им пугали, то его прославляли и возводили в культ. Одни осуждали любые формы насилия (Л.Толстой, М.Ганди), другие рассматривали его как источник прогресса (Гераклит, Е.Дюринг, А.Шопенгауэр). Неудивительно, что проблема насилия стала предметом внимания и в марксистской философии.

О марксистской теории насилия существует широкий спектр мнений заключенных между двумя трактовками. Сторонники первой, произвольно толкуя высказывание Маркса, что насилие является повивальной бабкой старого общества, когда оно беременно новым, изображают марксизм как учение, восхваляющее насилие в качестве главного источника прогресса. Насилие при этом предстает как самоцель революционного движения, как априори оправданное средство классовой борьбы и удержания власти. Сторонники второй путем абсолютизации и вульгаризации отдельных положений марксизма пытаются использовать его для обоснования правомерности разного рода революционного экстремизма, политики террора и репрессий.

Ясно, что и те и другие совершенно неадекватно изображают марксистскую теорию насилия. Основоположники марксизма никогда не отводили насилию центрального места и приоритетной роли в историческом процессе, не рассматривали его в качестве определяющего фактора общественного прогресса. Отвергая теорию, приписывающую насилию решающую роль в истории, марксизм требует сводить каждое насильственное действие до необходимого минимума. В научной теории и политической практике Маркс и Энгельс последовательно боролись с политическим волюнтаризмом и авантюризмом, с гиперболизацией роли насилия и культивирования силовых средств в политике. Так же как и против политического прагматизма проповедующего принцип: «Морально все то, что выгодно».

Обвинения марксизма в пристрастии к насилию не имеют основания, если речь идет о марксизме в его аутентичном, а не вульгаризированном виде. Марксизм не изобрел, а лишь констатировал, артикулировал, раскрыл и описал социальные конфликты, выливавшиеся в насильственные действия в истории человечества. Действительно, всемирная история столь насыщена насилием, что являет собой вереницу непрерывных войн конфликтов, революций и других насильственных действий. Все без исключения общественные устройства опирались на социальное принуждение. Важную роль в ускорении перехода от феодального общества к буржуазному сыграло именно насилие, которое явилось орудием обезземеления крестьян. Так, в Англии лендлорды осуществили насильственные «огораживания» крестьянских земель. Капитализм начал историческое развитие с уничтожения мелкого производства путем насильственной экспроприации у народных масс земли и прочих средств производства. «История этой экспроприации вписана в летописи человечества пламенеющим языком крови и огня»[93].

Маркс и Энгельс не отрицали роли насилия в том или ином историческом процессе, особенно выделяя социальные революции. Они пришли к пониманию того, что насилие, каким бы внешне иррациональным и пагубным оно не казалось, насколько бы не противоречило моральным нормам, имеет свои основания в объективно существующих социально-экономических противоречиях, в жизненных реалиях. Но насилие - это не самоцель революционного движения, а только лишь средство достижения социальной цели. Марксизму чужд иезуитский принцип «цель оправдывает средства». Прогрессивным и гуманным для конкретной эпохи целям должны соответствовать и адекватные средства их реализации. «Цель, для которой требуются неправые средства, не есть правая цель»[94]. Средства, неадекватные намеченным целям, могут помешать их осуществлению, извратить и дискредитировать саму цель. Поэтому марксизм, отвергая теорию, приписывающую насилию решающую роль в истории, требует сводить насилие до необходимого минимума.

Марксизм не сводит социальное насилие только к политическому насилию, но рассматривает эту проблему с экономических идеологических психологических, нравственных позиций. Соответственно выявляются разные виды проявлений социального насилия его двойственная сущность и неоднозначная роль в истории. Если рассуждать о насилии вообще и рассматривать его абстрактно лишь как априори нежелательное явление, то оно, конечно, представляется абсолютным злом. Но если к феномену насилия подходить не с позиций схоластического морализирования, а исходя из конкретных потребностей общественного развития, то оно становится при определенных условиях необходимым и действенным средством прогрессивных преобразований в обществе.

Несостоятельна и попытка приписать марксизму роль идейного вдохновителя террора. Марксисты всегда выступали против индивидуального террора, доказывали его не просто бесполезность, но и политическую вредность, нравственную неприемлемость. Стратегия и тактика рабочего движения, в котором участвуют широкие массы трудящихся, принципиально не может осуществляться методами заговоров и террора, заявлял Маркс, отвечая на обвинения, будто руководимый им Генеральный Совет 1 Интернационала искусственно инспирировал Парижскую коммуну. Революция не делается по чьему-либо заказу, а идеи невозможно навязать народам насильственно – такова исходная установка марксизма.

Не отрицая известной роли насилия в том или ином историческом процессе, марксизм показал, что каждое конкретное насильственное действие имеет подобающую ему меру. И эта мера есть величина заранее неизвестная, а малейшая неточность при очередной попытке ее нащупать жестоко мстить за себя. Крен в одну сторону – и благие намерения мостят дорогу в ад, крен в другую сторону – и бесчинствует иезуитский принцип «рубки леса, невзирая на щепки».

Не следует забывать и о том, что Маркс был противником и такого рода насилия как смертная казнь. Весьма трудно, а может быть, вообще невозможно, отмечал он, найти принцип, посредством которого можно было бы обосновать справедливость или целесообразность смертной казни в обществе, кичащемся своей цивилизацией. Ведь наказание есть не что иное, как средство самозащиты общества против нарушения условий его существования, но хорошо же то общество, которое не знает лучшего средства самозащиты, чем палач. Не следует ли серьезно подумать об изменении системы, которая порождает эти преступления, вместо того чтобы прославлять палача, который казнит известное число преступников лишь для того, чтобы дать место новым?

Конечно, было бы ошибкой считать беспочвенным мнение об устарелости некоторых положений и идей марксистской теории насилия, неадекватности некоторых трактовок современной действительности. Ведь марксизм - не законченная, замкнутая система философии тем более, не божественный катехизис, а научная теория, которая не может обладать раз навсегда установленными абсолютными истинами в последней инстанции. К примеру, фактор классовой борьбы уже перестал играть ту роль, которую он играл в прошлом. Не меньшую роль теперь стал играть фактор научно-технической революции. Огромное влияние на общественное бытие и сознание оказывает сейчас и процесс глобализации человеческого общества. Императив выживания человечества в ядерно-техногенную эпоху диктует необходимость покончить с образом мыслей и действий, основанном на извечном противоборстве социальных субъектов. Наличие оружия массового уничтожения делает иррациональным ориентацию на силовую политику, грозит обратить насилие из «повивальной бабки» истории в могильщика человечества. В современных условиях на первый план выходит политика мирного сотрудничества и социального компромисса, преобладающей становится тенденция к поиску путей и средств ненасильственного прогресса цивилизации.