Золотой век» и кризис культуры

«Золотой век» как идеал земного существования воспевается в произведениях поэтов и изображается на картинах художников различных эпох и народов, начиная с древнегреческого поэта Гесиода и кончая современными. В пленяющей мифологеме золотого века выражена мысль о существовавшем некогда и утраченном затем совершенстве человеческой жизни, в ней зафиксирован образ счастливого человечества, которому дарованы вечный мир, вечная юность, все блага беспечной и беспечальной жизни. Корни золотого века уходят в седую древность, и с тех пор его образ не исчезает из памяти человечества, постоянно возрождаясь в новых условиях и в новом значении. Золотой век с его картинами невиданной щедрости природы и удивительного бескорыстия человека, не знающего ни злобы, ни жадности, ни насилия, воспет Гесиодом («Труды и дни»), римским поэтом Овидием («Метаморфозы»), в памятнике древнеиндийской культуры («Махабхарата»).

Со временем представления о золотом веке подверглись переосмыслению, его стали проецировать на будущее, и мифологема золотого века постепенно трансформировалась в разнообразные по своему социальному содержанию утопии, притягивающие к себе социальных реформаторов. Поиски общественного устройства, способного преодолеть социальные антагонизмы и воссоздать совершенство золотого века, вызвали к жизни социальные утопии (Т.Мор, Т.Кампанелла, К.Сен-Симон). Но нередко утопические сочинения предлагают решения отдельных проблем: трактаты о «вечном мире» (Э.Роттердамский, И.Кант, И.Бентам); педагогические утопии (Я.Коменский, Ж.Ж.Руссо); научно-технические утопии (Ф.Бэкон).

Между тем термин «золотой век» несет и иную смысловую нагрузку: золотым веком культуры, как правило, называют время наивысшего подъема и расцвета духовной культуры. В этом смысле золотым веком древнегреческой культуры считается век Перикла (V в. до н.э.). Именно в это время произошел всплеск интеллектуальной жизни и наиболее ярко проявился феномен «греческого чуда». Для арабо-мусульманской культуры золотым веком является период от 1Х до Х1 века – время блестящего расцвета культуры халифата.

Иногда этот термин употребляют по отношению не ко всей культуре в целом, а к той или иной ее форме, в которой наиболее полно концентрировано общественное сознание эпохи. Например, золотой век западноевропейского искусства – эпоха Возрождения (ХV – ХV1 вв.), науки – Новое время, золотой век русской литературы – первая треть Х1Х в.

Однако возможности внутреннего развития культуры не абсолютны, процесс ее развития не может продолжаться бесконечно долго. Мощный взлет культуры золотого века через определенное время замещается духовным и художественным спадом, культура начинает увядать, постепенно истощается ее созидательная сила, утрачивается способность генерировать и излучать творческую энергию. Подобное исчерпание творческого потенциала свидетельствует о признаках кризиса культуры, сущность которого составляет переоценка ее ценностного ядра («переоценка ценностей»). Кризис культуры не является случайным явлением, каким-то побочным эпизодом в ее судьбе. Он носит закономерный характер, ведь культура не может бесконечно развиваться по единой эволюционной схеме.

Кризис культуры, в каких бы формах он не протекал, не ведет к разрыву в развитии человеческой культуры, отказу от культурного наследия и традиций, полному и абсолютному уничтожению старой культуры, превращению ее в ничто. Напротив, кризисные явления – это предвестие зарождения новой культуры, которая в той или иной форме наследует культурные достижения старой.

В настоящее время тема кризиса западной духовной культуры стала устойчивым сюжетом многих печатных изданий. Уже в рамках Просвещения (Ж.Ж.Руссо) возникла критика научно-технической культуры и цивилизации, противопоставляющая испорченность и моральная развращенность «культурных» наций простоте и чистоте нравов народов, находящихся на патриархальной ступени развития. Эта критика была воспринята немецкой классической философией, придавшей ей характер общетеоретического осмысления противоречий буржуазной цивилизации. В ХХ в. тему кризиса западной духовной культуры продолжили О.Шпенглер, Н.Бердяев, К.Ясперс, П.Сорокин и другие выдающиеся мыслители. Симптоматично, что Шпенглер свой труд так и озаглавил – «Закат Европы», имея в виду перерождение западной культуры в цивилизацию.

Все эти критические характеристики европейской культуры не случайны. Они отражают некоторые реальные стороны и особенности того процесса, в который входит научно-техническая цивилизация.

Новоевропейская цивилизация, породившая индустриальное общество, привело к господству безличных технологических, экономических, политических структур над живой человеческой деятельностью. Развитие техники и технологии стали главными целями общественного развития. Человек с присущей ему творческим потенциалом оказывается стандартной деталью социальной машины, орудием эффективной экономической деятельности. Гуманистические ценности исключаются из человеческого существования, их место занимают рационализм и холодный расчет, основными становятся не отношения между людьми, а отношение человека к технике. М.Хайдеггер видит исток той угрозы, которую несет с собой техника в том, что современная техника связана с забвением бытия и его открытости, она формирует сугубо технический способ конструирования мира, где природа оказывается поставщиком энергии и материалов. Поскольку будущее технической цивилизации может развиваться только в направлении дальнейшей дегуманизации, говорит он, то необходим «поворот» - обращение человека к самому себе. Надо освободиться от «техницистской интерпретации» мышления и дополнить рационализм интуицией художника, осознать единую онтологическую основу техники и искусства.

В результате в современной культуре возникло противостояние двух установок: сциентистской и антисциентистской. В основе сциентизма лежит представление о научном знании (преимущественно естественнонаучном) как о наивысшей культурной ценности. Антисциентизм появился как реакция на преувеличение роли науки. Для него характерно обвинение науки и техники в разрушении внутреннего мира человека, деградации морального сознания, утрате цельности и духовного богатства.

Разрыв между традиционными гуманитарными формами знания и естествознанием породил ситуацию, которую обрисовал Ч.Сноу в своей работе «Две культуры».

Различные стороны болезненного состояния современной западной культуры, в частности появление массовой культуры, рассматриваются в известной работе испанского философа Х.Ортеги-и-Гассет «Восстание масс». Согласно его мнению, европейская культура охвачена кризисом, сущность которого в том, что вся власть в общественной жизни перешла к массам. «Массы, - пишет он, - внезапно стали видны, они расположились в местах, излюбленных обществом. Они существовали и раньше, но оставались незаметными, занимая задний план социальной сцены; теперь они вышли на авансцену, к самой рампе, на места главных действующих лиц. Герои исчезли, остался хор»[165]. Особенность нашего времени в том, что заурядные люди, не заблуждаясь насчет своей заурядности, настойчиво утверждают свое право на заурядность и навязывают ее всем и всюду.

Этот исторический феномен Ортега называет «восстанием масс». При этом он неоднократно подчеркивает, что термин «масса» обозначает у него не пролетариат (и вообще не трудовое население), а особый тип заурядных людей без особых достоинств, которые под любой личиной и при любом удобном случае решительно не признают за собой никаких обязанностей, зато притязают на неограниченные права. Человек массы, ставший хозяином современной жизни, - это тот, «кто не ощущает в себе никакого особого дара или отличия от всех, хорошего или дурного, кто чувствует, что он – «точь-в-точь», как все остальные, и при этом нисколько этим не огорчен, наоборот, счастлив чувствовать себя таким, как все»[166]. Поэтому человеком массы может быть и аристократ, и фабрикант, и чиновник, и рабочий, и даже ученый. Ведь человеком массы делает его не социальная принадлежность, не профессия, а наивная вера в собственное совершенство, самодовольство и безудержная экспансия собственной натуры.

Вопиющим признаком кризиса европейской культуры Ортега считает потерю нравственности. Прежнюю нравственность человек массы отбросил в сторону, отбросил не ради новой, а ради того, чтобы не придерживаться никакой. Безнравственность, отмечает философ, ныне стала ширпотребом, более того, предметом гордости человека массы. И было бы наивно укорять современного человека в безнравственности, ибо это не только не заденет его, но даже польстит.

Откуда возникли эти люди, захлестнувшие сегодня все историческое пространство? Как же они умудрились уверовать в антиморальность жизни?

Несомненно, отвечает Ортега, к этому вела вся современная культура. Именно коренные пороки европейской культуры и цивилизации в конечном счете обусловили появление этой человеческой особи. Так что человек массы, этот законченный варвар – законный плод научно-технической (то есть западной) культуры и цивилизации. Создав безграничные источники богатства и комфорта, техническая цивилизация дала большой массе людей ощущение легкости жизни, лишила их нравственной требовательности к себе, чувства ответственности перед настоящем и будущем, уважения к труду и традиционным нормам морали. Научно-технический прогресс сумел снабдить массу людей всевозможными благами и комфортом, но не смог наделить их ни историческим чутьем, ни чувством исторической ответственности.

Современного европейца испанский философ сравнивает с избалованным ребенком, которому присущи «две основные черты в психологической диаграмме человека массы: безудержный рост жизненных вожделений и принципиальную неблагодарность ко всему, что позволило ему так хорошо жить»[167] (Там же. С. 138). Избалованный человек массы настолько неблагодарен, что считает все социальные и материальные блага, безвозмездно доставшиеся ему в дар от предшествующих поколений, такими же естественными, как Солнце, которое само поднимается над горизонтом без каких-либо усилий с его стороны, или как атмосферный воздух, которым он дышит и который никем не изготовлен. Не замечая в благах цивилизации материальную и социальную слаженность, для сохранности которых нужны огромные усилия, человек массы не видит для себя иного предназначения, как убежденно домогаться этих благ, единственно по праву рождения. Только в условиях технической цивилизации и культуры мог возникнуть человек с такими типичными чертами, как: 1) склонность делать из игры и спорта главное занятие жизни; 2) стремление всеми средствами, от гигиены до гардероба, культивировать собственное тело, его желания, инстинкты и вожделения; 3) флирт с «интеллектуалами» при внутреннем презрении к ним; 4)негативное и даже агрессивное отношение к прошлому, к традициям.

Отвращением к долгу, бегством от обязанностей, по мнению Ортеги, можно частично объяснить такое смехотворное, но постыдное явление нашей эпохи, как культ молодежи как таковой. Быть может самое нелепое и уродливое порождение времени – это то, что взрослые люди выдают себя за молодых по той простой причине, что у молодежи больше прав, чем обязанностей, что выполнение обязанностей она может отложить на неопределенное время, пока «созреет». Неудивительно поэтому, что знамением времени стало притязания молодежи на неограниченные права, среди которых и право не считаться с опытом старших. Сняв с себя какую-либо ответственность перед старшими, молодежь стала относиться к ним, как к помехе для вседозволенности.

Нормальный человек, предупреждает мыслитель, должен быть предельно внимательным, деликатным и проницательным в обращении с прошлым, ибо беспамятство, безразличие к прошлому приводит к возвращению варварства.