Нормальная наука

«Термин «нормальная наука» означает исследование, прочно опираю­щееся на одно или несколько прошлых научных достижений – достижений, которые в течение некото­рого времени признаются определенным научным со­обществом как основа для его дальнейшей практической деятельности.»[4]

С понятием «нормальная наука» непосредственно связано понятие «па­радигмы», так как нормальная наука, по Куну, это период безраздельного господства пара­дигмы.

Кун показывает, что ученые, придерживаясь парадигмы, направляют свои усилия на решения только тех проблем, решение которых гарантирует парадигма: «Исследование в нормальной науке направлено на разработку тех явлений и теорий, существование которых парадигма заведомо предпола­гает» То есть «существование парадигмы заведомо предполагает, что про­блема разрешима». Поэтому те задачи, которые решают ученые в рамках нормальной науки, Кун называет «головоломками». «Словарными иллюстра­циями к слову могут служить «составная фигура-головоломка» и «голово­ломка-кроссворд»[5]. Поэтому объяснение выбора термина «головоломка» за­ключается в том, что собираемые из множества частей фигуры или кросс­ворды всегда имеют гарантированное решение, также, как и научные задачи-головоломки. Но, помимо того, что проблема, классифицируемая как голово­ломка, имеет гарантированное решение, «должны существовать так же пра­вила, которые ограничивают как природу приемлемых решений, так и те шаги, посредством которых достигаются эти решения… Парадигма может даже изолировать сообщество от тех социально важных проблем, которые нельзя свести к типу головоломок, поскольку их нельзя представить в терми­нах концептуального и инструментального аппарата, предполагаемого пара­дигмой.»[6]

В связи с таким целенаправленным решением в учеными в рамках па­радигмы задач-головоломок, Кун считает, что нормальная наука - «в высшей степени кумулятивное предприятие, необычайно успешное в достижении своей цели, то есть в постоянном расширении пределов научного знания и в его уточнении.»

Поэтому такое понятие, как научный прогресс, по Куну, имеет смысл только для нор­мальной науки, где его критерием является количество ре­шенных проблем-головоломок, то есть парадигма гарантирует, что решение существует, она же задает допустимые методы и средства решения этих про­блем.

Периоду «нормальной науки», Кун противопоставляет деятельность ученых в рамках кризиса, то есть период «экстраординарной» науки, причем, если целью нормальной науки является разработка пара­дигмы, то цель научного сообщества в период экстраординарной науки – соз­дание новой теории для объяснения аномалий.

Если раньше ученые просто не обращали внимания на «аномалии», то теперь им уделяется «все больше и больше внимания со стороны все боль­шего числа виднейших представителей данной области исследования.»

Вследствие этого различные ученые начинают по-разному разрабаты­вать парадигму, создают множество различных теорий, пытающихся дать научное обоснование аномалиям, что ведет к увеличению неопределенности правил нормальной науки. «Хотя парадигма все-еще сохраняется, мало ис­следователей полностью согласны друг с другом по вопросу о том, что она собой представляет. Даже те решения проблем, которые раньше представля­лись привычными, подвергаются теперь сомнению. <…> Любой кризис на­чинается с сомнения в парадигме и последующего расшатывания правил ис­следования».

Для объяснения дальнейшего развития науки Кун вводит термин «на­учные революции», который он характеризует как «такие некумулятивные эпизоды развития науки, во время которых старая парадигма замещается це­ликом или частично новой парадигмой, несовместимой со старой», то есть научная революция – это период распада парадигмы, конкуренции между альтернативными парадигмами и, наконец, победа одной из них.

Автор в своей монографии пишет о том, что «научное развитие, подобно развитию биологического мира, представляет собой однонаправленный и необратимый процесс. Более поздние научные теории лучше, чем ранние, приспособлены для решения головоломок в тех, часто совершенно иных условиях, в которых они применяются. Это не релятивистская позиция, и она раскрывает тот смысл, который определяет мою веру в научный прогресс»[7].

Однако по сравнению с тем понятием прогресса, которое заметно превалирует как среди философов науки, так и среди дилетантов, этой позиции недостает одного существенного элемента. Новая научная теория обычно представляется лучшей, чем предшествующие ей, не только в том смысле, что она оказывается более совершенным инструментом для открытий и решений головоломок, но также и потому, что она в каком-то отношении дает нам лучшее представление о том, что же в действительности представляет собой природа. Часто приходится слышать, что следующие друг за другом теории всегда все больше и больше приближаются к истине. Очевидно, что обобщения, подобные этим, касаются не решения головоломок и не конкретных предсказаний, вытекающих из теории, а скорее ее онтологии, то есть соответствия между теми сущностями, которыми теория «населяет» природу, теми, которые в ней реально существуют».[8]