Проснуться

Сегодня среди искателей новых путей много говорят об изменении и расширении сознания. Одни обычно имеют в виду что‑то вроде «увидеть мир в новом свете», особенно в физическом смысле, чтобы цвета и формы проявились бы с большей интенсивностью или в совершенно оригинальном виде. Для достижения этого состояния измененного сознания используются самые различные способы, в основном это наркотики различной силы и эндогенные состояния транса. Никто не может отрицать существование таких измененных состояний сознания, но только некоторые энтузиасты этой проблемы поднимают вопрос о том, почему люди хотят изменить свое сознание, когда они еще не развили его, существуя в нормальном состоянии. Фактом является то, что большинство тех, кто так жаждет изменить состояние своего сознания, не достигли более развитого состояния сознания, чем те, кто просто пьет кофе, ликер или курит сигареты. Пиры расширенного сознания – это спасение от его узости, и после «путешествия» люди не отличаются от того, какими они были прежде и какими другими были все это время: наполовину проснувшимися людьми.

Термин «наполовину проснувшиеся» нуждается в объяснении, так как я ввел его, чтобы определить обычное состояние разума большинства людей. Казалось бы, мы четко чувствуем, когда спим, а когда просыпаемся, и до определенного придела это так. Существуют определенные психологические, то есть химические и электрические различия между этими двумя состояниями. С психолого‑биологической точки зрения, эти различия можно описать так: в состоянии бодрствования человек занят добыванием пищи и крова, других необходимых для жизни вещей, а также защитой от опасностей, главным образом борясь с ними или убегая, или, находясь среди людей, достигая компромисса, чтобы избежать одинаково опасных альтернатив. В состоянии сна человек освобождается от необходимости что‑то делать для своего выживания, ему не нужно работать, и только чрезвычайные обстоятельства, например, необычный шум, могут разбудить его для самообороны. Он обращен внутрь себя и может формулировать послания самому себе, придумывать и реализовывать планы, в которых отражаются его желания, страхи и самые глубинные озарения о себе и других. Эти озарения становятся возможными потому, что он не одурманен голосами здравого смысла и иллюзий, которые действуют на него, когда он не спит[13].

Парадоксально, но мы фактически больше бодрствуем, когда спим. Наши сны очень часто свидетельствуют о нашей созидательной деятельности, а наши дневные мечтания – о нашей умственной лени. Однако состояния сна и бодрствования не являются однородными. В каждом состоянии существует множество промежуточных: легкого сна и глубокого, состояния, когда мы видим сны (наблюдатель может это заметить по движению глаз, и эта стадия называется REM сон), и состояния, в котором мы не видим сны.

Также известно существование определенных различий и в состоянии бодрствования; их изучают, анализируя различные виды радиоволн, испускаемых головным мозгом. Несмотря на то, что наши научные знания в этой сфере еще рудиментарны, эмпирическое самонаблюдение, тем не менее, может дать нам данные, которые мы не можем получить более объективным путем. Все ощущают разницу в состояниях настороженности, откровенности, живого ума по сравнению с состояниями определенной вялости или невнимания. В то же время все на собственном опыте знают, что эти два состояния могут сменяться очень быстро, когда обычные объяснения, что человек не выспался или «просто устал», можно исключить. Интересно проанализировать, какие факторы меняют состояние «усталости» на состояние «полной боеготовности».

Самым очевидным примером является влияние других людей. Один и тот же человек, который сидит и делает свою обычную работу четко, но без интереса, концентрируясь лишь на том, чтобы сделать ее правильно, выходит из своего офиса и встречает женщину, в которую влюблен. Он тут же становится другим человеком: живым, остроумным, привлекательным, полным жизни, энергичным. Этот переход можно назвать переходом от полусна к полноценному бодрствованию. Или противоположный случай: женатый человек, целиком поглощенный работой, которая ему интересна, может быть очень активным и бодрствующим; но он приходит домой – и может полностью измениться. Он может стать скучающим, полусонным, хочет посмотреть телевизор, выпить чего‑нибудь, надеясь, что это будет его стимулировать. Когда же это не помогает, может последовать бесцельный разговор с женой, затем опять телевизор и вздох облегчения, когда день заканчивается, плюс иногда немного усталого секса. (Это, конечно, случается только в «усталых браках», когда люди уже давно не любят друг друга, если любили вообще.)

Вот другие мотивы, стимулирующие бодрствование: опасность, шанс выиграть или потерять, или покорить, или удовлетворить любые страсти, которые могут стимулировать человека. Воистину можно сказать: «Скажи мне, что тебя пробуждает, и я скажу, кто ты».

Однако было бы ошибкой утверждать, что качество полного пробуждения не зависит от стимула, который к нему привел. Человек, который разбужен ожиданием опасности, будет крайне внимателен ко всем факторам, относящимся к этой угрозе. В то же время человек, пробужденный к жизни шансом выиграть в азартной игре, остается полностью безразличным к мнению своей жены о его пристрастии к азартным играм. Говоря более общо, мы пробуждаемся в той степени и до того уровня, которых требует жизненно важная задача (например, работа или защита наших жизненных интересов) или страстно желаемая цель (например, выиграть деньги.) Состояние же полного бодрствования отличается от этих частичных и, как мы видели, прагматичных состояний. В этом состоянии человек не только знает то, что ему необходимо знать для выживания или удовлетворения страстных желаний, он осознает себя и мир вокруг (людей и природу). Человек видит пусть не полностью, но четко и почву, и корни. Мир становится вполне реалистичным; каждая деталь и все детали в их сочетании и взаимодействии становятся важными. Это выглядит так, как будто перед глазами постоянно была вуаль, а вы не знали об этом, – и вдруг она упала.

Есть пример пробуждения, известный каждому. Мы видели лицо какого‑то человека множество раз, это может быть родственник, друг, знакомый, коллега по работе. Однажды по причинам, которых мы зачастую не понимаем, мы неожиданно видим его лицо совершенно по‑новому. Как будто оно приобрело новое измерение. Оно становится более «живым» для нас (даже иногда в своей безжизненности). Мы видим его с необыкновенной ясностью, четкостью, реалистичностью. Мы видим человека, не его «проблемы», не его прошлое, не то, что приводит нас к теоретическим умозаключениям, а только его, «сейчас». Он может быть злым или добрым, сильным или слабым, брутальным или тонким (в любом сочетании этих качеств), он стал им для нас, и его лицо осталось в нашей памяти. Мы уже никогда не сможем воспринимать его таким слабым, неясным, отдаленным образом, как раньше. И дело, конечно, не в самом лице, которое стало выразительным. Для значительного количества людей не меньше, если не больше, значат руки, форма тела, жесты и движения.

Два человека смотрят друг на друга и осознают друг друга. Они видят друг друга именно «сейчас», между ними нет барьеров, нет тумана; они видят в состоянии интенсивного осознания. В этом процессе прямого, беспрепятственного осознания они не думают друг о друге, они не поднимают психологических вопросов, не спрашивают, как человек стал таким, какой он есть, как он будет развиваться, хороший он или злой; они просто осознают. Позже они, несомненно, могут подумать друг о друге; они могут анализировать, оценивать, прояснять – но если они будут думать в момент осознания, то само осознание пострадает.