Эмпирическое исследование девиантного поведения на примере наркотизма

Эмпирические исследования наркотизма характерны для работ социологов, правоведов, психологов, педагогов, наркологов. Это неслучайно, поскольку острота и сложность проблемы заявляют о себе не только в постоянном росте числа наркопотребителей со всеми вытекающими из этого социальными, правовыми, клиническими последствиями, но и омоложением, дифференциацией их состава, расширением социальной базы.

Распространение наркотизма как социального феномена, состоящего в массовом немедицинском потреблении наркотиков, несет в себе угрозы уголовного преследования и стигматизации молодых людей, разрушения их духовного и физического здоровья. Этот процесс подрывает моральные устои общества, поскольку тесно взаимосвязан с преступностью, алкоголизмом, проституцией. Носителями проблемы являются не только больные наркоманией, но и те, кто имеет опыт разовых, эпизодических проб наркотиков и психотропных веществ. Было бы большим упрощением считать, что массовое наркопотребление обусловлено только заболеванием, а индивидуальный наркотический опыт неизбежно ведет к наркомании.

В большинстве своем наркопотребители не идут дальше разовых или эпизодических экспериментов с наркотиками и со временем самостоятельно или под влиянием внешних обстоятельств отказываются от них. Однако эта большая, латентная часть молодежи, включенной в наркотизацию, фактически остается вне сферы внимания и общесоциальной превенции со стороны институтов социализации и социального контроля. Широко распространенные правоприменительная и медицинская практики обычно направлены против наркомании, а не наркотизма. Общество информируется об угрозе героиновой экспансии, хотя для молодежи реально существует экспансия каннабиноидная, открывающая многим молодым людям дорогу к сильным наркотикам, хроническому заболеванию, множественной депривации и преступности.

Опыт социологического изучения наркотизма был накоплен авторским коллективом в ходе реализации исследовательских проектов в 90-е гг. Последние работы «Социальные координаты наркотизма в Татарстане» и «Мониторинг наркоситуации в Татарстане» были реализованы под руководством Комлева Ю.Ю. казанскими социологами в ноябре 2002 и октябре 2003 гг.^[98]

Объект исследования составили молодые люди в возрасте от 14 до 29 лет. Эмпирические данные были собраны методом анонимного формализованного интервью в крупных и малых городах (Казань, Набережные Челны, Нижнекамск, Альметьевск, Зеленодольск, Чистополь и др.) и селах с помощью двух методических приемов. Техника опроса «лицом к лицу» была использована по месту жительства респондентов (в квартирах, коридорах, на лестничных площадках, в отдельных комнатах) на основе комбинированной квотной выборки (N=700). «Уличные интервью» были проведены по принципам вероятностного отбора (N=400). Методика исследования приведена в приложениях 1,2.

Этот подход позволил обеспечить сопоставимость, высокую репрезентативность и качество опросных данных. В общереспубликанской выборке (N=1100) было зафиксировано 51,5% мужчин и 48,5% женщин. По возрастному признаку 41,7% составляют респонденты в возрасте от 14 до 19 лет; 21,0% - от 20 до 23 лет; 37,3% - от 24 до 29 лет. В исследовании приняли участие 51,7% татар, 43,0% русских и 5,3% представителей других этнических групп. Объемы выборок 2002 и 2003 годов идентичны и адекватно отражают основные социо-демографические характеристики генеральной совокупности.

Основная гипотеза исследования состояла в том, что если перевести вектор государственных и общественных усилий с ориентира «борьба с наркоманией репрессивными средствами» на разумное сочетание жесткого наказания за незаконное производство и распространение наркотиков с безусловным приматом общесоциальной профилактики наркотизма, то этот шаг во многом приблизит нас к решению проблемы молодежного наркотизма.

В настоящее время известны лишь самые общие социальные координаты той неблагополучной молодежной среды, основу которой составляют социально уязвимые, незанятые и малообеспеченные молодые люди в возрасте от 15 до 20 лет, включенные в наркопотребление, как правило, более доступных производных конопли и галлюциногенов. Массовый опыт их потребления активно формирует в целом терпимое отношение к наркотикам, укрепляет субкультурные нормы соответствующего образа жизни. Неслучайно многие респонденты в ходе проведенных опросов свое пристрастие к «травке» не связывали с риском заболевания.

В итоге за счет увеличения числа молодых дегустаторов с опытом периодических наркопроб существенно расширяется социальная база наркотизма и наркомании, придавая проблеме эпидемиологическую окраску, особенно в ряде регионов страны. Не является благополучной наркоситуация и в Татарстане. Достаточно сказать, что, по данным органов статистики, рост преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, за период с 1996 по 2000 годы в целом по Российской Федерации составил 2,5 раза, в регионе - 3,75. В 2000 году в республике было зарегистрировано 4206 наркопреступлений, в 2001 их стало еще больше – 5154.^[99] В последующие два года официальная статистика преступлений, связанных с незаконным оборотом наркотиков, в республике несколько улучшилась. С 1996 по 2002 год численность больных, поставленных на учет в лечебно-профилактические учреждения Татарстана, возросла в 10 раз и составила 6920 человек.

Несмотря на стремительный рост регистрируемой наркопреступности и заболеваемости наркоманией, в республике длительное время не предпринимались социологические опросы населения для оценки реальных масштабов, структуры и динамики феномена, факторов его развития. Отдельные замеры с целью изучения ценностных ориентаций и поведенческих установок в молодежной среде, группах риска наркотизации, проведенные во второй половине 90-х годов, не позволяли получить надежные эмпирические оценки явления в рамках регионального сообщества, сопоставить их с результатами, полученными в других субъектах федерации и по стране в целом.

Эмпирическое изучение наркотизма во многом зависят от того, какую теоретико-методологическую позицию занимает исследователь. Авторское понимание основных понятий и подходов из этой сферы социологического знания сложилось в рамках традиции, которая формировалась под влиянием работ А.Габиани, Я.Гилинского, Л.Кесельмана и других девиантологов.

Наркотизация молодежи, фиксируемая отечественными исследователями, во многом свидетельствует о том, что реакция государства на эту сложную проблему не вполне адекватна сложившейся социальной ситуации.^[100] В переходном российском обществе, расставшемся с идеологическими запретами и моральными ограничениями, характерными для тоталитарных режимов, неизбежно повышение уровня и масштабов молодежного наркотизма. Этот рост вызрел в условиях гипертрофированного социально-экономического неравенства, разделившего молодежь на группы относительно успешных - «включенных» (inclusive) и социально неустроенных, фактически лишенных будущего «исключенных» (exclusive).^[101]

Распространение наркотизма и наркомании провоцирует государство на реализацию традиционных запретительно-репрессивных методов формального социального контроля. Однако радикально изменить наркоситуацию к лучшему таким путем не удается. Немалые усилия правоохранительных органов по противодействию незаконному обороту наркотиков недостаточно ограничивают их предложение на нелегальном рынке. Высокая прибыльность операций, связанных с незаконным оборотом наркотиков, стимулирует наркодельцов, и они находят эффективные способы адаптироваться к любым запретам и преследованиям. Жесткая криминализация феномена наркопотребления делает его крайне латентным, а практики правоприменения стигматизируют значительные слои начинающих наркопотребителей, лишая их возможности эффективной реабилитации и ресоциализации. Антинаркотическая работа, как правило, замыкается на правоохранительные структуры и медицинские учреждения, что неизбежно снижает роль программ общесоциальной профилактики, способствующих уменьшению спроса на наркотики. Не в полной мере используются превентивные практики, ориентированные на изменение ценностных ориентаций молодежи, на формирование культуры здорового образа жизни и твердый отказ от первой пробы, на реализацию мероприятий по минимизации вреда.

Как известно, различные формы девиантного поведения адаптивны, функциональны, поскольку выполняют явно или неявно определенные социальные функции. Именно поэтому девиантность не устранима из жизни общества и человека. Девиантное поведение, как и социальные нормы, относительно, конвенционально, зависит от господствующих в обществе ценностей. Алкоголь и никотин в настоящее время используются людьми почти без ограничений, поскольку их потребление не запрещено законом. Тем не менее, они не перестают быть наркотическими веществами, обладая психостимулирующими свойствами и способностью формировать зависимость. Очевидно, что отношение общества к наркотикам двойственно, поскольку является продуктом символического определения, выраженного в современном законодательстве. В жизни людей, разумеется, в разной мере присутствуют как легальные (алкоголь, кофеин, никотин), так и нелегальные наркотические вещества (каннабиноиды, опиаты, препараты коки и др.).

История знает как эпохи мирного сосуществования общества и наркотиков, так и периоды их острого противостояния. Так, морфий в XIX веке продавался в бакалейных лавках в качестве лекарственного средства и был широко доступен, как аспирин на рубеже третьего тысячелетия. Было время, когда в разных странах делались попытки ввести сухой закон и запретить «дьявольский ром», сжигались склады кофе, а за употребление табака отлучали от церкви, велись «опийные войны». Попытки прямолинейных запретов и жестких наказаний за наркопотребление приводили к войне с наркотиками, а точнее, с последствиями и жертвами наркотизации.

Анализ нормативных источников, работ зарубежных и отечественных социологов показывает, что существуют три основные стратегии социального контроля в отношении наркотизма: репрессивная («война с наркотиками» - «War on Drugs»), либеральная («уменьшение вреда» - «Harm Reduction»), рестриктивная (ограничительная).

Репрессивная стратегия рассматривает наркопотребителя в качестве асоциального типа, ответственного за свое собственное незавидное положение. Основным рецептом «исправления» является уголовное наказание, изоляция и принудительное лечение. Особых различий между наркоманом и наркопотребителем не делается. Наркотизм в рамках этой модели в целом представляется как устранимое явление, стоит только раскрутить маховик репрессий. Этот путь наиболее характерен для стран с тоталитарными политическими режимами в настоящем или прошлом.

В рамках либеральной модели наркоман - больной человек, ставший жертвой личной предрасположенности или внешних обстоятельств. Наркотический опыт индивида продиктован его свободным и добровольным выбором. Наркотизм неустраним. Внимание общества сосредоточено не на наказании наркозависимых, не на подавлении проблемы с помощью репрессий, а на лечении и профилактической работе, на обеспечении жертв наркотизации психологической и социально-медицинской помощью, в том числе и путем отмены запретов на свободную продажу и открытое употребление легких наркотиков.

Либеральный подход в законодательстве и антинаркотических практиках влечет за собой ограниченную легализацию наркопотребления. Стратегия либерального реагирования на наркотизм не бесспорна. Однако важно то, что она исключает слепую веру в силу запрета, рассматривая его как недостаточно эффективное и, разумеется, далеко не единственное средство решения проблем молодежного наркотизма. В этом направлении развивают антинаркотическое законодательство и социальные практики Нидерланды, Швейцария, Великобритания, Австралия. В США во многих штатах декриминализовано хранение небольших количеств марихуаны (до одной унции), то есть отнесено к разряду мелких правонарушений, таких, как нарушения правил дорожного движения.^[102] Использование либеральной модели вряд ли приемлемо в современных российских условиях, поскольку в нашей стране все еще очень низка общая и правовая культура населения, сильны массовые ожидания относительно эффективности репрессий. Снятие административно-правовых запретов и ограничений на употребление даже легких наркотиков, легализация их оборота могут иметь опасные социально-криминальные последствия.

Иной путь видится в рамках развития рестриктивной модели социального контроля, реализация которой удачно апробирована в Швеции. Ограничительный подход занимает промежуточное положение между рассмотренными выше вариантами, поскольку включает в себя как меры дифференцированной общесоциальной и социально-медицинской профилактики наркотизма, так и меры репрессивного характера, направленные на пресечение незаконного оборота наркотиков и преследование тех лиц, которые наживаются на этой социальной проблеме, а не рядовых наркопотребителей. Наркоман с рестриктивной позиции - больной человек, нуждающийся в различных формах лечения и реинтеграции в общество. Между наркоманами и наркопотребителями проводятся четкие различия. Наркопотребители – основной объект превентивной антинаркотической работы с целью существенного ограничения спроса на наркотики. Наркотизм как явление неустраним, но подвержен эффективному контролю и ограничению.

В рамках рестриктивной модели приоритетом являются превентивные практики информационного, психологического, воспитательного, медицинского, просветительского реагирования на наркотизм и мероприятия по минимизации вреда при запрете легализации наркотиков, жестком пресечении их незаконного оборота. Рестриктивный подход более гибок и эффективен, поскольку позволяет использовать программы замещающей терапии тяжелых форм наркомании, кабинеты по обмену шприцев и другие социально-медицинские мероприятия по минимизации вреда. Достаточно сказать, что в Голландии - стране с либеральным законодательством в отношении наркотиков - на 100000 населения совершается 260 тяжких преступлений, в Швеции, где реализуются рестриктивная модель антинаркотической политики, их всего 45.^[103]

Рестриктивная стратегия социально ориентированна и перспективна для России. Она свободна от крайностей либеральной и репрессивной моделей. Законодательное оформление и использование основных элементов рестриктивного подхода позволило бы понизить латентность и криминализацию молодежного наркотизма, повысить, в конечном счете, продуктивность антинаркотической работы, прежде всего, за счет активной общесоциальной профилактики, программ по минимизации вреда и мероприятий по ограничению незаконного оборота наркотиков.

Отечественное антинаркотическое законодательство все еще имеет преимущественно репрессивную ориентацию. Так, в статье 1 Федерального закона 1997 года «О наркотических средствах и психотропных веществах» не определяются понятия «наркотизм», «наркопотребитель», а используются термины «наркомания», «больной наркоманией». Статья 4 закона, регламентируя государственную политику в сфере оборота наркотических и психотропных веществ, не содержит указания на приоритет прав человека. В соответствии с этим можно сделать вывод, что потребители наркотиков не расцениваются отечественным законодателем как личности, обладающие определенными правами. В итоге правоприменительные практики направлены на борьбу со всеми, кто так или иначе включен в наркопотребление, за установление контроля над наркооборотом, постепенное сокращение числа больных наркоманией, а также количества наркопреступлений. К сожалению, законом не фиксируются такие важные цели государственной политики в области наркотиков, как уменьшение числа новых наркопотребителей, снижение вреда, причиняемого их здоровью, снижение проблем их социализации и ресоциализации. Закон декларирует «приоритетность мер по профилактике наркомании», а не наркотизма.^[104]

Современное правовое регулирование в области преступлений, связанных с наркотиками, нечетко структурирует приоритеты в борьбе распространением наркотиков и их потреблением, хотя очевидно, что деятельность по производству (посеву, выращиванию), хранению, транспортировке наркотиков с целью сбыта и сам сбыт имеют особую общественную опасность. Между тем выявить и изобличить участников этой деятельности достаточно сложно, уличить же наркопотребителей - значительно проще. Несовершенство ведомственной системы отчетности в правоохранительных органах, наличие в некоторых подразделениях плановых показателей по выявлению правонарушителей ставит их сотрудников в сложное положение. Выявляя и привлекая к уголовной ответственности преимущественно рядовых наркопотребителей, они во многом «создают» впечатление успешности в «борьбе с наркотиками». Задержание же лиц, занимающихся производством и распространением наркотических веществ с целью наживы, требует значительно большего профессионализма, времени, сил и средств. Эта антинаркотическая практика реализуется еще недостаточно эффективно. В результате, имеются немалые возможности для широкого предложения наркотиков на нелегальном рынке, сращивания отдельных представителей правоохранительных органов и наркопреступности.

По стране в целом антинаркотическая практика строится на основе федеральных целевых программ. Так, была принята программа «Комплексные меры противодействия злоупотреблению наркотикам и их незаконному обороту на 2002 – 2004 годы». Основным заказчиком и координатором выполнения данной программы было определено Министерство внутренних дел. С учетом изменений и дополнений от 15 июля 2003 года функции МВД в данной сфере переданы Государственному комитету Российской Федерации по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ.^[105] Создание нового ведомства, выполняющего основные задачи программы, существенно не изменило приоритетов антинаркотической работы.

Следуя логике рестриктивного подхода, целесообразно, чтобы правоохранительные организации сосредоточились на мероприятиях, направленных, прежде всего, на уменьшение незаконного оборота наркотиков. Общесоциальную профилактику молодежного наркотизма как приоритетное направление в наркополитике, меры по минимизации вреда необходимо возложить на социально ориентированные ведомства и общественные организации. Объединяющим началом в системе такой работы мог бы стать специальный межведомственный орган, занимающийся вопросами научно-методического обеспечения и координации усилий различных структур, участвующих в противодействии наркотизму. Это избавило бы антинаркотическую работу от чрезмерной узковедомственной ориентации и несогласованности.

По такому рестриктивно-ориентированному пути в решении проблемы молодежного наркотизма пошли в Татарстане. В 1999 году была принята первая Республиканская комплексная антинаркотическая программа, координатором которой было МВД Татарстана при участии Минобра и Госкомитета по делам детей и молодежи. Уже тогда одним из главных приоритетов программы были определены задачи «совершенствования системы профилактики потребления наркотиков различными категориями населения и, прежде всего, молодежью» и создание современной правовой базы антинаркотической работы в республике.^[106]

В 2000 году был создан Республиканский центр профилактики наркотизации населения при Кабинете министров Республики Татарстан для научно-методического и организационного обеспечения межведомственного взаимодействия и координации деятельности государственных органов и общественных объединений по реализации антинаркотических практик.^[107] Вскоре правительство принимает Республиканскую комплексную программу профилактики наркотизации населения в Республике Татарстан и Программу профилактики наркотизации и сохранения здоровья студенческой молодежи Республики Татарстан на 2002-2006 годы, а также ряд других документов.^[108] За короткое время было выполнено несколько крупных социологических исследований, проведены конференции с широким обменом мнений между отечественными и зарубежными специалистами, организована на научной основе массовая информационная, воспитательная, просветительская работа с молодежью, адресованная к региональному сообществу в целом и группам повышенного риска наркотизации.

Достаточно сказать, что в рамках республиканских программ были реализованы мероприятия по созданию серии передач на телевидении, радио, а также печатных работ, посвященных профилактике наркотизации, алкоголизации и табакокурения. Работа со СМИ в 2000-2003 годы приобрела системный, наступательный характер. Среди авторов публикаций стали чаще фигурировать профессионалы: наиболее опытные журналисты, психологи, социологи, педагоги, наркологи, сотрудники правоохранительных органов. На информационную поддержку новых антинаркотических практик в региональных СМИ на конкурсной основе только в 2000-2002 годы были выделены 11,2 млн. рублей из республиканского бюджета. В газетах появились новые рубрики: «Как сказать наркотикам «нет?», «Советы родителям», «Исповедь наркомана», «Наркопедагог» и многие другие. На республиканских телеканалах стали выходить специальные программы: «Лабиринт» («Эфир»), телемарафон «Жизнь без наркотиков» (ГТРК «Татарстан»). Тема противодействия наркотикам стала присутствовать в информационных передачах. В профилактическую работу активно включились ПР-службы правоохранительных органов. В частности, в программах «Досье-02», «Пресс-перехват» были широко представлены материалы об изъятии наркотиков и привлечении к уголовной ответственности наркораспространителей.

В связи с созданием Госкомнаркоконтроля Республиканский центр профилактики наркотизации населения был упразднен в январе 2004 года. Однако опыт, накопленный в ходе реализации республиканских антинаркотических программ с элементами рестриктивного подхода, оказался продуктивным. В частности, решение ряда задач общесоциальной превенции наркотизма всего за 2 года позволило в определенной мере повлиять на ценностные ориентации молодежи. В итоге в условиях все еще высокой доступности наркотиков был несколько ограничен спрос на них, о чем объективно свидетельствует снижение общего уровня молодежного наркопотребления. Как показали данные опросов, та или иная степень приобщенности к наркотикам в возрасте от 14 до 29 лет снизилась с 25,6% в 2002 году до 18,6% в 2003 (см Рис.1). Благодаря активизации информационной, воспитательной и просветительской работы, выполненной с учетом местных условий и культурных традиций, у определенной части молодежи изменились представления о вреде и опасности наркотиков. Это произошло, прежде всего, среди начинающих наркодегустаторов, наиболее подверженных воздействию мер общесоциальной профилактики. Так, 54,5% опрошенных с первичным опытом наркопотребления сообщили, что однократное употребление наркотиков опасно для здоровья. В 2002 году таких оценок было заметно меньше - 43,5%.

Рис.1. Динамика уровня и степени активности наркопотребления

в молодежной среде Татарстана

 

Сравнение данных, характеризующих специфику молодежной наркотизации в Татарстане, показывает, что наиболее благоприятные перемены под воздействием активной антинаркотической профилактики произошли в возрастных группах от 14 до 15 лет и от 24 до 29 лет. Именно в этих сообществах заметно снизилось число случайных дегустаторов наркотиков. Определенные изменения произошли в структуре молодежного наркопотребления. Доля молодых людей, хотя бы однажды пробовавших каннабиноиды, составила в 2003 году 74,1% от общей численности тех, кто имеет опыт наркопотребления (в 2002 - 76,1%). О пробах различных опиатов сообщили 11,1% респондентов (в 2002 - 14,0%). Несколько возросло потребление кокаина и других производных растения кока - до 2,8% (в 2002 - 1,4%). Фенилалкиламинами и другими стимуляторами центральной нервной системы пользовались 5,7% опрошенных (в 2002 году -9,8%). Не получили заметного распространения в регионе барбитураты и галлюциногены. Для получения эйфоризирующего эффекта часть молодых людей использовала ацетон, клей «Момент» и бытовые аэрозоли - 3,4% (в 2002 - 4,7%).

Среди русской молодежи общий уровень наркопотребления составил в 2003 году 24,1%, снизившись на 2,6 пункта. В татарской молодежной среде этот показатель уменьшился еще больше - до 16,6%, на 7,6 пункта. Эти изменения произошли за счет уменьшения числа случайных наркодегустаторов в провинциальной, преимущественно татароязычной, среде, которая выступает основной аудиторией республиканских изданий, радио и телевидения.

Наиболее высокий уровень наркопотребления зафиксирован в среде социально неустроенных, незанятых молодых людей или тех, кто в соответствии с общепринятыми представлениями являются обладателями уязвимых социально-профессиональных позиций и воспринимаются общественным мнением как аутсайдеры. В частности, среди безработной молодежи общий уровень наркопотребления существенно вырос и достиг 41,4% (в 2002 году он составлял 35,5%). По-прежнему велика доля наркопотребителей среди учащихся ПТУ - 36,0% (в 2002 - 35,5%). Молодые люди из числа рабочих, получив соответствующие специальности в ПТУ и техникумах, также остаются на достаточно высоком уровне наркопотребления - 29,3% (в 2002 - 34,1%).

Все еще велика доля включенных в наркотический опыт среди учащихся техникумов и колледжей – 27,9% (в 2002 - 31,1%). Вместе с тем определенно снизился общий уровень наркопотребления в школьной (на 2,9 пункта) и, особенно, вузовской среде (на 13,5 пункта), с 29% до 15,5% соответственно. Исследования показали, что риск наркотического дебюта, практика случайных дегустаций наркотиков существенно ниже в семьях, где полноценно реализуется воспитательная работа с детьми и неформальный социальный контроль. В неполных семья уровень наркопотребления остается намного выше.

Опросы тех, кто имеет опыт наркотических проб, свидетельствуют, что распространение наркотиков в молодежной среде определяется фактически постоянным набором собственно социальных и психологических факторов. Социологическое знание позволило в определенной мере усилить и адресно организовать в 2002 и 2003гг. деятельность ведомств и общественных институтов Татарстана, противодействующих распространению молодежного наркотизма. Антинаркотические практики были сосредоточены на подавлении следующих ключевых факторов: