Read the following extract and define the differences between phonetics and phonology.

И. С. Трубецкой

ОСНОВЫ ФОНОЛОГИИ

"Основы фонологии" Николая Сергеевича Трубецкого (1890-1938)— главный труд Пражской фонологической школы, первое развернутое и систематическое из­ложение новой лингвистической Оисциплины, сыгравшее исключительную роль в ее оформлении. Эта книга на немецком языке вышла в J 939 году вскоре после смерти ав­тора. В дальнейшем "Основы фонологии" были переведены на многие языки (первое издание на русском — в I960 году). Этот труд не утратил актуальности и имеет ши­рокое общеязыковедческое значение: классификация оппозиций, например, приложима не только к фонологии, но и к другим областям языковой структуры.

1. Фонология и фонетика

Каждый раз, когда один человек говорит что-либо другому, мы име­ем дело с речевым актом, или речью. Речь всегда конкретна, она приуро­чена к определенному месту и к определенному времени. Она предполага­ет наличие говорящего («отправителя»), слушателя («получателя») и предмета, о котором идет речь. Все эти три элемента — говорящий, слу­шатель и предмет речи — меняются от одного речевого акта к другому. Но речевой акт предполагает наличие еще одного момента: чтобы слушатель понимал собеседника, оба они должны владеть одним и тем же языком; наличие в сознании каждого члена языковой общности единого языка яв­ляется предпосылкой любого речевого акта. В противоположность одно­кратному характеру речевого акта язык представляет собой нечто общее и постоянное.. Язык существует в сознании всех членов данной языковой общности и лежит в основе бесконечного числа конкретных речевых ак­тов. С другой стороны, однако, существование языка оправдано лишь по^ стольку, поскольку он способствует осуществлению речевых актов; он су­ществует лишь постольку, поскольку с ним соотносятся конкретные рече­вые акты, иначе говоря, поскольку он реализуется в'этих конкретных рече­вых актах. Без конкретных речевых актов не было бы и языка. Таким обра­зом, речь и язык предполагают друг друга. Они неразрывно связаны друг с другом и могут рассматриваться как две взаимосвязанные стороны одного и того же явления -— «речевой деятельности». По своему существу, одна­ко, это совершенно различные веши, поэтому они и должны рассматри­ваться независимо друг от друга. <..>

Речевая деятельность (как язык, так и речь) имеет, согласно Соссю-ру, две стороны: обозначающее (!е signifiant) и обозначаемое (le signifie). Таким образом, речевая деятельность представляет собой сочетание и взаимосвязь обозначающего и обозначаемого.

Обозначаемым в речи всегда является совершенно конкретное сооб­щение, которое имеет смысл только как целое. Наоборот, обозначаемым в языке являются абстрактные правила: синтаксические, фразеологические, морфологические и лексические. Ведь даже значения слов, поскольку они даны в языке, являются лишь абстрактными правилами, понятийными схемами, с которыми связаны тс конкретные значения, которые всплывают

в речи.

Обозначающим в речи является конкретный звуковой поток — фи­зическое явление, воспринимаемое на слух. По что является обозначаю­щим в языке? Если обозначаемым в языке являются тс правила, согласно которым вся область значений' членится на составные части,-упорядочен­ные соответствующим образом, т® обозначающим в нем могут быть только такие правила, согласно которым упорядочивается звуковая сторона рече­вого акта. i

Число различных конкретных представлений и мыслей, которые мо­гут быть обозначены в речевых актах, бесконечно. Число же лексических значений, существующих в языке, ограничено; «владение» языком, как раз в том и состоит, что с помощью ограниченного числа семантических и грамматических средств, предоставляемых в паше распоряжение языком, мы выражаем все конкретные представления, мысли и их связи. Обозна­чаемое в языке в противоположность обозначаемому в речи состоит, таким образом, из конечного исчисляемого числа единиц. Но точно такое же от­ношение между языком и речью имеет место в сфере обозначающего. Ар-тикуляторные движения и соответствующие им звучания, возникающие в речи, до бесконечности многообразны, а звуковые нормы, из которых складываются единицы обозначающего, конечны, исчисляемы, количест­венно ограничены.

Так как язык состоит из правил, или норм, то он в противополож­ность речи является системой, или, лучше сказать, множеством частных систем. Грамматические категории образуют грамматическую систему, семантические категории — различного рода семантические системы. Все системы вполне уравновешены так, что их части поддерживают друг дру­га, восполняют друг друга, связаны друг с другом. Только поэтому и мож­но связать бесконечное многообразие представлений и мыслей, всплы­вающих в речи, с элементами системы языка. Сказанное имеет силу и для обозначающего. Звуковой поток речи представляет собою непрерывную, на первый взгляд неупорядоченную последовательность переходящих друг в друга звучаний. В противоположность этому единицы обозначающего в языке образуют упорядоченную систему. И лишь благодаря тому, что от­дельные элементы, или моменты, звукового потока, проявляющегося в ре­чевом акте, могут быть соотнесены с отдельными членами этой системы, в звуковой поток вносится порядок.

. Таким образом, различные аспекты языкового процесса настолько разнородны, что их исследование должно быть предметом ряда частных наук. Прежде всего.совершенно очевидно, что обозначаемый и обозначающий аспекты речевой деятельности должны быть подведомственны различным дисциплинам. Действительно, «учение о звуках» <...> уже с давних пор являлось особой частью языкознания, строго отграниченной от «учения о значении». Но, как мы уже видели выше, обозначающее в языке представляет собой нечто совершенно иное по сравнению с обозначающим в речи. Целесообразно поэтому вместо одной иметь две «науки о звуках», одна из которых ориентировалась бы на речь, а другая -— на язык. Соот­ветственно различиям в объекте обе науки должны применять различные методы: учение о звуках речи, имеющее дело с конкретными физическими явлениями, должно пользоваться методами естественных наук, а учение о звуках языка в противоположность этому — чисто лингвистическими ме­тодами (шире— методами общественных или гуманитарных наук). Мы будем называть учение о звуках речи фонетикой,а учение о звуках язы­ка — фонологией. <...>

Однако, определив фонологию как учение о звуках языка и фонетику как учение о звуках речи, мы сказали еще далеко не все. Различие между этими двумя науками следует рассмотреть глубже и основательней.

Так как обозначающим в речи является звуковой поток, физическое явление однократного характера, то наука, которая занимается его изуче­нием, должна использовать методы естественных наук. Можно изучать как чисто физический, или акустический, так и чисто физиологический; или артикуляторный, аспект звукового потока в зависимости от того, что мы собираемся исследовать: его свойства или способ образования; но, собст­венно говоря, нужно одновременно делать и то и другое. <...>

Единственной задачей фонетики является ответ на вопрос: «Как произносится тот или другой звук?» Ответить на этот вопрос можно, лишь точно указав, как звучит тот или иной звук и каким образом, то есть благо­даря, какой работе органов речи, достигается этот акустический эффект. <...> Звук— это воспринимаемое слухом физическое явление, и при ис­следовании акустической стороны речевого акта фонетист соприкасается с психологией восприятия. Артикуляция звука представляет собой наполо­вину автоматизированную и все же контролируемую волей и управляемую центральной нервной системой деятельность; исследуя артикуляторную сторону речевого акта, фонетист соприкасается с психологией автоматизи­рованных действий. Однако, несмотря на то, что область фонетики лежит в сфере психического, методы фонетики являются естественнонаучными. Это связано, между прочим, с тем, что смежные области эксперименталь­ной психологии также используют методы естественных наук, поскольку дело идет здесь не о высших, а о рудиментарных психических процессах. Нстествешюнаучная установка является для фонетики безусловно необхо­димой.

Особенно характерно для фонетики полное исключение какого бы то ни было отношения исследуемых звуковых комплексов к языковому зна чению. Специальная тренировка, натаскивание слуха и осязания, которые должен пройти хороший фонетист, работающий наслух, как раз и состоит в том, чтобы приучить себя выслушивать предложения и слова, а при про­изнесении ощущать их, не обращая внимания на их значения, и воспринит-мать лишь их звуковой и артикуляторный аспекты так, как это делал бы иностранец, не понимающий данного языка: -Тем самым фонетику можно определить как науку о материальной стороне (звуков) человеческой речи.

Обозначающее в языке состоит из определенного числа элементов, сущность которых заключается в том, что они отличаются друг от друга.. Каждое слово должно чем-то отличаться.от всех прочих слов того же язы­ка. Однако язык знает лишь ограниченное. число таких различительных средств, а так как это число гораздо меньше числа слов, то слова по необ­ходимости состоят из комбинаций различительных элементов <...>. При этом, однако, допустимы не все мыслимые комбинации различительных элементов. Комбинации подчиняются определенным правилам, которые формулируются по-разному для каждого языка. Фонология должна иссле­довать, какие звуковые различия в данном языке связаны со смысловыми различиями, каковы соотношения различительных элементов (или «при­мет») и по каким правилам они сочетаются друг с другом в слова (и соот­ветственно в предложения). Ясно, что эти задачи не могут быть разрешены с помощью естественнонаучных методов. Фонология должна применять, скорее, те же методы, какие используются при исследовании грамматиче­ской системы языка. Звуки, которые являются предметом исследования фонетиста обладают большим числом акустических и артикуляторных признаков. И все признаки существенны для исследователя, поскольку только полный учет их позволит дать правильный ответ на вопрос о про­изношении того или иного звука. Но для фонолога большинство признаков совершенно несущественно, так как они не функционируют в качестве различительных признаков слов. Звуки фонетиста не совпадают поэтому с единицами фонолога. Фонолог должен принимать во внимание только то, что в составе звука несет определенную функцию в системе языка.

 

Эта установка на функцию находится в самом резком противоречии с точкой зрения фонетики, которая, как говорилось выше, должна стара­тельно исключать всякое отношение к смыслу сказанного (то есть к функ­ции обозначающего). Это препятствует подведению фонетики и фоноло­гии под общее понятие, несмотря на то, что обе науки на первый взгляд имеют дело с одним и тем же объектом. Повторяя удачное сравнение Р. Якобсона, можно сказать, что фонология так относится к фонетике, как политическая экономия к товароведению или наука о финансах к нумизматике. Звуковой поток, изучаемый фонетистом, является континуумом, ко­торый может быть расчленен на любое число частей. Стремление некото­рых ученых вычленить в континууме «звуки» основано на фонологических представлениях (опосредованных письменными образами). Так как вычле­нение «звуков» в действительности является весьма нелегкой задачей, не­которые фонетисты предложили различать «опорные звуки» (Stellungslauten) и лежащие между ними «переходные звуки» (Gleitlaulen). «Опорные звуки», соответствующие фонологическим элементам, описы­ваются, как правило, подробно, тогда как «переходные звуки» обычно не описываются, поскольку они, очевидно, рассматриваются как малосущест-. венные или даже как совсем несущественные. Подобного рода подразде­ление элементов звукового потока не может быть оправдано с чисто фоне­тической точки зрения; оно покоится на ошибочном перенесении фоноло­гических понятий в область фонетики. Для фонолога известные элементы звукового потока действительно несущественны. Однако таковыми оказы­ваются не только «переходные звуки», но и отдельные качества и признаки «опорных звуков». Разумеется, фонетист не может принять эту точку зре­ния. Несущественным для него может быть, скорее, лишь значение, смысл речевого акта, тогда как все элементы или части речевого потока для него равно существенны и важны. Конечно, фонетист всегда будет рассматри­вать известные типические положения органов речи и соответствующие им акустические явления как основные элементы фонации и таким обра­зом сохранять основной принцип описания типичных артикуляционных и звуковых образований, извлекаемых из звукового и артикуляторного кон­тинуума. Однако такой подход допустим, лишь в элементарной фонетике, к которой должна присоединяться другая часть, где исследуется структура фонетических целостностей высшего порядка. И совершенно естественно, что при описании фонетического строя языка учение о фонетических эле­ментах в известной мере учитывает фонологическую систему данного язы­ка, а фонологически существенные противоположения рассматриваются в нем более тщательно, нежели совершенно несущественные.

Что касается фонологии, то она, само собой разумеется, должна ис­пользовать известные фонетические понятия. Утверждение о противопо­ложности между глухими и звонкими шумными в русском языке, служа­щей для различения слов, принадлежит сфере фонологии. Однако сами по­нятия «звонкий», «глухой», «шумный» являются фонетическими. Начало любого фонологического описания состоит в выявлении смыслоразличи-тельных звуковых противоположений, которые имеют место в данном языке. Фонетическое описание данного языка должно быть принято в ка­честве-исходного пункта и материальной базы. Что же касается следую­щих, более высоких, ступеней фонологического описания — систематики и комбинаторики, — то они уже совершенно не зависят от фонетики.

Таким образом, известный контакт между фонологией и фонетикой, несмотря на их принципиальную независимость, неизбежен и безусловно необходим. Однако это взаимодействие должно касаться лишь начальных этапов фонологического и фонетического описания (элементарной фоне­тики и фонологии); но и в этих пределах не следует переходить границ безусловно необходимого. <...>