Оценка эффективности управленческих решений 3 страницаО том, насколько велика позитивная роль социал-демократии в определении приоритетов внутриполитического развития на страновом уровне, наглядно можно представить на примере Швеции. В данной связи следует говорить прежде всего о так называемой скандинавской, или шведской, модели демократического социализма. Под этой моделью подразумевается та форма государства благосостояния, которая в послевоенные десятилетия сложилась в Дании, Норвегии и Швеции. Ее возникновение, как правило, связывают с приходом к власти первых социал-демократических правительств в Дании в 1929 г., Швеции и Норвегии в 1932 г. Поскольку же в наиболее завершенной форме преобразования капитализма реализованы в Швеции, то скандинавская модель более известна под названием шведская модель. Формированию и утверждению шведской модели благоприятствовало то, что Швеция не участвовала в двух мировых войнах и Социал-демократическая рабочая партия Швеции с начала 30-х до середины 70-х годов бессменно находилась у власти. Эти обстоятельства дали возможность более или менее последовательно реализовывать социально-экономические реформы. К середине 70-х годов шведскими социал-демократами были достигнуты значительные успехи в осуществлении социальных программ государства благосостояния. В частности, доля ВВП, расходуемой на социальные цели, увеличилась примерно с 10 % в начале 50-х годов до 33 % в 70-е годы. Возрос уровень заработной платы трудящихся и соответственно уровень их жизни. Впечатляющие успехи были достигнуты в областях социального обеспечения, здравоохранения, образования, профессионального обучения, Жилищного строительства и т.д. Основными характерными особенностями шведской модели, правило, считаются: создание за сравнительно короткий период высокоэффективной экономики, обеспечение занятости практически всего трудоспособного населения, ликвидация бедности создание самой развитой в мире системы социального обеспечения достижение высокого уровня грамотности и культуры. Эту модель иногда называют функциональным социализмом на том основании, что демократическое государство осуществляет функции перераспределения национального дохода в целях обеспечения большей социальной справедливости. Основу смешанной экономики в этой модели составляет органическое сочетание частнокапиталистической рыночной экономики и социально ориентированной системы перераспределения произведенного продукта. Здесь на пер, вое место ставится повышение общего уровня жизни. Решения о повышении социального стандарта для всех принимаются на коллективной основе. Государство обеспечивает равные стартовые возможности всем гражданам путем предоставления всем детям доступа в детские сады и единой государственной системы школьного обучения. Политика государства направлена на то, чтобы подтянуть уровень жизни широких слоев населения к уровню жизни обеспеченных слоев населения. В идеале цель состоит в наивозможном сокращении социального неравенства путем предоставления социальных услуг в важнейших сферах жизни. К этим услугам относятся система семейных пособий на детей, бесплатное школьное образование, обеспечение в старости, пособие по безработице, обеспечение жильем и т.д. Новые явления в социал-демократии В последние полтора-два десятилетия в общем контексте дальнейшего освобождения от остатков марксистского наследия в социал-демократии наблюдалась тенденция к усилению акцента на пересмотр позитивной роли государства, на индивидуальную свободу, частную собственность, рыночные отношения и другие, связанные с ними ценности и установки, причем этот акцент делается на фоне более решительного поддержания партиями демократического социализма институтов, ценностей и норм либеральной демократии. С данной точки зрения показательно, что в 70-х - 80-х годах большинство из них приняли новые программные документы. Все они ставят в основу своих программ и платформ ряд базовых установок: политический плюрализм, частнокапиталистические рыночные принципы экономики, государственное регулирование экономики на основе кейнсианских рекомендаций, социальная помощь неимущим слоям населения, обеспечение максимального уровня занятости и т.д. При этом наблюдается тенденция к усилению этической аргументации в социал-демократических программах. Так, новый программный документ Французской социалистической партии "Предложения для Франции" (1988) открывается следующим тезисом: "Идея, которая живет, питает и пронизывает наш проект, называется свободой". Р.Хеттерсли, заместитель лидера лейбористской партии Великобритании Н.Киннока, опубликовал книгу "Выбираем свободу, будущее за демократическим социализмом", а в программном документе, составленном этими двумя деятелями, в частности, говорится: Подлинная цель социализма - создание действительно свободного общества, в котором основной задачей государства является защита и развитие свободы каждого индивида. При этом социал-демократы во все возрастающей степени убеждаются в неразрывной связи индивидуальной свободы со свободным рынком. Считая, что история подтвердила прудоновский тезис о существовании такой связи, редактор теоретического журнала Итальянской социалистической партии "Мондо операйо" Л.Пелликани писал [53, с. 23]: Рынок оказался основой свободы и экономической рациональности. Уничтожить рынок значит уничтожить все те институты и типы деятельности - взаимообмен, компетенцию, спрос и предложение, - без которых немыслимо говорить об экономике... все указывает на то, что рынок является экономической основой автономии гражданского общества, без которого свобода и демократия не могут ни процветать, ни развиваться. На фоне развернувшейся в 70-х - 80-х годах консервативной волны с характерными для нее требованиями децентрализации, разгосударствления, сокращения государственного регулирования, стимулирования рынка в социал-демократии усиливались настроения в пользу отказа от лозунгов национализации, обобществления или социализации и других традиционных установок Демократического социализма. Укрепляются позиции правых кругов, которые всегда сохраняли приверженность частной собственности на средства производства. Такие настроения характерны для большинства партий демократического социализма, особенно тех, которые в 80-х - начале 90-х годов находились у власти. Это, в частности, выразилось в том, что во многих аспектах данные партии осуществляли по сути дела неоконсервативную экономическую политику денационализации, разгосударствления, децентрализации. Следует отметить, что изменения в социал-демократии происходили в условиях дальнейшего нарастания кризиса тоталитарной системы в СССР и Восточной Европе с ее огосударствлением, планированием и уничтожением частной собственности на средства производства. Опыт "реального социализма" продемонстрировал всему миру, что эти его атрибуты не только не прекращают отчуждение, но и многократно усиливают его, не только не обеспечивают свободу, но и беспредельно расширяют и укрепляют тиранию государства над подавляющей массой населения. Монополия государства на средства производства оборачивается монопольным контролем над человеческими жизнями. В последние годы в социал-демократии все более растущую популярность получает положение, что государство благосостояния уже выполнило свои задачи и его необходимо заменить обществом благосостояния, т.е. признается необходимость децентрализации функций и прерогатив государства по реализации социальных функций и их передачи местным властям и общественным институтам. Так, руководители Социал-демократической партии Швеции, например, заявили о завершении создания государства благосостояния и необходимости перехода на новый этап его развития, министр социал-демократического правительства Б.Хольмберг в 1986 г. выступил с тезисом о том, что СДРП Швеции должна взять курс на создание новой шведской модели. В качестве важного элемента новой модели предлагается изменить точку зрения на роль государства и муниципальных органов. Главную задачу социал-демократии видят в устранении мелочной государственной опеки. Государству отводится функция органа общего регулирования, решения глобальных внешних и внутренних проблем, при этом вопросы, касающиеся здравоохранения, образования, жилищного хозяйства, организации отдыха передаются в ведение муниципалитетов. Центральное место в демократическом социализме занимает вопрос о соотношении целей и средств реформирования общества. Ключ к пониманию этого вопроса дает правильное толкование ставшей знаменитой фразы Э.Бернштейна: "Цель, какой бы она ни была, для меня ничто, а движение - все". Для правильного понимания этой фразы целесообразно привести контекст, в котором она первоначально была высказана. Впервые Бернштейн сформулировал это положение в статье "Борьба социал-демократии и революция общества" в 1897 г.: Я признаю открыто то, что понимают обычно под "конечной цели социализма", представляет для меня чрезвычайно мало смысла и интереса: эта цель, что бы она ни означала для меня,- ничто, движение - все. И под движением я понимаю как всеобщее движение общества, т.е. социальный прогресс, так и политическую и экономическую агитацию и организацию для воздействия на этот прогресс. Очевидно, что здесь мы имеем обоснование постепенности, конкретности мер, осуществляемых в процессе выполнения повседневной рутинной работы, реализации так называемых малых дел и т.д., которые в совокупности и составляют движение к социализму. В этом смысле движению отдается приоритет перед отдаленной абстрактной целью. Такой подход в сущности стал стратегической установкой политических программ большинства партий демократического социализма. Так, исходя из постулата о том, что не может быть абсолютной, окончательной истины, авторы Годесбергской программы подчеркивали, что в реальной действительности не может быть абсолютной свободы, абсолютной справедливости и абсолютной солидарности. Поэтому речь должна идти не о стремлении к ним как к абсолютным ценностям, а о стремлении к большей, чем на самом деле есть, свободе, справедливости и солидарности. Из этого следует, что основные ценности являются нормативными целями политики. Развивая эту линию, германские социал-демократы в Изрейском проекте раздел, посвященный продвижению к социализму, назвали "Наша никогда не завершаемая задача". Немалый интерес с этой точки зрения представляет позиция Французской социалистической партии. В ее программном документе, в частности, говорится:...социалистическое общество - это не столько стремление к концу истории, сколько движение к социализму, наращивание реформ и преобразование социальных отношений и изменение поведения людей и их отношений между собой. В таком же духе понимают продвижение к социализму большинство европейских социал-демократических партий. Поэтому не удивительно, что у них общее направление поли-таки определяется относительно краткосрочными программными Документами, содержащими перечень мер, подлежащих осуществлению в случае победы на очередных выборах. Этим объясняются легкость и готовность, с которыми лидеры социал-демократов идут на компромиссы и уступки как внутри, так и вне своих партий. Показательно, что, оценивая эту особенность Французской социалистической партии, в публицистической литературе ее характеризуют как принципиально беспринципную. Обосновывая этот тезис, некоторые обозреватели утверждают, что ее нельзя назвать "ни дирижистской, ни либеральной, ни религиозной, ни антиклерикальной, ни сторонницей развития ядерной энергетики ни защищающей окружающую среду". Известный консервативный публицист Ж.-Ф.Ревель отмечал в данной связи, что в определенных условиях социалистическая партия была способна разрешить все противоречия: быть одновременно марксистской и немарксистской; отстаивать единство с коммунистами и исключительность своей роли; придерживаться проевропейской и антиевропейской позиций; выступать против социал-демократии во Франции и за социал-демократию в Европе. Следует отметить еще один момент. Правые и левые в социал-демократии настолько расходятся друг с другом, что их без особого труда можно развести по разным партиям. Так и произошло, к примеру, в Италии, где в середине 50-х годов правое крыло социалистической партии отделилось от нее и образовало самостоятельную социал-демократическую партию. Так произошло в Англии в начале 80-х годов, где отделившаяся от лейбористской партии группировка также создала самостоятельную социал-демократическую партию. Постоянно подвергалась искушению социал-демократией Французская социалистическая партия, так как между левым и правым крыльями этой партии существуют довольно серьезные различия. Это относится к большинству партий демократического социализма. Поэтому неудивительно, что эти партии довольно безболезненно идут на заключение коалиций с другими партиями, даже консервативными и либеральными. Наиболее наглядный пример дает СДПГ, которая сначала в 1966 г. вступила в правительственную коалицию с ХДС/ХСС, а с 1969 по 1982 гг.- со Свободной демократической партией Германии. В подобные же коалиций систематически входят социалистические и социал-демократические партии Бельгии, Австралии, Австрии, Италии, Финляндии, Дании, Португалии и т.д. Как отмечает профессор политической науки университета Инсбрука (Австрия) А.Пелинка, в политике coюзов и коалиций социал-демократических партий прослеживаются четыре принципиальных варианта: - британский, в принципе исключающий какие бы то ни было союзы, допуская их лишь в исключительных случаях, например в условиях войны; - скандинавский, признающий равноценность союзов как с левыми, так и с правыми силами; - среднеевропейский (Нидерланды, Бельгия, ФРГ, Швейцария, Австрия), допускающий блокирование только с консерваторами и либералами и исключающий союз с коммунистами; - южноевропейский, предусматривающий союз с любыми партиями. Наиболее показательный пример правительственный блок социалистов и коммунистов во Франции в начале 80-х годов. Сейчас на исходе XX в. весьма трудно провести сколько-нибудь четкие различия между социал-демократическими партиями и партиями других идейно-политических ориентации. Дело в том, что многие принципы, установки, ценности, нормы политической демократии, которые раньше были полем ожесточенной борьбы между ними, стали их общим достоянием. Но все же дискуссионным, спорным остается вопрос о пределах демократии. Консерваторы и либералы настаивают на том, что демократия представляет собой сугубо политический феномен и поэтому не должна распространяться на другие сферы, в частности экономическую. Социал-демократы же, наоборот, придерживаются той позиции, что демократия, свобода, равенство - величины субстанциональные и поэтому не должны быть ограничены политической сферой. Речь, таким образом, в обоих случаях идет не о самой демократии, а о сферах и пределах ее распространения. Вопросы и задания для самопроверки 1. Какое место занимает социал-демократия в идейно-политическом спектре современного мира? 2. Каковы идейные истоки социал-демократии? 3. Что понимается под социал-демократизмом? 4. Назовите основные модели современной социал-демократии. 5. Перечислите особенности социал-демократии послевоенного периода. 6. Каков вклад социал-демократии в формирование государства благосостояния? 7. В чем отличие демократического социализма от "реального социализма"? 8. В чем отличие социал-демократизма от либерализма и консерватизма? 9. Каковы особенности эволюции социал-демократии в последние полтора-два десятилетия? Политическая культура. Возникновение концепции политической культуры Несмотря на очевидную значимость политической культуры для понимания мира политического, в нашей обществоведческой литературе она еще не получила должного освещения. В настоящее время существует самый широкий спектр мнений и позиций в трактовке понятия "политическая культура". Нередко ее отождествляют с образовательным и культурным уровнем человека, его способностью соответствующим образом вести себя на публике, умением четко и ясно излагать свои политические позиции и т.д. Иногда можно услышать, что у такого-то нет политической культуры, у другого высокий или низкий уровень политической культуры. Некоторые полагают, что политическая культура может быть только у образованных людей, а у людей с низким уровнем образования ее нет. Ее часто путают с политической системой и политическим поведением. В настоящее время определений политической культуры насчитывается несколько десятков. Это объяснимо, если учесть сложность и многовариантность проблемы, невозможность ее сведения к какому-либо четко очерченному, раз и навсегда установившемуся феномену. Что же такое политическая культура? Попытаемся ответить на этот вопрос. Первая попытка сформулировать концепцию политической культуры была предпринята в статье известного американского политолога Г.Алмонда "Сравнительные политические системы" [86]. Дальнейшую разработку эта концепция получила в книге Г.Алмонда и С.Вербы "Гражданская культура" (или "Культура гражданственности") [84]. Важным этапом в формировании и утверждении концепции политической культуры стало появление книги "Политическая культура и политическое развитие", в которой была предпринята попытка определения и сравнения политических культур 13 стран [142]. Во второй половине 60-х - 70-е годы концепция политической культуры была взята на вооружение такими известными американскими социологами и политологами, как В.Ки, Р.Маркрис, В.Нойман, Д.Марвик и др. Возникнув в США, в последующем эта концепция получила популярность и в других странах, а затем стала одним из важнейших инструментов исследования политических процессов и явлений. К настоящему времени появилось множество работ, посвященных различным аспектам политической культуры отдельных стран и регионов. Оценивая значение разработки рассматриваемого подхода, нельзя представлять дело таким образом, что в политологических исследованиях предшествующего периода полностью игнорировались те аспекты, приемы, идеи, которые легли в основу концепции политической культуры. У английского политолога Д.Кэвенега, по-видимому, были основания утверждать, что политическая культура - это новый термин для старой идеи. И действительно, в политических исследованиях осознанно или неосознанно использовались элементы культуры и духа, умонастроения, ценности и т.д., оказывающие влияние на формирование поведения людей в политической сфере. Например, уже Аристотель говорил о состоянии умов, которое могло повлиять на стабильность общества или его изменение; А. де Токвиль подчеркивал значение политических ценностей и настроений в обеспечении стабильности или изменения общества; М.Вебер придавал важное значение религии и ценностям в формировании и функционировании политических структур. Заслуга сторонников политико-культурного подхода состояла в том, что они предприняли попытку поставить в центр политологических исследований человека с его заботами, интересами, эмоциями, стереотипами, мифами. При этом они исходили из того, что выявление средств и механизмов достижения политической стабильности и общественно-политического развития должно включать не только изучение различных форм правления и конституционно-правовых систем и норм, но и анализ глубинных эмоциональных и социально-психологических связей между членами политических общностей и формами правления, а также выявление связей, содействующих и, наоборот, препятствующих национальному развитию и достижению общественной стабильности. Предпосылки для массового изучения этих связей были созданы так называемой бихевиористской революцией, развернувшейся в политической науке США в 50-е годы. Если традиционная политическая наука ограничивалась изучением формальной Институциональной структуры государства, то введение бихевиористских методов в политическую науку открыло возможности для исследования более широкого спектра общественных отношений и их связей с государством. В политическую науку были внесены заимствованные из естественных наук модели и методы исследований. Заслуга бихевиористов состояла в том, что они пытались не только использовать эти модели и методы для выявления количественных параметров социальных и политических феноменов, но и смотреть на эти феномены с позиции индивидуального избирателя или участника политического процесса. Бихевиоризм имплицитно включал в себя постулат о том, что если раскрыть мотивы, намерения отдельных индивидов в политическом процессе, то можно правильно понять и политическую систему в целом, в которой они действуют. Для выполнения этой задачи были установлены тесные междисциплинарные связи политической науки с другими общественными науками (культурной антропологией, психологии, социологией, историей). Политическая наука оказалась на перекрестке "междисциплинарного" движения, охватившего почти все общественные науки. Она получила благоприятные возможности для всестороннего исследования массовых движений и широких социальных процессов, которые традиционной политологией либо отодвигались на задний план, либо вовсе игнорировались. Важное значение в возникновении после второй мировой войны политико-культурного подхода имело проникновение в политическую науку различных концепций культуры и культурной антропологии. В данном отношении предшественниками концепции политической культуры можно считать известных антропологов и культурологов К.Клакхона, А.Кребера, Б.Малиновского и др. Все чаще стали предприниматься попытки рассматривать политические феномены в культурных, социокультурных и социально-психологических терминах. В целом политико-культурный подход представляет собой попытку преодолеть формально-юридический подход к политике. Как считали Г.Алмонд и другие политологи, традиционный подход к политике в терминах исследования государственно-правовых институтов не позволяет определить, почему одинаковые по своей форме социально-политические институты действуют по-разному в разных странах или же почему те или иные институты оказываются дееспособными в одних странах и совершенно неприемлемыми для других стран. Они ставили своей целью разработать комплексный подход, базирующийся на органическом соединении эмпирического и теоретического, микро- и макроуровневого аспектов исследования. С этой точки зрения политико-культурный подход представляет собой попытку интегрировать социологию, культурантропологию, социальную психологию в единую политологическую дисциплину. Он призван соединить исследование формальных и неформальных компонентов политических систем с анализом национальной политической психологии, политической идеологии и т.д. Что такое политическое сознание При любой попытке вычленения политической культуры, анализа ее основных параметров и составляющих, определения места и роли в подсистеме политического неизменно встает вопрос о ее соотношении с общественным сознанием вообще и политическим сознанием в частности. Без надлежащего выяснения этого вопроса адекватный анализ политической культуры как самостоятельного феномена, играющего свою роль в обществе, представляется, пожалуй, невозможным. Дело в том, что при обилии литературы по данной теме вопрос о политическом сознании остается одним из наименее выясненных. Часто, говоря о политическом сознании, подразумевают общественное сознание вообще, либо политическую идеологию, либо то или иное идейно-политическое течение. Нередко говорят о политической культуре, но имеют в виду то, что традиционно рассматривается как политическое сознание. Поэтому, прежде чем приступить к анализу собственно политической культуры, необходимо разобраться, как она соотносится с традиционными в нашей литературе понятиями "общественное сознание" и "политическое сознание". Не вдаваясь в детали данной проблемы, отметим, что политическое сознание обычно рассматривается как одна из множества форм общественного сознания. Если согласиться с этим, то нельзя не признать, что сердцевину политического сознания составляют установки, ориентации, ценности, стереотипы и т.д., относящиеся к политической системе, к системе власти и властных отношений, государственному управлению, политическим институтам, к таким категориям, как свобода, справедливость, равенство, демократические принципы, авторитаризм, тоталитаризм, социализм, права человека и т.д. Содержание и смысл общественного сознания раскрываются через деятельность людей, их отношение к окружающему миру. При этом обнаруживается, что устойчивые образования - мотивы, оценки, потребности, интересы, социальные ожидания и притязания - относятся прежде всего к социокультурной и политико-культурной сферам. Их можно отнести и к политическому сознанию, разумеется, если возникнет необходимость его вычленения как самостоятельного образования. Но все же необходимо учесть, что субъективный мир политического помимо установок, ориентации, ценностей и т.д., относящихся к миру политики и включаемых, как правило, в политическое сознание, охватывает и такие компоненты, как нормы и правила игры, поведенческие стереотипы, вербальные реакции, политическую символику и знаковую систему, выражаемые не только словесно, но и иными средствами и формами. Политико-культурный под. ход как раз призван учитывать эти моменты. Понятия "духовная жизнь общества" и "общественное сознание" часто использовались как синонимы. Так, в "Философской энциклопедии", в частности, говорится [71, с. 43]: При социологическом подходе сознание рассматривается прежде всего как духовная жизнь общества в совокупности всех ее форм (наука, философия, искусство, нравственность, религия, правосознание, социальная психология). Однако духовная жизнь общества значительно шире общественного сознания. Показывая методологическую несостоятельность сведения духовной жизни к функционирующему общественному сознанию, А.К.Уледов с полным основанием писал [68, с. 21]: Духовная жизнь (как и политическая, семейно-бытовая и т. п.) -это жизнь людей, связанная с удовлетворением их духовных потребностей, с производством сознания, являющимся одним из важнейших видов общественного производства, с духовным общением и т.д., т.е. она отнюдь не сводится к функционирующему общественному сознанию. Идеи, взгляды, представления и другие духовные образования, взятые в их движении, изменении и развитии, составляют лишь одну из сторон духовной жизни. Что именно в живописи, музыке, танцевальном искусстве и т.д. относится к сознанию, а что к духовной жизни, духовному производству или духовной культуре? Ответ на этот вопрос не дают работы, посвященные искусству как форме общественного сознания. Здесь можно найти лишь пространные рассуждения о гносеологических факторах возникновения и в лучшем случае исторический обзор возникновения и эволюции искусства как особого общественного феномена, составляющего один из краеугольных компонентов духовной культуры. Любые формулировки, определяющие искусство как форму общественного сознания и способ духовно-практического освоения мира, должны в то же время отражать тот факт, что в обоих своих качествах оно прежде всего является органической составляющей духовной культуры. А сознание, равно как и язык, символика, музыкальные или иные формы, представляет собой средство воспроизводства, творения, дознания и трансмиссии искусства. Что касается морали, морального или нравственного, то, с одной стороны, это сфера духовного и волевого вообще, противостоящая телесно-материальному, физическому, а с другой - сфера человеческого поведения, нравов, обычаев и т.д. Мораль включает всю совокупность нравственных отношений, нравственную деятельность, регулирующие их нравственные нормы, традиции, обычаи и т.д. Нормы можно определить как исторически сложившиеся в данной социокультурной среде стандарты деятельности и поведения людей, посредством которых они подчиняются определенному социальному целому. Тесно связанный с нравственными нормами обычай - это древнейшая форма хранения и трансмиссии социокультурного опыта от поколения к поколению и играет немаловажную роль в жизнедеятельности людей. В отличие от предметной стороны социальной культуры - орудий труда, продуктов материального и духовного производства - обычай представляет собой элемент деятельной ее стороны, которая включает нормы общественно-политической жизни, нормы взаимоотношений между людьми, общепризнанные нормы поведения людей, легитимизировавшиеся силой массовой привычки, традиции и общественного мнения. Из сказанного можно сделать вывод, что все названные и другие основополагающие феномены и категории адекватно можно понять лишь в том случае, если рассматривать их как компоненты не только и не столько общественного сознания, сколько культуры, общей для данной нации или другой социально-исторической общности. Сознание, в том числе и общественное в различных его проявлениях,- это одновременно и процесс, и результат познания и освоения действительности. А что же такое "культура"? На этот вопрос ответить далеко не просто. Еще в 1952 г. известные культурантропологи К.Клакхон и А.Кребер выявили и проанализировали 167 определений культуры. С тех пор их количество увеличилось. В различных определениях в разных сочетаниях используются выражения типа: "жизненные установки", "типы или формы поведения", "типы ориентации" и т.д. Говорят также, что культура детерминирует, определяет, обусловливает, регулирует, оказывает влияние и т.д. Здесь важно понять, что культура представляет собой инфраструктуру, социально-историческую среду обитания, жизнедеятельности и воспроизводства человека. В ней человек ищет свое отражение, в ней он идентифицирует себя с себе подобными и, собственно говоря, узнает себя. Будучи формой бытия человека, культура в равной мере относится и к существованию человека. Можно сказать, что культура - базис суверенного бытия людей. А.Я.Гуревич пишет [25, с. 11]:
|
