Эго-психология: концепция адаптации к реальности и теория Я.

В то время как Ид-психология полагает, что Эго берет все энер­гии от Ид, Эго-психология утверждает, что так называемые вто­ричные Эго-процессы, а именно память, восприятие, моторная ко­ординация, будучи также врожденными (Д.Рапапорт, 1958), обла­дают тем не менее энергией, отличной от энергий Ид. В то время как Ид-психология считает, что Эго выполняет только защитную функцию, стараясь достичь безопасного и удовлетворяющего ба­ланса в конфликтах между инстинктами и нормами общества, Эго-психология полагает, что существуют свободные от конфликта сфе­ры Эго (Х.Хартманн и др., 1947), цель и функции которой принци­пиально иные - адаптация к реальности и овладение окружением. Более того, утверждается, что стремление Эго к адаптации и овла­дению социальной реальностью является первичной (врожденной и инстинктивной) мотивацией развития личности, и в этом смысле человеческий младенец уже рождается с аппаратом «преадаптации к среднему ожидаемому окружению».

Таким образом, социокультурные условия развития все более вовлекаются в предмет интереса психоаналитически ориентиро­ванных исследователей, правда, пока еще их признание сводится, по сути, к обнаружению их преградной или фасилитирующей роли, но отнюдь не в качестве источника и побудительного фактора, дви­жущей силы развития. Тем не менее «предательский» по отноше­нию к психоаналитической ортодоксии шаг сделан, и, как отмеча­ет Э. Эриксон, биологическая ориентация психоанализа все более превращается в псевдобиологическую, что, на наш взгляд, стано­вится совершенно очевидным фактом, когда в 1950-е гг. под эги­дой New Look оформляется «рабочий альянс» социальных психо­логов, психоаналитиков, когнитивистов и исследователей детско­го развития.

Конечно, новые ревизионисты психоанализа не идут так далеко, чтобы вовсе отрицать роль конфликтов, связанных со стремлением импульсов из резервуара Ид к немедленной разрядке и удовлетво­рению, они признают большое влияние последних на развитие, од­нако отстаивают тезис о том, что стремление Эго приспособиться к внешнему миру и овладеть способами взаимодействия с ним, ока­зывает такое же, если не большее, влияние. В этой связи подчерки­вается, что хотя развитие контроля над влечениями (механизмов психологической защиты) продолжает считаться одной из перво­очередных задач Эго (Дж. Левингер, 1976), это не более чем одна из линий развития, одна из задач. Для индивидуального развития не менее важной становится реализация своего Я в эффективных и ком­петентных отношениях с реальностью, прогнозирование и контроль последней (Р.Уайт, 1959, 1960).

Таким образом, мы имеем возможность заметить, как постепен­но, «изнутри» ортодоксального психоанализа, прежде всего благо­даря работам Хайнца Хартманна, Дэвида Рапапорта, подготавли­вается почва для нового направления исследовательской мысли, а именно, приоритет изучения механизмов контроля (против тради­ционного акцента на механизмах защиты), индивидуального стиля как посредника медиатора, благодаря которому осуществляется тон­кая подгонка природных индивидуальных особенностей и разли­чий в познавательной активности ко все более эффективному при­способлению и взаимодействию Я с предметным и социальным ок­ружением. В дальнейшем серия кросскультурных исследований ког­нитивного стиля, инициированная работами Германа Виткина, изу­чение возрастных особенностей и его специфики при мозговой па­тологии, пограничных и психосоматических расстройствах - целое направление, родившееся из частных исследований перцептивной ориентации человека в нестандартных условиях пространственно­го окружения, -подкрепляло (возможно, даже вопреки исходным посылкам исследователей) идею прижизненного культурно-исто­рического формирования особых «функциональных органов» Я, от­ветственных за «нормальные», «мирные» отношения Я с предмет­ной и социальной средой. И вновь здесь мы имеем возможность увидеть, что фокус научных интересов исследователей самой логи­кой движения научной мысли смещается в сторону «культурно-экологического» изучения генеза, функций и структуры Я в проти­вовес ортодоксально-психоаналитической парадигме человека как «вещи в себе», сугубо организмической и целиком конфликтной при­роды. Благодаря исследованиям X. Хартманна и Д. Рапапорта, та­ким образом, расчищается путь для развития междисциплинарных связей психоанализа с психологией развития и обучения, социаль­ной психологией и психологией здоровья, что в немалой степени способствует построению более миролюбивых отношений психоана­лиза с академической психологией, более открытых границ ради вза­имопроникновения идей и взаимообмена научными достижениями.

Из признания жизненной необходимости для индивида приоб­ретения навыков эффективности и компетентности следовало до­пущение (вначале чисто теоретическое, а затем нашедшее и экспе­риментальное подтверждение), что развитие идет как по пути со­вершенствования защитных Эго-процессов, так и процессов иной природы, чем защитные механизмы, источник которых следует ис­кать не в резервуаре влечений Ид, а в десексуализированных ресур­сах Эго. Более того, становится ясно, что социальное выживание, потребность в самоэффективности, самоуважении и социальном признании не менее важны для душевного здоровья, чем удачное разрешение Эдипова конфликта. К примеру, эффективность обуче­ния и последующего функционирования зрительно-моторной ко­ординации, перцептивных или мыслительных навыков представляют собой жизненные цели, сами по себе мотивирующие индивида к овладению реальностью, относительно независимо от стремления к сексуальному или агрессивному удовлетворению, зато они тес­нейшим образом связаны с имеющимися в наличии средствами и способами контроля, прогнозирования реальности, ее познания и освоения.

Нам представляется, что значение этой линии реформации пси­хоанализа до сих пор недостаточно отрефлексировано, а между тем она в значительной степени способствовала, с одной стороны, ин­теграции психоанализа с экспериментальной и академической пси­хологией, что сказалось в преодолении его «местечковой» инкап­суляции в жестких рамках узко клинической психологии, с другой стороны, дальнейшее развитие экологических идей в конце концов привело к оформлению теории объектных отношений, т.е. соци­ально-психологического направления внутри психодинамической парадигмы. Подчеркнем еще раз (более полный анализ представ­лялся в наших исследованиях неоднократно), что именно в контек­сте развития идеи Х.Хартманна и Д.Рапапорта о роли когнитив­ных процессов Эго при взаимодействии со средой, по-видимому, не без влияния гештальтпсихологии К. Левина с его теорией поля, оформляется методология системного и экологического подхода к изучению целостного единства «личность-среда», молярной еди­ницей психологического анализа становится Я-Другой; нескольки­ми годами раньше складываются и экспериментальные модели ис­следования «когнитивных стилей» (Г. Виткин, Р. Гарднер и др.); ре­интерпретируются проективные методы. Особый акцент мы дела­ем на выяснении того, как благодаря теоретическим и методологи­ческим изысканиям реформаторов-психоаналитиков 1950-1960-х гг. в рамках самого психоанализа завоевывает место совершенно но­вая для психоанализа проблематика, связанная с изучением разви­тия в полном смысле этого слова, развития, мы могли бы сказать, культурно-исторического, поскольку исследование так называемых вторичных (когнитивных) процессов и личностной структурной организации, телесности да и, собственно, самого бессознательно­го как такового начинает прочно связываться с принципиально новыми для ортодоксального психоанализа категориями интерна-лизации, межличностной коммуникации и отношения. Корни психо­патологии, клинико-психологические закономерности симптомо-°бразования, механизмы излечения и, разумеется, психотерапевти­ческий процесс понимаются все более в тех же терминах. В даль­нейшем усложняется трактовка понятия «окружение», влияние ко­торого изучается, с одной стороны, этологически буквально, на­пример, как реальное взаимодействие Я-Другой (мать-дитя или пациент-психотерапевт) в реальном, конкретном пространстве -времени жилой комнаты, госпиталя или кабинета психотерапевта (Д.В. Винникотт). С другой стороны, психоаналитическая герменевтика, семиотика и психолингвистика интенсивно утверждают себя в качестве основных инструментов понимания бессознательного как текста, благодаря чему под категорией «окружение» понимается прежде всего ноосфера, т. е. ментальная, интрапсихическая смысло­вая репрезентация Я и объекта (X. Кохут, О. Кернберг).

Возвращаясь к истории оформления Эго-психологии, выделим основной ее тезис и пафос, а именно: имея собственные энергии свободные от либидозно-агрессивных инстинктов, Эго и его отно­шение с окружением признается основной движущей силой в раз­витии адаптивной и компетентной личности. Неудача в адекват­ном развитии таких Эго-процессов, как интернализация оценочно­го отношения, осуждения и моральной оценки, может так же при­вести в дальнейшем к развитию психопатологии, как и ранние сек­суальные или агрессивные фиксации.

Поскольку считается, что Эго обладает собственными энергия­ми и потенциалом развития, становится ясным, что не только раз­решение конфликтов сексуальной или агрессивной природы опре­деляет стадии зрелости. Психосексуальные стадии, постулирован­ные Фрейдом, уже не являются адекватным теоретическим конст­руктом для объяснения структуры личности и психопатологии. Раз­витие свободных от конфликта областей Эго в течение первых трех лет жизни человека так же важно, как и защита от неизбежных кон­фликтов оральных, анальных и фаллических импульсов. Более того, стремление Эго к адаптации, компетенции и овладению продолжит­ся и после первых пяти лет жизни. В результате последующие ста­дии жизни являются столь же критическими для развития личности и психопатологии. Так, в эпигенетической теории самоидентично­сти, значение которой для современного психоанализа трудно пе­реоценить, Э.Эриксон (1950, 1968) придает критическое значение оральной стадии в образовании у младенца отношения базового доверия, в то время как латентная стадия, к примеру, рассматрива­ется им как критическая в развитии практических навыков и спо­собностей, создающих основу доверия к себе, исходя из чувства соб­ственной эффективности, умелости, используемыми в сфере соци­альных отношений и профессиональной активности. 3. Фрейд, со своей стороны, склонен был рассматривать эту стадию скорее как спокойный тайм-аут, во время которого не происходит развития новых личностных черт, между тем как очевидно, что в сфере об­щения со сверстниками именно неудача в развитии чувства само­эффективности может привести к переживанию собственной неадек­ватности, стыда и унижения, что, в свою очередь, способно поро­дить симптомы депрессии, тревожности, избегания достижения ус­пеха.

Иначе говоря, психологические проблемы как проявление кри­зиса самоидентичности (он возникает в течение всей жизни челове­ка, даже если первые три стадии развития пройдены благополучно) неизменно сопутствуют и здоровой личности, свидетельствуя ско­рее о позитивных процессах роста и развития в противовес стагна­ции. Безусловно, серьезные конфликты на ранних стадиях могут затруднить гладкое прохождение последующих стадий и, скажем, личность с непреодоленными конфликтами зависимости оральной стадии, к примеру, возможно, будет иметь более серьезные пробле­мы в развитии самоуважения, чем личность, свободная от таких кон­фликтов.

Важным дополнением к стратегии психотерапии является то, что Эго-аналитики будут работать с проблемами как поздних, так и ранних стадий развития, избегая, таким образом, редукции исклю­чительно к бессознательным конфликтам фаллической стадии и Эдипова комплекса- Стадия юности особенно богата феноменоло­гией «спутанности», или «диффузии» Эго-идентичности, в проти­вовес диффузии Эго (Э. Эриксон, 1950). В юности необходимо ис­пользовать процессы созревания Эго для достижения близости в противовес изоляции. Возраст зрелости использует энергии Эго для создания образа жизни, приносящего чувство творческой продук­тивности, с тем чтобы прийти к ценностному ощущению жизни в противовес экзистенциальному вакууму. Задачей пожилого возра­ста является осмысление всей прожитой жизни, позволяющее дос­тичь интеграции Эго перед лицом смерти и противостоять отчаянию.

В сущности, терапия сфокусирована на «здесь и теперь-реально­сти», которая переживается клиентом в настоящий момент. Лече­ние движется в направлении прошлого не далее того, что необхо­димо для анализа неразрешенных конфликтов детства, оказываю­щих влияние на адаптацию в настоящее время. Ясно, что по направ­лению, методическим нюансам и специфике устанавливаемых пси­хотерапевтических отношений содержание Эго-анализа будет от­личаться от содержания классического анализа. Процесс Эго-ана­лиза, тем не менее, может очень походить на классический процесс с длительной интенсивной терапией, в центре внимания которой находятся свободные ассоциации, перенесение и интерпретация. Так работают некоторые Эго-аналитики, другие же склонны следовать более гибким правилам психоаналитической психотерапии или со­здавать ее собственные варианты, как, например, О. Кернберг или X. Кохут.

Варианты теории объектных отношений

Психоанализ является постоянно развивающейся системой. Од­ним из свидетельств этого может быть внимание современных тео­ретиков к различным аспектам личностного развития как существен­ным принципам личностной организации и психопатологии. В то время как З.Фрейд подчеркивал, что конфликты на пути удовлетворения и контроля Ид-процессов есть центральный организующий принцип человеческой жизни, Эго-аналитики видят в Эго централь­ный организующий принцип; достижение базового доверия, авто­номия и инициатива определяют жизненный путь. Те, кто разраба­тывал теорию объектных отношений: Мелани Кляйн (1946, 1952) Маргарет Малер (1971, 1975), Рональд Ферберн (1952), Отто Керн! берг(1975, 1976),ХайнцКохут(1971, 1977), Джеймс Мастерсон (1976, 1989) - подчеркивают важность взаимоотношений между Я и объек-тами как главного организующего принципа человеческой жизни источника здорового или аномального развития.

Термин «объектные отношения» не однозначен. Считается, что он описывает скорее интрапсихические структуры, чем реальные межличностные отношения. Объектные отношения во многом ок­рашены аффектами любви-ненависти, фантазийными образами, со­провождавшими ранние межличностные отношения и, в свою оче­редь, сильно эмоционально влияют на последующие межличност­ные взаимоотношения и отношения в настоящем. Обобщая ряд оп­ределений, которыми оперирует современный психоанализ, мы определяем термин «репрезентация Я»и «объект-репрезентация» как сложный, с достаточной регулярностью воспроизводящийся комплекс или паттерн аффектов, фантазмов, синкретических обра­зов памяти, перцепции, когниций, на разных стадиях онтогенеза раз­личающихся по степени дифференцированности, ясной очерченно-сти и осознанности объективных и субъективных границ, внутрен­ней связности и интегрированности в единое целое.

«Объект» - термин, используемый 3. Фрейдом (1923) для обозна­чения «других», потому что в Ид-психологии «другие» выступают первично объектами инстинктивного удовлетворения значительно в большей степени, чем аутентичными личностями со своими соб­ственными потребностями и желаниями.

Теоретики объектных отношений по-разному оценивают важ­ность сил Ид во взаимоотношениях родителей и ребенка. Основа­тельница британской ветви теории объектных отношений Мелани Кляйн значительное место уделяет взаимодействию орально-либид­ных и орально-деструктивных влечений. О. Кернберг (1976) видит объектные отношения частично энергезируемыми базовыми инстинк­тами, особенно агрессией. М.Малер, Г.Салливан, В.Р.Ферберн (1952) и Х.Кохут (1971) подчеркивают не столько влияние импуль­сов Ид и характер отношений с родительскими фигурами эдипаль-ного периода, сколько решающую роль значимого Другого и ха­рактера эмоциональных отношений, в которые младенец включен от самого рождения; причем определяющими дальнейшее развитие ребенка считаются отношения первого-второго года жизни.

Остановимся подробнее на некоторых основополагающих по­ложениях указанных авторов, осознавая всю схематичность наше­го изложения и ограничивая его акцентом преимущественно на аспектах развития, поскольку современные психоаналитические сис­темы в теоретическом отношении, а также в обосновании методи­ческой стратегии фактически построены как системы, предостав­ляющие пациенту с расстройствами личности условия, корригиру­ющие его раннее патологическое развитие.