Модель психопатологии коммуникативных процессов

Специалисты по системной терапии часто отмечали, что ослаб­ление психической патологии у одного члена семьи сопровожда­ется ее усилением у других членов семейной системы. Однажды у доктора Д.Джексона была пациентка, лечившаяся от депрессии. По мере того как ее состояние улучшалось, муж пациентки стал звонить Джексону и жаловаться, что эмоциональное состояние жены ухудшается. Устойчивое улучшение состояния жены привело к тому, что муж лишился работы и в конце концов покончил жизнь самоубийством. Можно довольно просто справиться с энурезом ребенка, гораздо труднее помочь супругам, между которыми после выздоровления ребенка образуется вакуум. По своей сути, психиче­ская патология - процесс передачи информации между членами семьи, а не внутриличностная проблема одного члена семьи. Пси­хиатрический симптом рассматривается как поведение, соответ­ствующее происходящему взаимодействию. С этой точки зрения шизофрения может быть понята как единственно возможная реак­ция на абсурдную или непригодную для существования коммуни­кационную среду. Патология служит гомеостатическим механиз­мом, благодаря которому члены семьи поддерживают внутренний функциональный баланс своей системы. Когда перед семьей воз­никает внешняя угроза, она пытается восстановить баланс внут­ренних связей путем развития странного, спутанного или приво­дящего в замешательство поведения, путем психотических эпизо­дов или других патологических реакций. Бывает, что относитель­ное семейное благополучие поддерживается за счет эпизодиче­ских драк между родителями; более частые драки уже опасны, так как насилие рискует выйти из-под контроля, и озабоченность ре­бенка действиями родителей может выразиться в симптомах на­рушения его поведения. Симптомы дезорганизации детского по­ведения служат негативной обратной связью, приводящей к при­остановке «боевых действий», поскольку у родителей возникает озабоченность появлением «идентифицируемого пациента» (ИП). Но на самом деле пациентом становится вся семейная система, а не только пациент, у которого развились психотические симпто­мы, направленные на спасение системы; он-то как раз выполняет роль спасателя.

Таким образом, симптом, болезнь или нарушение поведения здесь рассматриваются в качестве специфической коммуникации; иногда ее называют «трансакцией», имея в виду, что подобная коммуникация выполняет функции защитного маневра, прагматически «выгодного» всем участникам коммуникации.

Правила поддержания взаимоотношений обеспечивают семей­ной системе наличие стойкой организационной структуры. Кроме того, они регулируют способы и схемы сообщения информации. Модели взаимоотношений в семье устанавливаются в зависимости от того, кто и кому передает информацию, какую информацию и как ее передает. Например, в большинстве семей существует прави­ло: когда родители общаются друг с другом на повышенных тонах, дети пребывают вне перепалки. У супружеской подсистемы четко очерченные границы, и дети не допускаются к спорам, имеющим двустороннюю направленность.

Когда схемы коммуникации в семье размыты, правила передачи информации становятся настолько неопределенными, что реакци­ей на столь невыносимую неопределенность коммуникативной сре­ды становится развитие психопатологии. Так, в 1960-е гг. широко изучалась проблема коммуникативного происхождения шизофре­нии и, в частности, роль правила «двойной связи», благодаря кото­рому коммуникация становится разрушительной и даже «шизо-френогенной».

Классический пример ситуации, приводящей к появлению по­добной коммуникации, описан Грегори Бейтсоном. К молодому че­ловеку, достаточно основательно подлечившемуся после обостре­ния шизофрении, пришла в больницу мать. Он рад был ее увидеть и импульсивно обнял за плечи. Она съежилась. Он убрал руку, а мать спросила: «Так ты меня больше не любишь?» Сын вспыхнул, мать сказала: «Дорогой, не надо так быстро раздражаться и бояться сво­их чувств». Пациент смог пробыть с ней только несколько минут. После ее ухода он набросился на медсестру, и его пришлось переве­сти в палату для буйных пациентов. Как понять проишедшее в тер­минах «двойной связи»? В процессе общения мать и сын обменива­ются двумя несовместимыми сообщениями. Словесно мать сооб­щает сыну о своем желании быть к нему ближе, но на невербальном уровне тот факт, что она сжимается, сигнализирует сыну о желании матери быть подальше от него. Когда сын снимает с ее плеча руку, мать, противореча своему невербальному сообщению, спрашива­ет: «Так ты меня больше не любишь?» Какими должны быть мать и сын друг для друга - близкими людьми или далекими? Сын не мо­жет выиграть это сражение. Если он пытается приблизиться к ней, она съеживается; когда же он отстраняется, она огорчается. И нет ничего удивительного, что сын сначала приходит в замешательство, а потом становится враждебным.

В книге «Психология межличностных коммуникаций» [5], пере­веденной недавно на русский язык, П.Вацлавик, Дж.Бивин и Д.Джексон формулируют концепцию коммуникации в виде пяти аксиом. Первая аксиома уже была нами упомянута: избежать процесса общения невозможно. Отсутствие слов» молчание, конечно, тоже способ общения, хотя оно в силу своей многозначности часто невер­но интерпретируется и понимается неосознанно или намеренно.

Аксиома вторая утверждает, что кроме передачи информации о содержании коммуникация предполагает передачу сообщения об отношении в виде воздействия на партнера путем неявного убежде­ния, установки, команды или метакоммуникативного послания, и именно они определяют характер взаимодействия членов системы, его параметры. В недавно еще шокировавшем отечественного зри­теля фильме «Маленькая Вера» жена исправно поставляла своему доброму, слабовольному мужу чудесные огурчики собственного за­сола - вряд ли она осознавала садистически провокативный смысл своих действий; муж же исправно следовал жениному «посланию» и пил.

В. Сатир (1967) подчеркивала, что если содержание и установка совпадают, то отношения между людьми можно считать гармонич­ными, конгруэнтными. Если два уровня коммуникации некон­груэнтны, как в том случае, когда мать словесно выступает за бли­зость к сыну, а на деле дает ему установку отдаляться, то отноше­ния между людьми, скорее всего, будут отмечены дисгармонией и патологией.

Третья аксиома утверждает, что характер взаимоотношений за­висит от пунктуации, т. е. от того, как «размечены» элементы в по­следовательностях коммуникационных сообщений и каков харак­тер этой последовательности. Если коммуникация не заканчивает­ся, пока пославший сообщение не скажет «последнее слово», и если давший посыл обязательно «оставляет последнее слово за собой», то такая «пунктуация» означает, что коммуникатор, чье слово все­гда последнее, имеет большой вес в структуре взаимоотношений.

Четвертая аксиома гласит: люди общаются как вербально, так и невербально. Вербальная коммуникация наиболее ясна по содержа­нию, но не содержит информации о характере отношений между членами системы и о способе реализации этих отношений людьми, обменивающимися информацией. Невербальная коммуникация больше рассказывает нам о чувствах, самооценке и взаимной оцен­ке коммуникаторов, чем о содержании посланий - ведь слезы мо­гут быть знаком не только горя, но и радости. Таким образом, пред­лагается модель уровневой структуры коммуникации, где наруше­ния во взаимодействии понимаются как следствие смешения уров­ней содержания и отношения. Пример первый. Муж и жена живут в постоянных и исступленных спорах по любому поводу и ни в чем не могут достичь согласия. Когда однажды жене удается логически доказать мужу, что на самом деле он ошибается, он отвечает ей: «Ну, ты, возможно и права, но ты ошибаешься, потому что спо­ришь со мной». Пример второй. На приеме у психотерапевта жена на протяжении всего сеанса рассказывает о супружеских разногласиях: кому выносить вечером мусорное ведро, кто должен забирать из сада дочку, кому гулять рано утром с собакой - муж сидит молча и отрешенно, В конце встречи терапевт осведомляется у обоих, не хотят ли они что-либо сказать напоследок. Муж, тяжело вздохнув, выдавливает из себя: «А что тут я могу добавить, она как говорит, так и есть... Только вот раньше она такой борщ для меня готовила, а теперь перестала». О чем они говорят и что их волнует, борщ или то, как муж и жена относятся друг к другу, какими видят себя и другого, нравится ли им все это или огорчает, вот в чем вопрос. Следовательно, основу межличностных конфликтов составляет кон­фликт на метакоммуникативном уровне.

Согласно пятой аксиоме обмен информацией может быть либо симметричным, либо комплиментарным, т. е. дополняющим в зави­симости от типа взаимоотношений. Симметричность подразумева­ет партнерское равенство сторон: при равноправии любая из сто­рон может попеременно брать на себя роль лидера или подчинен­ного. Если же один все время поводырь, а другой - ведомый, то отношения комплиментарны. Развитие психической патологии не исключено ни при одном, ни при другом типе отношений. Решаю­щим фактором является способность системы к удержанию гибко­го баланса между стабильностью и необходимостью изменений со­образно с актуальными состояниями и циклами семейного разви­тия; в противном случае возможно два патологических состояния системы: или распад, или злокачественный гомеостазис. При сим­метричности соперничество между членами системы может дойти до точки перегрева, так как каждый из членов семьи стремится до­казать свое «право». Споры становятся бесконечными. Соревнова­ние между родителями идет по любому поводу, хотя есть и тради­ционные направления - борьба за власть и влияние, за любовь де­тей, за контроль над распределением семейного бюджета. «Воен­ные действия» разворачиваются открыто, шумно, демонстративно, с привлечением всех членов семьи, включая дальних родственни­ков и соседей: сопровождаются угрозами развода, раздела имуще­ства, детей и т.д. В рамках симметричности патология коммуника­ции приведет, вероятнее всего, к распаду в конце концов всех внут­рисемейных связей и взаимоизоляции.

Комплиментарные взаимоотношения в качестве патологической коммуникации означают ригидную фиксацию на строго определен­ной и неизменной «наклонной» плоскости ролевого общения по принципу лидер - ведомый. Родитель, настаивающий на том, что­бы молодой, но уже взрослый член семьи, остался в статусе ребен­ка, содействует тем самым отношениям патологического симбиоза. Трудность самовыделения из семейного «мы» способна привести к деперсонализации, к спутанности самоощущения или же агрессив­ному, направленному утверждению собственного Я. Если в семей­ной системе прочно укореняется комплиментарность, один из супругов должен постоянно контролировать все происходящее и до­минировать надостальными членами системы. Ощущается недо­статок взаимности» отсутствие уступчивости, и весь комплекс суп­ружеских и семейных взаимоотношений служит интересам и взгля­дам доминирующего супруга. Более слабый партнер позволяет бо­лее сильному партнеру доминировать, чтобы не ставить судьбу бра­ка и семьи под угрозу, если даже доминирование партнера осуще­ствляется с проявлением патологических форм поведения. Прави­ло в таких семьях - примиряться со всем, несмотря на то, что при­миренчество временами компрометирует человека в глазах других. Чрезвычайно распространенный и опознаваемый стереотип отно­шений: смиренная и всепрощающая жена мужа-алкоголика, кото­рого уже выгнали с работы, позабыли друзья, дети устали нести пожизненный крест. Супруга терпит (детей ведь тоже не выбирают, а муж - еще один ребенок) и даже не делает попытки заставить его лечиться. Муж-алкоголик, таким образом, вручает себя членам се­мьи, тем самым организуя их жизнь вокруг опеки и заботы о себе (известная модель контроля отношений по типу «маленького дес­пота»); жена получает при создавшемся положении неоспоримую власть и контроль, дети - индульгенцию за любую делинквентность.

Всякая последовательность высказываний может быть понята под углом зрения предложенной коммуникативной модели. В прак­тике семейного консультирования терапевту, как правило, вполне достаточно бывает попросить рассказать о самом банальном слу­чае разногласия между членами семьи, а затем просто внимательно слушать и наблюдать, пока структура коммуникации проявится. В диагностических целях могут использоваться любые процедуры, сконструированные по принципу гомеостата и предполагающие принятие совместного решения после взаимного обмена мнения­ми. Одной из таких процедур является Совместный Тест Роршаха (СТР), применение которого позволило выявить метакоммуника­тивные паттерны, соответствующие им самооценки и взаимные пер­цепции партнеров (Е.Т.Соколова, 1989). Ниже приводится пример из наших исследований того времени.