Студопедия — Измерение вторичное или измерение главное?
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Измерение вторичное или измерение главное?






Аристотель считал политику главным измерением социальной |ни. Современные социальные науки рассматривают ее в лучшем ^случае как измерение вторичное: политика либо лишена автономии, и


144 Об интерпретации политики

тогда вопрос о ее статусе вообще не стоит; либо она затрагивает один из социальных секторов, и в этом случае область политического ана­логична области экономики или «культуры»; либо политика растворя­ется в других социальных отношениях — отношениях власти, эконо­мических отношениях... Политическая деятельность утрачивает вся­кую специфику.

Подобный тип анализа игнорирует предмет и средства политики, а также все, что ими обусловлено. Политическая власть не похожа на другие виды власти, она единственная в своем роде; политика — нео­бычная деятельность, у нее особый статус. Такая специфика выража­ется двумя способами: политика обусловливает другие виды деятель­ности; она накладывает свой отпечаток на стильжизни людей сообша. Политическая власть не является «социальной подсистемой», по­хожей на другие, она обладает особым характером, поскольку управ­ляет «системой» в целом. Политика по самой своей природе носит объединяющий характер, но не потому, что призвана все поглотить, а в том смысле, что она касается политического сообщества в целом, она определяет способ жизни сообща, закладывает основания общей жизни, обусловливает все остальное. Никакая общественная деятель­ность не ускользает от политики. Если говорить более конкретно, то первая причина этих явлений состоит в следующем: именно от поли­тики зависит гражданский мир и внешняя безопасность. Люди живут по-разному в зависимости от того, вспыхивают ли на каждом углу бои или царит мир, занята ли территория вражеской армией или страна свободна. Вся жизнь в обществе зависит от этих первых условий, ко­торые суть условия политические. В мирное время эти вещи не осоз­наются непосредственно, они становятся очевидны, только когда раз­рушается обшественный порядок и возникает угроза войны. Вторая причина состоит в том, что политическая власть определяет прочие виды деятельности либо для того, чтобы позволить им свободно суще­ствовать на законных основаниях, либо для того, чтобы произвольно управлять ими. Религиозная практика не одинакова при либеральном и при тоталитарном режимах. И разные спектакли ставят при господ­стве свободы или в условиях цензуры,

В силу двух этих основных причин все виды социальной деятель­ности подчинены политическим условиям. Вот два других примера. Функционирование экономики подчинено политике разными спосо­бами: экономика свободна только тогда, когда политика не навязыва­ет командной экономики, эта свободная экономика предполагает без­опасность обмена и, следовательно, общественный порядок, она предполагает также систему прав собственности, которую вновь мо­жет установить только политическая власть. Общественная интеллек-


________ О специфичности политики 145

;туальная жизнь точно также носит зависимый характер. В частности, обычный труд в социальных науках не мог бы обойтись без того, что 5&ти науки пытаются не замечать: экономист, считающий себя погру­женным в свою дисциплину, нуждается в общественной силе, в либе­ральной политике, чтобы спокойно работать, чтобы пользоваться ду­ховной свободой; социолог или политолог, пренебрегающий значи- олитических режимов, совсем иначе работал бы под сенью

^мостью политических режимов, совсм р

% гестапо или КГБ; позитивистски настроенный юрист, критикующий •=' либеральный конституционализм, пользуется этой свободой критики V.лишь благодаря практическим успехам критикуемой им теории. Да и j сама внутренняя жизнь разве является неприступным убежищем? ф' При тоталитарных режимах власть вмешивается в дела совести и души # Людей.

$ Обладая собственным предметом, политическая власть располага-

иключительно ей од

'$- ет средствами воздействия, принадлежаши

в.,, u«Jrtw,____,..г______ щими исключительно ей од-

1 ной: использование физической силы. Это подчеркивал Макс Вебер в ■',■ знаменитом фрагменте: государство (или политическая власть) «с ус-^ пехом требует для себя монополии на законное применение физиче-. ской силы».1 Перевод и формулировку можно исправить следующим образом: политическая власть обладает законной монополией на при­менение силы. Как представляется, действительно лучше использо­вать слово сила вместо слова насилие, поскольку последнее подразу­мевает незаконное употребление силы. Что же касается выражения ■♦законная монополия», то оно позволяет сузить и уточнить ключевую идею. Как бы то ни было, совершенно очевидно, что этот атрибут по­литической власти является главным, поскольку устранение физиче­ского принуждения между членами общества необходимо для уста­новления гражданского мира, а также в силу того, что способ исполь­зования политической властью этой монополии детерминирует соци­альную жизнь и безопасность сообщества. Политическая власть одна способна на законных основаниях заставить исполнять свои решения силой, т.е. при помощи полиции или армии; кроме того, она — един­ственная власть, которая может потребовать от людей, чтобы они ри­сковали собственной жизнь. Полностью распоряжаясь ultima ratio,2 каковым является чистая сила, политика управляет войной и миром, свободой или угнетением. Разве солдаты на передовой или подданные тирана могут игнорировать эту специфику политики?

Эта специфика политики выражается также и во влиянии поли ческих с

а специфика политики выражается также и во влиянии полити-х отношении на совокупность социальных отношений. Стиль

1 Weber М. Le savant et le polilique, P. 101.

- Ultima ratio — высшее основание (лат.) — Прим. перев.


146 Об интерпретации политики

жизни сообща неодинаков в правовом государстве и в государстве де­спотическом, при либеральном режиме и при режиме тоталитарном Способ назначения руководителей, способ отправления власти не определяют, но оказывают влияние на способ переживания отноше­ний между управляющими и управляемыми, главой предприятия и наемными работниками, мастерами и рабочими, учителями и учени­ками..• Власть, основанная на произволе, порождает подражателей на низших уровнях; высокомерие не выставляет себя напоказ на демок­ратической сцене и, следовательно, в прочих общественных сферах; политическая коррупция не остается только политической корруп­цией. Черты политического сообщества имеют тенденцию к распро­странению в социальной жизни.

Этот особый статус политики в качестве причины, фактора или условия не совпадает с полем политики. Первый зависит от особен­ностей политики, второе же является более или менее широким в за­висимости от режимов. С одной стороны, всякая сформированная политическая власть принимает решения и устанавливает законы, имеющие значение для всего общества, с другой, — влияние полити­ческой власти на различные виды социальной деятельности варьиру­ется от одного режима к другому. Оба направления современной по­литики дают в этом отношении поразительные примеры. Либераль­ная составляющая современной политики обесценила политику и расширила личные свободы, «де политизировав» некоторые виды де­ятельности; напротив, идеологическая составляющая современной политики вознесла до предела цели политики и подавила личные свободы, политизировав всякую деятельность. Но, сужаясь или рас­ширяясь, политика тем не менее сохраняет свой особый статус: имен­но она устанавливает и защищает личные свободы, и именно она от­рицает или уничтожает их. Этот особый статус политики и политиче­ского режима не означает, конечно, что режим однозначно детерми­нирует все остальное. В дело вступают многочисленные переменные, оказывающие влияние друг на друга. Но этот особый статус означает, что политический режим представляет собой основную характери­стику сообществ. Вопрос о режиме — ключевой вопрос социальной жизни.

Стоит ли в таком случае говорить о примате политики? Подобная формулировка может привести к недоразумению. Приоритет в обла­сти условий или факторов не означает приоритета в области целей. Проблема целей — проблема другого порядка, она связана со следую­щим предварительным вопросом: что есть политика — искусство или техника? Или, иными словами, существует ли естественный порядок


О специфичности п олитики 147

Искусство или техника? (1)

Макиавеллевская политика сводится к технике завоевания власти, ее сохранения и расширения. Отсутствие естественного порядка дает fc Государю всю свободу в использовании средств. Только этим амора-1Мом грешит собственная точка зрения Макиавелли — точка зрения гитической эффективности. Главная причина этого заключается в гдуюшем: люди приходят к согласию, признают легитимность ре-1ма лишь при определенных условиях. Макиавелли недооценивает,гь принципов легитимности в качестве факторов признания, он -'- пренебрежительно относится к различиям, вытекающим из точки зрения осуществления власти. Слабость Макиавелли состоит в том, что простые люди в политике не являются приверженцами макиавел­лизма.

Принципы легитимности — это принципы подтверждения полно­мочий власти (ее происхождения, ее отправления); когда они призна­ются и принимаются подчиненными, они играют роль действенных «рВринципов повиновения. Это, как говорит Г. Ферреро, «невидимые Щ!"1»нии государства», ибо они кладут в основание власти общепризнан­ные установления и тем самым обеспечивают прочность режима и ос­вобождают от применения макиавеллевских средств силы и хитро­сти.1 Иначе говоря, отправление власти изменяет свою природу в за­висимости от того, опирается ли режим на согласие подчиненных Ё«ли, напротив, навязывает себя непокорным подданным (между пол-' ным принятием и радикальным отказом существует целая гамма про­межуточных ситуаций). Такова одна из причин, в силу которых пред­ставители классической философии предпочитали королевскую класть тирании. Королевская власть признается легитимной или обоснованной членами политического сообщества, тогда как тирани­ческое правление навязывается вопреки воле управляемых. Послед­нее обязательно носит непрочный и угнетающий характер. Тираны,

ir. Us genie

ivisibles de la cite. P.: Plon, 1945, Анализ Ферре-И.-1НЩИИ, nu un страдает, в частности, отсутствием различия i легитимное™ и факторами признания. Первые — это прин-«ощие происхождение власти (наследственный характер, ■— выборность, «воля народа»...) и отправления власти (об-Яйй интерес, «вещественное спасение», «радужное будущее»...). Что же касается факторов признания, то это основания, объясняющие принятие режима и, следо­вательно, добровольное подчинение (обычай, рациональное принятие той или «Ной позиции, восхищение «харизматическим» лидером...). Невидимые гении

к ^ння ft силу того Ч"го они приняты подчиненными (и уважэ-

1 Ferrero G. Pom рб совершенно бл* между принципам* КИПЫ, обосновыв; «Древность обладав.—, ВШЙ интерес, «общественн*
равляющими).

 


148 Об интерпретации политики


О специфичности политик


 


зренный удел». В конечном счете Макиавелли не замечает того, что было известно древним: быть тираном — это не ремесло. Эта логика осуществления тирании была выражена в XVII веке в ш прекрасных стихах Корнеля1 и Расина. Вот, например, в каких словах 1:Брут пытается разубедить Нерона вступать на путь тирании:

ниям льстецов, преступленья к преступле
, IV, S).

(Брити

Современная тирания обладает особыми чертами, но и ей также ведома эта логика недоверия и взаимного страха. Сталинский мир, о котором с такой выразительностью повествует Солженицын в своем романс «В круге первом», — это мир, неотвязно преследуемый подо­зрением и страхом: все живут в страхе и тревоге, от последнего из зе-юэв (пленников лагерей) до министра безопасности Абакумова, дро-* Жащего перед Сталиным, до самого «гениального отца всех народов», '■'■ мучимого подозрениями, всегда начеку, зеегда опасающегося поку­шения. Политика «в своей действенной истинности» безразлична к моральности своих средств, говорит Макиавелли. Имманентная спра­ведливость не на ее стороне и различна у разных типов руководителей. Искусство политики берет свое.

Аристотель занимает противоположную позицию: существует, го­ворит он, естественный порядок политики, позволяющий отделить Политику здоровую от коррумпированной, В том пункте, где множе­ство современных аналитиков приходит к выводу о двойственности

объясняет Аристотель, создают войско, составленное из чужестран­цев и настроенное против политического сообщества, тогда как коро­ли набирают свое войско среди сограждан (Политика, Ш, 14).

То же самое можно сказать и относительно различия, устанавливае­мого Максом Вебером между тремя типами легитимности: традицион­ная легитимность, легитимность рационально-законная, легитимность харизматическая («Экономика и общество», гл. III). Идет ли здесь речь о принципах легитимности? Их список слишком короток (а божествен­ное право? а идеология?) и одновременно слишком широк (харизма не является принципом). Этот список включает в себя слишком мало (а религиозная вера? а вера идеологическая?) и слишком много (рацио­нальность не выступает в качестве фактора признания, она становится таковым лишь благодаря примыканию к этому принципу).

Государь-тиран Макиавелли лишен средств, предоставляемых признанной законностью. Когда он вступает на путь, рекомендуемый автором «Государя», он запускает адский механизм. Тиран свободно обращается со средствами, но он высвобождает также и средства, об­ращенные против него. Своими действиями он подрывает и разруша­ет общественные ценности, он утрачивает поддержку закона, в конеч­ном счете он может опираться только на силовые отношения. Хитро­сть и сила вызывают в ответ хитрость и силу. При тираническом прав­лении царит недоверие и взаимный страх. «Принуждение, — пишет Г. Ферреро, — также способно спровоцировать бунт... Люди боятся власти, которая может по ним ударить, власть боится людей, которые могут взбунтоваться».1 Власть, опирающаяся на силу, не может не ошущать себя временной. Испытываемый тираном страх укрепляет его желание внушить страх своим подданным, не терпеть никакой оп­позиции, предупреждать всякую попытку бунта, сильнее сжать все звенья принуждения. Короче, он склоняет к употреблению все более и более неумеренной власти. А такая власть по природе своей дейст­вительно очень хрупка: ее давление не должно ослабевать, ее сила за­пугивания требует постоянного напряжения, любая брешь должна быть немедленно заделана. Вот знак, который не обманывает: режим, признанный легитимным, справляется с военными невзгодами, не­признанный же режим — как правило, нет. Следовательно, тирану живется плохо. Тиран Кир вздыхает, по крайней мере Кир Ксенофон-та: тиран живет в страхе и недоверии, «день и ночь он живет, как буд­то бы весь мир осудил его на смерть за его несправедливость». Он не способен выйти за рамки своего удела, поскольку не смог бы искоре­нить все совершенные несправедливости. «Тирания — самый пре-

1 Ferretv G. Op. cit. P. 29-30.


«Но если вы последуете поу То вы. Сеньор, будете идти ■ Опираясь в своих строгих Вы обагрите руки кровью. Британник, умирая, пл

друзей, г

Мсти

IX вступить в спор, овых защитников, к своей смерти будут и ,, который никогда не i а, но и вам придется вс

И считать в(

Искусство или техника? (2)

1 См ■ Prigent M. Le heros et 1'E 1986. Корнель выводит на сцену о. узурпирующих (проблема узурпаци

не будем касаться этого предме

Г


1 tragedie de Pierre СогпеШе. P.: PUF, нно тиранов действующих и тиранов е, чем тирания осуществляемая; здесь


150 Об интерпретации политики

политики, Аристотель отказывается ставить на одну доску исследова­ние общего интереса или общего блага (что представляет собой сущ­ность политики) и преследование личных интересов (что есть ее из­вращенная форма): «И когда один ли человек, или немногие, или большинство правят, руководясь общественной пользой, естественно такие виды государственного устройства являются правильными, а те. при которых имеются в виду выгоды либо одного лица, либо немно­гих, либо большинства являются отклонениями» (Политика, Ш, V, 1). Сила Аристотеля состоит в том, что на его стороне естественное со­знание людей, как оно проявляется в ходе истории. Почему Макиа­велли ошибся? Да потому, что он не признает естественный порядок политики, тот самый порядок, который признают в нормальные пе­риоды обычные люди и уважение к которому обусловливает их подчи­нение режиму. Каков же этот естественный порядок? Вопрос этот уже был затронут, он пространен и сложен. Мы ограничимся здесь лишь выделением центральной идеи: политика искажается, когда она име­ет целью достижение блага X или Y, когда она не объединяет более, когда она избирает иную перспективу, нежели общее благо.

Язык политики подтверждает то, на что указывает несчастье тира­на. Он подтверждает это тем, о чем не говорит: за редким исключени­ем преступные сели и средства политики не действуют открыто — они прячутся, они маскируются. Политика не говорит релятивистским или циничным языком, она рассуждает на языке общего интереса и моральности средств. Разве тираны держат речи, в которых прослав­ляют собственную тиранию? Кто из претендентов на демократиче­скую власть выставлял себя в качестве честолюбца? Разве несправед­ливость восхваляла себя в качестве таковой? Маска, надеваемая любо­вью к власти или наслаждениями, связанными с отправлением вла­сти, стремление скрыть попытки вымогательства и получения доход­ных местечек представляют собой дань, которую порочная политики воздает естественному чувству политики здравой, преданной интере­сам сообщества. Среди средств сокрытие аморальности также являет­ся правилом. Макиавеллиевский Государь маскирует свой макиавел­лизм; узурпатор ищет легитимности; сила идет рука об руку с хитро­стью; тираны, подобно негодяям, употребляют в общении друг с дру­гом эвфемизмы для обозначения своих намерений... Лицемерие в по­литике взывает к Аристотелю.

Конечно, вопрос этот более сложен, и следовало бы добавить мно­жество нюансов и уточнений, учитывая прочие переменные. Вот, на­пример, некоторые из таких моментов, взятые наугад: 1) актуализация морального сознания в ходе истории; 2) особенности языка внешней политики; 3) порочность, вводимая идеологией в язык целей (на-


_____________ _____ 0 специфичност и полити ки 151

цизм); 4) явления нарушения общественного мнения. Как бы то ни было, естественное сознание (в большей или меньшей степени актуа­лизированное или затемненное) не всегда, но как правило является действующим лицом в политике. Как бы то ни было, особенно в обла­сти политической, заставляет признать себя следующая действитель­ная истина: власть не подлежит использованию в частных интересах. Или в более общем плане: политическая власть не может быть произ­вольной, не утратив всей своей легитимности, она должна руководст­воваться собственными целями, она находится на службе общего ин­тереса. Аристотель сравнивает власть правителей с властью капитана: судна. Капитан выполняет свою миссию только в том случае, если бе-(«т на себя ответственность за корабль и всех пассажиров, то же самое можно сказать и о власти политической. Подобно капитану, государ­ственный деятель использует не могущество, но авторитет. Он управ­ляет лишь на основании высшего управления, т.е. обязательств его положения. Власть — это не употребление отдельной воли, но служе­ние благу для всех. Имеет ли сознательное подчинение в политике иное основание? Когда власть заносит к произволу, она порождает от-. ношения, столь досаждающие тирану. Разве простые люди не отно­сятся к политике точно так же, как к ней относился Аристотель, т.е. г-Йак к служению?

' Если проведенный анализ правилен, политика неотделима от ее естественных целей, она является здравой политикой, только если ра­ботает в направлении общего интереса или общего блага. Но в чем со­стоит общее благо? Этот вопрос требует лишь самого обшего ответа, на уровне принципов. Практические проблемы зависят от осторожно­сти и множественности интерпретаций. Каковы же эти принципы? Их два: 1) теория общего блага неотделима от субстанциальной кон­цепции блага. Политика разворачивается не в пустом пространстве, где может самостоятельно проявляться человеческая воля. Естествен­ный порядок фиксирует основные ориентиры. Общее благо не явля­ется продуктом субъективности, оно не зависит от нас, оно имеет Целью ответить требованиям человеческой природы; 2) обшее благо не совпадает с суммой частных благ, он представляет собой прежде всего благо сообщества, разделяемое всеми, или общественное благо. Его первая составляющая может выражаться так: покой свободного Общества. Иначе говоря, общее благо подразумевает прежде всего внешний мир и отсутствие иностранного господства, гражданский ЙИр и отсутствие внутреннего угнетения. Эти блага принадлежат все­му сообществу в целом, ими владеют сообща. Они носят основопола­гающий характер в той мере, в какой, как мы видели, они обусловли­вают общественную жизнь. Затем мы имеем следующие обществен-


К


152 Об интерпретации полипш


О специфичности политики 153


 


ныс блага, являющиеся частью естественного порядка государства, но их определение и взаимосвязь представляют некоторые затруднения: социальная справедливость, качество нравов, гражданская солидар­ность, демографическое здоровье, качество языка... Помимо извест­ных проблем интерпретации открывается большое число дискусси­онных в практическом плане вопросов: где располагается точка рав­новесия между этими благами и свободой личности? Каковы взаим­ные роли государства и промежуточных сообществ? Как связать эти блага и частные блага, входящие в состав общего блага?.. Политика обшего блага — это искусство золотой середины, она всегда ориенти­рована на поиски точек равновесия. Поле деятельности здесь зависит от обстоятельств и различий в интерпретации. Точно установлено только следующее: понимаемая таким образом политика, т.е. поли­тика как искусство, всегда направляется идеей блага субстанцио­нального и блага разделенного.

Искусство или техника? (3)

Дискуссия имеет и другую сторону. Макиавелли был не единст­венным, кто полностью, совершенно порвал с Аристотелем. Так же поступили и радикальные последователи Локка или Монтескье. Их позиция — позиция радикального или исключительного либерализ­ма — имеет тенденцию стать официальной позицией современных либеральных демократий, она развивается в следующей логике: тира­ническая политика, конечно же, политика неправильная или извра­щенная, но из этого не следует, что любая здравая политика должна стоять на службе общего блага. Критика Аристотеля значима для тех­нологий угнетения, но она не подходит для технологий свободы. По­гоня за удовлетворением личных интересов нарушается, когда она выражена через насилие над другим, а не тогда, когда каждый в по­исках собственного интереса уважает интерес другого. Основанием политики выступает не этот так называемый естественный порядок, но уважение суверенных индивидуальных воль. Политика служит этим волям, а значит, правам человека, а не общему благу, способно­му лишь позволить некоторым навязать другим их собственную субъ­ективную идею блага. Никакое благо не является объективным, по­литика должна сделать из этого- выводы: она должна быть нейтраль­ной по отношению к законам жизни, устанавливать простые правила игры. Политический вопрос — вопрос технический.

Итак, основные дискуссионные положения: с одной стороны, об­щее благо, включаюшее в себя, но подчиняющее права человека, с


другой стороны, — формальные права, оправдываемые отсутствием j|wiara; с одной стороны, субстанциальная политика, с другой, — по­литика процессуальная; с одной стороны, политика, понимаемая как:кусство на службе общего блага, с другой, — политика, понимае­мая как совокупность технических приемов на службе безграничной рвободы. Обсуждаемый вопрос направляет развитие нынешних либе­рально-демократических режимов, мы вновь встретимся с ним при обсуждении либеральной демократии (часть четвертая, гл. XVII). Здесь хотелось бы только подчеркнуть следующее: чисто процессу­альную концепцию политики невозможно довести до конца, она раз­рушает логику (и в то же время опирается на естественные чувства). „ Первое замечание таково: безграничная свобода подрывает сво­боду. Если всякая идея блага субъективна и произвольна, то во имя чего я должен уважать понятие блага, составляемое моим ближним? Если воли суверенны, то почему я должен ограничивать свою волю уважением воли другого? Таковы мои «ценности*, заявляет насиль­ник или садист. Здесь, как и во всем ином, релятивизм приводит к произволу силы. Если один человек является господином, то кто-то должен быть его рабом. Безграничная свобода несовместима с равной свободой. Для того, чтобы основать свободу всех, ее следует ограни-| Чить принципом равенства, полагаемым в качестве объективного в принципа. Во имя чего? Нам не избежать вопроса о благе.

Даже предположив, что безграничная свобода не выходит за рам­ки свободы других, процессуальная политика снова наталкивается на отсутствие всякого объективного и общего блага: если каждый пре­следует лишь свое собственное благо, то политическое сообщество неизбежно разрушается. Подумайте только, во что превращается или превратится государство в отсутствие всякого гражданского поведе­ния. Если избиратель является лишь эгоистичным и рациональным действующим лицом, он не пойдет голосовать, поскольку его голос ничего не изменит в конечном результате (в выборах один голос не имеет решающего значения). Если солдат думает только о своем соб­ственном интересе, он не будет тратить времени на войну. Если у гла­вы государства или министра нет иного ориентира, кроме личного блага, он утратит всякий авторитет... Кто такие великие государст­венные деятели, как не люди, сумевшие примирить политическую мудрость с заботой об общем интересе? Те же, кто подобно привер­женцам Public Choice, теоретизируют о частном интересе как о всеоб­щем законе и, следовательно, законе политики, отрицают природу политики. Они превращают коррумпированную политику в нор­мальное состояние политики и тем самым способствуют этой самой коррупции. Идея объективного блага и обусловленных им обяза-


 
 


Об_интерпретйЦйи политики

тельств консубстанииональна политике, т.е. политике упорядочен­ной. Анализ политических режимов (гл. VIII) и анализ понуждающих моментов политического действия (гл. VIII) говорят об одном и том же. Процессуальные моменты, сколь бы хороши они ни были, никог­да не являются достаточными.

Если этот анализ верен, политика никогда не будет сведена ни к вторичному измерению человеческой жизни, ни к совокупности тех­нических приемов- Она определяется своей целью, которая никогда не бывает ни малозначимой, ни вторичной: организацией сообщест­ва для достижения общего интереса. И в этом смысле политика — ис­кусство благородное и трудное. Но из этого не следует, что она явля­ется высшим видом деятельности. Интерпретации, придающие боль­шую значимость понятию общего блага, т.е. классическая и класси­ческая христианская интерпретации говорят также и о границах по­литики. Высшие цели находятся за их пределами.


VII. Основная переменная

Употребление какого понятия наилучшим образом упорядочива­ет мир политики? Какова основная переменная политики? Предыду­щий анализ уже показал ответ, предлагаемый представителями клас-еической философии: основной переменной выступает политиче­ский режим. Последний следует понимать в широком смысле, он представляет собой измерение всего общества в целом, а не изолиру­емый сектор социального целого. Иначе говоря, политический ре­жим определяется как способ организации и способ осуществления политической власти, но при этом считается, что эта власть осущест­вляется п отношении общего как целого и придает ему особый стиль. Режим состоит из законов, но также и из поведений, он неотделим от того способа, которым руководители действительно осуществляют власть. Короче, люди — вот главное. Режим не является системой.

Действительно ли режим представляет собой основную пере­менную? Можно указать пять главных возражений. На два из них мы уже попытались ответить (неавтономия и неспецифичность по­литики, а значит и режимов), поэтому нужно обсудить три следую­щих возражения: 1) универсальность факта элитарности во многом лишает проблему различия между режимами ее остроты (макиавел­левская традиция); 2) существенна классификация не режимов, но систем (последователи Монтескье); 3) универсальность политиче­ской системы делает неуместной понятие режима (современная по­литическая наука, господствующая версия).


 



или режимы? Что по сути говорит Макиавелли? «По большому счету, все вещи вы», «чем больше что-то меняется, тем больше оно

 


156 Об интерпретации политики


Основная переменная 157


 


является тем же самым» и, следовательно, «различия между режима­ми не имеют большого значения». Эти идеи обрели научный и систе­матический вид под пером тех, кого называют «нео-макиавеллиста-ми»: Г. Моска («Элементы политической науки», 1906 г.), Р. Мичелс («Политические партии. Опыт об олигархических тенденциях демок­ратий», 1911 г.), и в особенности Вильфредо Парето («Трактат по об­щей социологии*, 1916 г.). Основополагающий факт — всеобщее раз­деление между правящей элитой и управляемой массой. Кажущееся разнообразие режимов лишь маскирует главное.

Вместе с Марксом, Ницше и Фрейдом Парето принадлежит к «школе подозрения», первым представителем которой был не кто иной, как Макиавелли. Речи людей обманчивы; речь идет о том, чтобы развеять подозрения или снять маски. По Марксу, скрытая реальность представляет собой феномен социального разделения, конец которому однажды будет положен историей. По Парето, она есть факт политиче­ского разделения, которое никогда не будет стерто историей. Парето и его последователи не могут удержаться, чтобы не процитировать с во­сторгом формулировку из «Коммунистического манифеста», в соот­ветствии с которой «до сих пор все исторические движения были осу­ществлены меньшинством и в пользу меньшинства», и они не могут удержаться от того, чтобы раскритиковать следующую фразу: «Проле­тарское движение — это спонтанное движение большинства в пользу подавляющего большинства». Для Парето социалистическая револю­ция может лишь походить на предшествующие революции: замена од­ной правящей элиты на другую. История — это круговорот элит.

Что следует понимать под элитой? Парето дает этому понятию опре­деление широкое и определение узкое. В широком смысле элита со­ставлена из всех тех, кто демонстрирует выдающиеся способности в своем роде деятельности, идет ли речь о политике, поэзии или о мошен­ничестве. Но в глазах Парето эта обширная и разнородная элита значит куда меньше, нежели элита в узком смысле слова: «Для анализа, кото­рым мы занимаемся — анализа социального равновесия — было бы уместно еще раз разделить надвое этот класс. Мы выделяем тех, кто прямо или косвенно играет видную роль в управлении; эти люди со­ставляют правящую элиту».1 Общества характеризуются природой их элиты и в особенности элиты правящей. В любом случае небольшое число людей управляет подавляющим большинством, но при этом пра­вящая элита не образует однородной группы. Средства, используемые элитой для управления массой, — это сила и хитрость, иными словами, средства принуждения и искусство обольщения, т.е. это всегда искусст-

■aite de:
:: Droz, I

3. P. 1297.


во обманывать. Законное правление — это такое правление, которому удалось убедить управляемых, что правление соответствует их интере­сам, или их обязанностям, или их достоинству покоряться меньшинст­ву. Такое различение хитрости и силы заимствовано у Макиавелли, из его знаменитого противопоставления львов и лисиц. Политические элиты делятся на две группы — элиты, склонные к грубости («львы»), и элиты, склонные к использованию хитрости («лисицы»).

Правящая элита в большей или меньшей степени открыта для дру­гих элит (для высших людей, выходцев из других слоев) и в большей или меньшей степени находится в конфликте с ними. Но всегда именно меньшинство играет ведущую роль в игре, где ставкой выступает власть. Следует различать, говорит Парето, форму и основание. Форма — это, например, дискуссии между учеными в Китае, политическая борьба в Риме, столкновения на религиозной почве в Средние века, социальные бои в наши дни. Основание же — это соперничество и круговорот элит. Аристократии сменяют друг друга — военная, религиозная, торговая, плутократическая аристократия, — история всегда носит аристократи­ческий характер. Современные западноевропейские общества не изме­няют этому правилу: ими управляет политическая элита (из группы ли­сий), связанная с управляющими кадрами промышленности и финан­сов; они называют себя демократическими, но на самом деле они пред­ставляют собой «плуто-демагогические» режимы.

Аристократии непрочны. История обществ — это история после­довательной смены привилегированных меньшинств, которые за­рождаются, вступают в борьбу, приходят к власти, пользуются ею и приходят в упадок, чтобы быть замененными другими меньшинства­ми. В итоге правящие аристократии обречены на упадок в силу при­чин двух типов: причин психологических (с течением времени правя­щая элита утрачивает свою энергию и жизнеспособность), причин социально-биологического порядка (наследники не обладают каче­ствами — силой и энергией, которыми обладали основатели). Соци­альная стабильность и равновесие могут поддерживаться только в том случае, если упадок уравновешивается мирным круговоротом элит. В этом случае правящая элита обновляется, вбирая в себя вы­сшие элементы, поднимающиеся из низов, и избавляясь от «своих наиболее скомпрометированных членов». Но если это движение ос­танавливается, то открывается путь революции. Разрушаюшаяся эли­та становится неспособной к определенным действиям, она делается уязвимой для энергичных людей, рожденных массой. Так, француз­ское дворянство конца XVIII века — рафинированное, скептичное, фривольное — было пронизано новыми идеями: оно погибло на эша-;. По Марксу, борьба разворачивается между жертвами и угнета-


158 Об_интерпретации политики


⇐ Предыдущая20212223242526272829Следующая ⇒




Дата добавления: 2015-09-19; просмотров: 336. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Дезинфекция предметов ухода, инструментов однократного и многократного использования   Дезинфекция изделий медицинского назначения проводится с целью уничтожения патогенных и условно-патогенных микроорганизмов - вирусов (в т...

Машины и механизмы для нарезки овощей В зависимости от назначения овощерезательные машины подразделяются на две группы: машины для нарезки сырых и вареных овощей...

Классификация и основные элементы конструкций теплового оборудования Многообразие способов тепловой обработки продуктов предопределяет широкую номенклатуру тепловых аппаратов...

Субъективные признаки контрабанды огнестрельного оружия или его основных частей   Переходя к рассмотрению субъективной стороны контрабанды, остановимся на теоретическом понятии субъективной стороны состава преступления...

ЛЕЧЕБНО-ПРОФИЛАКТИЧЕСКОЙ ПОМОЩИ НАСЕЛЕНИЮ В УСЛОВИЯХ ОМС 001. Основными путями развития поликлинической помощи взрослому населению в новых экономических условиях являются все...

МЕТОДИКА ИЗУЧЕНИЯ МОРФЕМНОГО СОСТАВА СЛОВА В НАЧАЛЬНЫХ КЛАССАХ В практике речевого общения широко известен следующий факт: как взрослые...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.013 сек.) русская версия | украинская версия