Ленинская идеология

Ленин считал себя верным учеником Маркса и пытался предста­вить свои действия и свою теорию как единственно возможное или правильное применение марксистского анализа. Но своими действи­ями и развитием своих идей он привел к разоблачению Маркса, дан-Ному историей. Большевистская революция и построение нового ре­жима есть прежде всего дело одного человека. Ленин совершил рево­люцию и в какой-то мере держал ее в своих руках, он был автором и

Современная политика

инициатором нового режима и не переставал быть его опорой. Совет­ская история — это прежде всего дело человека (и группы людей) и в то же время она порождена логикой определенных идей. Причина то­му проста: Ленин — это идеология, ставшая человеком. В еще боль­шей степени, нежели Робеспьер, Ленин абстрактен, безличен, его личность лишена содержания, в какой-то мере поглощена императи­вами идеологии. Он лишен пороков, конкретных страстей, он живет ради одной только цели — Революции.¹ Как теоретиком им двигало не столько интеллектуальное любопытство или беспристрастные поиски решения. Все вопросы, в том числе и эпистемологические, обретали смысл лишь в зависимости от революционной цели, а все ответы но­сили характер политических действий. Ленин, этот чистый homo ideo-logicus,¹ сливается с созданной им самим идеологией и смешивает лю­дей, в том числе и самого себя, с простыми орудиями исторического процесса, управляемого идеологией.

Марксизм, манихейская версия. «Учение Маркса, — пишет Ле­нин, — всесильно, потому что оно верно. Оно полно и стройно, оно дает людям цельное миросозерцание, непримиримое ни с каким суе­верием ни с какой реакцией, ни с какой зашитой буржуазного гнета. Оно есть законный преемник лучшего, что создало человечество в XIX веке в лице немецкой философии, английской политической экономии, французского социализма».³ Для Ленина Маркс распрост­ранил науку о материи на человеческую материю и тем самым дал за­конченную теорию социального и исторического мира. Мир полно­стью материален. Маркс раскрыл его законы, применимые к человеку и к истории, и отныне универсум лишен всякой тайны. Ленин не пре­тендует на философскую оригинальность, и его мышление коренится

Валеш

¹ См.: ВехшцопА. Les origines intellectuelles du leninisme. P.: Calmann-Levy, 1977. Ph. XI «Lenine». Беззясон, в частности, упоминает следующий эпизод: «Мы видим его в 1907 г., в тот момент, когда он покинут почти всеми. С «холодным и злым» ли­цом он принимает Валентинова и спрашивает у него: «Принадлежите ли по-преж­нему к нашей группе? — Да, — Так вы еще не вышли из нее? Яхотел бы прежде все­го узнать об этом, потому что в противном случае я бы отвернулся и не сказал бы вам больше ни слова, Я не буду спрашивать у вас, почему вы не подписали протест тридцати семи большевиков, мне сказали, что у вас были личные проблемы. — Я потерял сына. —Так объяснение в этом или в чем-то другом? Впрочем, меня это не очень интересует. Я должен сообщить вам более важные вещи». И убежденность ГТрнинл Runs гтпп о-*,.^ логика его системы столь захватывающа, что бедный ак будто бы протест тридцати семи большевиков действи-|раздо больше, чем смерть собственного сына» (С.201).

: Homo ideologicus — чел* 3 Ленин В.И. Три источ! собр. соч. Т. 23. С.40.

логический (лат.) — Прим. перев.

и составных части марксизма (1913) // Полн-

_____ _____________ Идеол ог ические революц ии (И) 215

в железной вере в верность марксистского анализа и в обещанное бу­дущее — социализм.

f: Каковы же особенности ленинизма? Ленинизм можно рассматри-Ь адть как чистую идеологию, потому что, вдохновленное милленарист-ской верой, мышление Ленина все устремлено к единой цели — Рево­люции — и обедняет или искажает Маркса, превращая его филосо­фию в манихейство, волюнтаризм и субъективизм.

Ленинизм — это дуализм. Борьба противоположностей — ключ к всеобщему объяснению, классовая борьба — ключ к истории, борьба, которая сейчас противопоставляет народ его эксплуататорам, проле­тариат — буржуазии, или в своей географической версии (ленинская новация) империализм — Революции или социализму. Это тоталитар­ное видение мира, считающееся научно доказанным, постулирует не­разрешимый антагонизм между силами Добра и силами Зла и все со­относит с ним. Не существует ни истины в себе, ни естественной мо­рали: истина и мораль консубстанциональны делу, они носят классо­вый характер. Этот дуализм не знает исключений: религия, наука, мо­раль, искусство, законы... в конечном счете имеют смысл, лишь буду­чи соотнесенными с классовой борьбой. Ленинская риторика посто­янно развивается по бинарному типу: либо.., либо... О любой челове­ческой деятельности можно судить лишь в зависимости от того лаге­ря, к которому она принадлежит, — либо к лагерю пролетариата, либо к лагерю буржуазии. Третьего не дано, и не существует беспристраст­ных результатов. Если Маркс в «Капитале» анализирует капитализм как систему, то Ленин видит повсюду лишь две борющиеся силы. Мир с точки зрения Ленина — это мир воль, следовательно, зло объяснимо лишь действием злодеев. Он постоянно раскрывает и разоблачает — конечно же, после Революции, но также и до захвата власти, — орга­низованное и скрытое действие, все время представляющее угрозу. «Мы окружены со всех сторон врагами, и нам приходится почти всег­да идти под их огнем».' Манихейский дуализм естественным образом порождает наваждение заговора.

Таким образом, политика объединяет все, все подчиняет себе, а политика — это война, война двух сил. Из этого следует, что, напри­мер, нет существенного различия между царским самодержавием и английским режимом — оба они принадлежат к проклятому лагерю. Из этого следует также, что нет естественного различия между напи­санием философского трактата и использованием вооруженного на­силия — оба случая являются методами борьбы. Вопрос о средствах совершенно не ставится во всеобщих понятиях: тому, кто принадле-

е. Т.6. С. 9.

.?Гд.1//Та»

' Ленин В. И. Что

2 16 Современная политика

жит к лагерю Справедливости, дозволено все. Уже в своих ранних ра­ботах Ленин выводит крайние следствия из принципа классовой борьбы, и его сила в дискуссиях, противопоставляющих его другим марксистским течениям, состоит в той железной логике, разворачива­емой им исходя из этого общего для них принципа, исключающего любые нюансы и любое отклонение.

Так, если мысль Маркса «многозначна и неисчерпаема» (Р. Арон), то мысль Ленина одновременно рудиментарна и связна. Интеллекту­альный горизонт Маркса и Энгельса был гораздо более широким, чем у Ленина, они не оставляли без внимания преемственность в развитии цивилизации и не сводили все человеческое творчество к классовому содержанию. Однако Ленин лишь довел до конца фундаментальные принципы исторического материализма. Ленин обеднил Маркса, но он последовательнее его.

Ленинская теория Революции. Смертельная война, к которой все сво­дится, имеет неизбежный исход — Революцию, т.е. победу Пролетари­ата, который неминуемо принесет спасение, т.е. социализм и разреше­ние многовековых проблем человечества. В этих условиях политиче­ское действие совпадает с действием революционным. Все, что в лени­низме принадлежит собственно Ленину, относится главным образом к теории Революции. Эта теория отклоняется от ортодоксального марк­сизма (если только можно говорить об ортодоксальном марксизме), в частности, в двух ключевых моментах: Ленин de facto преодолевает за­коны исторической необходимости, чтобы проповедовать то, что в дей­ствительности является революционным волюнтаризмом, и чтобы вве­рить разрешение задачи революционного мессианизма уже не реально­му пролетариату, но организованному меньшинству, партии.

Марксизм Плеханова и меньшевиков ставил Революцию в зависи­мость от вызревания ее объективных условий. История в своем разви­тии проходит через необходимые этапы: русское общество должно бы­ло прежде всего достичь уровня развития, который сделает возможной буржуазную революцию, и только когда та принесет свои плоды, нуж­но будет думать о революции социалистической. Предварять ход исто­рии означало бы прийти к диктатуре, спровоцировать страшную не­разбериху. У Ленина — иная точка зрения. Для него нет ничего хуже сохранения царизма, кроме именно буржуазной революции, которая привела бы к укреплению либерального правления. Ленин сгорает от нетерпения, и для него главным является не столько вопрос об уровне социально-экономического развития, сколько вопрос о практических условиях овладения государством. v<Главный вопрос всякой револю­ции — это вопрос о власти» («О двоевластии», 9 апреля 1917 г.). Борьба

 

Идеологически е революции

1L

1 противопоставляет классы друг другу, но ее исход решается на уровне щ государства. Как разъясняет Ален Безансон, «исходить нужно именно Виз понятия власти, из возможностей ее взять и сохранить, остальное в придет само собой. Сочтя, что мировая война якобы открывает воз-• можность прорыва в цепи империалистических государств и захвата j русского государства, он /Ленин/ сразу же решил начать процесс ми-г ровой революции. Неважно, что нищенский удел России заранее раз-2. рушал идею социализма, как она существовала во Втором Интернаци-у онале. Главное — начать революцию... Конечно, они (политические S." деятели) связаны необходимостью, они способны эффективно дейст-f воватьлишь в соответствии с управляющими ими научными законами. ^г Но, обладая, благодаря марксизму, прекрасным знанием этих законов, \ революционная партия у власти сможет обеспечить в данной области идеальные условия для саморазвития. Она подготавливает поле, рас­чищает препятствия, ориентирует в нужном направлении, и все пойдет само собой и, главное, гораздо быстрее. Власть обеспечивает истори­ческому развитию сокращение пути. Таким образом, никогда не быва­ет слишком рано взять власть, и самая возможность ее взятия доказы­вает, что настал момент для ее захвата.»¹ Тактический оппортунизм Ле­нина представляет собой иной аспект этого волюнтаризма. При захва­те власти Ленин определяет своих союзников и лозунги в зависимости от соображений практической эффективности. Партия должна ис­пользовать все формы сопротивления Старому порядку, упорядочить весь революционный потенциал — крестьянские требования, направ­ленные против пережитков феодализма, национальные движения, ре­лигиозное сопротивление ортодоксии... — дабы использовать их в соб­ственных целях, подразумевающих в итоге ликвидацию этих самых со­циальных или политических сил, осуждаемых идеологией. Все средст­ва хороши, если они обеспечивают реализацию того, что на самом де­ле является первым условием социализма, — захват власти Партией.

Рычаг ленинского волюнтаризма — это, конечно же, именно пар­тия. Ленин развил свою теорию революционной партии и ее отноше­ний с рабочим классом в двух знаменитых брошюрах — «Что делать?» (1902 г.) и «Шаг вперед, два шага назад» (1904 г.), которые несмотря на шквал критики, поднятой в рамках II Интернационала, вскоре стали Библией большевизма. Эта теория связывает (такая связь характерна для ленинизма) идеологическую фикцию или субъективизм с обост­ренным реализмом в области техники политического действия. Она сводится в главном кдвум положениям: определяемая Лениным пар­тия на самом деле больше, чем авангард пролетариата, она воплощает

;. P. 231-232.

A. Les origines inteliectuelles du lenini

218 Современная политика

Идеологичес кие революции (II} 219

 

подлинное существо Пролетариата, поскольку выступает обладателем идеологической истины; с этой точки зрения, партия, сплоченная идеологией, должна быть организована как боевая, подпольная и цен­трализованная группа, сформировавшаяся вокруг ядра профессио­нальных революционеров. Душа партии — пролетарское сознание, совпадающее с идеологией, тело партии — армия, вовлеченная во все-обшую войну, конечной целью которой является социализм, а непос­редственной целью — власть.

Ленин исходит из констатации, сделанной до него «ревизиони­стами», — пролетариат спонтанно настроен скорее реформистски, чем революционно, — но он выводит из этого утверждения совсем другие следствия, поскольку занимается идеологической алхимией. «История всех стран свидетельствует, что исключительно своими собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское».¹ Но, как того требует дуализм, всегда существуют лишь два возможных значения: если стихийное сознание рабочих не является пролетарским, значит, оно является буржуаз­ным: «стихийное развитие рабочего движения идет именно к подчи­нению его буржуазной идеологии».² Кто же в таком случае выступает носителем социалистического или пролетарского сознания? Это, от­вечает Ленин, интеллигенция, обладающая идеологической истиной. «Учение же социализма выросло из тех философских, исторических, экономических теорий, которые разрабатывались образованными представителями имущих классов, интеллигенцией. Основатели со­временного научного социализма, Маркс и Энгельс, принадлежали и сами, по своему социальному положению, к буржуазной интеллиген­ции. Точно так же и в России теоретическое учение социал-демокра­тии возникло совершенно независимо от стихийного роста рабочего движения, возникло как естественный и неизбежный результат раз­вития мысли у революционно-социалистической интеллигенции.»³ Вслед за Марксом Ленин определяет «правильное» сознание в клас­совых понятиях, но он перерабатывает традиционный марксизм, чтобы установить автономию этого классового сознания по отноше­нию к классовой принадлежности: пролетарская наука и пролетар­ское сознание независимы от пролетариата, они воплощены в идео­логическом меньшинстве, роль которого становится ролью избран­ных и которому надлежит нести эту науку и это сознание «в пролета­риат». Это идеологическое меньшинство в таком случае должно быть

Ч.И. Что

.? Гл. 2 // Паш. собр. соч. Т.6. С.ЭО.

организовано в партию нового типа, призванную исполнить свою ре­волюционную миссию: это сплоченная, централизованная, тайная партия, партия избранных, партия элиты, ядро которой образовано профессиональными революционерами, долгое время воспитывав­шимися и обучавшимися, партия однородная и единодушная, в кото­рой стираются все классовые различия и чье совершенное единство обеспечивается идеологией. Ленинская партия — действенный меха­низм, предназначенный для отбора и формирования человека особо­го типа, идеологического борца (большевистский борец сродни бор­цу якобинскому, хотя и принадлежит куда более совершенной орга­низации). Большевистский или ленинский борен вооружен просты­ми, надежными, неоспоримыми принципами, он дисциплинирован, подчиняется директивам центра и способен осуществлять тактиче­ские маневры, он безразличен к выбору средств. Он безразличен к средствам, но также и обучен использовать некоторые из них: по­скольку политика и война едины, поскольку у партии нет ни конку­рентов, ни противников, но только одни враги, то речь идет об их из­матывании, дискредитации, парализовывании, уничтожении. Пре­подаваемая ленинизмом практическая наука (которая будет обогаще­на опытом) распространяется на правила действия, опирающиеся, в частности, на действенность запугивания, на жесткую решимость, грубую силу. Ленинская идеология сознательно продолжала оста­ваться неукротимой и оскорбляющей; для того, чтобы взять и удер­жать власть, она наденет шлем и забрало.

Таким образом, ленинская теория партии сочетает в себе идеоло­гическую алхимию и практическое знание. Ленинской алхимии при­суще создание идеологической сиерхреальности, оправдывающей из­бранную роль идеологов, т.е. партии. Ключевые прилагательные бур­жуазный, пролетарский или рабочий приобретают новое значение: понимаемые в их «истинном» смысле, они определяются не через их социальную принадлежность, но через соотнесение с канонами, за­фиксированными идеологией; Labour Party,¹ говорит Ленин, — это буржуазная партия (хотя ее членами являются рабочие), поскольку она не разделяет «правильной» идеологии; соответственно партия, проповедующая марксистскую идеологию в ленинской ее версии, т.е. идеологию, пролетарскую по определению, совершенно вправе (даже если не имеет никаких корней в рабочих кругах) провозгласить себя единственным представителем рабочего класса и подлинным вопло­щением пролетариата. Ленинизм наделяет Пролетариат, т.е. идеоло­гическую идею пролетариата, автономным существованием, никак не

¹ Labour Party — лейбористская партия (англ.) — Прим. перев.

220 Современная политика____ ____ ______ ____ ____

связанным с реальным пролетариатом. Пролетариат в каком-то роде оторван от собственного тела, он представляет собой лишь сущность идеологического Разума, определяемую в понятиях, которыми распо­ряжается партия, носитель идеологии. Избранному классу, рабочему классу на самом деле сказать нечего. Его освободительная миссия це­ликом вверена идеологам, организованным в партию, поддерживаю­щим с рабочим классом лишь фиктивные связи и вовлеченным лишь в идеологические абстракции.

Таким образом, Ленин дополняет марксистскую формулу спасе­ния особенно эффективным учением о революционной борьбе. Он опирается на научные гарантии, данные Марксом классовой борьбе и конечной победе социализма, но также он освобождается от марксо-вого анализа и от критерия опыта, чтобы в итоге все подчинить идео­логической партии и ее власти. Подведем итоги:

1) Ленин порывает со всяким всеобщим критерием и устанавлива­
ет манихейские координаты, где все соотносится с беспощадной
борьбой, разворачивающейся между буржуазией и пролетариатом, и
все, что содействует Революции и социализму, считается оправдан­
ным;

2) он избавляется от опровержений со стороны реальности, пре­
вращая социальные группы в идеологические категории, постулиру­
емые как антагонистические: буржуазия и пролетариат, которые ис­
черпывают все социальное пространство и определяются лишь в за­
висимости от поведения, предписываемого им идеологией. Ленин не
отрицает реальности, но подчиняет ее смысл идеологии, распоряжа­
ющейся природой вещей и людей (субъективизм). Ленинизм не под­
лежит «фальсификации»: идеология не только всегда права по опре­
делению, но она дает средства никогда не ошибаться. Опыт отступа­
ет перед идеологической алхимией, которой занимаются те, кто
отождествляет себя с сущностью Пролетариата и призваны подчи­
нить реальный пролетариат и все общество воле идеологического
Пролетариата;

3) наконец, Ленин отказывается от марксистского детерминизма,
отделяя Революцию от объективных условий ее осуществления. В
итоге все зависит от действия избранных, людей, просвещенных
идеологией, все зависит от завоевания власти партией (волюнта­
ризм).

В результате данных утверждений историческая необходимость совпадает с действием идеологического меньшинства, а спасение лю­дей происходит благодаря суверенной власти партии. Партия не счи­тается ни с моралью (благодаря манихейству), НИ с необходимостью

Идеологические революции (II) 221

(благодаря волюнтаризму), ни с реальностью (благодаря субъективиз­му). Она считается только со своими целями — Революцией и социа­лизмом, осуществляемыми через захват власти.

Таковы в понимании Кошена устанавливаемые Лениным принци­пы, которые образуют системное и целостное единство и которые ста­нут принципами будущей идеологической власти. Эти принципы — ядро ленинской идеологии, их развитие — это развитие идеологии (развитие, опирающееся на технологию организации и действия, так­же установленную Лениным). Однако, с другой стороны, сочинения Ленина изобилуют противоречиями и/или резкими поворотами, в ча­стности, в отношении пролетарской революции или состояния клас­совой борьбы в России, а также в отношении формы будущей дикта­туры пролетариата. Как примирить эти различные положения? Это можно сделать, если, подобно Кошену, различать «теории* и «прин­ципы». Столкнувшись с силой вещей и стараясь всячески форсиро­вать ситуацию, Ленин по-прежнему опирается на свои принципы, ко­торые объясняют все и все подчиняют задачам построения социализ­ма, а также и на свой инструмент — идеологическую борьбу. В какой-то степени он дорого за это заплатит, давая подчас непоследователь­ные объяснения или будучи вынужденным пересматривать свою тео­рию (конкретные интерпретации, программы или прогнозы), разви­ваемую на основе все тех же принципов. Вплоть до 1917 г. вопреки мнению Парвуса и Троцкого Ленин утверждает, что в России буржу­азная революция не может непосредственно перерасти в революцию социалистическую, но уже в апреле 1917 г. он бросает лозунг, призы­вающий к скорому переходу к социалистической фазе Революции. В августе-сентябре 1917 г. он пишет «Государство и революцию», в ко­торой развивает полуанархистские положения и представляет проле­тарское государство как непосредственно управляемое освобожден­ным и вооруженным народом (речь идет о «самоуправлении произво­дителей», предшествующем отмиранию государства, представляюще­му «непосредственную, первоочередную задачу революционного про­летариата»); а поскольку эта программа очень быстро будет полно­стью разоблачена практикой, она будет поднята на смех самим же Ле­ниным и причислена к анархо-синдикалистским измышлениям. Для того, чтобы подчинить историю принципам, а также для того, чтобы идеология завладела властью и могла сохранить ее, Ленин без колеба­ний изменит свою теорию, равно как и практику. Именно такое сме­шение безумной, но цельной строгости и практической гибкости на службе власти в силу исключительного стечения обстоятельств позво­лили Ленину творить историю, совершенно не понимая той истории, которую он творил.

222 Современная политика

Крах и триумф идеологии

Советский режим был рожден смешением и импровизацией, и од­нако же он обусловлен развитием идеологии. Противоречие носит лишь внешний характер. Поскольку история опровергает предвиде­ния, Ленин постоянно сталкивается с непредвиденными проблемами; поскольку он считает свои принципы непогрешимыми, он постоянно импровизирует в своих теориях и практических решениях в направле­нии, диктуемом логикой идеологии: извращение реальности или, ког­да к тому побуждают обстоятельства, уступки, необходимые для со­хранения командных высот этого извращения — власти. Совершенно очевидно, что идеологическая динамика не совпадает с предвидения­ми, сделанными идеологией. Закон идеологических революций со­стоит в том, что столкновение с непокорной реальностью обостряет волюнтаризм и субъективизм идеологической власти. На завершаю­щей стадии царят только власть и ее дискурс, наделяющие существо­ванием как людей, так и вещи: реальность уступает место сверхреаль­ности. Ленин идеологически зашифровывал реальность и усиленно ее форсировал. Сталин действует в том же направлении, «продвигаясь по уже найденной им колее» (Солженицын), но он идет еще дальше: он грубо отрицает реальность и утверждает триумф идеологии, потерпев­шей крах. Его последователи воспользуются его наследием.

Ленинизм в действии. Русских революций в 1917 г. было две. Пер­вая, произошедшая в феврале 1917 г., застала врасплох революцион­ных социалистов и прошла без их участия. За несколько недель до ре­волюции Троцкий уехал в Соединенные Штаты, полагая, что навсег­да покинул Европу; в январе 1917 г. Ленин, находясь в ссылке в Цю­рихе, писал оттуда: «Мы, старшее поколение, быть может, не доживем до того времени, когда сможем увидеть решающие битвы грядущей революции». Вторая революция началась с октябрьского вооруженно­го восстания, предрешенного Лениным на основе анализа и предви­дений, которые позже будут полностью разоблачены историей. Но из этих ложных оснований Ленин вывел истинное положение, которое вскоре было подтверждено самой практикой: «Политическая ситуа­ция полностью созрела для взятия власти» (Доклад Центральному ко­митету 10 октября).

Февральская революция — это завершение ускоренного войной глубокого кризиса Старого порядка. Подточенная развитием идей, неспособная найти компромисс с гражданским обществом, некомпе­тентная в военной области, монархия рушится без сопротивления как следствие народного восстания, спровоцированного голодом, эконо-

______ Идеологические революции ( II) _223

мическим хаосом, поражениями. Царская власть пала, но ее место не заняла никакая реальная власть. Различные группировки, сменявшие друг друга в правительстве, лишь доказывали собственную несостоя­тельность. Кризисы, вызванные вопросом о продолжении войны, сле­довали друг за другом, тогда как разложение общества набирало тем­пы. Тонкого образованного, европеизированного слоя уже не хватало, чтобы образумить массы и, в частности, солдат. Осенью армия оказа­лась в состоянии разложения, экономика потерпела крах, а власть практически никому не принадлежала.

;ский распад, которому, ся организовать и дисципди-я объединить колеблющийся юруженного восстания. Как

М., Necrich A. L'utopic аи pouvoir. Trad, fr,vP.: Calmann-bSv£J982. P. 2%,

Ленин вернулся в Россию в апреле. К удивлению самих большеви­ков он утверждает, что «буржуазно-демократическая революция» за­вершена в том смысле, что власть перешла в руки буржуазии и, следо­вательно, речь идет о вступлении во вторую фазу Революции, т.е. о развязывании борьбы за захват власти. С апреля по октябрь его стра­тегия имела две грани: с одной стороны, он пытался, насколько это возможно, помешать сменяющим друг друга правительствам управ­лять, подогревая агитацию, постоянные стачки, насилие в деревне, поддерживая национальные движения во всей Империи; с другой, — он стремится помешать собственной партии (еще очень малочислен­ной) оказаться вовлеченной в этот аи; впрочем, он сам способствовал, и пытае нировать ее. Десятого октября ему удает Центральный комитет под лозунгом i объясняют М. Геллер и А. Некрич, его аргументация сводится к пяти пунктам: «1) революционное движение поднимается по всей Европе; 2) империалисты (немцы и их союзники) готовы заключить мир, что­бы сообща задушить русскую революцию; 3) совершенно очевидно, что «Керенский и компания решили сдать Петроград немцам»; 4) бли­зится крестьянское восстание, и большевики уже обрели народное до­верие; 5) дело совершенно явно идет к подготовке второго «корнилов-ского мятежа»... Все аргументы Ленина оказались ложными: его на­дежды на мировую революцию были обмануты; немцы и их союзники сражались еще целый год; Керенский и не думал сдавать Петроград; крестьяне начали передел земли, но восстания было еще далеко; ни­кто и не думал о «втором корниловском мятеже». Ленин был прав лишь в одном: власть нужно было брать, потому что никто не хотел ее защищать.»¹ Взятие власти произошло в крайнем смятении. Оно за­вершилось взятием Зимнего дворца вследствие беспорядочного стол­кновения между остатками регулярных войск и партийными мили­цейскими группами. Большевистский переворот, осуществленный

f&l Соврем енная политика' "

после стольких колебаний (нужна была вся решительность Ленина, чтобы в какой-то степени подтянуть партию к власти), подготовлен­ный и состряпанный почти в открытую и осуществленный в полной неразберихе, возымел успех благодаря слепоте и бездействию прави­тельства. «Это было чудо», — скажет сам Ленин в 1921 г.

Двадцать пятого октября Ленин у власти ■— или, точнее, он занима­ет пространство власти — во главе команды большевиков, называемой Рабоче-крестьянским правительством. Но дела обстоят совсем не так, как это должно было бы быть. Вся стратегия Ленина основывалась на идее о том, что пролетарская революция в России должна была стать детонатором мировой революции или, по крайней мере, революции европейской. Накануне переворота он утверждает: «Колебания невоз­можны. Мы на пороге мировой пролетарской революции* («Кризис назрел», 29 сентября 1917 г.). И вскоре после взятия власти: «...теперь мы видим, что во всех странах мира социалистическая революция зре­ет не по дням, а по часам... и мы теперь ясно видим, как пойдет дале­ко развитие революции; русский начал — немец, француз, англича­нин доделает, и социализм победит.»¹ На протяжении всего 1918 и 1919 гг. Ленин будет вновь и вновь утверждать неизбежность мировой Революции, но его надежды будут обмануты, и «авангард международ­ной социалистической революции* останется в изоляции. Внутри страны его пророчествам также не удастся осуществиться. Ленин рас­считывал на «поддержку масс», будучи уверенным, как он говорил, в «самой полной, самой горячей симпатии со стороны большинства на­селения» («Удержат ля большевики власть?», 1 октября 1917 г). Массы же не стремятся к социализму. Общество продолжает разлагаться, ха­ос нарастает, подкрепляемый лозунгами, брошенными Лениным в его борьбе против Временного правительства. Большевики занимают пространство павшего правительства в Петрограде и Москве, но они не владеют ситуацией в распадающемся обществе. Вплоть до весны 1918 г. новая власть остается крайне неустойчивой (она существует только потому, что нет никакой другой организованной силы) и пра­вит в пустоте.

Что делать? Ленин импровизирует, но на темы, заданные идеоло­гией. Очевидно, принципы дают ключ ко всему происходящему, по­скольку идеологическая алхимия позволяет объяснить любую вешь и ее противоположность: есть только два экспликативных принципа, и если что-то не может быть объяснено при помощи первого из них, значит, оно обязательно объясняется вторым. За обычными обстоя-

 

Идешюгические революции (I

тельствами всегда действует одна из двух сил, делящих мир. За их со­противлением всегда стоит действие враждебных сил: «Буржуазия все портит, все саботирует» (20 декабря 1917 г.), «Мы хотели договорить­ся с банками, но они организовали чудовищный саботаж» (29 декабря

1917 г.); «голодом мы обязаны не нехватке зерна в России, но тому
факту, что буржуазия и богачи развернули последний и решительный
бой* (22 мая 1918 г.)... Принципы определяют также и ключевое ору­
жие социализма в этой войне: партия и ее власть, использующая все
средства. В рамках новых координат тем, кто взял на себя защиту ин­
тересов Пролетариата, дозволено все. «Мы говорим, что наша нравст­
венность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариа­
та....нравственностьэтото, что служит разрушению старого эксплуа­
таторского общества и объединению всех грудящихся вокруг пролета­
риата, созидающего новое общество коммунистов» (2 октября
1920 г.).¹ Но остается сложный и главный вопрос, на который идеоло­
гия не дает точного ответа: каковы способы организации и функцио­
нирования социалистической экономики? Вслед за Марксом Ленин и
большевики представляют социалистическую экономику как антите­
зу экономике капиталистической, отличающейся рыночной анар­
хией, товарным фетишизмом, эксплуатацией со стороны собственни­
ков... Социализм в таком случае подразумевает обобществление
средств производства и обмена (но на каком уровне?), сознательное
управление экономикой со стороны всего сообщества (но каким об­
разом?). Ленин, как и другие социалисты, не попытался определить
практические способы организации этой экономики, потому что, по
его мнению, все должно было произойти как бы само собой. Но по­
скольку дело обстояло совсем не так, нужно было строить социализм
и прежде всего дать конкретное содержание этому построению соци­
ализма.

И тогда Ленин оставляет коммунарские мечты и в апреле-мае

1918 г. для борьбы с хаосом, возникновению которого он в значитель­
ной степени способствовал, он импровизирует правильный ответ:
полное военное огосударствление экономики. Социализм поставлен
под ружье. Формулировка вбирает в себя обе составляющие ленин­
ской политики: перед лицом ускользающей истории опираться на
власть партии и использование крайних методов; импровизировать
социализм с оружием в руках.

Большевистской власти понадобилось три года, чтобы установить контроль над всей Российской империей и ввести там монополию партии-государства. С первых же дней были установлены два столпа

 

¹ Ленин В.И. Речь на Ш Всероссийском съезде советов рабочих, солдатских крестьянских депутатов, 24 января 1918 г.// Поли. собр. соч. Т. 35. С. 278—279

¹ Ленин В.И Задачи

,и//Тамже.Т.41.С.309,311.

226 Сов ременная поли т ика ___ _____________________

коммунистической власти: надзор за информацией (введение цензу­ры, захват типографий, чистка библиотек...) и политическая полиция (ВЧК, очень скоро получившая неограниченные полномочия). На выборах в Учредительное собрание (ноябрь 1917 г.) большевики полу­чат менее четверти всех голосов; Собрание, созыва которого Ленин требовал до октября, будет разогнано в первый же день (январь 1918 г.) по требованию отряда «верных» моряков. Несколько месяцев спу­стя открывается ГУЛаг, и партии ликвидируются одна за другой. На войне как на войне, любит говорить Ленин, который при контакте с реальностью не видит иного решения, кроме самого крайнего наси­лия и без конца призывает к безжалостному подавлению классовых врагов:

«Война не на жизнь, а ^ интеллигентам, война жули1 это — две стороны одной мед: ленных капитализмом... Вся

^pть богатым и их прихлебателям, буржуазным

это — два главные разряда паразитов, вскорм-иабость, всякие колебания, всякое сентимен-тальничанье в этом отношении было бы величайшим преступлением перед со­циализмом» (*Как нам организовать соревнование?», 27 декабря 1917 г.).¹

Менее, чем через год, столкнувшись с внутренними волнениями, Ленин издает декрет о «массовом терроре». Как и во Французской ре­волюции, репрессии следуют логике столкновения идеологии с реаль­ностью. «Теория обстоятельств» здесь вновь бессильна объяснить продолжение и усиление репрессий, поскольку обстоятельства, при­водимые в качестве объяснения, перестали существовать. В «Архипе­лаге Гулаг» (т.1, га, 2 и 9) Александр Солженицын посвятил незабыва­емые страницы ленинскому террору и, в частности, волнам террора, развязанного партией после 1921 г., т.е. после окончания гражданской войны. Впрочем, Ленин и не скрывает своей практики. В мае 1922 г. по поводу проекта уголовного кодекса он пишет, что трибунал не дол­жен уничтожать террор; террор нужно оправдать и узаконить на уров­не принципов, ясно, без лжи и без прикрас.

Ленин опирается на оружие власти и намеревается сохранить ее любой ценой. Поэтому он без колебаний принимает в марте 1918 г. то, что сам называет «позорным» брест-литовским миром, отдаю-шим Германию половину европейской части России, чтобы спасти большевистскую власть. Сила обстоятельств вынуждает его идти на компромиссы (другим примером которых является нэп), но эти ком­промиссы всегда носят лишь временный характер и имеют своей целью сохранение инструмента социализма — идеологической власти.

¹ Ленин В.И. Там же. С. 200,201..... _;=-...