ГАЛЛЮЦИНОГЕНЫ[6] Введение Психотропные вещества

(...) Психотропные вещества способны изменять психику человека и влиять на умственную деятельность. Их получают либо из определенных растений, либо в результате химического синтеза. Фармаколог Деле [7, 4] выделил три основные группы психотропных средств.

Первая группа — успокоительные, включает снотворные, барбитураты* и транквилизаторы*, многие из которых внедрены в современную психиатрическую практику. Во второй важной группе находятся психостимуляторы* (включая амины) — средства, улучшающие настроение. Третья группа — средства, вызывающие психические отклонения, часто называемые галлюциногенами*. Эта категория весьма важна для антропологии благодаря особому положению галлюциногенов в традиционном обществе. Она включает в себя как некоторые растения, так и выделенные или синтезированные химические вещества: ЛСД*, псилоцибин*, мескалин* и гармин*. В отличие от первой группы, галлюциногены не вызывают физиологической зависимости. (...)

Антропологи полностью отдают себе отчет в том, что химические вещества — отнюдь не единственное средство, с помощью которого достигались измененные состояния сознания. Такие явления, как медитация, голодание, самоистязание, тренинг, вхождение в транс, ритмический танец и им подобные. использовались для выхода за пределы повседневной реальности и позволяли индивидуумам вступить в контакт и управлять сверхъестественными силами. Людвиг [35, 9] писал как о роли измененных состояний сознания в человеческих обществах, их повсеместной распространенности в любых формах и других доказательствах их культурной значимости, так и о способности этих состояний удовлетворять индивидуальные и общественные потребности (см. также [6]). Применение галлюциногенов являлось наиболее быстрым и надежным способом достижения измененного состояния сознания.

(...) По-видимому, использование галлюциногенов было гораздо более широко распространено в Западном полушарии, чем в Азии, Африке или Европе. Ла Бар [32] видит причину этого в шаманизме, который играл весьма важную роль в обществах индейцев Нового Света. Культурная ценность просветлений (открытий личности на уровне подсознания) внутри чередующихся волн миграции индейских охотников эпохи палеолита явилась толчком к проведению ими опытов с различными видами галлюциногенных растений и стимуляторов, на которые они натыкались в поисках пищи.

Несмотря на бреши в археологических доказательствах, мы можем не сомневаться в древности растительных галлюциногенов. Чешский ученый Покорны [38] пришел к выводу, что растительные галлюциногены — это ключ к разгадке стилизованных изображений и орнаментов в искусстве эпохи палеолита в Продмосте, Авееве и Мозине (Чехословакия)..Такие литературные памятники, как индийские «Ведические гимны» (см. «Веды»*) и «Одиссея» Гомера, говорят об использовании растений или иных средств для воздействия на сознание. Эти растения были важной частью религиозных верований и использовались как в сакральной, так и в общественной сферах.

Растительные галлюциногены могли сыграть важную роль в эволюции Гомо сапиенс как вида. Определенно, как только человеческие существа разогнулись и приняли вертикальное положение... они должны были охватить в поисках пищи все многообразие диких растений, ставших объектом их пристального внимания. Отдельные виды психотропных растений, с которыми экспериментировали еще с ранних времен, могли стимулировать речь и общение благодаря необычному восприятию реальности. А это, в свою очередь, стимулировало их дальнейшее употребление. Укрощение огня и появление возможности делать отвары могли подтолкнуть Гомо сапиенс к переработке определенных растений до такого состояния, в котором их свойства воздействовать на сознание усиливались. Галлюциногены могли измельчать, делать из них требующие длительного приготовления отвары или курить, чтобы достичь интоксикации.

Как показал Ла Бар, вероятнее всего, именно охотники и собиратели, а не землепашцы первыми узнали больше о галлюциногенных растениях. Эти люди могли экспериментировать с потенциальной пищей и наркотическими растениями, которые явились для них источником сознания. Их собратья времен неолита, которые преимущественно были связаны с сельскохозяйственными культурами и домашними животными (в основном, в обществах Старого Света), могли иметь меньшую склонность к подобным экспериментам. (...)

География распространения психотропных растений. Хотя большинство применяющих галлюциногены обществ находится в Западном полушарии, в этой книге будут рассмотрены общественные образования, расположенные как в Новом, так и в Старом Свете. (...) Я углубленно исследовала лишь несколько избранных обществ, чтобы обнаружить присущие им общие черты. Это:

1) аборигены пустынных регионов Центральной Австралии;

2) коренные народы Сибири;

3) равнинные индейцы Северной Америки;

4) рыбаки наска* прибрежного Перу;

5) обитатели гор Новой Гвинеи;

6) перуанские мочика*;

7) мексиканские майя*;

8) мексиканские ацтеки*;

9) перуанские инки*;

10) фанги* северо-западной экваториальной Африки;

11) метисы Амазонии.

.Анализ древних майя, наска, мочика и амазонских метисов является результатом моего собственного исследования (см. [8; 9; 10; 11; 13; 15; 16; 17].

Роль особенностей культуры

(...) Последние антропологические исследования современных традиционных обществ, где галлюциногенные средства используются в религиозных и медицинских целях, приводят к выводу о том, что особенности культуры играют решающую роль в формировании, на первый взгляд, чисто субъективных ощущений, не поддающихся какому-либо культурному измерению. Более того, как показали некоторые авторы [11; 30], системы верований, ценности и надежды программируют субъективные ощущения индивидуума. Мои собственные исследования в Перуанской Амазонии высветили роль, которую играет культура в вызываемых галлюциногенами видениях, типичных среди употребляющих их людей. Если мы обратимся к употреблению воздействующих на сознание препаратов на Западе, можем обнаружить отсутствие того отражения культуры в визуальных ощущениях, которое характерно для традиционных обществ. Будучи лишенными специфических культурных традиций использования галлюциногенов, которые программировали бы их ощущения, представители Запада часто передают в своих ощущениях идиосинкратические* образы, сами по себе заслуживающие изучения.

Галлюцинаторные ощущения могут вызывать большую тревогу у части новичков как в традиционном, так и в индустриальном обществах. Тревога индивидуума может быть преодолена с помощью «проводника», роль которого чрезвычайно важна в разных культурах. Продолжая метафору, можно сказать: мир, который создает в процессе своих странствий новичок, необходимо заполнить содержанием настолько, насколько это возможно. В традиционном обществе роль проводника заключается в том, чтобы перекинуть мост между двумя мирами, существующими в сознании. Это необходимо не только для контроля и нейтрализации злых духов, встречающихся на пути начинающего почитателя зелья во время ритуала, но и чтобы вызвать обусловленные культурой видения. (...)

Священный ритуал и театр. Антропологи, занимающиеся взаимосвязью культуры и галлюциногенов, отметили, в частности, наличие элементов экспрессии в ощущениях, вызываемых этими растениями. Эти эстетические элементы присутствуют в общественных образованиях по всему миру, начиная от примитивных охотников-собирателей, пастухов и землепашцев и кончая представителями древних цивилизаций и этнических групп национальных государств. Выразительность и театральность ритуалов, связанных с употреблением галлюциногенов, требуют такого же пристального внимания, как и их практическое предназначение. Привкус внутреннего драматизма, присущий галлюцинаторным странствиям, никогда не может быть замечен беспристрастным наблюдателем. Ощущения, которые способно вызвать снадобье, настолько выразительны, что они равны по силе и драматизму лучшему из театров, существовавших где-либо. Однако, в отличие от городского театрала, чей путь лежит к зданию под названием театр, а его актеры изображают жизнь в соответствии со сценарием, написанным не ими и являющимся лишь имитацией реальных событий, ощущения принимающего снадобье — это драма, написанная в совершенно ином жанре. В театре с именем «Ритуал» употребляющий галлюциноген является одновременно не только актером, но и сценаристом, постановщиком, костюмером и даже музыкантом одновременно. Быстро меняющийся, сверкающий калейдоскоп цветов, форм, картин и событий, намного более экзотичных, чем те, что видят люди с нормально функционирующим сознанием, — эксклюзивный продукт психики индивидуума.

Однако и в традиционных обществах есть свой режиссер этой ритуальной драмы — шаман или жрец. С помощью музыки, монотонного пения, свиста и ударов в бубен он вызывает характерные видения, имеющие специфический культурный смысл в контексте ритуальных ощущений [18].

Я и мой коллега Фред Кац пришли к выводу, что поспешный подход, приводящий к неосознанному, по сути, приему галлюциногенов, опасен для человеческих существ [18]. Специалисты в области психодинамики утверждают, что эмоциональные последствия такого подхода выражаются в тошноте, рвоте, поносе, тахикардии* и высоком кровяном давлении* участника ритуала. Из нашей более ранней работы следует, что музыка с ее неясной структурой замещает психическую структуру личности в периоды ее распада. В соответствии с этой гипотезой функция музыки состоит не только в том, чтобы создавать настроение в состоянии наркотического опьянения. Шаман-проводник создает так, как это может сделать только театральный режиссер, музыкальный орнамент, внутренняя структура которого посредством указателей и шлагбаумов помогает участнику выбрать направление его видений на фоне действительных ощущений. В отсутствие такой режиссуры участник был бы дезориентирован изменениями, которые происходят в структуре его собственного «Я», тревогой, страхом и телесным дискомфортом, вызванными действием галлюциногена.

Шаманы, с которыми мне довелось говорить, утверждают, что музыка, звучащая во время наркотических ощущений, создает специфические и весьма ценные видения. Например, музыка может устроить встречу с особыми сверхъестественными сущностями, вызвать видения, изображающие источник колдовства, устроить свидание с умершими предками и т. д. Во время ритуала, связанного с употреблением галлюциногенов, физическая активность минимальна, хоть и задействованы все пять чувств. Участники склонны к спокойствию и созерцательности, однако непременно используются стимуляторы чувствительности. Ими служат натуральные ароматизаторы и растительные благовония, многоцветная раскраска тела и затемнение зубов. Общепринята игра на бубнах. Стимуляция осязания достигается либо непосредственной близостью участников в групповых ритуалах, либо наложением рук в ритуале изгнания духов.

Ценность этих ритуалов в том, что они обеспечивают катарсис. Действие снадобий, создающее эмоциональное опустошение, сродни тому, что чувствует западный зритель, которому посчастливилось посмотреть хорошо написанную и хорошо поставленную пьесу в театре. Людвиг [35] описывал замечательные соматические и психологические эффекты, связанные с измененными состояниями сознания, которые сами по себе нисколько не уступают драматическому произведению. Особенно в области эмоциональной выразительности, по-видимому, присутствует вся полнота эффектов — небеса и ад, о которых написал Хаксли [24] в своих «Дверях восприятия». Более того, опустошение — ослабление физического напряжения, достигаемое за счет выхода подавленных травматических ощущений, — вызывает соответствующие эмоции и эффекты, переживаемые индивидуумом, даже если психотерапевтическое воздействие не запрограммировано шаманом (жрецом) в галлюцинаторных ощущениях. Аристотель убеждал [3, 9], что цель трагедии состоит в очищении от страдания и страха..В качестве иллюстрации... может служить моя работа с аяхуаска* (из лианы banisteriopsis) в Перуанской Амазонии. В этой ситуации мужчина и женщина стремились к галлюцинаторным ощущениям, чтобы вызвать видения, в которых перед ними представали причины колдовства, приведшего, по их убеждению, к началу свалившихся на них болезней и несчастий. Видения были катализатором для ритуального вмешательства шамана, который известил о приближающемся излечении с помощью совершенного возмездия по отношению к злодею. Эта амазонская психологическая драма, без сомнения, издавна была проиграна много раз и в разных местах, поскольку на протяжении всей человеческой истории считалось, что болезни вызваны сверхъестественными причинами (см. [6]). В тех регионах, где растительные галлюциногены использовались для лечения, особенности традиционной культуры в форме специфических верований давали материал для своих собственных сценариев [18]. (...)

Шаман и галлюциногенные средства

Шаманы (обычно рассматриваемые как специалисты по сверхъестественному и называемые знахарями и колдунами) всегда были отличными магами. Используя силу галлюциногенных средств. маг был способен направить свою энергию на излечение пациентов, предсказание будущего, околдовывание врагов, получение расположения избранной женщины и, что наиболее важно, манипулирование сверхъестественными силами. Этнографическая литература полна описаниями традиционных и сельских шаманов, чьи познания сложных химических веществ просто превосходны. Определенно, такие специалисты отдавали полное предпочтение при выращивании или сборе галлюциногенов...

Шаман — специалист в технике достижения экстаза, не чужд тем, кто интересуется антропологией религии. Если мы посмотрим на некоторые важнейшие особенности поведения, присущие шаманам по всему миру, то увидим, что большинство особенностей их ритуального поведения связано с галлюциногенными растениями. Фактически, можно назвать несколько шаманских тем, которые должны быть подвержены влиянию галлюциногенов. Это такие явления, как поиски источника шаманской силы, присутствие духов-помощников и союзников (или превращение в них самого шамана), небесное путешествие шамана и вхождение в подземный мир, часто обсуждаемые магический полет и перемещение в пространстве, воинственная природа шаманства и специфические способности излечивать людей. (...)

Определенно, визуальное удовлетворение от воздействующих на сознание средств несравнимо ни с чем, что можно найти где-либо в реальной жизни. Живая игра калейдоскопических цветов и форм, предстающие перед взором реалистические и фантастические картины, перемены в чувственных ощущениях и глубина самоанализа — все это даст фору любым символическим произведениям, связанным с существующими культурными представлениями..Эти средства — плоть и кровь религиозных верований людей, их важную роль в системах таких верований нельзя не учитывать.

Галлюциногенные растения и этико-моральные устои. Западные исследователи проблемы использования галлюциногенов в традиционном обществе выделяют понятие «маны», или силы, которую, как предполагается, содержат в себе эти растения. Мана, хотя сама по себе и нейтральная, может быть направлена употребляющим снадобье (профессиональным шаманом или любителем) на достижение специфических этических или моральных целей. Временами бывает трудно обходиться простыми понятиями добра и зла, как они сформулированы в иудаист- ско-христианской традиции. Херсковиц пришел к выводу [23], что эти категории просто неприменимы к традиционному обществу. В обществе догосударственного уровня шаман обычно является моральным арбитром своей общины. Его роль заключается в том, чтобы исправлять недостатки в себе самом, своих подопечных и племени, к которому он принадлежит. Как знающий врач, умеющий обращаться с такими сильными снадобьями, он может, используя силу растений, накликать смерть и разрушения на вражеское селение. Он может лечить болезни или вызывать их у своего недруга. Вопрос «как должна быть использована эта сила?» непрост, хотя и является предметом постоянного внимания в тех обществах, где галлюциногенные растения являются частью культурной традиции. Западному наблюдателю часто кажется, что моральная дилемма состоит в определении природы добра и зла, которым служат эти растения. Мои собственные данные об использовании аяхуаска в Перуанской Амазонии показывают, что источники информации совершенно четко различают, какие растительные галлюциногены должны применяться в каждой конкретной ситуации. Должны они быть применены для лечения недуга? Чтобы околдовать врага? Для получения расположения женщины? Чтобы найти того, кто украл исчезнувший предмет? Для предсказания будущего? Приписываемая растениям сила обязывает человека использовать их по назначению. Является ли таковым достижение собственной выгоды, общественного положения, психологического контроля над другими; самоутверждение; получение расположения одной из важных персон; или решение частных денежных проблем? Или, наоборот, они должны использоваться на благо социальной группы, для связи с миром духов и для достижения благосостояния всеми членами общества? Мы обнаруживаем в традиционных обществах смесь общинного сознания и индивидуальных способностей шамана.

.Люди по всему миру использовали галлюциногенные снадобья в различных культурных действах. (...) Только в последние десятилетия в западных странах появились антропологи, которые начали делать объектами своих исследований употребление воздействующих на сознание растений.

Возвращаясь к этнографии, мы обнаруживаем, что, несмотря на отрывочность сообщений, австралийские аборигены, обитавшие в центральном пустынном регионе, использовали растение под названием питури*, для того чтобы облегчить межличностное взаимодействие, преодолеть страх и жажду, предсказать будущее и справиться с неблагоприятными обстоятельствами. Посмотрим теперь на возможности растений оказывать влияние на системы верований и целительство. Коренные народы Сибири использовали мухомор*, который был тесно связан с деятельностью шаманов, до контакта с европейцами. Этот гриб играл главную роль при ворожбе, обеспечивал связь со сверхъестественными силами и применялся для достижения наслаждения.

Равнинные индейцы, чтобы достичь особо ценных мистических состояний, которые обеспечивали им связь со сверхъестественными сущностями, использовали различные виды пасленовых и бобы мескаля*. В частности, через употребление галлюциногена осуществлялся тесный контакт между воином и диким зверем в видениях, предшествующих охоте.

Богатое наследие в виде керамики и текстиля, доставшееся нам от древних рыбаков наска, обитавших на южном побережье Перу, позволяет установить роль кактуса Сан-Педро* и кустарника уилка* в их культуре. По всей видимости, растительные галлюциногены использовались местными религиозными и политическими лидерами для осуществления власти в политической, психологической и социальной сферах при помощи силы, заключенной в измененных под действием галлюциногенов состояниях сознания.

Обитатели гор Новой Гвинеи, используя воздействующие на сознание грибы, совершенно отличались в этом от других жителей Земли, употреблявших галлюциногены. Эти туземцы пребывали в полуобезу- мевшем состоянии под действием грибов на протяжении определенного периода ежегодно, не проводя при этом никаких ритуалов и церемоний. Жители Новой Гвинеи — пример аномалии в их внеритуальном употреблении растительных галлюциногенов.

Древние ацтеки включали в свою фармакопею по крайней мере четыре основных вида галлюциногенных растений. С их помощью они обслуживали свои потребности при жертвоприношениях, использовали

их для угощения важных особ на церемониальных пирах и брали в виде дани. Растения также применялись для лечения, ворожбы и поднятия боевого духа воинов перед битвой. В этом обществе мы наблюдаем любопытное использование ритуальных растений для воинственных и агрессивных целей.

В Перу, среди древних инков, растительные галлюциногены — Сан- Педро, уилка и кока* не были включены в религиозно-культурную деятельность так основательно, как у ацтеков Мексики. По-видимому, инки проявляли меньший интерес к воздействующим на сознание растениям, чем остальные цивилизации Нового Света. Хотя очевидцы отмечают, что галлюциногены играли важную роль в народном цели- тельстве, особенно в сельской местности.

Фанги северо-западной экваториальной Африки, испытавшие шок французской колонизации, изменили своему традиционному применению галлюциногенного растения tabernanthe iboga (см. «Ибогаин»*). В прошлом он использовался крестьянами и охотниками этого общества для снятия усталости и поддержания бодрости во время охоты. Однако в последние десятилетия он был включен в религиозное движение возрождения — бвити*, чтобы каждый из участников ритуала мог непосредственно ощутить присутствие культового божества.

Древние майя доклассического периода использовали галлюциногенные грибы, жабий яд и корни обыкновенной водяной лилии. Эти средства оказывали влияние на религию древних майя, особенно в сфере гаданий и целительства.

В таких городах Перуанской Амазонии, как Икитос и Пукальпа, мужчины и женщины используют в наше время растительный галлюциноген аяхуаска для диагностики и лечения болезней, связанных с колдовством. Народные целители несколько раз в неделю собирают группы пациентов и назначают им дозу снадобья, что позволяет больным увидеть человека, наславшего порчу. (...)