Глава 15. Он сидел и смотрел на меня.

 

Он сидел и смотрел на меня.

Снова флёр!

Флёр!!!

Флёр опустился на нас, вернулись и дуновение и пелена…

“Как он умудрился попасть в ресторан раньше меня? — прорвалась сквозь пелену трезвая мысль. — Попасть и успеть сделать заказ. Надо же с каким аппетитом лопает. Кстати, причесочка просто блеск у него. Наверное Борьки шепелявого работа. Точно, все хвалят этого Борьку. Хоть бери и сама у него стригись, даром, что мужской мастер.”

— Вы будете делать заказ? — громом грянуло над моим ухом.

Чертов официант! Содрать бабки с меня ему не терпится!

— Молодой человек, нельзя же так орать! — возмутилась я. — Не видите разве, дама задумалась.

Молодой человек скроил недовольную мину, но наткнувшись на мой огнедышащий вид, мгновенно понял, что я способна на многое, спасовал и кротко произнес:

— Извините, три раза спросил, вы не отвечали…

— Ладно-ладно, — снисходительно успокоила я его и на всякий случай предупредила: — Не вздумайте сказать, что вообразили будто я глухая. Принесите-ка лучше меню.

Похоже он удивился:

— Но…

Нет, такому только дай поговорить! Уж лучше говорить буду сама.

— Послушайте, — рассердилась я, — вам за что здесь платят: за возражения или за ублажение клиентов? Очереди здесь нет! Так за что платят вам?

Пока он растерянно искал ответ на мой законный вопрос, я грозно повторила:

— Меню! Хоть какое-нибудь! Хоть вчерашнее!

Официанта как ветром сдуло.

Мысль моя легла в прежнее русло.

“Да-аа, не зря мой объект салон посетил, — делая вид, что разглядываю его исключительно украдкой (чрезмерная смелость вульгарна), размышляла я, — там, у подъезда, он был простоват в этом своем спортивном костюме, пусть и в дорогом, но как?! Как ему удалось попасть сюда раньше меня? Я же из салона первая вышла!

А-а!

А-ааа!!!

Это его!!!

Черт возьми! Его “Бентли” стоял у ресторана! Новенький “Бентли”!

Вот так открытие!!!

Он к тому же еще и состоятелен, мой мэн!!!

Как мне этого не хватало!

Нет, своего добра мне хватает вполне, но хочется хоть изредка встречать это и в мужчинах…”

— Ваше меню, — нудно прозвучало над ухом.

И это в такой ответственный момент!

“Чертов официант не оставляет меня в покое! — гневно подумала я, буквально вырывая из его рук обеденную карту. — Господи, откуда он только взялся на мою голову?!

Как откуда? Это же ресторан — знала же на что шла. Эхе-хе-хе…”

Я тупо уставилась в меню. Что тут выбирать?! Человек, отчаянно соскочивший с диеты, в ресторане готов есть практически все, даже салфетки!

— Дайте мне то, что заказал во-он тот господин, — сказала я, кивая на объект. — И еще домашние феттучине с мидиями и крабами, раз уж на них упали мои глаза.

— Феттучине нет, — отрезал официант.

Я была потрясена и не ответила ему сразу лишь потому, что имела слишком много чего сказать, официант же ловко заполнил паузу:

— В дневное время у нас вообще бизнес-ланч. Фиксированное меню в двух вариантах из трех и четырех блюд.

— А феттучине? — растерялась я.

— Феттучине будут вечером, как и все, перечисленное в карте, которую вы держите в руках, сейчас же могу предложить только бизнес-ланч в двух вариантах из трех и четырех блюд.

— Давайте оба варианта, — махнула рукой я, не сводя глаз со своего объекта.

Он тоже смотрел на меня. С удовольствием. А как же иначе?

Официант принес первый вариант, и я незамедлительно приступила к трапезе…

Какое блаженство! Сидеть в полумраке вполне приличного ресторанного зала, есть салат (о, чудо!) с настоящей жирной сметаной…

Да просто, черт возьми, есть! Есть!!! Лопать, ни в чем себе не отказывая!

И переглядываться, почти флиртовать с красивым преуспевающим мужчиной — разве могла я позволить себе такое до того, как состоялось покушение на президента?

До того, как муж меня бросил?! До того, как на нары угодила?!

Вот так рождаются истины — по-настоящему человек счастлив только тогда, когда ему уже нечего терять!

Однако, счастье мое недолго длилось: объект вытер губы салфеткой, еще одну ласковую улыбку мне подарил и… удалился, я же, обманутая, осталась сидеть перед вторым вариантом: опять салат, опять…

Впрочем, мне уже было не до салата. Я уставилась в окно: мой объект, благоухая дорогим одеколоном и источая довольство жизнью, отмассированный, причесанный и сытый пискнул сигнализацией, открыл дверцу “Бентли” и укатил в неизвестном направлении, я же осталась сидеть перед опостылевшим вторым вариантом — супом и салатом — лишенная всего, даже мужа, брошенная судьбой в такие пучины неприятностей, о которых и писать никогда не пробовала, не то чтобы их переживать.

— Принесите телефон, — приказала я официанту, мысленно уже готовя обращение к своей несносной Тамарке.

О, как я бываю, порой, наивна!

Разве даст хоть слово молвить она, эта женщина-вулкан, этот Везувий!

— Мама, ты невозможная! — заверещала Тамарка сразу же, как только осознала что это я. — Куда ты пропала? Шутка ли сказать, целую неделю ищут тебя!

Я насторожилась:

— Кто ищет?

— Бог ты мой! Да все! Все, кому не лень! Тоська ищет, хочет долг вернуть — слушай, по-моему она сошла с ума: всем долги возвращает. Никогда не поверю, Мама, что ее Тасик перестал скрывать в какую гору прет его бизнес. Мама, не поверю, что Тасик начал с Тоськой делиться, но с другой стороны где-то же “бабки” она берет, раз долги раздает. Ну, да фиг с ней, с Тоськой. Мама, Роза ищет тебя… Представляешь, ее Пупс…

Я пришла в ужас. Если Тамарка сейчас начнет рассказывать и про Розу с Пупсом, то встреча с Владимиром Владимировичем мне точно обеспечена — тема эта бесконечна!

— Тома! — паникуя, закричала я. — Слишком ограничена во времени, чтобы про Пупса слушать. Давай сначала мои вопросы решим.

— Ты всегда ограничена во времени, — рассердилась Тамарка. — Я ограничена больше тебя, но мы так давно не виделись, Мама, что скопилась критическая масса информации, способная разорвать меня. Но как ты могла так надолго пропасть? Слушай, Мама, я себе такую отпадную юбку купила: даже талия у меня появилась в ней. Надо и тебе такую же купить, хотя, там только маленькие размеры, ты же, Мама, добреешь как на дрожжах.

И это при том, что Тамарка носит пятидесятый, когда я лишь сорок шестой.

Пока. Не знаю, что сейчас со мной будет после этих двух вариантов бизнес-ланча.

— Тома! — возмутилась я. — К черту юбку, к черту дрожжи! Скажи лучше как поживает Люба?

— Люба отлично поживает.

Я опешила: “Опа! Люба поживает отлично, тогда почему же так плохо поживаю я?”

— Тома, — усомнилась я, — ты ничего не перепутала? Я ту Любу имею ввиду, которая у нас мать-героиня. У которой новоселье справляли недавно.

— Так нет же у нас другой, — изумилась Тамарка. — Мама, ты невозможная! Что с тобой? До сих пор пьешь? Теперь ясно куда ты пропала после того новоселья.

— Ай, боже мой! Тома, говори, пожалуйста, про Любу!

Ужасно поджимало время: вот-вот Владимир Владимирович установит откуда я звоню, и его орлы тут же помчатся в ресторан, ворвутся, повалят меня на пол и наденут наручники — представляю радость официанта.

Зато за обед платить не придется.

— Мама, с Любой мы виделись после новоселья и вспоминали как хорошо погуляли, — хохотнув, сообщила Тамарка и горестно добавила: — Бедный Валерик до сих пор никак не отойдет, но куда ты пропала?

— Дорогая, все расскажу потом, сейчас же ответь на один вопрос: куда попала граната?

Судя по всему с Тамаркой приключился шок — секунд тридцать она молчала, что можно считать рекордом, достойным книги Гинеса.

— Какая граната? — наконец спросила она.

— Ну та, которой тот козел пальнул из гранатомета в президента. Куда-то же граната улетела, раз он промахнулся.

Тамарка пошла на новый рекорд: на этот раз она секунд сорок молчала, а я ждала ответа.

Время страшно поджимало: Владимир Владимирович, пожалуй, уже установил откуда звоню, и его орлы уже мчат в ресторан на радость официанту, которому, думаю, изрядно я надоела.

— Тома! — завопила я. — Не томи, признавайся, куда угодила граната?!

Тамарка начала что-то невнятно лепетать про мой развод, про то, что у нее тоже все это было с Фролом Прокофьевичем, что она даже руки наложить на себя собиралась, а потом все утряслось, и она снова вышла замуж. Хотя, если вспомнить за кого она вышла, уже трудно будет сказать, что все утряслось.

— Тома, что ты лопочешь? Про развод я забыла давно. Скажу более: уже успела пофлиртовать с владельцем “Бентли”, купившим роскошный спальный гарнитур, но дело не в этом. Долго ли допрашивали Любу? Что сказал Валерка?

Тамарка и вовсе повела себя подозрительно.

— Хм, Мама, приезжай-ка, родная, ко мне, — настораживающе ласково сказала она. — У меня сейчас, правда, совещание будет, но минут через сорок освобожусь, и мы про все потолкуем. Под коньячок, Мама, и под икорочку обсудим все наши женские проблемы: сразу на сердце полегчает. Кстати, Мама, ты не обращалась еще к врачу?

— Нет!

— И не надо, — обрадовалась Тамарка. — Для начала посоветуемся с Розой, она хороший врач, хоть и гинеколог. Знаешь, эти психиатры опасные люди — на всю жизнь могут штамп приделать, доказывай потом что у тебя всего лишь легкое затмение, а не последняя стадия шизофрении. А тебе, с твоими особенностями, долго доказывать придется.

“Время поджимает, — психуя, подумала я, — болтаем же о всякой ерунде.”

Время поджимало уже так, что я решила говорить открытым текстом, а потому сообщила:

— Тома, телефон твой на прослушке, поэтому соберись и ответь: куда приземлилась граната, и жив ли наш президент?

Вопросы были заданы актуальнейшие, тут бы сконцентрироваться и быстро-быстро на них отвечать, Тамарка же после сообщения о прослушке отвечать утратила всякую способность. Она сама начала вопросы задавать.

— Как — я на прослушке? А моя компания? Как — я на прослушке? — только и мямлила она. — Что ты имеешь ввиду?

— Только то, что прослушивается каждый твой разговор: хоть телефонный, хоть вживую. Эфэсбэшники думают, что я покушалась на президента и прослушивают разговоры всех моих друзей…

Поскольку информации и у меня изрядно поднакопилось, я разогналась и дальше продолжать, однако необходимость в этом отпала: в трубке раздался звук падающего Тамаркиного тела.

А я еще гордилась ее лошадиным здоровьем!

Нет, все же Тамарка слабачка. Чтобы делала она, попади в мои неприятности?

Я мысленно выругалась и вот тут-то наткнулась на изумленный взгляд официанта.

“Черт, — подумала я, — кажется пришлось сказать вслух об этом дурацком покушении.”

Как, порой, спасает всем надоевшая реклама, нет-нет да и подбросит нужный слоган.

— Шутка, — с улыбкой сообщила я, возвращая официанту трубку.

Он со вздохом облегчения улыбнулся, после чего я рассчиталась с ним, в темпе марша покинула ресторан, поймала такси и, садясь, выдохнула таксисту:

— Гони!

— Куда? — спросил он.

— Прямо, а потом, минут через пять, обратно. Хочу проехать по этой улице.

Прямо мы поехали, а вот обратно не получилось — остановил постовой.

— Проезд запрещен, — сообщил он. — Объезд по соседней улице.

“Началось, — подумала я. — Значит не ошиблась, Тамарка действительно на прослушке.”