Многочисленные исследования свидетельствуют о том, что психофизиологические возможности детей, в частности детей дошкольного и младшего школьного возрастов, значительно выше, чем предполагалось ранее, и эти возможности далеко не полностью используются при современных методах семейного и общественного воспитания.
Так, исследования Л.А. Венгера (в кн.: Диагностика умственного развития дошкольников, 1978) и Н.Н. Поддьякова (1977) обнаружили несостоятельность взглядов таких видных зарубежных ученых, как Ж. Пиаже, Б. Инельдер, которые утверждали, что мышление маленького ребенка алогично, синкретично, что оно способно схватывать лишь внешнее, лишь единичное в наблюдаемых явлениях, а не общее, существенное. В противоположность этому упомянутые исследователи убедительно показали: хотя мышление дошкольников носит наглядно-образный характер, при соответствующей организации обучения они могут в наглядно-образной форме отразить не только единичное, но и общее, не только внешнюю сторону воспринимаемых предметов и явлений, но и некоторые существенные связи и взаимозависимости между ними. Иначе говоря, при определенных условиях дошкольники могут овладеть такими обобщенными умственными действиями, которые, как полагали ранее, становятся доступными лишь детям школьного возраста.
Советские исследователи опровергают господствующие в зарубежной детской психологии представления о дошкольнике как существе индивидуалистическом, эгоцентрическом, у которого преобладают узколичные, эгоистические мотивы поведения. В противоположность этому исследования Л.И. Божович (1972, 1978), Я.3. Неверович (1955в), Л.С. Славиной (1947) и др. говорят о том, что нравственный эгоцентризм маленького ребенка не есть некая обязательная и неизменная особенность его возраста и что при определенной организации воспитательной работы у него могут быть сформированы такие социальные мотивы поведения и такие нравственные и волевые качества личности, которые прежде считали характерными для детей значительно более старших возрастов.
Таким образом, экспериментальные психологические исследования подтверждают положение о том, что психологические особенности детей разных возрастов существенным образом зависят от социальных условий жизни и воспитания. Вместе с тем эти исследования открывают новые перспективы для дальнейшего совершенствования программ и методов дошкольного воспитания и школьного образования в целях повышения уровня общего развития детей.
Приведенные данные не могут служить, однако, основанием для полного отрицания, как это делают в настоящее время некоторые американские психологи (A. Bandura, R.Н. Walters, 1963), качественного своеобразия психики детей различных возрастов. Они не могут также служить основанием для того, чтобы, становясь на позиции модной на Западе концепции искусственной акселерации детского развития, идти по пути сверхраннего максимально форсированного обучения маленького ребенка, не считаясь с его возрастными психофизиологическими особенностями.
На первый взгляд убедительным аргументом в пользу концепции искусственной акселерации развития могут служить результаты исследований М.Б. Мак-Гроу (М.В. McGrow, 1935), успешно обучавшей младенцев плаванию, катанию на роликах и различным акробатическим упражнениям; О. Моора, вырабатывавшего навыки чтения и печатания на машинке на 2-м году жизни; П. Супписа, формировавшего довольно сложные логико-математические операции у 4-5-летних детей, и т.д.
Не входя в обсуждение конкретных результатов каждого из упомянутых исследований (некоторые из них, несомненно, представляют известный научный интерес), остановимся на критическом анализе общей концепции детского развития, которая обосновывается данными этих исследований. По существу, эта концепция представляет собой современный вариант подвергнутой в свое время критике Л.С. Выготским (1982, т. 2), Г.С. Костюком (1956), С.Л. Рубинштейном (1946) бихевиористской теории, отождествляющей развитие с обучением, отрицавшей качественное своеобразие последовательных возрастных периодов детства, а заодно и специфическое значение данных этапов онтогенеза для общего формирования человеческой личности.
Для критического анализа подобного рода концепций и для позитивного решения проблемы возраста требуется, по-видимому, более дифференцированный подход к процессам обучения и развития, выделение разных видов и форм этих процессов. В частности, представляется существенным различение тесно связанных (но все же не тождественных) процессов функционального и собственно возрастного развития ребенка.
Процесс функционального развития, который может наблюдаться у детей различных возрастов и который происходит при усвоении ребенком, например, отдельных умственных действий и понятий, был подвергнут углубленному систематическому исследованию П.Я. Гальпериным и его сотрудниками. Согласно П.Я. Гальперину, после предварительной ориентировки в задании формирование умственного действия проходит ряд этапов. Первоначально ребенок осваивает его в плане внешнего материального действия с вещами. Потом оно переносится в план громкой речи, пока, наконец, не превращается в действие умственное, осуществляемое в идеальном плане. "Первая самостоятельная форма нового действия ребенка- материальная, окончательная его форма - "умственная", идеальная, а переход от первой к последней, процесс в целом, есть не что иное, как образование ряда качественно разных отражений этого материального действия, с последовательным отвлечением определенной стороны его и превращением таким путем материального преобразования вещей в способ мышления о них, явления материального - в явление сознания" (П.Я. Гальперин, 1954, с. 199).
Обычно при традиционных методах обучения последовательность указанных этапов во многом нарушается, отработка действий в том или ином плане не осуществляется или осуществляется не полностью, в связи с чем соответствующие умственные процессы образуются медленно и часто оказываются в том или ином отношении дефектными, обладающими существенными недостатками. В противоположность этому целенаправленное поэтапное формирование позволяет в относительно короткий срок выработать полноценные умственные действия со всеми необходимыми, заранее заданными свойствами. Выявленная П.Я. Гальпериным закономерность поэтапного формирования носит, вероятно, в общем универсальный характер и проявляется в том или ином виде (об этих видах мы еще будем говорить в дальнейшем) на разных возрастных ступенях при овладении детьми различными знаниями и умениями. Вместе с тем проведенное исследование свидетельствует о том, что функциональное и возрастное развитие не тождественны, не совпадают друг с другом. Так, хотя при целенаправленном, специально организованном поэтапном формировании возможно уже на ранних возрастных ступенях выработать у ребенка весьма сложные отдельные действия и понятия, это, согласно данным П.Я. Гальперина, далеко не всегда само по себе приводит к более общим изменениям мышления ребенка и характера его деятельности, знаменующим собой переход на новую ступень возрастного развития.
В то же время обнаруживается, что, не будучи тождественными, процессы функционального и возрастного развития органически связаны друг с другом. С одной стороны, есть основания полагать, что частные, парциальные изменения, происходящие при формировании отдельных действий, создают необходимые предпосылки для тех глобальных перестроек детского сознания, которые характеризуют ход возрастного развития. С другой стороны, выясняется (и это имеет очень важное значение для обсуждаемой нами проблемы), что функциональное развитие протекает по-разному в разные возрастные периоды развития ребенка, так как поэтапное формирование умственных действий предполагает последовательное их осуществление на различных уровнях, в различных планах, что было бы невозможно, если бы эти уровни, или планы, уже предварительно не сложились на данной возрастной ступени. Например, отработка действия в речевом плане невозможна у младенца, у которого еще не сложилась вторая сигнальная система, а выполнение этих действий в "материализованном плане", в плане оперирования наглядными моделями недоступно ребенку раннего возраста, у которого еще не развита способность соотносить изображение с изображаемым. Как же образуются новые уровни, новые планы отражения действительности?
П.Я. Гальперин на основании своих исследований делает вывод, что такого рода более общие сдвиги в детской психике, знаменующие собой переход на новую, более высокую ступень развития, совершаются при особом (третьем) типе учения, связанном с кардинальной перестройкой ориентировочной основы действия, с образованием новых "общих схем", новых структур мышления.
Что же служит предпосылкой такого рода перестройки, такого рода переориентации? Есть основания полагать, что такие фундаментальные изменения могут происходить лишь на базе существенных изменений деятельности в целом. Например, маловероятно, чтобы упомянутая концептуальная ориентировочная схема могла образоваться в ситуации специфической для дошкольника игровой или практической деятельности. По-видимому, для ее формирования необходим переход к учебной деятельности школьного типа, которая, судя по результатам исследований Д.Б. Эльконина и В.В. Давыдова (в кн.: Вопросы психологии учебной деятельности младших школьников, 1962; В.В. Давыдов, 1972), имеет значительно более сложное содержание, чем деятельность дошкольника, и характеризуется своими особыми способами, задачами и мотивами.
Итак, есть основания полагать, что возрастное развитие, в отличие от функционального, заключается не столько в усвоении отдельных знаний и умений, сколько в образовании новых психофизиологических уровней, новых планов отражения действительности и определяется общими изменениями характера детской деятельности; оно связано с перестройками системы отношений ребенка с предметным миром и окружающими людьми.
"...В изучении развития психики ребенка, - пишет А.Н. Леонтьев, - следует исходить из анализа развития его деятельности так, как она складывается в данных конкретных условиях его жизни" (1972, с. 505). "Жизнь или деятельность в целом, - пишет далее А.Н. Леонтьев, - не складывается, однако, механически из отдельных видов деятельности. Одни виды деятельности являются на данном этапе ведущими и имеют большее значение для дальнейшего развития личности, другие - меньшее. Одни играют главную роль в развитии, другие - подчиненную. Поэтому нужно говорить о зависимости развития психики не от деятельности вообще, а от ведущей деятельности.
В соответствии с этим можно сказать, что каждая стадия психического развития характеризуется определенным, ведущим на данном этапе отношением ребенка к действительности, определенным, ведущим типом его деятельности.
Признаком перехода от одной стадии к другой является именно изменение... ведущего отношения ребенка к действительности" (там же).
Под влиянием ведущей деятельности происходят двоякого рода изменения в психике ребенка. Так, многочисленные исследования, проведенные под руководством А.Н. Леонтьева, говорят о том, что в дошкольном возрасте функциональное развитие, формирование отдельных действий, переход от выполнения в материальном плане к осуществлению их в плане представлений наиболее эффективно происходит в игре и близких к ней по характеру формах изобразительной деятельности. Наряду с этим в психике ребенка-дошкольника происходят и более фундаментальные изменения. Они заключаются уже не в овладении отдельными действиями и их последовательном осуществлении на различных уровнях, в различных планах, а в формировании самих этих уровней, например в возникновении на основе внешней игровой деятельности внутреннего плана представляемых, воображаемых преобразований действительности.
При анализе закономерностей возрастного развития психики, связанного с переходом от одного вида ведущей деятельности к другому, обнаруживается также важное значение усвоения общественного опыта, накопленного предшествующими поколениями. В связи с этим психика детей одного и того же возраста, живущих в различных социально-исторических условиях и подвергающихся различным воспитательным воздействиям, сохраняя некоторые общие возрастные черты, может приобретать весьма различное конкретное содержание и разные структурные особенности.
Вместе с тем сопоставление хода возрастного и функционального развития говорит о том, что по сравнению с овладением отдельными действиями процесс возрастных преобразований детской деятельности носит значительно более глубокий, фундаментальный характер. Основой таких преобразований является, как показали исследования А.Н. Леонтьева (1972), Л.И. Божович (1968) и др., не только усвоение известной совокупности знаний и умений, но и кардинальное изменение жизненной позиции ребенка, установление новых взаимоотношений с окружающими людьми, переориентация на новое содержание, формирование новых мотивов поведения и ценностных установок.
Говоря о социальной детерминации рассматриваемого процесса, необходимо иметь в виду не узко понимаемое обучение, а воспитание в широком смысле слова, которое не сводится к формированию отдельных действий и понятий, а необходимо предполагает соответствующую организацию жизни и деятельности ребенка в целом. Вместе с тем следует согласиться с А. Валлоном (Н. Wallon, 1963), что, хотя созревание организма ребенка не является, как мы уже указывали, движущей причиной возрастного развития детской психики, оно составляет его необходимое условие. Этим, в частности, существенно отличается, как подчеркивал Л.С. Выготский, онтогенез человеческой психики от ее филогенеза, от общественно-исторического развития человеческого сознания, которое происходило, как известно, в течение последних 30-40 тысяч лет без каких-либо существенных изменений морфологических свойств homo sapiens, сложившихся в период возникновения человеческого рода.
Очевидная несостоятельность старых теорий рекапитуляции С. Холла или позднее появившейся теории "трех ступеней" К. Бюлера (1924а), пытавшихся доказать, что все психическое развитие ребенка предопределено ходом созревания его организма, вызвала скептическое отношение к проблеме взаимозависимости созревания и развития и побудила, например, Ж. Пиаже усомниться в значимости данной проблемы для психологии вообще. По этому поводу можно лишь заметить, что ложная трактовка проблемы еще не означает, что проблема сама по себе является мнимой. Особая необходимость в ее рассмотрении ощущается при изучении ранних периодов психического развития, когда наблюдается наиболее интенсивное созревание детского организма. Взаимосвязь развития и созревания пока мало изучена. Но накапливающиеся в детской психологии, генетической физиологии и возрастной морфологии факты дают известные основания считать, что такая зависимость существует и что она носит не односторонний, а двусторонний характер.
С одной стороны, созревание организма ребенка вообще и его нервной системы в частности, которое носит, как показывают морфогенетические исследования (Цитоархитектоника коры большого мозга человека, 1949), также стадиальный характер, не порождая само по себе новых психологических образований, создает на каждой возрастной ступени специфические предпосылки для усвоения нового рода опыта, для овладения новыми способами деятельности, для формирования новых психических процессов.
Так, можно предположить, что интенсивное созревание проекционных зон коры в раннем детстве создает известные органические предпосылки для формирования предметных действий и развития предметных восприятий на данной возрастной ступени. Подобно этому начинающееся в дошкольном возрасте созревание интегративных, ассоциативных корковых зон создает, по-видимому, необходимую органическую основу для объединения отдельных действий ребенка в целостные системы игровых и продуктивных деятельностей и для овладения относительно сложными комплексами новых знаний и умений.
С другой стороны, обнаруживается и обратная зависимость созревания от развития, обусловленного жизнью и воспитанием ребенка. Вызываемое этими условиями усиленное функционирование определенных систем организма, определенных мозговых структур, находящихся на данном возрастном этапе в стадии интенсивного созревания, оказывает, как об этом свидетельствуют работы Н.И. Касаткина (1951), Б.Н. Клосовского (1949), Д. Креча, Р. Розенцвейга и других авторов, существенное влияние на биохимию мозга, на морфогенез нервных структур, в частности на миелинизацию нервных путей, на рост и дифференциацию нервных клеток в соответствующих зонах мозговой коры.
Таким образом, возрастное психическое развитие ребенка, определяемое в основном, как выражается Н.П. Дубинин (1983), "социальной программой", зависящее от усвоения общественного опыта, накопленного предшествующими поколениями, имеет вместе с тем глубокую органическую основу, с одной стороны, создающую необходимые предпосылки для развития, а с другой - претерпевающую существенные изменения под влиянием особенностей функционирования соответствующих органических систем, реализующих те или иные виды детской деятельности.
Итак, хотя критический анализ обнаруживает несостоятельность метафизических теорий возраста, это еще не дает основания отрицать качественное своеобразие последовательных этапов возрастного развития психики ребенка и игнорировать такого рода своеобразие при организации педагогического процесса.
Современные данные говорят о том, что маленькие дети обладают психофизиологическими возможностями значительно большими, чем предполагалось до сих пор. Однако обнаруживается, что у детей различных возрастов эти возможности разные и их следует по-разному использовать.
Подчеркивая, например, чрезвычайную пластичность, обучаемость детей дошкольного возраста, бихевиористы не учитывают того, что эта обучаемость носит избирательный, специфический характер, и дети, стоящие на данной возрастной ступени, обнаруживают сенсибильность не ко всем, а к определенного рода воздействиям и наиболее эффективно овладевают не любыми, а лишь определенного рода содержаниями и определенного рода способами деятельности. Представители механистической теории развития полагают, что ребенка-дошкольника можно обучить чему угодно путем специальной тренировки, и, таким образом, фактически отрицают особое значение ранних периодов детства и тех качественных изменений психики, которые совершаются в эти периоды, для общего хода человеческого развития. Отсюда следует вывод, формулируемый некоторыми современными представителями американской педагогической психологии относительно того, что дальнейший прогресс интеллектуального развития человечества будет якобы связан с сокращением детства. Так, исходя из современных данных о больших психофизиологических возможностях маленьких детей, некоторые американские педагоги предлагают в целях ускорения развития фактически ликвидировать дошкольное детство и осуществлять школьное обучение основам наук начиная с 4-летнего возраста. Как известно, большая заслуга в преодолении подобных механистических концепций, сводящих психическое развитие к количественному накоплению знаний и умений, которое может быть ускорено путем форсирования обучения, принадлежит Ж. Пиаже. Его исследования позволили обнаружить глубокие качественные изменения в мышлении ребенка при переходе от одного возрастного периода к другому. Вместе с тем он рассматривает психическое развитие ребенка как результат его индивидуального приспособления к окружающему, игнорируя роль в этом процессе усвоения общественного опыта, приводящего не только к формированию отдельных действий и умственных операций, но и к воспроизведению, воссозданию на протяжении детства всей целостной структуры основных свойств человеческой личности, сложившейся в ходе социально-исторического процесса и отвечающей требованиям того общества, в котором ребенок живет и развивается.
Неверное понимание движущих причин детского развития приводит к ошибочной точке зрения на значение последовательных возрастных периодов этого развития. Эту точку зрения можно было бы назвать финалистской. Согласно Ж. Пиаже, те последовательные стадии, которые проходит в развитии ребенок, стадии сенсомоторного интеллекта, интуитивного, образного мышления, конкретных операций и т.д., имеют, так сказать, преходящее значение, лишь подготавливая возможность возникновения мышления формально-логического. Когда в подростковом возрасте в качестве финального, конечного, результата всего предшествующего развития появляется формально-логическое, гипотетико-дедуктивное мышление, все ранее возникшие виды интеллектуальной деятельности якобы теряют значение, уступая место более сложным и более совершенным формам познания действительности.
Один из существенных недостатков такого рода финалистской концепции - отсутствие системного подхода к структуре психических свойств развитой человеческой личности, ошибочное ее понимание как одноуровневого монопланового образования, характеризующегося лишь ансамблем поздно формирующихся логических операций, которые якобы способны осуществить ориентирующую роль в поведении без опоры на ранее образующиеся психические процессы. В противоположность этому в советской психологической и физиологической литературе были выдвинуты положения о системном и смысловом строении человеческого сознания (Л.С. Выготский, 1982, т. 1; 1984, т. 4), о многоуровневом строении механизмов регуляции поведения (Н.А. Бернштейн, 1966), о иерархической соподчиненности деятельности как существенной психологической характеристике человеческой личности (А.Н. Леонтьев, 1972, 1975). Такой системный подход к проблеме дает возможность хотя бы гипотетически представить себе психофизиологическую структуру зрелой человеческой личности как сложную иерархическую систему соподчиненных, надстраивающихся друг над другом планов, или уровней, отражения действительности и психической регуляции деятельности субъекта, как, фигурально выражаясь, здание, состоящее из ряда надстраивающихся друг над другом этажей.
Не говоря о допсихических уровнях афферентации и регуляции безусловнорефлекторных функций, есть основания выделить уровень перцептивных действий, осуществляемый в поле непосредственного восприятия окружающей ситуации, уровень воображаемых преобразований действительности в плане наглядно-образного мышления, затем уровень умственных действий, осуществляемых с помощью знаковых систем в плане отвлеченного, понятийного мышления, и т.д. Насколько позволяют судить накопленные в психологии данные, эти уровни отражения действительности внутренне связаны с уровнями мотивации человеческой деятельности, которые тоже соподчинены друг другу, характеризуются известной иерархией ценностных ориентации и установок личности.
Можно полагать, что в развитой форме у взрослого человека такая многоуровневая, "многоэтажная" система функционирует как единое целое и при решении сложных практических или умственных задач требуется согласованная работа всех психофизиологических механизмов, осуществляющих преобразование получаемой информации на всех уровнях, на всех "этажах" этой системы.
В ходе развития ребенка отдельные уровни подобного рода системы формируются поэтапно, один за другим, и хотя при возникновении более высокого уровня деятельности нижележащие уровни видоизменяются, проходят путь дальнейшего развития, подчиняясь высшему контролю, они не теряют своего значения, выполняя подспудную роль в общей системе ориентации и регуляции осмысленной деятельности. Так, чрезвычайно быстро развивающиеся у ребенка раннего возраста процессы восприятия или интенсивно формирующиеся в дошкольном детстве процессы наглядно-образного мышления и творческого воображения играют важную роль не только в жизни маленьких детей, но и в деятельности взрослого человека - рабочего, инженера, ученого, писателя. Даже в области математики и теоретической физики, где, казалось бы, отвлеченное абстрактное мышление должно иметь исключительное значение, по свидетельству таких выдающихся ученых, как Н. Винер (1983), П.Л. Капица (1965), А. Эйнштейн (см.: В.Е. Львов, 1958), первостепенную роль играет интуитивное, наглядно-образное познание действительности. <...>
"...Никакое отвлеченное познание, - писал С.Л. Рубинштейн, - невозможно в отрыве от чувственного. Это верно не только в том смысле, что любое теоретическое мышление исходит, в конечном счете, из эмпирических данных и приходит к самому отвлеченному содержанию в результате более или менее глубокого анализа чувственных данных, но и в том, более глубоком смысле, что то или иное, пусть очень редуцированное, чувственное содержание всегда заключено и внутри отвлеченного мышления, образуя его подоплёку" (1957, с. 70-71). А эта подоплека, эта чувственная основа всякой умственной деятельности, начинает складываться уже в первые годы жизни ребенка.
Существенный вклад в общий ход формирования человеческой личности вносит развитие в раннем возрасте не только интеллектуальной, но и мотивационно-эмоциональной сферы ребенка. Те первые эмоциональные отношения, которые складываются у младенца с матерью и другими близкими людьми, а затем и более широким кругом сверстников и взрослых, чувства сыновней любви, сочувствия другому человеку, дружеская привязанность и т.д. затем обогащаются, претерпевают глубокие изменения и служат необходимой основой для возникновения впоследствии более сложных социальных чувств. Происходит как бы перенос этих рано возникающих человеческих эмоций с близкого на далекое, с более узкой на более широкую область социальных отношений, приобретающих в процессе развития ребенка такой же глубокий личностный смысл, как и его взаимоотношения с родными и близкими. Образные выражения "любовь к матери-родине", "преданность отчизне", "братство всех трудящихся" говорят о том, что истоки высших человеческих эмоций лежат в переживаниях раннего детства.
Многочисленные факты свидетельствуют: если соответствующие интеллектуальные и эмоциональные качества по тем или иным причинам не развиваются должным образом в раннем детстве, то позже преодолеть такие недостатки трудно, а подчас и невозможно. Так, ум человека, у которого в детские годы не сформировалось должным образом непосредственное восприятие окружающего и наглядно-образное мышление, может получить впоследствии одностороннее развитие, приобрести чрезмерно отвлеченный, оторванный от конкретной действительности характер.
Подобно этому раннее неблагополучие аффективных взаимоотношений с близкими взрослыми и сверстниками или дефектность эмоционального общения с окружающими создает опасность нарушения последующего формирования личности и может привести, например, к тому, что ребенок, став взрослым, даже если и достигнет высокого уровня интеллектуального развития, окажется человеком сухим и черствым, неспособным вчувствоваться в радости и печали других людей, устанавливать с ними теплые, дружеские взаимоотношения.
Все сказанное заставляет сделать вывод, что отрицание качественного своеобразия ступеней возрастного развития ребенка и трактовка их как имеющих временное, преходящее значение, как проявление лишь незрелости, несовершенства маленького ребенка неправомерны.
Мы попытались обосновать положение, согласно которому возникающие на ранних возрастных ступенях психологические, новообразования имеют непреходящее, абсолютное значение для всестороннего развития индивида, вносят свой особый, неповторимый вклад в формирование человеческой личности.
Радикальным по видимости, но утопическим по сути является утверждение о том, что ценой искусственной акселерации развития ребенка, путем сокращения детства может быть достигнут в дальнейшем духовный прогресс человечества. Человеческое детство, значительно более длительное и неизмеримо более богатое по характеру происходящих на его протяжении психических изменений, чем детство животных, - величайшее достижение и громадное преимущество homo sapiens. Оно дает возможность ребенку до достижения зрелости приобщиться к богатствам духовной и материальной культуры, созванной обществом, приобрести специфические для человека способности и нравственные качества личности и, став, таким образом, "на плечи" предшествующих поколений, двигаться далее по пути социального и научно-технического прогресса.
Борьба за детство, против его насильственного сокращения и безжалостной эксплуатации детей, за их материальное благополучие и всестороннее развитие велась трудящимися в течение столетий, и только социалистическая революция позволила достигнуть решающей победы в этой борьбе. И теперь, когда реализация громадных возможностей, таящихся в природе каждого человека, стала основной целью нашего общества, надо не сокращать детство, а так совершенствовать содержание, формы и методы воспитания, чтобы на каждой возрастной ступени развития ребенка обеспечить последовательное поэтапное формирование всех тех физических и духовных качеств, всех тех творческих способностей и высоких нравственных побуждений, которые необходимы будущим строителям коммунизма.
