О маске, зеркале и двойниках

 

Наши воспоминания — это хронология событий, которые напоминают чем-то сменяющие друг друга сцены фильма или спектакля. Это наш собственный внутренний театр. Театр, который обладает некой мистерией. А мистерия это и есть театр маски.

Маска — универсальный опыт нашей памяти сознания. Опыт обращается к маске, так как она является понятием очень большим и неопределенным. К тому же разновидностей маски существует очень много. Существовала и существует маска ритуальная, которая имеет очень большое психологическое значение. Шаману доверяется обратиться от имени людей к Природе. В момент его обращения к этим силам происходит некое ритуально-массовое действо, обращенное к некой идее.

Шаман отчасти является Сталкером, Проводником. Сталкер ведет в Зону, а остальные его слушаются. Шаман имеет анонимно-псевдонимное имя. И это тоже является маской.

Маска имеет много аспектов. Существует масса разных социальных проявлений маски. К примеру, в Египте было неприлично выходить с ненакрашенным лицом. Красивым в тот момент было лицо или нет — это другой вопрос, но «голое» лицо человека — это незащищенное лицо. А когда накрашено — защищено маской.

Византийская маска подразумевала обязательное применение косметики, которая должна была показать вас таким, каким вы хотели бы предстать перед другими. Именно в этот момент происходит сокрытие, или, другими словами, — надевается маска сокрытия. Маска-этикет. Никто не знает, кто вы внутри. У вас на лице улыбка, но внутри вас, возможно, имеется немой вопрос: «А не хотите ли чаю с ядом?» Маска вероломства. Как это похоже на сегодняшний день, когда на ком-то надета маска сокрытия, которая пытается нам сказать: «Я добрая, красивая, верьте мне, хоть я и змея внутри, но вы об этом знать не должны». Даже одежда, которую мы носим — все это маска. Облачение, какое бы оно ни было, имеет определённое значение и превращается для каждого из нас в некий ритуал.

Во все времена и у всех народов считается, что ритуальная маска дает возможность общения с Высшими Силами. Маска обращается к коллективному бессознательному, и бессознательное выводится наружу. Жрец исполняет волю коллектива, в котором он живет и творит, становится актером и создает, делает ритуал — театральный ритуал. И маска начинает в этот момент образовывать коллективный мифологический образ.

К ритуальным маскам относится косметика, макияж и даже боевая раскраска. Но это не полностью маска, а как бы декорация маски — антимаска. Она насмехается, иронизирует, придает экстравагантность.

Масок много, и они играют разные роли, но независимо от их назначения маски выполняют одну общую функцию (или роль) — роль сокрытия. И когда человек играет эту роль, он начинает выделяться. Маяковский сказал: «...Хорошо, когда в желтую кофту душа от осмотров укутана» (В. Маяковский. Облако в штанах. 1914-1915 гг.).

Особое место в теме маски сыграл Рим. Хотя сама коллективная (или социальная) маска родилась в Греции и являлась маской гармонии, но именно с римской маски начинается ее раздвоение. Греки всегда употребляли «мы», римляне любили говорить: «Я», и Византия тоже — «Я». До Рима было все гармонично, а с Рима — все наоборот. «Я» находящийся дома и «Я» находящийся на улице — это два разных человека, два разных «Я». Это римлянам принадлежат слова: «Мир — это театр», «театр военных действий».

Греки жили понятием судьбы. Римляне — фортуной.

Жизнь можно переиграть. Если кто и создал театр, то это была Греция, а римляне создали жизнь как театр. Римляне всегда были лицемерны, и это было возведено в принцип. Если взять маску античной Греции, то она является высоким образцом социальной маски, в которую входил и мифологический момент. Взять, к примеру, такое произведение как «Победа над Кентавром». Что эта маска хочет донести до нас? Она как бы призывает нас задуматься над тем, что каждый из нас должен уметь, а главное — захотеть, победить в себе хтоническое сознание (Кентавра) и стать Человеком. Маска же Рима несет в себе двойную мораль, двойное поведение (что мы можем наблюдать в наши дни). В Греции вы приобщаетесь к высшему, а в Риме вы — только зритель, хтоник.

Мы стараемся все время стать другими. Функция маски — это двойничество, некое Зеркало.

У Ахматовой есть такие строки:

А в Зеркале двойник, бурбонский профиль прячет

И думает, что он не заменим,

Что все на свете он переиначит,

И Пастернака перепастерначит,

И я не знаю, что мне делать с ним.

 

(Анна Ахматова. 1943 г., Ташкент.)

С древних времён люди считали, что Зеркало человеку подарили слуги Дьявола, чтобы он не был одинок. В основном это поверье гуляет у славянских народов. Хотя и в Европе до сих пор опасаются смотреть в Зеркало в полумраке или при искусственном освещении, а когда в доме умирает человек, то зеркала завешивают тканью.

Человек и Зеркало. Вот она двойниковость. Какая маска важнее? Никто не знает. Ахматова, глядя в Зеркало, находит свой «бурбонский профиль». И анализировать, осознавать себя надо исходя не из того, что сказал о вас кто-то, а что сказало Зеркало — ваш Двойник.

В Китае было учение о Зеркале: оно состояло в том, что существует как бы три Реальности: то, что находится перед Зеркалом, в Зеркале и Зазеркалье. То, что отражено в Зеркале не является тем, что стоит перед Зеркалом. Двойник в Зеркале — это наша совесть, наша сущность. Мы можем подойти к Зеркалу и поправить прическу, но это не значит, что в этот момент мы хотим увидеть что-то большее, чем наша прическа. Зачем мы смотрим в Зеркало? Мы хотим увидеть только маску, которая должна вращаться среди миллионов таких же масок. И хотим мы того или нет, но становясь перед Зеркалом в маске, мы понимаем, что оно ее все равно снимет и обнажит нашу суть.

Мы должны помнить, что Зеркало — это наше подобие. Мы, стоящие перед Зеркалом, видим только наше подобие — Двойник номер один. Но есть еще тот, что живет в Зазеркалье — это наш Двойник номер два. Он тот, кто живет там и выходит оттуда. Вся поэзия обращена к Зеркалу и к Двойнику. На этом построена вся пространственность человека. В третьем тысячелетии до н. э. китайцы создали эту концепцию. Что интересно, так это то, что теория Зеркала и египетские маски сформировались по времени одинаково.

Марк Аврелий в своем философском сочинении «Разговор с душой» писал: «Не нравишься ты мне сегодня, Марк. У тебя лицо Цезаря». Двойник не умеет врать, врать умеет личина. Двойник Зазеркалья помогает нам осознать себя. Легко ли человеку вести разговор с самим собой? Александр Галич писал: «...бойтесь единственно только того, /кто скажет: «Я знаю, как надо» (А. Галич. Поэма о Сталине, гл. 5).

Очень часто мы разговариваем со своим Двойником, глядя на себя в Зеркало. Интересно, а он живой? Чем любит заниматься? Конечно, можно взять и прочитать «Алису в Стране Чудес», пофантазировать и прочее. Но многие из нас не думают об этом всерьез.

Но вернемся ненадолго к маске. Вырисовывается одна общая черта между понятиями «Я», «сущность» и «маска». Это черта многослойности. Мы говорили о том, что существует множество «Я», которые, населяя нас, помогают приспособиться к Внешнему Миру. Существует множественность «сущности», которая позволяет человеку стать личностью. И существует двойниковость (возможно, тройниковость и т. д.) «маски», которую мы надеваем на себя, живя в социальном пространстве. Можем ли мы объединить все эти понятия в единое целое?

С одной стороны — можем, так как у всех трех понятий имеется множество вариаций, с другой стороны, «маска» не всегда выполняет роль, которую выполняют «Я» и «сущность». Что это за роль? В нашем понимании человек является многослойным пирогом, пласты которого не находятся постоянно в определенном порядке, а могут перемешиваться в зависимости от внешних и внутренних факторов и событий, влияющих на человека. Каждого из нас существует много. Каждый из нас есть «мы», но только эти «мы» имеют разные темперамент, взгляды, характер, привычки, вкусы и т. д. Всё это множество «Я» («мы»), множество «сущностей» сменяют друг друга периодически, каким-то образом договариваясь друг с другом без нашего ведома и не мешая друг другу. Очень много людей живут с этим ощущением множества. Кто-то из них совершенно спокойно приспосабливается и находит общий язык со своими «Двойниками», а некоторые начинают страдать психическими расстройствами, например «раздвоением личности».

Так что же маска? Обладая возможностью множественности, она в большей степени отображает социальную сторону каждого из нас. Умея выставить на первый план подлинную натуру человека (его сущность), она в то же время скрывает ее от взглядов посторонних. И поэтому ответить однозначно на поставленный нами выше вопрос, даже при большом желании, мы не можем, так как маска и здесь показывает свою двойниковость, как бы говоря: «Смотрите на меня так, как вам будет угодно, как кто понимает. Хотите, берите меня в компанию с “Я” и “сущностью”, а хотите не брать, так я и не возражаю».

Любая маска — двойник, а ее природа — двойничество. Каждый из нас и ведом, и ведущий. Каждый из нас слабый и сильный. Мы все — куклы, исполняющие чью-то волю. Над каждым из нас есть свой кукловод. Не-марионеток нет вообще. Кукловод в полицейских погонах и «Кто-то» там на небе. Кто лучше? Когда мы анализируем персону, то снимаем маску, которая обозначает некую роль и которую Юнг обозначил как «персона», и видим, что то, что казалось индивидуальным, — в основе своей коллективно. Маска всего лишь инсценирует индивидуальность, она заставляет думать и других, и ее носителя, будто он индивидуален. В сущности, персона изначально есть компромисс между индивидуумом и социальностью с точки зрения того, «кто кем является». А этот «кто-то» живет, имеет имя, титул, должность. К сожалению, никто не в состоянии по своему желанию отнять у бессознательного его действенную силу. Коллективное бессознательное есть не что иное, как обедневшее сознание, несущее в себе остатки рудиментного мифологического сознания.