21 страница

Интеллект... как у любимого героя Афины, Одиссея. Он выиграл Троянскую войну умом, а не силой. Он преодолел все сорта монстров и трудностей своим остроумием. Это то, что ценила Афина.

Дочь Мудрости вечно ходит одна. Аннабет поняла, что это не значило путешествовать без других людей. Это значило путешествовать без специальных способностей. Окей... Так как же безопасно спуститься вниз и убедиться, что там есть выход... в случае необходимости?

Она поднялась назад в подвал и уставилась на открытые ящики. Бечевка воздушного змея и пластмассовые мечи. Идея, которая пришла ей в голову, была настолько смешной, что она чуть было не засмеялась; но это было лучше чем ничего.

Она приступила к работе. Ее руки, казалось, знали, что делать. Иногда, такое случалось, например, когда она помогала Лео с техникой судна или рисовала архитектурные планы на компьютере. Она никогда ничего не делала из бечевки и пластиковых мечей, но все получилось легко и естественно. За несколько минут она использовала дюжину клубков бечевки и целый ящик мечей для создания импровизированной лестницы бечевка воздушного змея — плетеной линии, прочной, но не слишком толстой, с мечами, привязанными через каждые два фута для опоры рук и ног.

Для проверки, она привязала один конец вокруг поддерживающей колонны и облокотилась на веревку всем своим весом. Пластмассовые мечи прогнулись под ней, но они обеспечили некоторый дополнительный объем для узлов на шнуре, так что, по крайней мере, она хотя бы могла удерживаться на них и не полететь вниз.

Лестница выглядела не ахти, но она могла благополучно доставить ее к основанию пещеры. Во-первых, Аннабет наполнила свой рюкзак оставшимися шпульками последовательности. Но она не совсем понимала, почему они были такими легкими.

Она вернулась к отверстию в мозаичном полу, привязала один конец лестницы к близстоящим строительным лесам, спустила веревку в пещеру и полезла вниз.

 

Глава 34. Аннабет

Когда Аннабет повисла в воздухе, спускаясь с дико расшатанной лестницы, она поблагодарила Хирона за прохождение курса скалолазания в лагере-полукровок. Она часто жаловалась, что альпинизм никогда не поможет ей победить монстра. Хирон только улыбался, как будто знал, что когда-нибудь этот день придет.

Наконец, Аннабет добралась до дна. Она не заметила кирпичную кладку и упала в канаву, глубиной всего лишь в несколько дюймов. Ледяная вода пробралась в ее кроссовки. Она подняла светящийся кинжал. Мелкая канава протекала вниз по середине кирпичного туннеля. Каждые несколько ярдов из стен торчали керамические трубы.

Аннабет догадалась, что эти водосточные трубы были частью древнеримской системы водопровода. Было удивительно, что этот туннель выжил рядом с переполненным людьми метро, старинными трубами, подвалами и канализациями.

Внезапная мысль охладила ее даже больше, чем вода. Несколько лет назад они с Перси отправились на поиски в лабиринт Дедала — секретную сеть туннелей и комнат, полных ловушек и сильных чар, которые располагались по всей Америке. Когда Дедал погиб, весь лабиринт рухнул, по крайней мере, так думала Аннабет. Но что, если так случилось только в Америке? Что, если это была более старая версия Лабиринта?

Дедал сказал ей, что его лабиринт жил своей собственной жизнью. Он постоянно рос и изменялся. Может быть, лабиринт мог возрождаться, как и чудовища. Это бы имело смысл. Как сказал бы Хирон, это было архетипической силой, чем-то, что никогда бы не исчезло раз и навсегда. Если это была часть лабиринта...

Аннабет решила не зацикливаться на этом и не считать свои предположения верными. В Лабиринте не было понятия «расстояние». Если бы она была неосторожна, то, пройдя двадцать футов в неправильном направлении, могла оказаться в Польше.

На всякий случай, она привязала клубок к концу веревочной лестницы. Аннабет могла разматывать его за собой во время своей разведки. Старый трюк, но хороший. Она не могла решить в какую сторону идти. Туннель, казалось, шел в обоих направлениях. Затем, примерно в пятидесяти футах слева от нее, в стене запылала Метка Афины. Аннабет могла поклясться, что сова смотрела на нее своими большими огненными глазами, как бы говоря: «В чем твоя проблема? Поторопись!». Она уже по-настоящему ненавидела эту сову.

К тому времени, когда она достигла того места, изображение исчезло и веревка на ее первой катушке закончилась. Доставая новую нить, она осматривала тоннель. Часть кирпичной кладки была разбита, как если бы кто-то пробил дыру в стене кувалдой.

Она подошла к дыре. Сунув свой кинжал в отверстие для света, Аннабет увидела нижние камеры, длинные и узкие, с мозаичным полом, выкрашенными стенами и скамейками с обеих сторон. Они были сформированы, как вагоны в метро. Она просунула голову в отверстие, надеясь, что ее ничего не укусит. В ближайшем конце комнаты находился замурованный дверной проём, в дальнем — каменный стол или, может быть, алтарь.

Хм... Водный туннель продолжался, но Аннабет была уверена, что это и был её путь. Она вспомнила, что сказал Тиберин: «Найди алтарь чужого бога». Из комнаты с алтарем, казалось, не было никаких выходов, но был небольшой спуск на нижний выступ. Она должна была быть в состоянии снова взобраться на него без всяких проблем.

Все еще держа нить в руке, она спустилась вниз. Потолок комнаты был бочкообразным с кирпичными арками, однако Аннабет не нравился внешний вид опор. Прямо над ее головой, в ближайшей к дверному проему арке, замковый камень треснул пополам. Трещины побежали по потолку. Место, вероятно, было нетронутым в течение двух тысяч лет, и она решила, что нужно как можно скорее отсюда выбираться. С ее «хорошей» удачей, оно рухнет в течение ближайших двух минут.

Пол был продолговатым, узким, покрытым мозаикой, на которой в ряд располагались семь различных изображений, словно временный график. Под ногами Аннабет была изображена ворона, чуть далее — лев. На нескольких других красовались римские воины, держащие различные виды оружия. Остальные были слишком повреждены или испачканы, поэтому Аннабет не могла рассмотреть их в деталях. Скамейки по обе стороны были усеяны разбитыми черепками.

Стены были расписаны сценами банкета: человек в мантии и в изогнутом колпаке, похожего на рожок от мороженого, сидевший рядом с большим парнем, который излучал солнечные лучи. Вокруг них стояли факельщики и служащие, а также различные животные типа воронов и львов на заднем фоне. Аннабет не до конца понимала, что было изображено на картине, и это не напоминало ей никаких греческих легенд, которые она знала.

В дальнем конце комнаты, на алтаре искусно был вырезан фриз, показывающий человека в рожкоподобной шляпе, держащего нож у шеи быка. На жертвеннике стояла каменная фигура человека, опустившегося на колени с кинжалом и факелом в его грубых руках. Опять же, Аннабет понятия не имела, что означали эти образы. Она сделала один шаг к алтарю. Под ее ногой послышался хруст. Она посмотрела вниз и поняла, что она просто наступила своей ногой на человеческую грудную клетку. Аннабет сдержала крик. Интересно, откуда она появилась? Она уже смотрела вниз раньше, но не видела ни одной кости. Теперь же пол попросту был усеян ими. Грудная клетка явно была очень старой.

Она рассыпалась в прах, когда Аннабет убрала ногу. Рядом лежал ржавый бронзовый кинжал, очень похожий на ее собственный. Либо у этого мертвого человека было оружие, либо этим оружием его и зарезали. Она достала свое лезвие, чтобы увидеть то, что было перед ней. Чуть дальше, по пути мозаики, растянулся более целый скелет в клочьях сшитого красного дублета, как у человека эпохи Возрождения. Его гофрированный воротник и череп сильно обгорели, как будто парень решил вымыть волосы паяльной лампой.

«Замечательно», — подумала Аннабет. Она подняла глаза на статую на алтаре, которая держала кинжал и факел. «Какое-то испытание», — решила Аннабет. — «Эти двое провалили его. Наказание: по направлению к алтарю были разбросаны множество костей и обрывков одежды».

Она не могла понять, сколько здесь находилось скелетов, но она была готова поспорить, что в прошлом все они были полубогами, детьми Афины, отправившимися на этот поиск.

— Я не буду еще одним скелетом на полу, — сказала она статуе, надеясь, что это звучало храбро.

— Девушка, — прозвучал водянистый голос, отдающийся эхом по всей комнате. — Девушкам не разрешено.

— Женщина-полубог, — сказал второй голос. — Недопустимо.

Комната загремела. С трескавшегося потолка начала сыпаться пыль. Аннабет побежала к дыре, из которой попала в эту комнату, но та исчезла. Ее нить была разорвана. Она вскарабкалась на лавку и начала стучать по стене, где была дыра, надеясь, что отсутствие отверстия всего лишь иллюзия, но стена была твердой.

Она оказалась в ловушке. Вдоль скамейки замерцали десятки призраков: фиолетовые мужчины в римских тогах, словно лары, которых она видела в лагере Юпитера. Они смотрели на нее так, словно она прервала их заседание.

Аннабет сделала единственное, что ей оставалось делать — слезла со скамейки и прижалась спиной к замурованному дверному проему. Она пыталась выглядеть уверенно, не смотря на хмурых фиолетовых призраков и скелетов полубогов, лежащих у ее ног, ей хотелось уткнуться в свою футболку и кричать.

— Я дитя Афины, — сказала она так смело, как будто имела над ними власть.

— Грек, — сказал один из призраков с отвращением. — Это еще хуже.

На другом конце камеры, с огромным трудом поднялся старый на вид призрак (у привидений бывает артрит?) и став у алтаря, обратил взгляд своих темных глаз на Аннабет. Ее первой мыслью было то, что он похож на Папу Римского. Он был одет в сияющую робу и остроконечную шляпу, а в руках держал пастуший посох.

— Это пещера Митры, — сказал старый призрак. — Ты побеспокоила наши священные ритуалы. Ты не можешь познать наши тайны и остаться в живых.

— Я не хочу познавать ваши тайны, — заверила его Аннабет. — Я следую за Меткой Афины. Покажите мне выход, и я пойду своей дорогой.

Голос Аннабет звучал спокойно, что очень ее удивило. Она понятия не имела, как выбраться отсюда, но она знала, что должна преуспеть там, где ее родные братья потерпели неудачу. Ее путь пролегал дальше... глубже... в подземные проходы Рима.

«Неудачи твоих предшественников направят тебя», — сказал Тиберин. — «После этого... я не знаю».

Призраки пробормотали что-то друг другу по-латыни. Аннабет уловила несколько нехороших слов о женщинах-полубогах и Афине. Наконец, призрак в шляпе Папы Римского ударил пастушьим посохом по полу. Остальные лары замолчали.

— Твоя греческая богиня здесь бессильна, — сказал Папа. — Митра — бог римских воинов! Он является богом легиона, богом империи!

— Ты просто ворон, — сказала она. — Это самый низкий ранг. Замолчи и дай мне поговорить с вашим отцом.

Призрак съежился.

— Пощадите! Пощадите!

Тем временем, отец дрожал, то ли от гнева, то ли страха... Аннабет не была уверена, от чего больше. Его папская шляпа наклонялась набок, словно топливомер, падающий к отметке «ноль».

— Воистину, ты много знаешь, Великая Мать. Твоя мудрость велика, но это лишь еще одна причина, почему ты не можешь покинуть это место. Ткачиха предупредила нас, что ты придешь.

— Ткачиха... — Аннабет, с замиранием сердца, поняла, о ком говорил отец: нечто из темноты во сне Перси... хранитель святыни.

На этот раза она желала не знать ответа, но постаралась сохранить спокойствие.

— Ткачиха меня боится. Она не хочет, чтобы я следовала за Меткой Афины. Но вы позволите мне пройти.

— Ты должна выбрать испытание! — настоял отец. — Огонь или кинжал! Выживет только один, а тогда... возможно!

Аннабет посмотрела на кости своих братьев и сестер. Неудачи твоих предшественников помогут тебе. Все они выбрали или огонь, или кинжал. Возможно, они думали, что смогут пройти испытание. Но все они погибли. Аннабет нужен был третий вариант.

Она смотрела на алтарь со статуей, которая сияла все ярче с каждой секундой. Аннабет могла чувствовать ее тепло, разливающееся по всей комнате. Инстинкт самосохранения требовал, чтобы она сосредоточилась на кинжале или факеле, но вместо этого она сосредоточилась на основании статуи.

Она не понимала, почему ноги каменного человека застряли в камне. Потом ее словно осенило: может быть, маленькая статуя Митры не застряла в скале, может быть, она выходит из нее.

— Ни факел, ни кинжал, — твердо сказала Аннабет. — Есть третье испытание, которое я пройду.

— Третье испытание? — требовательно спросил отец.

— Митра родился из камня, — сказала Аннабет, надеясь, что она была права. — Он полностью вырос из камня, держа в руках кинжал и факел.

Крики и плач подсказали ей, что ответ был правильным.

— Великая Мать знает все! — заплакал призрак. — Это самый строжайший секрет!

«Тогда, возможно, вы не должны были ставить его статую на свой алтарь», — подумала Аннабет. Но она была благодарна глупым мужским призракам. Если бы они позволяли женщинам входить в их культ, у них было бы больше здравого смысла.

Аннабет резко махнула рукой в сторону стены, из которой она прошла в эту комнату.

— Я была рождена из камня, как и Митра! Поэтому, я уже прошла испытание!

— Тьфу! — сплюнул отец. — Ты пришла из дыры в стене! Это не то же самое.

Хорошо. Таким образом, очевидно, что отец не был полным идиотом, но Аннабет напомнила себе оставаться уверенной. Она посмотрела на потолок, и ее осенила другая идея... все детальки одного механизма будто бы собрались в одно целое.

— Я контролирую камень, — она подняла руки. — Я докажу, что моя сила больше силы Митры. Я сломаю эту камеру с одного удара.

Призраки всхлипнули и задрожали, смотря в потолок, но Аннабет знала, что они не видели того, что видела она. Эти духи были воинами, а не инженерами. Дети Афины имели множество вне боевых навыков. Аннабет изучала архитектуру в течение многих лет. Она знала, что эти древние камеры была на грани краха. Она знала, что трещины в потолке значили то, что все здесь исходило из одной точки — вершины каменной арки, располагающейся чуть выше ее. Замковый камень вскоре должен был рухнуть, и когда это произойдет... Аннабет надеялась, что она правильно рассчитала время.

— Невозможно! — крикнул отец. — Ткачиха заплатила нам кучу дани, чтобы мы уничтожали всех детей Афины, которые осмеливались войти в наш храм. Мы никогда не подведем ее. Мы не можем позволить тебе пройти.

— Но вы боитесь моей власти! — сказала Аннабет. — Вы понимаете, что я могу разрушить ваши священные камеры!

Отец нахмурился. Он, беспокойно, поправил шляпу. Аннабет знала, что она поставила его в безвыходное положение. Он не мог отступить, не выглядя трусом.

— Ты худший ребенок Афины, — умозаключал он. — Никто не может разрушит пещеру Митры, особенно с одного удара. Только не девочка!

Аннабет подняла свой ​​кинжал. Потолок был низким. Она легко могла достичь замкового камня, но ей придется сделать это с одного удара. Дверной проем позади нее был заблокирован, но теоретически, если комната начала бы рушиться, те кирпичи должны были ослабеть и разбиться. Она должна была быть в состоянии расчистить свой путь прежде, чем упадет весь потолок — если, конечно, позади этой кирпичной стены было нечто большее, чем просто твердая земля; и, если, конечно же, Аннабет была достаточно быстра, сильна... и удачлива. В противном случае, она превратилась бы в полубожий блинчик.

— Ну, ребята, — сказала она. — Похоже, вы выбрали не того бога войны.

Она ударила замковой камень. Бронзовое лезвие разрушило его, словно кусок сахара. Мгновение ничего не происходило.

— Ха! — злорадствовал отец. — Видишь? Здесь у Афины нет власти!

Комната затряслась. По всей длине потолка пошла трещина. Дальний конец пещеры рухнул, похоронив алтарь и вместе с ним и отца. Из одной трещины появились куча других. С арок посыпались кирпичи. Призраки закричали и побежали в разные стороны, но они, казалось, не могли проходить сквозь стены. Видимо, они были связаны с этой комнатой даже после смерти. Анабет повернулась. Она надавила на заблокированный вход со всей своей силой, и кирпичи уступили ей дорогу. Поскольку позади нее рушилась пещера Митры, она сделала шаг в темноту... и полетела вниз.

 

 

Глава 35. Аннабет

Аннабет думала, что знала, что такое боль. В лагере-полукровок она падала с лавовой стенки, ее ранили ядовитым ножом в руку на Вильямсбургском мосту. Она даже держала на своих плечах весь небосвод. Но это было ничто по сравнению с жестким приземлением на лодыжку. Она сразу поняла, что сломала ее. Боль, словно раскаленная стальная проволока, проползла вверх по ее ноге к бедру. В мире не осталось ничего, кроме ее самой, ее лодыжки и агонии. Она чуть не потеряла сознание. Ее голова закружилась, дыхание стало тяжелым и сбивчивым. «Нет», — сказала она себе. — «Ты не можешь поддаться боли».

Аннабет попыталась дышать медленнее. Она лежала неподвижно, насколько это было возможно, пока ужасная пульсирующая боль никак не унималась. Это было похоже на пытку.

Часть ее хотела выть на весь мир из-за такой несправедливости. Она проделала весь этот путь, чтобы закончить его из-за какой-то сломанной лодыжки? Она заставила себя утихомирить свои эмоции. В лагере ее учили выживать во всяких неприятных ситуациях, в том числе при таких травмах.

Аннабет осмотрелась. Ее кинжал лежал в стороне на несколько футов дальше от нее. В его тусклом свете она могла разглядеть черты комнаты. Она лежала на холодном полу из песчаных блоков. Потолок был высотой в два этажа. Дверной проем, через который она упала, находился на высоте в десяти футах от земли. Сейчас он был полностью заблокирован мусором, сыпавшимся в комнату, создавая оползень.

Вокруг нее были разбросанные старые куски древесины. Некоторые потрескались и высохли, другие были разбиты на растопку.

«Глупо», — сказала она себе. Аннабет бросилась к дверному проему, полагая, что здесь будут коридоры или другие комнаты. Ей никогда не приходило в голову, что она будет кувыркаться в пространстве. Бревна, вероятно, когда-то были давно рухнувшей лестницей.

Она осмотрела свою ногу, которая выглядела нормально, без всяких там странных изгибов или наклонов. Аннабет чувствовала свои пальцы, не видела никакой крови. Это было хорошим признаком. Она потянулась за куском дерева. Даже это маленькое движение заставило ее вскрикнуть.

Древесина рассыпалась в ее руках. Дерево, возможно, было столетней или даже тысячелетней давности. У Аннабет не было возможности узнать, было ли это помещение древнее, чем храм Митры, или, были ли здесь комнаты построены в разные века, а после случайно перемешаны вместе, прямо как в лабиринте Дедала.

— Ладно, — сказала она вслух, просто чтобы услышать свой голос. — Думай, Аннабет. Расставь приоритеты.

Она вспомнила глупый курс выживания, которому ее научил Гроувер. По крайней мере, тогда этот курс действительно казался глупым. Первый шаг: Проверка вашего окружения на непосредственную угрозу.

Эта комната, казалось, была не опасной. Оползень остановился. Стены были сооружены из твердых каменных блоков, без крупных трещин. Потолок не провисал. Отлично.

Единственный выход находился на дальней стене с арочным проемом, который вел в темноту. Между Аннабет и дверью была небольшая кирпичная кладка — траншея, что проходила по полу, позволяя потокам воды двигаться через комнату слева-направо. Может быть, древнеримская водопроводная система? Если бы воду можно было ещё и пить, было бы вообще здорово. В одном из углов в кучу были свалены несколько разбитых керамических ваз, из которых вываливались сморщенные коричневые комочки, бывшие когда-то плодами. Фу. В другом углу стояли несколько деревянных ящиков, которые выглядели нетронутыми, с несколькими плетеными коробками, перевязанными кожаными ремнями.

— Значит, непосредственной опасности нет, — сказала она сама себе. — Ну, если ничего вдруг не выкатиться из этого темного прохода.

Она впилась взглядом в дверной проем, ожидая, что ее удача снова ее подведет. Ничего не произошло.

— Хорошо, — сказала она. — Следующий шаг: Инвентаризация.

Что она могла использовать? У нее были своя бутылка с водой и немного воды в той траншее, если бы ей удалось добраться до нее. У нее был свой нож, рюкзак, забитый разноцветными клубками ниток, ноутбук, бронзовая карта, спички и немного амброзии для чрезвычайных ситуаций. Ах... да. Это как раз и была чрезвычайная ситуация. Она достала божественную еду из своего рюкзака и и съела её. Как обычно, это было на вкус, как утешительные воспоминания.

На этот раз это был вкус попкорна. Тогда она ела его ночью со своим отцом в Сан-Франциско при просмотре фильма. Дома не было ни мачехи, ни сводных братьев... только Аннабет и ее отец, свернувшиеся калачиком на диване и смотревшие старую романтическую комедию.

Амброзия согрела ее. Боль в ноге стала лишь отдаленным, глухим пульсированием. Аннабет знала, что у нее все еще серьезные неприятности. Даже амброзией нельзя было исцелить все сломанные кости за один раз. Она могла только ускорить процесс, но в лучшем случае, Аннабет была бы не в состоянии просто напрягать ногу на сутки или чуть более.

Она попыталась дотянуться до своего ножа, но была слишком далеко от него. Аннабет подвинулась ближе к нему. Боль вспыхнула вновь, пронзая ее ногу. Ее лицо покрылось каплями пота, но после еще одного рывка, она сумела добраться до кинжала. Она почувствовала себя лучше, держа его в своих руках, не только из-за освещения и защиты, но также и потому, что она просто привыкла всегда держать его при себе. Что дальше? Курс Гроувера по выживанию упоминал что-то про сидение на месте и ожидание спасения, но этого не произойдет. Даже если бы Перси каким-то образом удалось бы выследить ее шаги, то пещера Митры все равно рухнула. Она могла бы попробовать связаться с кем-то по ноутбуку Дедала, но она сомневалась, что здесь будет сигнал. Кроме того, кому ей позвонить? Она не могла отправить сообщение о помощи никому, кто находился поблизости. Полубоги никогда не носили с собой сотовые телефоны, потому что они привлекали внимание монстров, и никто из ее друзей постоянно не сидел на компьютером, проверяя электронную почту. Сообщение через Ириду? Здесь была вода, но Аннабет сомневалась, что могла создать достаточно света для радуги. Единственная монета, которая была при ней, была беспомощной серебряной драхмой Афины.

Была еще одна проблема, связанная с призывом на помощь: этот поиск должен был быть одиночным. Если Аннабет удаться спастись, тогда она признает свое поражение. Что-то подсказывало ей, что Метка Афины больше не будет ее направлять. Она могла бы бродить здесь вечно и никогда не найти Афину Парфенонс. Так что... не хорошо оставаться на месте и ждать помощи. Значит, она должна была найти способ продолжать идти самостоятельно.

Аннабет открыла бутылку с водой и жадно осушила ее. До этого она не понимала, насколько сильной была ее жажда. Когда бутылка опустела, она подползла к канаве и снова наполнила ее водой. Вода была холодной и стремительно двигалась — хороший признак того, что она безопасна для питья. Аннабет наполнила свою бутылку, затем набрала немного воды в руки и расплескала ее по своему лицу. Тут же она почувствовала себя легче. Она умылась и промыла раны.

Аннабет села и уставилась на свою лодыжку.

— Ты должно быть сломана, — ворчала она.

Лодыжка не ответила. Ей придется приостановиться на какое-то время. Только так она была бы в состоянии двигаться дальше. Хм...

Аннабет подняла кинжал и снова осмотрела комнату, используя сияние от ножа. Теперь, когда она находилась ближе к двери, ей это нравилось еще меньше. Дверь вела в темный пустой коридор. Оттуда шел какой-то приторно сладкий и зловещий запах. К сожалению, Аннабет не видела другого пути, по которому она могла пойти.

Задыхаясь и глотая слезы, она поползла к обломкам лестницы. Аннабет нашла две доски, которые были в достаточно хорошей форме и достаточно длинными, чтобы сделать из них шину. Тогда она подвинулась к коробкам и использовала свой нож, чтобы отрезать кожаные ремни. В то время, пока Аннабет психологически готовилась к обездвиживанию своей лодыжки, она заметила какие-то выцветшие слова на одном из деревянных ящиков: «ГЕРМЕС ЭКСПРЕСС». Аннабет взволнованно подалась в сторону коробки.

Она понятия не имела, что здесь делала эта коробка, но Гермес постоянно доставлял всякие полезные вещи богам, духам и даже полубогам. Возможно, он оставил этот пакет здесь несколько лет назад, чтобы помочь полубогам, которые отправились выполнять это задание. Она открыла его и вытащила несколько листов пузырчатой упаковки, однако то, что находилось внутри этой упаковки раньше, теперь исчезло.

— Гермес! — запротестовала она.

Она хмуро поглядела на пузырчатую упаковку, пнула коробку в сторону, а потом поняла, что сама упаковка и была подарком.

— О-о-о... прекрасно!

Аннабет накрыла сломанную лодыжку этой упаковкой, наполнила ее древесными щепками и связала все это кожаными ремнями. Однажды, практикуясь в первой помощи, она накладывала шину на сломанную ногу одному из обитателей лагеря-полукровок, но она даже не представляла себе, что ей придется делать шину для себя. Это был тяжелый, болезненный труд, но, в конце концов, она сделала это. Аннабет осмотрела обломки лестницы, пока не нашла часть перила — узкая доска около четырех футов в длину, которая могла послужить костылем. Она оперлась о стену спиной, приготовила свою здоровую ногу и заставила себя подняться.

— Ого! — в ее глазах заплясали черные пятна, но она заставила себя оставаться в вертикальном положении. — В следующий раз, — пробормотала она темной комнате. — Просто позволь мне сразиться с чудовищем. Так гораздо проще.

Напротив арки, выше открытого дверного проема, засверкала Метка Афины. Огненная сова, казалось, смотрела на нее выжидающе, как будто хотела сказать: «Как раз вовремя. О, ты хочешь монстров? Тогда тебе сюда!» Аннабет задумалась, не была ли ранее горящая метка реальной священной совой. Если да, то тогда, если она выживет, она найдет эту сову и хорошенько врежет ей по морде. Эта мысль подняла ей настроение. Она, прихрамывая, медленно обошла траншею, и подалась в темный коридор.

 

Глава 36. Аннабет

Тоннель был прямым и ровным, но после своего падения, Аннабет не хотела рисковать. Она опиралась на стену руками для поддержки и трогала самодельным костылем пол, проверяя его на наличие ловушек. Пока она шла, сладкий запах усилился и встревожил ее нервы. Звук бегущей воды позади нее исчез. Вместо него теперь шептал хор миллионов крошечных голосов. Казалось, звуки исходили из стен и звучали все громче.

Аннабет попыталась ускорится, но не могла идти быстрее, не теряя при этом равновесия из-за сломанной лодыжки. Она ковыляла вперед, убежденная, что кто-то шел за ней. Маленькие голоса объединялись, становились ближе. Она прикоснулась к стене, и ее рука покрылась паутиной. Она закричала, а потом выругала себя за это.

— Это только паутина, — сказала она сама себе, но это не остановило рев в ее ушах.

Она ждала пауков. Она знала, кто находился впереди: ткачиха. Ее Светлость. Голос во тьме. Паутина сообщила ей, насколько близко она была.

Ее руки дрожали, когда она вытирала их о камень. О чем она только думала? Она не сможет выполнить это задание в одиночку.

— Слишком поздно, — снова сказала она себе. — Просто продолжай идти.

Она шла по коридору, и каждый шаг приносил ей боль. Шепот становился все громче, он звучал как миллион сухих листьев, развевающихся на ветру. Паутина стала более плотной, постепенно заполняя весь туннель. Вскоре ей пришлось убирать ее с лица, разрывая тонкие паутинки, покрывающие ее, как детская игрушка Силли Стринг. Её сердце хотело вырваться из груди и убежать. Она споткнулась, но продолжила идти вперед, пытаясь игнорировать боль в лодыжке.

Наконец-то коридор закончился дверным проемом, заполненным старой древесиной. Это выглядело так, будто кто-то пытался забаррикадировать дверь. Это не было хорошим предзнаменованием, и Аннабет использовала свою опору, чтобы расчистить себе путь настолько, насколько это было возможно. Она поползла по небольшой оставшейся груде древесины, загнав несколько дюжин осколков в свободную руку.

С другой стороны баррикады находилась камера размером с баскетбольную площадку. Пол был украшен римской мозаикой. Остатки гобеленов свисали со стен. По обе стороны от дверного проема торчали два неосвещенных факела из стенных подсвечников, оба покрытые паутиной. В дальнем конце комнаты, над другим дверным проемом горела Метка Афины. К сожалению, между Аннабет и тем проходом, пол был разделен пополам пропастью в пятьдесят футов. Вдоль ямы лежали две параллельные деревянные балки, находящиеся слишком далеко друг от друга, чтобы стать на них обеими ногами, и они также были слишком узкими, чтобы просто пойти по одной из них, разве что Аннабет не была акробатом (кем она, собственно, и не была) и у нее не была сломана лодыжка (которая, собственно, как раз-таки и была сломана).

Коридор, из которого она вошла, был заполнен шипящими шумами. Паутины задрожали и затанцевали, когда на горизонте объявились первые пауки: не больше, чем леденцы, но пухлые и черные, несущиеся по стенам и полу. Что за вид пауков? Аннабет понятия не имела. Она только знала, что они бежали прямо к ней, и у нее было всего несколько секунд, чтобы придумать план.

Аннабет хотелось разрыдаться. Она желала, чтобы сейчас кто-нибудь находился рядом с ней. Возможно, Лео со своими навыками огня, или Джейсон с его молнией, или Хейзел, способная разрушить тоннель. Но, больше всего она хотела, чтобы здесь был Перси. Она всегда чувствовала себя храброй, когда он был рядом.