Музыкальный акцент________Music Intro U.F.O. _____________________________________Николай Халезин (при участии Натальи Коляды)
Поколение Jeans Ода новой генерации
I Посреди сцены располагается ширма, составленная из четырех решетчатых металлических панелей. В глубине сцены пульт ди-джея. За пультом ди-джей готовится к работе – перебирает пластинки, отстраивает пульт. Из-за кулисы выходит Герой – он несет большую сумку, из которой будет извлекать различные предметы на протяжении всего спектакля. Герой садится на край сцены. Некоторое время он смотрит в зал… Начинает звучать музыка. На протяжении всего спектакля между Героем и Ди-джеем происходит бессловесный диалог, временами понятный только им двоим. Музыкальный акцент________Music Intro U.F.O. _____________________________________ Музыкальный акцент _______ Monassa “ day and night “ FSOJ 9 /Compost/_________________ Герой. Я свои первые джинсы не помню. (Пауза) Помню какие-то… как бы и не джинсы… Родители купили нам с братом, когда мы ездили семьей отдыхать в Друскининкай… (Короткая пауза) Сшиты, вроде, как джинсы, а ткань не трется… Не трется, хоть ты ее… Имитация такая… вроде джинсы, а вроде – нет. (Короткая пауза) Как Литва в те времена – вроде родина, а вроде – заграница… Некоторые, чтобы оправдать эти нелепые брюки, называли их «техасами» и говорили: «В Америке есть джинсы, а есть техасы – джинсы трутся, а техасы – нет».
Кто-то кирпичом тер. Чушь! Не надуришь ведь никого… Каждый знал как шов должен быть прострочен, где кожаный лейбл, где флажок вшит, какие на молнии, какие на пуговицах… Лохов, конечно, хватало, и всегда можно было фуфел за фирму впарить… (Пауза) А еще хлоркой! Это кому кирпичом лень…
Моему двоюродному брату было лень кирпичом, и он поехал в аптеку за хлоркой… остановок пять трамваем. Подошел к отделу, говорит, мол, хлорки надо… Ему тетенька отвечает: «Семь копеек в кассу». Оплатил, принес тетке чек, та ему: «Идем». Прошли на склад. Она показывает на мешок величиной с колесо от трактора: «Забирай!». (Пауза) Забрал. Пытался в трамвае забыть, бдительный ветеран не дал: «Стой, бл!!! Мешок забыл!!!». Так и донес до собственного балкона… (Пауза) А джинсы прожег – с хлоркой переборщил…
Хорошо помню первые джинсы своего родного брата – заношенные до дыр, с заплатой вот здесь (показывает на правое бедро). Купил за 70 рублей. Космическая цена по тем временам – месячный заработок уборщицы. Родителям не понравилось… (Пауза) Сейчас это уже тяжело представить. (Пауза) Если бы вы принесли домой пальтецо с бомжовского плеча, со скачущими по нему блохами, и «козырнули» маме: «Пятьсот долларов – vintage» … (Пауза) И папа не одобрил… Смирился, но не одобрил. А как одобрить?! Как?!! Сын ходит с патлами ниже плеч и в штанах, которыми пол мыть в приличной семье не достойно… Как?! (Пауза) С такими волосами ходит по городу едва ли триста человек, и среди них – твой сын. А штаны у него… (Короткая пауза) И мама не одобрила… (Пауза) Но купил-то за свои… То есть, не за те, которые ежемесячно мы отдавали родителям до последней копейки, а «за свои» – за те, которые заработал где-то и как-то… то есть, каким-то образом…
Музыкальный акцент ______ Medeski Martin & Wood “end of the world party” /Blue Note/______
Мои нелегальные заработки начались, когда учился в школе – классе в девятом-десятом… (Пауза) Продавать что-то серьезное в школьных стенах по тем временам было вряд ли возможно, но одно наименование товара там уходило без особых проблем – целлофановые пакеты.
Извлекает из сумки целлофановый пакет.
Нет, он, конечно же, был не такой… Куда делись те пакеты, я знаю – они износились. (Пауза) Да, износились… как изнашивается одежда или обувь… Сейчас в это тяжело поверить – нынешние пакеты заканчивают свою жизнь на помойках, едва появившись на свет. (Пауза)
А тогда все было по-другому. Пакет приезжал из-за границы и проживал здесь полноценную жизнь: обретение семьи, взросление, старение и смерть… Его жизнь сопровождалась бережным уходом… трепетным отношением… водными процедурами… Тогда не находилось сумасшедшего, который навалил бы в пакет пять килограммов картошки и оборвал ручки. (Пауза) Как можно было носить картошку в пакете, который стоил пять рублей?!! За пять рублей можно было купить сорок килограммов картошки… или один фирменный целлофановый пакет.
По пять рублей я продавал пакеты в школе. (Пауза) Покупал по три, а продавал по пять. Тогда это называлось фарцовкой, теперь – бизнесом. Картинки со своих первых пакетов многие запомнили на всю жизнь: женская задница, одетая в джинсы Wrangler, c ромашкой, торчащей из кармана; губы, держащие пуговицу от джинсов Lee Cooper; красавицы-блондинки опять-таки в джинсах на фоне кабриолета… (Пауза) Но сами джинсы продать в школе было не реально… абсолютно… Таких денег у школьников тогда не было… Время было странное – у школьников не было денег… (Пауза)
Заработки от фарцовки пакетами приносили рублей 30-40 в месяц – размер студенческой стипендии. (Пауза) Конечно, можно было еще торговать пластинками, но емкость этого рынка в школьных коридорах была уж совсем никакой… да и рентабельность… дерьмовая рентабельность. Фирменная пластинка стоила около сорока рублей, купить ее можно было не дешевле 35-и, а покупателя искать… Да и предлагать одну пластинку было несерьезно…
С пластинками дело обстояло так.
Музыкальный акцент __________ Зодиак “пасифик” /Мелодия/___________________________
Они были разными. Я уж не буду вспоминать те нелепые пластинки «на ребрах», – которые накатывались на рентгеновские снимки, или «гибкие» – чудовищные тоненькие голубые миньоны, вложенные в журнал «Кругозор». Нет, это говно к тому времени мы уже проехали.
Я говорю о виниловых пластинках. Они делились на несколько ценовых категорий.
Первая категория. Советские лицензионные пластинки. Они были совершенно кривого качества и выпускались единственной компанией – фирмой грамзаписи «Мелодия». По надписи на упаковке иногда невозможно было определить, что за группа на пластинке записана – «Мелодия» любила переводить названия: «Катящиеся камни», «Середина дороги», «Жуки»… Советскую пластинку какого-нибудь Клиффа Ричарда можно было купить с рук рублей за десять, или по блату в магазине за три.
Вторая категория. Пластинки стран соцлагеря: польские или венгерские. Поляки продвигали Чеслава Немена, «Скальды», «Червоны гитары», «Breakout»; венгры – «Омегу», «Lokomotiv GT», «Пирамиш»… От 12 до 20 рублей стоил соцлагерь в зависимости от качества.
И, наконец, третья категория – самая вожделенная – пластинки британского и американского производства. Выпускается все! Стоит от 40 рублей. Двойные альбомы доходили до 120-и.
Обмен и продажа пластинок происходили, как правило, субботним утром на территории какого-нибудь танцзала под эгидой «Клуба филофонистов». Идеология обмена была проста: каждый меломан хотел получить за одну свою пластинку все пластинки оппонента. Диалог выглядел приблизительно так. – А что ты хочешь из моего? – Ну, не знаю, – хотя знал однозначно, что хотел «Dark Side of the Moon» Pink Floyd. – Так что, ничего не хочешь? – Ну, может «Dark Side» бы взял, – может! Не «может», а взял бы, теоретически соглашаясь прибить топором оппонента как Раскольников старуху процентщицу. – И что ты дашь за «Dark Side»? – Ну, может «Омегу» бы отдал предпоследнюю… – Домой иди! «Омегу» за «Dark Side». – Она настоящая – венгерская, а у тебя «Флоиды» польские. – Что?! Польские?!! Польские, бля… Грейт Британ, лох ты бобруйский! Тот осматривает пластинку, пытаясь найти хоть один изъян. Ничего не получается, и за «Dark Side» уходит сольник Мика Джаггера «She’s The Boss» с прицепом из подержанной Bony Tailer польского производства и миньоном группы Marillion.
Музыкальный акцент ___ J. Carter – M. Daniel “shack up” /Jeril Lynn Music-Avalanche Music/ __
Пластинки пластинками, но больше всего на свете хотелось продавать джинсы и называться фарцовщиком. Выходить вечером на «Парковую», забуриваться в «Ромашку», выпивать там коктейль с черносливом, перекидываться парой фраз с местными «зондершами», и идти в «Юбилейку» «бомбить панов». (Пауза) Понимаю, что это теперь малопонятный бред, но так было… было так… (Пауза) «Парковая» – это Парковая магистраль, которая теперь называется проспектом Победителей; «Юбилейка» – гостиница «Юбилейная»; «зондерши» – валютные проститутки… а выражение «бомбить панов» не содержало и капли агрессии – это значило «покупать товар у заезжих поляков». (Пауза) Школа внезапно закончилась, и мечта стала явью…
Пожалуй, самое безопасное место покупки джинсов – толкучка, или, в простонародье – «толчок». В Минске не было своего «толчка», а потому мы ездили на ближайший – в Вильнюс. Это сейчас Вильнюс находится в соседнем государстве, а тогда все мы жили в одном общем, очень советском, союзе…
Музыкальный акцент _______ Mick Jagger – Keith Richards “ honky tonk women” /Gideon Music/
Дело происходило на большой открытой площадке, примыкающей к рынку сельхоз продукции. Аудитория делилась на две части: одна часть молодых людей стояла по всей площадке, а вторая сновала между ними. Со стороны казалось, что площадка была заполнена представителями общества слепых. Во-первых, почти на всех присутствующих были надеты темные очки, а во-вторых, все щупали друг на друге одежду.
Стоять на рынке как сейчас – с ящиками товара, было опасно, ведь «толчок» был полулегальным изобретением коммунистических либералов якобы для того, чтобы можно было продать какую-то вещь, которая не подошла тебе по размеру… якобы…
На «толчке» стояли люди, которым никогда ничего не подходило – не подходили партии джинсов и солнцезащитных очков, не подходили женские кофточки кричащих расцветок, не подходили дубленки и колготки, кроссовки и золотые цепочки…
Милиция смотрела на полулегальную торговлю сквозь пальцы, но расслабляться не позволяла. Держать товар в руках не рекомендовалось, а потому в толпе стояли женщины в трех кофточках из ангорской шерсти; молодые люди, на которых было надето по нескольку джинсовых курток. А на дворе стоял июль.
Если бы дело происходило в Беларуси или Украине, то вся фарца, коротая время, грызла бы семечки, но в Литве эстетика потребления семян подсолнечника практически отсутствует, а потому все безостановочно ели… соленые огурцы. Отвести глаза от молодого человека в темных очках, женской норковой шубе, с распухшими от уксуса губами и с огурцом в руке было невозможно, как невозможно оторвать взгляда от сталевара, выплавляющего за смену семьсот тонн чугуна.
В Минске «толчка» не было, а потому все было по-другому. Музыкальный акцент __ Roy Budd “ goodbye carter” (Bobby Hughes Experience mix) /Sanctuary/
В гостиницу нужно было входить тихо, излучая уверенность в том, что ты здесь живешь… (Пауза) Какое там «живешь»? Бабка-коридорная, как минимум капитан КГБ в отставке, умела просвечивать стены номера взглядом и селезенкой определять в тебе диверсанта… (Пауза) Ты выходил из бара и оказывался в фойе гостиницы. В случае, если у рецепции не толпилась какая-нибудь делегация, ты приковывал к себе взгляды всех – швейцара, администратора, уборщицы… И тут самым важным была твоя выдержка… Как у Штирлица, который пришел в кафе «Elephant» на конспиративную встречу с женой.
Нельзя было встретиться взглядом ни с кем… Идеальный случай, если ты выходил из бара с иностранцем – он забирал на себя внимание, пьяно курлыча что-то о белорусских девушках и чистоте города… Теперь лучше всего было подтолкнуть его к лестнице, не приближаясь к лифту – лифт под постоянным обстрелом вражеских войск… Именно у лифта тебя может ожидать страшный вопрос: «А ты-то куда?!». Ответить на него было нечего.
Если добирался до номера, можно было считать, что товар уже у тебя – торг был почти неуместен. Пять-десять минут на торг, еще столько же на осмотр товара. Теперь можно было забирать товар и уходить.
«Уходить» и «уходить с товаром» – это две большие разницы. Просто уходить – это, значит, выйти из номера, сесть в лифт, спуститься на первый этаж и выйти из гостиницы, помахав на прощание швейцару дяде Мише. «Уходить с товаром» нужно тихо. Сначала послушать коридорные звуки, затем выйти и добраться до лестницы, благополучно миновав горничную, потом – вниз по лестнице, фойе, улица… Но все это лишь в том случае, если швейцар дядя Миша и старуха-ключница не стукнули… Ну, а если стукнули…
Ну, а если стукнули, то на пути к лестнице тебя ждут два мужчины в серых костюмах. Они мельком смотрят на твою спортивную сумку, приближаются, и один из них говорит таким же, как костюмы, серым голосом: «Пройдемте» … Лаконично так – «пройдемте». В этот момент можно было сделать такой взгляд, который как бы говорил: «Я – посол Соединенных Штатов Америки. Я обладаю дипломатической неприкосновенностью». (Короткая пауза) Именно такой взгляд две этих серых мыши видели по несколько раз за вечер… и никогда не верили ему. (Короткая пауза) Не верили потому, что знали – посол США никогда не пойдет в гостиницу «Юбилейная» покупать джинсы у заезжего польского строителя.
Мыши заводили тебя в один из самых обычных номеров второго этажа, в котором мог жить командировочный инженер. Но инженера там не было – это была тихая мышиная норка, в которой злой и добрый следователи учили жизни фарцовщиков и валютных проституток.
Пауза.
Музыкальный акцент _______ V.A. Dime Bag: Lab Rats “ hydro la la” /Manic/_______________
Одна мышь садилась за стол, другая прохаживалась за твоей спиной, изображая свирепого кота. В этот момент ты должен был «включить дурака» – других алгоритмов поведения данная ситуация не подразумевала. Мышь за столом. Откуда четыре пары джинсов? Герой. Друг привез. Мышь за столом. Какой друг? Фамилия? Адрес? (берет ручку, что-то записывает) Герой. Да он уехал. Мышь за столом. Куда уехал? (пишет) Герой. В Стерлитамак. Мышь за спиной (вставляет в глаза половинки теннисного шарика). Какой, нах, Стерлитамак?! Че ты крутишь?! Говори, бля, правду, умник, как тебя в комсомоле учили! Или поедешь, нах, к другу… в Стерлитамак! Герой. Приезжал в отпуск… Он буровик… нефтяник… У них на буровой продают… снабжение там хорошее… Мышь за столом. А почему четыре пары? Герой. Мне, брату, папе, сестре… Мышь за спиной. Какому, нах, брату? Нет у тебя брата! Герой (искренне). Есть брат! Мышь за спиной. Сестры, бля, нет! Герой (неискренне). Есть сестра…
Такой разговор мог продолжаться и час, и два… В нем периодично всплывали родители, которым должно быть стыдно за такого сына; институт, из которого скорее всего тебя исключат; тюрьма, где предстоит жить ближайшие пятнадцать лет… Когда ты готов был отдать все четыре пары джинсов и в придачу имеющуюся наличность, беседа подходила к ключевому моменту (пауза): «Ну, ладно, на первый раз мы тебя отпустим…». В этот момент легчало… Далее шел монолог, который ты знал наизусть. Мышь за столом. Знаешь, нам и в самом деле неинтересно, что кто-то купил себе или своему брату джинсы… Да, хоть бы и продать две-три пары подороже… дело молодое – деньги нужны… это мы понимаем. Но, знаешь, есть такие люди, которые скупают у иностранцев валюту: доллары, франки, немецкие марки…
Тут твое лицо должно вспыхнуть краской праведного гнева, означающего, что судьба страны волнует тебя не меньше, чем вопрос «вернут ли эти говнюки твой товар?». Мышь за столом. Так вот, если ты вдруг узнаешь что-то про таких людей, или если тебе вдруг предложат купить валюту… (пауза) нужно позвонить мне. Зовут меня Сергей Иванович, вот мой телефон.
В этот момент в твою ладонь вкладывался листок из перекидного календаря, на котором было написано «Сергей Иванович 229-33-15». Все складывалось нормально, оставался только один вопрос, задавать который вслух было не принято – вернут ли товар? Ты стоял посреди номера на паузе, не решаясь выйти. И тут мышь произносила: «Все, иди». Ты направлялся к выходу, и вдруг злобная тварь, все это время находившаяся у тебя за спиной, произносила: «Стой, бля! Манатки забери!». Эти слова звучали, как гитарный риф Ричи Блэкмора. Ты хватал сумку, бурчал себе под нос нелепые слова благодарности, и выскакивал из номера. (Пауза) Теперь можно было идти в бар и снимать стресс. Идти было легко – товар был легализован…
|
