Последствия неисполнения обязательств

В связи с возрастающей ролью обязательств в гражданском обороте и в хозяйственной жизни страны усиливается внимание к фактам их нарушения. Всякое отступление от условий договора или иного обязательства влечет определенное нарушение ритма хозяйственной жизни, дезорганизует гражданский оборот. Поэтому последствия неисполнения обязательства тщательно регламентировались римским правом.

Неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательства признавалось отступление от условий договора, нарушение одного из приведенных выше требований к исполнению. Например, если договор не исполнен в обусловленный срок — это неисполнение, если же исполнен с просрочкой — ненадлежащее исполнение. Последствия в обоих случаях наступали одинаковые. Их могло быть два — либо ответственность должника, либо освобождение его от ответственности.

Ответственность должника за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства наступала лишь при наличии специальных условий — вины и наличия вреда. При отсутствии хотя бы одного из этих двух условий ответственность не наступала.

Вина. Ответственность в римском праве строилась по принципу вины: есть вина — есть ответственность, нет вины — нет ответственности. Таким образом, ответственность должника за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства наступала лишь при наличии вины с его стороны. Если же обязательство не было исполнено или исполнено ненадлежащим образом, но в этом не было вины должника, он ответственности не нес.

Римские юристы понимали вину как несоблюдение поведения требуемого правом. Юрист Павел писал: «Если лицо соблюдало все, что нужно... то вина отсутствует» (Д.9.2.30.3). Иными словами, вина трактовалась как противоправное поведение. Современная теория различает собственную вину и противоправное поведение.

Римское право знало две формы вины: а) умысел (dolus), когда должник предвидит наступление результатов своего поведения и желает их наступления; б) небрежность, неосторожность (cuîpa), когда должник не предвидел результатов своего поведения, но должен был их предвидеть. Тот же Павел говорил: «Вина имеется тогда, когда не было-предус-мотрено то, что могло быть предусмотрено заботливым человеком» (Д.9.2.31).

Неосторожность бывает различной степени — грубая и легкая. Грубая неосторожность (culpa lata) — это непроявление той меры заботливости, внимания, рачительности, осторожности, которую обычно проявляют обыкновенные люди. Ульпиан писал: «Грубая вина — это чрезвычайная небрежность, т.е. непонимание того, что все понимают» (Д.50.16.213.2). По своему значению грубая вина приравнивалась к умыслу. Другой юрист Нерва утверждал, что «слишком грубая вина является умыслом» (Д. 16.3.32).

Вторая степень вины culpa levis — легкая вина определяется сравнением поведения некоего «хорошего», заботливого, доброго хозяина с поведением должника. Если поведение должника уступало требованиям рачительного хозяина, оно было виновным, но легкой виной. Римские юристы разработали модель такого доброго, заботливого, рачительного хозяина, поведение которого становилось мерилом для определения вины должника. Такую вину называли еще culpa levis in abctrac-to — виной по абстрактному критерию.т.е. мерой сравнения служила некая абстракция, неопределенность.

Римское право знало еше третью вину — culpa in co-ncreto — конкретную. Ее определяли путем сравнения отношения лица к собственным и чужим делам (вещам). Если должник к чужим делам (вещам) относился хуже, чем к своим, то налицо конкретная вина.

Примером конкретной вины в источниках приводятся отношения товарищей между собой. Если товарищ относится к делам товарищества как к собственным, его поведение безупречно, если же хуже — виновно (Д. 17.2.7.2).

За умысел и грубую вину (неосторожность) ответственность наступала без каких-либо исключений, за легкую неосторожность (небрежность) — не всегда. Последнее зависело; от того, в чьих интересах заключен договор. Если в интересах должника, то он обязан был проявлять максимальную заботливость и потому отвечал и за легкую вину. Например, получив по договору ссуды во временное и бесплатное пользование чужую вещь, должник обязан проявить повышенное внимание к ее сохранности. Если же вещь будет испорчена или погибнет, то он должен ответить за малейшую небрежность, неосмотрительность, неосторожность.

В договорах, заключенных в интересах кредитора, из которых должник никакой выгоды не получал, ответственность наступала лишь за грубую вину. Например, в договоре хранения хранитель никакой выгоды не имел, поскольку этот договор в римском праве был бесплатным. Следовательно, если порча или гибель вещи, переданной на хранение должнику, наступила не в результате его умысла или грубой вины, он ответственности не нес.

При равной выгоде сторон, при их обоюдном интересе ответственность должника наступала за всякую вину.

Из общего правила об ответственности за вину римское право знало исключения. Владельцы постоялых дворов, гостиниц и кораблей несли повышенную ответственность за пропажу, гибель вещей, сданных им на хранение. Они отвечали без вины, т.е. за случайную гибель (безвиновная ответственность). Претор возложил на этих лиц повышенную ответственность в связи с участившимися грабежами, разбойными и пиратскими нападениями, в которых они часто выступали в качестве соучастников, наводчиков, организаторов и т.п.

В развитом римском праве ответственность должника за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательства наступала при том непременном условии, что неправомерное поведение должника причинило имущественный вред кредитору, т.е. всегда в результате неисполнения или ненадлежащего исполнения обязательства имущественные интересы кредитора нарушены и он понес определенные убытки.

Первоначально ответственность должника носила личный характер: его наказывали физически (пороли розгами, сажали в долговую яму, башню или даже тюрьму). Законы XII таблиц доносят до нас картину жесточайших наказаний, применявшихся к неисправным должникам. Таблица III рассказывает, что кредитор имел право заточить неисправного должника в тюрьму на 60 дней. В течение этого срока его дважды выводили в базарные дни к претору на комициум, объявляя при этом причитающуюся с него сумму долга. Если никто не выражал желания уплатить за него долг и выкупить ему свободу, на третий базарный день должник предавался смертной казни или поступал в продажу за границу, за Тибр. Эта же таблица гласила: «В третий базарный день пусть разрубят должника на части. Если отсекут больше или меньше, то пусть это не будет вменено им (в вину)».

С развитием товарооборота римляне приходят к выводу, что наказание должника даже смертью не восполняет причиненного кредитору имущественного вреда. Намного выгоднее и разумнее вместо физического наказания вынуждать должника к возмещению причиненного вреда, отвечать собственным имуществом. Так личная ответственность заменяется имущественной, при которой должник отвечает своим имуществом. В гражданском праве она заняла прочное место.

Имущественный вред (убытки) представляет собой выраженное в денежной сумме всякое уменьшение наличного имущества и иное ущемление имущественного интереса одноголица, причиненное противоправным действием другого лица. Понятие вреда в римском праве складывалось из двух элементов:

a) damnum emergens — положительный ущерб и б) lucrum cesans —упущенная выгода. Ульпиан учил принимать в расчет не только ущерб, но и выгоду (Д. 13.4.2.8).

Положительный ущерб — всякое умаление наличного имущества. Упущенная выгода — неполучение предполагаемого дохода. Например, убит раб-певец, раб-художник. Уменьшение имущества рабовладельца на стоимость одного раба — это положительный ущерб, но раб приносил его собственнику определенную выгоду своим талантом, которого рабовладелец лишался — это упущенная выгода.

Размер вреда определялся в денежном выражении с учетом конкретных обстоятельств, времени и рыночной конъюнктуры. Должник нес ответственность в размере причиненного вреда.

В гражданском праве на определение объема ответственности должника не влияет степень вины. Она имеет значение лишь для установления ответственности должника или освобождения его от ответственности. Наличие легкой вины дает основание привлечь к ответственности ссудополучателя, но освобождает хранителя от ответственности. Объем установленной ответственности должника не зависит от степени вины. Он несет в равном размере ответственность за умысел, грубую вину и легкую вину.

Важно учитывать и еще один момент. Ответственность одинакова за любую вину. А если нет вины, но есть ответственность? В каком случае она будет более строгой — за умысел, легкую вину или без вины? Еще подчеркнем: объем ее всегда одинаков (за любую вину и без вины) — в размере причиненного вреда. Но повышенная более строгая ответственность будет в случаях, когда она наступает без вины. Ответственность за вину естественна, закономерна. Когда же она наступает без вины — это трудно укладывается в сознании, кажется несправедливым, а потому более строгим.

Теория ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств и иное противоправное причинение вреда чужому имуществу, разработанная римскими юристами, оказалась настолько жизнестойкой, что сохранилась в основе своей в современном праве.

Основания освобождения должника от ответственности. Римское гражданское право знало два основания освобождения должника от ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательств: случай (casus) и непреодолимая сила (vis major).

Случай — это специальный правовой термин для обозначения гибели вещи или иной невозможности исполнить обязательство без вины должника. Иными словами — это стечение обстоятельств, при которых нет вины должника, но исполнить обязательство стало невозможным.

По общему правилу за случай должник ответственности не нес (за исключением капитанов кораблей, хозяев постоялых дворов и гостиниц). Источники утверждают: casus a nullo praestatur — за случай никто не отвечает.

Непреодолимая сила (vis major) — действия стихийных сил природы, которые невозможно ни предвидеть, ни предотвратить. Гибель веши или иная невозможность исполнения обязательства, наступившая в результате непреодолимой силы, освобождает должника от ответственности.

Нормальный способ прекращения обязательства — его исполнение. Однако в деловой жизни встречались случаи, когда обязательство могло прекратить свое действие помимо исполнения: новация, зачет, смерть одной из сторон в обязательствах, которые были тесно связаны с личностью кредитора или должника, наступившая случайная невозможность исполнения обязательства.

Новация — это договор, отменяющий действие ранее существовавшего обязательства и рождающий новое. Новация погашала действие ранее существовавшего обязательства при условии, что: а) новация заключалась именно с этой целью — погасить предыдущее обязательство; б) в нем имеется новый элемент в сравнении с первоначальным обязательством. Этот новый элемент мог выражаться в изменении основания (например, долг из займа превращался в долг из купли-продажи), содержания (вместо передачи вещи в наем она считалась переданной в ссуду) и т.д. Если же менялись стороны в обязательстве, то это уже была уступка требования или перевод долга.

Зачет (compensatio). В хозяйственной жизни иногда складывалось так, что между одними и теми же субъектами возникало несколько обязательств и притом некоторые из них были встречными. Например, Тиций продал Люцию земельный участок с отсрочкой платежа на год за 2 тыс. динарий. В течение этого года у Тиция возникла острая потребность в деньгах. Требовать от Люция уплаты долга он не имеет права, поскольку срок платежа еще не наступил. Тиций попросил у Люция 1 тыс. динарий взаймы на полгода. Договор был заключен. Таким образом, между субъектами возникло два обязательства, оба денежные, оба «созреют» одновременно — срок платежа по обоим обязательствам наступит примерно в одно время. Оба обязательства встречные, так как права требования, вытекающие из них, взаимные — кредитор по первому обязательству имеет право требования к должнику, но по другому обязательству должник имеет право требования к кредитору.

При окончательных расчетах по таким обязательствам применялся взаимный зачет. Люций должен Тицию 2 тыс. динарий, но, в свою очередь, Тиций должен Люцию 1 тыс. динарий. Нет необходимости производить полные платежи по обоим обязательствам, можно воспользоваться зачетом. Люций выплачивал Тицию только 1 тыс. динарий вместо 2 тыс., поскольку имел право требовать уплаты 1 тыс. динарий с Тиция. Таким образом, оба обязательства погашались одновременно и прекращались помимо исполнения.

Для применения зачета необходимо соблюдение установленных правил: а) требования встречные; б) действительные; в) однородные (деньги на деньги, зерно на зерно и т.д.); г) «зрелые», т.е. по обоим наступил срок платежа; д) бесспорные.

По общему правилу смерть одной из сторон не прекращает обязательства, поскольку на наследников переходят как права, так и долги. Однако в случаях, где личность должника имеет особое значение (например, алиментные обязательства), смерть алиментообязанного или алимен-тоуправомоченноголица прекращает обязательство (см.выше). К этому следует добавить, что долги, вытекающие из. деликтов, также не переходили по наследству. Однако если в результате деликта наследники обогатились, обогащение подлежит изъятию, в состав наследства оно не должно входить. Хотя за сам деликт наследники ответственности не несли (Д.3.6.5).

Обязательство также прекращается помимо исполнения, если наступала случайная невозможность исполнения. Она могла быть физической и юридической. Физическая наступала в случаях, когда предмет обязательства случайно погибал, а юридическая — когда предмет обязательства изымался из оборота. Например, заключен договор о продаже раба, но после его заключения раба выкупили на свободу. Наступила юридическая невозможность исполнения, поскольку проданный раб стал свободным, а свободный человек не может быть предметом оборота.

 

17. Договоры: понятие и виды. Важнейшим и наиболее жизненно массовым источником образования обязательств было соглашение двух сторон-лиц относительно возникновения между ними обязательства определенного содержания - договор (contractus). “Контракт есть взаимное обязательство”, “контракт узаконивается через соглашение” - в этих классических для римского нрава определениях содержания договора самым важным было подразумение необходимости для признания договора правовым обязательством наличия согласованной воли двух сторон. Для договора, таким образом, подразумевалось необходимым: а) наличие объективного элемента - causa, дозволенной хозяйственной цели сторон; б) субъективный элемент ~ собственно contractus — взаимное и согласное проявление води двух сторон относительно одной и той же цели. Последний момент -наличие согласия в отношении той же цели - также важен, ибо противное дискредитирует волю сторон.

Соглашение воль относительно цели обязательства должно иметь определенную жизненную и правовую форму: “Нет такого обязательства, ни сделки, которые не содержали бы в себе соглашения, сделанного либо в словах, либо в действиях”. В зависимости от формы оформления договора-обязательства определяется источник силы обязательства.

В римском праве не было абстрактного договора вообще с подразумеваемыми всеобщими требованиями к содержанию вытекающего из него обязательства также в максимально общем виде. Каждый договор-контракт имел точно и однозначно признанный цивильным правом источник возникновения обязательства по нему, В зависимости от этого источника договоры-контракты подразделялись на чегыре типа.

Контракты могли быть вербальными, т.е. заключаться словами (verbis); для действительности обязательства достаточно было произнесения сторонами слов, свидетельствующих об их договорной воле (“даю” -“беру”, “обещаешь дать” - “обещаю”), причем в древнейший период эти слова имели строго предписанный законами смысл и форму, позднее формализм был заменен буквальным значением словесного волеизъявления. Контракты могли быть литтсральными, т.е. заключаться на письме (literis);для действительности обязательства между сторонами достаточно было действия, создавшего согласованную сторонами запись (расписку, запись в долговой книге и т.п.). Контракты могли быть реальными, т.е. заключаться непосредственной передачей вещи, не сопровождающейся ни обменом словесными формулами, ни записями; для действенности обязательства достаточно было удостоверения добровольной передачи и соответственно приема вещи. Контракты могли быть консенсуальными, т.е. заключаться неформальным соглашением (per consensu); для их действительности достаточно было удостоверить факт согласия в отношении содержания обязательства. Типология договоров - не самодовлеющее подразделение, она важна, во-первых, ля определения момента заключения договора и” соответственно, начала “исчисления” обязательства (с произнесения слов, от записи, с передачи вещи, с определения согласия); во-вторых, для содержания и объема требований, вытекающих из обязательств: вербальные и литтеральные контакты точно связаны их содержанием, консенсуальныс и реальные - более гибкие, в них может что-то быть подразумеваемо соответственно “обычаям оборота”. Поэтому вербальные и литтеральные договоры считались контрактами “строгого права”, соответственно подразумевая наличие у сторон для их реализации строго законных исков. Реальные и консенсуальные были неформальными контрактами, договорами “доброй совести”, опираясь в подразумеваемых обязательствах на иски преторского права.

Существовала и дополнительная классификация договоров-контрактов в зависимости от возложения обязанностей на стороны. Договоры могли быть (1) односторонними, когда их содержанием устанавливалась обязанность только для одной стороны, а другой предоставлялось только право требовать исполнения обязательства (например, заем); моим быть (2) двусторонними, когда устанавливались взаимно перекликающиеся обязанности сторон, как правило, сложные по содержанию (например, купля-продажа: оплатить в срок, но передать вещь и нужного качества и т.д.); и соответственно иски из таких договоров могли быть разнообразными и от двух сторон. Наконец, могли быть договоры (3) в пользу третьих лиц -классическое римское право не знало возможности заключать контракты в пользу не тех, кто участвует в его заключении, но рецспированнос право допустило некоторые конкретные виды: договор в пользу собственного наследника, поручение исполнения третьему лицу, как-то связанному с одной из сторон и т.п.

Особую группу договоров римского цивильного права составили т.н.безымянные договоры (innominanti) - не имеющие собственного названия и подразумеваемого этим названием содержания, но признанные правом соглашения сторон со следующим обобщенным смыслом: a) do ut des -обмен вещными правами или прямо вещами ("даю, чтобы ты дал"), б) do ut facias - совершение действия в обмен на вещное право или вещь ("даю, чтобы ты сделал"), в) facio ut des предоставление вещи за действие ("делаю, чтобы ты дал"), г) facio ut facias обмен интересующими стороны действиями (делаю, чтобы ты сделал"). Все это были практически полностью де-формализованные договоры, близкие по своей правовой сути к вообще любым сделкам - пактам.

Пакт (pactum) в римском праве означал, во-первых, специальный тип договоров, не входящих в перечисленные категории контрактов, не располагавших для защиты вытекавших из них требований сторон специальными исками и защищавшихся в русле требований только преторского права при непротиворечии справедливости; во-вторых, - вообще сделку, заключенную в границах права, пусть и не оформленную согласно требованиям и условиям конкретного вида. Например, спустя некоторое время после заключения договора займа, стороны могли заключить пакт об уменьшении процентов по данному займу, или об изменении сроков возврата займа (в данном случае такой пакт, по сути, - изменение основного договора). Первоначально в римском праве пакты представляли собой дополнительные соглашения к основному договору, или вытекающие из главного обязательства, или специально согласованные с правом оговорки: “Простое соглашение не порождает обязательства, а дает только эксцепцию”. Поэтому пакты признавались обязательными только в рамках конкретного договора и только для заключивших его лиц персонально; любой следующий однотипный договор не влек за собой ранее входивших в содержание пакта условий. В дальнейшем под пактами стали пониматься некоторые определенные, но самого широкого содержания сделки неформального характера. Главное в этих сделках заключалось не в соблюдении той или иной другой формы, а интересов сторон и общих требований права в отношении разумности и целесообразности договорного права: “Соблюдения только что заключенных соглашений требует справедливость права и самого дела”. Но по-прежнему пакты не имели всеобщего значения: стороны могли закладывать в свое соглашение любое, практически, содержание; обговаривать друг друга любыми главными и побочными обязательствами в рамках индивидуального пакта, но заключенное между ними соглашение имело силу, и выработанные обязательства рождали условия только для них самих; ругие лица конструировали содержание пусть и схожего пакта по-своему. Условием оставались общие принципы действительности договоров и отсутствие в условиях пакта посягательства на интересы и права других лиц. Такое самодовлеющее значение условий пакта было принципиальнейшим сдвигом в эволюции вообще договорного права на римской юридической радиции: нормы частного соглашения приближались по своей значимости к требованиям закона, т.е. были для сторон правом.

Условия действительности договора (сделки). Для своего существования в праве, т.е. в конечном счете, для возможности прибегнуть к правовым способам защиты своих интересов и права, связанных с предполагаемым обязательством, договор (сделка) должен был обладать объективным и субъективным элементами: целью и содержанием сделки, а также наличием соглашения сторон. Однако этих общих позиций было недостаточно, и римская юридическая традиция конкретизировала условия действительности сделок (договоров).

Договор должен быть законным по цели и по содержанию, т.е. стороны не должны преследовать в своем соглашении интересов, связанных с посягательством на права других, а также на правопорядок, не должны заключать противозаконного соглашения. Соглашение, направленное к нарушению его цели или в условиях исполнения норм права, изначально считается недействительным. Помимо этого, сделка не должна противоречить “обычаям и нравам”: “Соглашения позорного содержания нельзя брать во внимание”. Договор не может быть по своему содержанию аморальным - конечно, это внеюридический критерий действительности сделки, но апеллирование к “добрым нравам”, “обычаям общества” составляло весьма существенную часть римской юриспруденции, особенно важную в учете высокой степени дозволенного индивидуализма частного права.

Договор должен быть определенным по содержанию, в том числе определенным относительно действий или вещей. Эти действия шт вещи должны не подразумеваться, но возможно точно определяться в содержании сделки, поскольку категория вещи важна для характера ответственности и для исполнения договора. В частности случайная гибель в ходе действия соглашения вещей родовых не освобождала должника от выполнения обязательства (родовые вещи “не погибают”), тогда как случайная гибель вещи, индивидуально определенной, полностью снимала или принципиально меняла ответственность по договору.

Договор должен предусматривать обязательство, возможное с точки зрения человеческого действия (но не обязательно, чтобы он был возможен для данного человека, выступающего в роли должника: не можешь, не берись'). Невозможное действие изначально не может быть предметом обязанности (например, достать луну с неба, хотя предмет вполне определен). Критериями возможности выступали, во-первых, правовая дозволенность, во-вторых, обычная практика хозяйственного оборота.

Договор должен представлять интерес дня кредитора, т.е. “тот или иной имущественный или неимущественный интерес”. Отсутствие очевидного интереса (понимаемого ранее всего как хозяйственная выгода или общественная полезность) ставило под сомнение заключенное обязательство: либо что-то “не чисто”, либо договор заключается несерьезно и т.д. Поскольку икакие государственные учреждения, согласно римской правовой традиции, не были вправе изначально вмешиваться в содержание частных сделок, отсутствие интереса для кредитора могло быть использовано только ответчиком-должником в случае неисполнения обязательства как достаточно обоснованный повод для неисполнения.

Подразумевалось, что договор заключается сторонами, способными по праву и по своему гражданскому статусу заключить договор, что они заключают сделку в отношении вещей, находящихся в их возможном правовом обладании и обладании законном (нельзя было заключать сделки по поводу вещей, очевидно краденых, пусть и кем-то третьим), что условия договора отвечают принятым в хозяйственном обороте.

Возникающее в силу договора обязательство полагалось заключенным на срок при неизменности и единстве условий данного обязательства. Именно эта срочность договора предпола!ала возможность исполнения или погашения обязательства. В этом, в частности, еще одно принципиальное отличие обязанностей гражданско-правовых от публично-правовых (семейных), которые не погашаются временем, давностью и которые следует исполнять, но нельзя “исполнить”.

Воля в договоре. Соглашение сторон, рождающее договор и, в перспективе, обязательство из договора, представляет согласованное соединение на одном предмете воль этих двух лиц- Юридически признанная воля (voluntas) составляет необходимый атрибут действительного для права договора. Необходимость наличия подлинно волевого стремления к заключению именно этой сделки объясняется тем представлением, что волевым образом лицо недвусмысленно может заявить о своем намерении и хозяйственном интересе.

Согласие на совершение того или иного юридически обязывающего действия подразумевает два несовпадающих абстрактно момента: подлинное стремление, выраженное волей к заключению обязательства, и проявление вовне этого стремления, формальное воплощение глубиной воли в жизненных и индивидуальных поступках, которое принято называть волеизъявлением. При совпадении содержаний воли и волеизъявления кого бы то ни было в некосм правовом действии, в заключении обязательства не возникает коллизии сложности с их размежеванием, кроме чисто спекулятивного разграничения: что хотел индивид, то и сказал, сделал, подписал и т.н. Коллизия, важЕ1ая для правовых последствий (тем более для интересов субъекта обязательства), возникает, когда подлинная воля не согласуется с волеизъявлением: “Есть разница между ясно выраженной волей и молча подразумеваемой...”, “можно говорить не то, что желаешь, не то сказал, что голос означает...” и т.д.С достаточно раннего времени римская юстиция в анализе споров, вытекавших из обязательственного права, считала необходимым на основе различения воли и волеизъявления выяснять подлинную и действительную олю стороны к заключению того или другого договора. Это стало одним из существеннейших критериев признания соглашения между сторонами праведливым и правовым. ридически признанная воля может отсутствовать в соглашении или полностью, в силу изначального неправового свойства, или быть опороченной наличием специальных исключающих условий. Полностью отсутствует воля в любом волеизъявлении, сделанном детьми; не признается подлинным любое волеизъявление безумных); не считаются правовыми обязательствами договоры, заключенные вследствие шутки (jocus), мнимые сделки (simulatio), прикрывающие какие-то другие действия, из-за отсутствия юридически выраженной воли. Собственно в этих случаях отсутствие воли к действительному соглашению презюмируется, и побочные мотивы волеизъявления не устанавливаются.

Юридически признанная воля может страдать серьезными пороками, связанными с несоответствием волеизъявления но тем или иным мотивам действительному намерению лица. Чтобы не давать повода к запоздалому оспариванию любого, прямо или якобы невыгодного для стороны соглашения по мотивам несоответствия, основания ничтожности или оспаривания соглашения могли быть только строго определенными.

Воля могла быть признана недействительной, если волеизъявление было побуждено заблуждением (error) одной из сторон: “Ошибка лишает силы любую двустороннюю сделку”. (В одностороннем волевом акте, например, составлении завещания, наличие ошибки не признавалось.) Но далеко не всякое заблуждение имело правовое значение, даже имеющее отношение к юридической стороне договора-обязательства. Так, ошибка в обозначении сделки, тем более в наименовании вещи-предмета обязательства не ломала соглашения, если стороны желали именно того, что реально произошло: “Ошибка в обозначении не имеет значения, если предмет бесспорен”. Правовым заблуждением признавалось: а) ошибка в личности контрагента (думал, что заключает сделку с полноправным лицом, оказалось, что с подвластным или вообще недееспособным); б) ошибка в характере сделки (полагал, что продает, - оказалось, что отдает в безвозмездное пользование); в) ошибка в предмете сделки (не та вещь); г) ошибка в мотиве обязательства (незнание каких-то важных фактических или юридических обстоятельств). В основном римская юстиция отдавала предпочтение фактическим ошибкам при заключении сделки.

Воля могла быть признана недействительной, если волеизъявление было вызвано обманом (dolus) с другой стороны: “Когда для виду делается одно, а совершается другое”. Обманывать своего контрагента можно не только активным действием: “Можно мошенничать и ничего не делая”, - т.е. не отвечать, когда спрашивают, или уклоняться от участия в необходимых для определения предмета обязательства действий. Обманом считалось и активное стремление “получить выгоду в ущерб другого”, из чего, например,вытекало требование не расхваливать свой товар по недействительным качествам (купи зубной порошок - вылечиться от всех болезней!).

Воля могла быть признана недействительной, если волеизъявление было достигнуто принуждением со второй стороны или во имя второй стороны (metus). Принуждение могло быть и физическим, и психологическим (угрозы), касаться не только самого до1 сваривающегося лица, но членов его семьи, родственников, быть адресовано не только личности, но и имуществу договаривающегося. Главное было - вызвать “душевный трепет перед настоящей или будущей опасностью”. Вместе с тем эта опасность должна быть реальной (не представлять угрозу типа: “Не подпишешь -погашу звезды на небе”) и существенной (не такого вида “Не сделаешь -побью стекла в доме”), составляя “не опасение, но страх перед значительным злом”. Вместе с тем личная субъективная пугливость не могла служить нарочитым извинением: психическое принуждение должно было составить “не опасение робкого человека, а страх, который с полным основанием охватывает и смелого человека”. Принуждение не делало сделку изначально недействительной, но расценивалось наряду с причинением ущерба, и по терпевшая сторона - получала право на особый иск в размере четырехкратного взыскания против стоимости предмета принудительно заключенного договора.

Римское договорное право исходило из общего предположения, что воля к соглашению должна быть выражена лично, представительство не допускалось. Тем самым, в классическую эпоху, безусловно, внимание к волеизъявлению доминировало при оценке обстоятельств заключения обязательства

Как правило, установление, изменение или прекращение прав и обязанностей для определенных лиц происходит по их согласию, желанию, т.е. по их воле. Такие сделки называются двусторонними, поскольку для их возникновения требуется волеизъявление двух сторон, например, договоры, пакты. Без согласия другой стороны нельзя заключить договор, а если таковой будет все же заключен, то он не действителен.

Если же права и обязанности возникают, изменяются или прекращаются по волеизъявлению одной стороны, сделка называется односторонней, например, завещание, принятие наследства, отказ от наследства, ведение чужого дела без поручения.

Двусторонние сделки это и есть договоры. Однако не следует смешивать понятия односторонних сделок, односторонних обязательств и односторонних договоров, так же как и двусторонних сделок, двусторонних обязательств и двусторонних договоров.

Двусторонним называется договор (обязательство), в котором каждая из сторон имеет права и несет определенные обязанности (договор купли-продажи).

Односторонним называется договор (обязательство), в котором одна сторона имеет только право (и никаких обязанностей), а другая несет только обязанности (и не имеет никаких прав), например договора займа.

Как видно, критерием разграничения двусторонних и односторонних договоров (обязательств) является распределение прав и обязанностей между сторонами.

Двусторонней называется сделка, возникающая по волеизъявлению двух сторон (договор).

Односторонней называется сделка, возникающая по волеизъявлению одной стороны (завещание).

Критерием разграничения двусторонних и односторонних сделок является количество сторон, выражающих свою волю на их возникновение.

Неправомерные действия принято делить на три вида: а) преступления; б) проступки; в) гражданские правонарушения. Нас интересуют именно гражданские правонарушения, т.е. нарушающие гражданский закон или договор. Гражданское правонарушение, нарушающее договор, называется договорным гражданским правонарушением (например, отказ от

уплаты покупной цены, арендной платы, причинение вреда взятому в наем имуществу). Гражданское правонарушение, нарушающее права лица, с которым нарушитель не состоит в договорных отношениях, называется внедоговорным, или деликтом. Например, Тиций поджег дом Люция, убил его раба или причинил иной имущественный вред. Тиций и Люций ни в каких договорных отношениях между собой не состоят, но Тиций нарушил права Люция — это и есть вне-договорное правонарушение, или деликт.

Многообразие юридических фактов служит основанием возникновения обязательств. Например, договор как двусторонняя сделка является юридическим фактом, из которого возникает обязательство. Стороны договорились, например, о строительстве дома. Подрядчик обязуется построить дом и передать заказчику. Заказчик, в свою очередь, обязуется принять построенный дом и оплатить все строительные работы. Заказчик имеет право требовать от подрядчика выполнения строительных работ, подрядчик обязан выполнить требование заказчика — это и есть обязательство.

Таким же образом возникают обязательства из односторонних сделок, деликтов и других внедоговорных правонарушений. Все эти многочисленные юридические факты, служащие основаниями возникновения обязательства, римляне сгруппировали в четыре группы: а) договоры; б) как бы договоры; в) деликты; г) как бы деликты.

Таким образом, обязательства возникают: а) из договоров (ex contractu); б) как бы из договоров (ex quasi contractu);в) из деликтов (ex delicto); г) как бы из деликтов (ex quasi delicto). Отсюда основное деление обязательств: возникающее из договора — договорное, а как бы из договора, деликта и как бы деликта — внедо говорное обязательство.

Необходимо четко уяснить содержание приведенных категорий из теории обязательственного права, чтобы свобод но ими опериров