сопротивление материала
В марте 1993 года в оренбургский Дом Советов, где я в то время работал пресс-секретарем губернатора В.В. Елагина, позвонили из Санкт-Петербурга. Северо-западное бюро журнала «Огонек» (ультраперестроечного издания) попросило меня помочь отснять видеоматериал об учениях 1954 года для японской телекомпании Эн-эйч-кей. Вскоре в Оренбург прилетели ребята из Питера, и мы, погрузившись в «зафрахтованный» «РАФик», уже собирались отчалить в Тоцкое, как меня в последний момент догнал еще один звонок. Заместитель редактора газеты «Южный Урал» А.Б. Кривенко просил зайти к нему: «У нас тут японское телевидение в гостях, нужна твоя консультация о Тоцком взрыве». Неудивительно, что японцев после Хиросимы и Нагасаки интересует атомная тема, удивительно, что две японские телекомпании одновременно потянулись в Оренбург. Вероятно, разведка у ТВ «Асахи» – а в «Южном Урале» сидели именно ее представители – была на высоте, и руководство медиахолдинга решило в пику конкурентам из Эн-эйч-кей сделать свой фильм о русской Хиросиме.
Спустя пару лет Тоцким заинтересовались англичане – в Оренбург прибыла съемочная группа, состоявшая исключительно из российских граждан, но во главе с подданным Ее Величества Джейми Дораном. Взяв с собой в качестве консультантов ветеранов Тоцких учений И.Г. Скворцова и В.Я. Ковалева, а меня в качестве проводника, Доран и вся теле-компания отправились в сторону эпицентра. На территорию полигона иностранца (а заодно и всех остальных), конечно, не пустили, и мы двинулись в объезд. Поскольку на бомбодром, в который превращен эпицентр, можно спокойно въехать со стороны Маховки, мы так и поступили. Правда, тогдашний и.о. начальника штаба 27-й мотострелковой дивизии подполковник С.А. Мартюшев честно предупредил нас, что после обеда на полигоне могут быть стрельбы, так что лучше бы слишком долго там не разгуливать. Но попробуй объясни это Джейми! Директор группы уже размахивал руками, что твой Спилберг, показывая, куда двигаться ветеранам, с какой стороны снять памятник учениям, как выгодней показать вдребезги разбитую меткими летчиками старую технику, раскиданную по бомбодрому-эпицентру. На все призывы поторопиться он только энергично кивал, но съемки продолжал. Пришлось, когда на часах было без пяти два, шепнуть г-ну Дорану, что через пять минут «МиГи» и «Сушки» забросают нас ракетами. «What? – дошло, наконец, до британского гостя. – Rockets?! Go! Go!! Go!!!». И мы быстренько смотались в соседнюю Маховку.
Там бедные москвичи, не говоря уже об англичанине, хотя и маялись от июльской жары, но даже колодезной студеной воды не испили, а уж от овощей с местных огородов отказались наотрез. Странно, что респираторы не надели. Наверное, застеснялись перед маховцами, смиренно несшими свой атомный крест вот уже сорок лет.
Кстати, несмотря на обещания, ни русско-японская, ни русско-британская группы фильмов своих мне так и не прислали.
8. 25954 год
Платить по счетам 35-летней давности ни в начале 1990-х, ни сейчас не хотел и не хочет никто. Но однажды немного заплатить все же пришлось. Хотя, даже сильно зажмурясь, назвать помощью те крохи, которое государство наше от щедрот своих отвалило в первой половине 1990-х жителям Оренбуржья за пережитое ими в 1954-м, я бы лично не смог. Впрочем, давайте по порядку.
Комиссии, работавшие в районах, подвергшихся воздействию атомного взрыва, все же трудились не бесплодно. 13 сентября 1991 года президент тогда еще РСФСР Б.Н. Ельцин подписывает распоряжение «О мерах по защите населения Горно-Алтайской ССР, Алтайского края и Оренбургской области, проживающего на территориях, расположенных в зоне влияния ядерных испытаний». Иначе говоря, оренбуржцев в какой-то мере приравняли к жертвам испытаний атомного оружия на Семипалатинском полигоне, непосредственно примыкающем к Алтаю. В этом распоряжении было поручено разработать «комплекс неотложных мер на 1992-1993 годы по оздоровлению населения и социально-экономическому развитию населенных пунктов и прилегающих к ним территорий, расположенных в зоне влияния ядерных испытаний».
Такую программу администрация Оренбургской области, которую в тот момент как раз возглавил В.В. Елагин, разработала. Ее утвердил своим решением от 26 февраля 1992 года Малый Совет областного Совета народных депутатов, и программу представили в Министерство экономики теперь уже независимой (от бывших братских республик?) Российской Федерации. В том же 1992 году случилось первое финансовое, пусть маленькое, но чудо: наша область получила на ликвидацию последствий ядерного взрыва под Тоцким 200 миллионов рублей из республиканского бюджета. Я прекрасно помню те распоряжения главы администрации области, согласно которым эти деньги распределялись по районам на строительство фельдшерско-акушерских пунктов, других лечебных учреждений. Деньги шли и на проведение исследований в Тоцком, Сорочинском, Бузулукском, других «атомных» районах – наши, оренбургские ученые наконец-то получили возможность выяснить, какова там подлинная радиационная обстановка, почему болеют люди, отчего мрет скот, и понять, что же делать дальше.
Дальше? А дальше было вот что. В 1993 году республиканский бюджет выделил на решение тоцких проблем уже лишь 64,88 миллиона рублей. Потому, вероятно, 23 сентября 1994 года правительство нашей области издало постановление № 56-п «О неотложных медико-экологических и санитарно-гигиенических мероприятиях по оздоровлению населения Оренбургской области, проживающего в зоне влияния Тоцкого ядерного взрыва, на 1995-1996 годы». 19 октября того же 1994 года, как вы уже знаете, это постановление было принято Законодательным собранием области, пришедшим на смену областному Совету народных депутатов, и оформлено в виде решения ЗС. Этим решением В.Н. Григорьеву, теперь уже председателю Законодательного собрания, было поручено обратиться в Правительство Российской Федерации с ходатайством о выделении в 1995-96 годах средств из республиканского бюджета на выполнение намеченных мероприятий.
В 1999 году я побеседовал с А.М. Русановым, в 1994-м он был начальником отдела охраны природной среды и природопользования администрации области, а спустя пять лет - председателем ее комитета по науке, высшей школе и региональной политике образования. Он непосредственно занимался проблемой последствий Тоцкого атомного взрыва, координировал исследования, проводившиеся в пострадавших районах.
– Александр Михайлович, какова сейчас радиационная картина в Тоцком, Сорочинском, Красногвардейском, Бузулукском и других районах, затронутых атомными испытаниями?
– Конечно, некоторое превышение предельно допустимых норм по радиоактивным веществам есть. Но очень незначительное. Поэтому говорить, что сейчас, в наше время, действуют ярко выражено радиоактивные элементы, нельзя. Но и современная радиобиология не может пока ответить на очень важный вопрос – о длительном воздействии малых доз радиации на живые организмы. ПДК? Ну что такое вообще в данном случае ПДК? Антропогенная радиоактивность появилась на Земле всего полвека назад – ядерные взрывы, атомные электростанции... Предельно допустимые концентрации тут – еще не устоявшиеся величины. При разовых воздействиях на организм человека нам известны предельные и смертельные дозы радиации. А вот как действуют небольшие дозы в течение десятилетий – как у нас в области, - этого никто сказать не может.
– В таком случае, правильно ли будет заявить, что сейчас в тех районах Оренбуржья, о которых мы ведем речь, все более или менее нормально с радиацией?
– Нет. Уважающий себя специалист так не скажет, потому что не может дать четкого и ясного ответа на этот вопрос. Именно на такой, в общем-то, не очень оптимистической ноте закончилась первая научно-практическая конференция «Медико-экологические аспекты последствий Тоцкого ядерного взрыва», проходившая в Оренбурге в 1996 году. Четко мы можем говорить: о воздействии на людей в момент взрыва – да, о радиоактивном следе – да. Но в сочетании с другими неблагоприятными воздействиями – радоном (природный радиоактивный газ из недр Земли), применением пестицидов типа ДДТ – малые дозы в течение многих лет, конечно же, оказывали негативное воздействие на организм человека. И это воздействие четко зафиксировано теми исследованиями, которые проводились у нас в области.
– 28 декабря 1996 года было подписано постановление Правительства Российской Федерации № 1561 «О мерах государственной поддержки социально-экономического развития Оренбургской области в 1997-2000 годах». В нем, помимо чисто экономических аспектов, имелось приложение № 2 – «План мероприятий по медико-социальной реабилитации населения Оренбургской области, проживающего в зоне Тоцкого ядерного взрыва, на 1998-1999 годы». Именно то, за что бились с Москвой правительство области и Законодательное собрание.
– Да, согласно этому плану, область должна была получить деньги на строительство поликлиник в Сорочинске и Бузулуке, межрайонного онкологического центра в Бузулуке, межрайонных центров санэпиднадзора в Бузулуке и Сорочинске.
– Что-то было сделано?
– Ничего, к сожалению. Ни копейки в область не поступило.
– Так что же мы получили за эти девять лет, что пытаемся поднять «тоцкий вопрос» в полный рост?
– Деньги нам выделяли. Например, в 1994 году – 400 миллионов в тех ценах дали на исследования и 305 миллионов рублей на специальную медицинскую помощь. В частности, мы покупали детское питание тем детям из неблагополучных районов Западного Оренбуржья, кому оно было необходимо по медицинским показаниям. Отправили на обследование в Санкт-Петербург десять человек из числа жителей этих районов.
А.М. Русанов рассказал еще, как скептически относятся к очень серьезной для нас теме связи Тоцкого взрыва и последовавшего за ним роста онкологических заболеваний московские научные светила, особенно те, которые работают под крылом Министерства обороны. Ни в какую не хотят признавать этой связи. Ничего подобного, дескать, не может быть. Больше того – и при взрыве не могло быть никакого опасного воздействия даже на военнослужащих, не то что на гражданское население. Подобная позиция, на мой взгляд, диктуется двумя стереотипными соображениями: первое – армия народ обидеть не может, второе – нечего транжирить государственные деньги на необоснованные претензии по поводу подорванного здоровья.
Александр Михайлович привел один пример того, как мурыжили оренбуржцев, как не хотели давать полную и четкую информацию о последствиях атомных учений 1954-го:
– Мы долго сотрудничали с одним институтом в Подмосковье, прекрасный институт, я там часто бывал в связи с исследованиями в Тоцком и других районах. Больше всего мы работали с отделом радиации. И был там один майор, фамилию его я знаю, но называть не стану. Когда мы начинали исследования и контактировали с петербургскими учеными, он направлял ход наших мыслей на то, что «наш» взрыв был не плутониевый, а урановый. А исследования по плутонию были очень дорогостоящие, и нам не хотелось тратить те гроши, что выделялись, попусту. Поэтому мы спрашивали: «Ну скажите, какой был взрыв?» – «Урановый, конечно, откуда тогда могла взяться плутониевая бомба?!». Но с каждым годом у нас прибавлялось доказательств того, что заряд был не урановый. Нет урановых осколков, а радиационный след остается. И мы пошли методом проб и ошибок, потратили деньги и выяснили, что плутония здесь, у нас в пять-восемь раз больше, чем положено. А выяснилось это только в 1995 году – в последнем году, когда нам давали деньги из госбюджета.
Петербуржцы провели свои исследования образцов почв, переданных нами, и подтвердили нашу правоту. Надо сказать, что плутоний – чисто антропогенный элемент, то есть его нет в свободном состоянии в природе, его может «сделать» только человек. Его фоновое содержание полностью на совести человечества. Период полураспада плутония – двадцать четыре тысячи лет. Столько будет длиться, угасая, его излучение. И как оно скажется на наших потомках и потомках потомков?..
Да, так что же тот майор? Мы с ним встретились позже, и я у него спросил: «Слушай, товарищ, что же ты нам в то время правды не сказал?». Ответ был такой, почти дословно: «Ты видишь, сколько у меня звезд на погонах? Правильно, три. А если бы я тогда вам растрепал про бомбу, глядишь, так бы с одной и ходил».
Ну что ж, теперь бывший майор может не опасаться за свое будущее: если не дослужится до генерала, то все равно будет получать приличную полковничью пенсию. Беспокоиться надо нам с вами – ведь это нам и детям нашим, и внукам, и правнукам жить на земле, помеченной плутонием, полураспад которого завершится в 25954 году от Рождества Христова. Господи, прости полковника и помилуй нас.
сопротивление материала
В начале 90-х сведения о Тоцком взрыве журналист, как вы уже поняли, мог собирать, только встречаясь с очевидцами, поскольку официальные военные источники, особенно в столице, хранили гордое молчание. Впрочем, и после прессу военные архивы встречали неохотно.
В марте 1999 года я побывал в подмосковном Подольске, где расположен Центральный архив Министерства обороны. Два одинаковых многоэтажных куба из силикатного кирпича прячутся за основательной оградой с надписью: «Стой! Охраняемая территория. Стреляют». Через забор я, конечно, не полез, а направился в приемную, где ее начальник В.А. Саличев и дежурная Т.В. Лебедева объяснили, что в архиве не содержится данных об интересующих меня медицинских исследованиях, которым подвергалась часть солдат, прошедших через атомные учения 1954 года:
– Тут только документы частей: «назначить», «перевести», словом, приказы. А еще – передислокация частей, наряды...
Т.В. Лебедева даже предложила мне адрес одного историка-любителя, бывшего военного, у которого «много вырезок из газет про Тоцкое». Но вырезками, в том числе с моими собственными статьями, я и сам к тому времени мог засыпать кого угодно с головой.
Словом, еще раз я получил подтверждение, что всю правду о сентябре 54-го могут рассказать только сами «атомные солдаты» и жители сел окрест Тоцкого. Что ж, отрицательный результат – тоже результат. Да и свидетельства очевидцев всегда сильнее, а главное, правдивее любого официального отчета.
Надежда умирает последней Лето 1999 года. Почти 45 лет прошло с того жаркого сентябрьского дня, когда над Тоцким полигоном поднялся атомный гриб. Первый и единственный раз в истории человечества атомная бомба была взорвана в густонаселенном районе. И это случилось в России. Это случилось в Оренбургской области. Спустя 45 лет мы, оренбуржцы, узнали хоть какую-то правду о Тоцком взрыве: мощность заряда бомбы составляла 40 килотонн, взорвали ее на высоте приблизительно 350 метров, заряд был ураново-плутониевым... Много чего мы узнали, да что толку? Правительство Российской Федерации не торопилось выполнять собственное постановление № 1561 от 28 декабря 1996 года о строительстве медицинских учреждений в Бузулуке и Сорочинске. Не было денег даже на ту малую малость, которую уж точно заслужили люди, живущие в зоне следа бомбы. Летом 99-го я отправился в трехдневную командировку, чтобы посмотреть, как они живут, наши земляки из сел, прилегающих вплотную к эпицентру атомного взрыва 1954 года. Я побывал в двух из них – Елшанке-второй (пять километров от эпицентра) и Маховке (четыре километра). Елшанка-вторая. Летний зной, улицы села пусты, людей можно заметить только на картофельных участках. Картошкой здесь спасаются... Вот и Светлану Петровну Крюкову, учителя, депутата сельсовета, я застал на картошке. О чем спросить человека, который живет на этой земле, помеченной радиацией, где плутония в несколько раз больше нормы, да еще и выращивает тут картошку? Ну о чем? Наверное, только об одном: – Светлана Петровна, если бы сейчас Правительство Российской Федерации вдруг сказало: «Просите чего хотите», что бы вы попросили для вашей Елшанки? – Ну, во-первых, чтобы газифицировали село, - ответила депутат. - Чтобы были дороги. Чтобы здесь создали рабочие места. Раньше были фермы, люди работали, зарабатывали что-то, а сейчас из-за того, что скот болеет лейкозом, его вывезли. – Абсолютно весь? – Коров практически нет. Осталось несколько телят и тридцать голов свиней. Большая часть населения вообще не работает, жить людям не на что. В некоторых семьях нет сахара, нет хлеба, не во что обуть-одеть детей. И особая проблема – болеют люди: раковые опухоли, в основном смерть наступает от рака. Слабое медицинское обслуживание, больных не на чем даже вывозить отсюда. Надо, чтобы чаще обследовали людей именно на предмет рака и своевременно оказывали им помощь. И, кроме того, чтобы раковым больным давали какую-то помощь деньгами на приобретение лекарств. Многие не могут даже лечиться. Женщина из нашего села два года не может поехать в Оренбург – нет денег, - а у нее рак кожи. – Сколько сейчас в Елшанке жителей? – Человек 240. – Сколько из них без работы? – Легче сказать, сколько на работе – человек 20. Сейчас есть кое-какая сезонная работа, а зимой они будут сидеть без работы. Дорогу надо сделать до Вязовки. Это у нас единственная связь с миром – с соседним селом, с городом, там хлебопекарня, медицинское обслуживание. Зимой, когда бывают заносы на дорогах, мы тут безвыездно живем – больных не вывезешь, хлеб не привезешь... Хорошее место, хорошая природа, но люди бегут отсюда, потому что жить не на что – пять лет не платят денег. Наши студенты и школьники каждую пятницу возвращаются пешком в село – в любую погоду. Зимой – на тракторах, а трактористы бывают пьяные, переворачивают трактор... Я просила администрацию нашего Бузулукского района, чтобы хоть по пятницам сюда автобус посылали или колхоз выделял – реакция нулевая. У меня сын подрастает, я не хочу, чтобы он ходил пешком двенадцать километров в любую погоду... Побывав в соседней Маховке, убедился, что здесь приблизительно та же картина: село «неперспективное», осталось в нем с полсотни жителей, даже хлеб сюда возят только летом и раз в неделю, газа нет, три-четыре школьника ходят пешком в Пронькино, где живут в интернате всю неделю. А ведь это благословенные края! Мне рассказали, откуда пошло название села – первые переселенцы нашли здесь сильный родник и прикрыли его мохом, чтобы другие не увидели. После отстали от других и вернулись сюда, чтобы построить Маховку (точнее было бы сказать, конечно, Моховку). Сейчас этот родник забился, почти лишилась истока речка Маховка, приток Самары. Своими силами сельчанам источник не расчистить. – Хоть бы внукам нашим память о селе осталась, – говорят пенсионеры Леоновы, пережившие атомный сентябрь 54-го. А пока... Пока другой пенсионерке – ее фамилия Сидорова – обрезали электропровода, и она на исходе ХХ века жила в эпоху «до лампочки». Казалось бы, все справедливо, ведь не платила пенсионерка Сидорова за электричество. Только никто не скажет, чем ей за него платить... Заместитель главы администрации Тоцкого района А.А. Соколов, говоря об оказанной району помощи в рамках компенсации за ущерб, нанесенный в 1954 году, рассказал, что центральной районной больнице прислали оборудование, и жители района могли получать медицинскую помощь на месте. – Но года три назад поставки оборудования прекратились, – подытожил Александр Александрович. – И с тех пор Правительство России ничего для выполнения своих собственных решений не предпринимало? – У нас в бюджете района заложено оказание помощи онкобольным. Но эта статья выполнялась не в полном объеме по причине недостаточного финансирования. Бюджет района в основном дотационный, 70 процентов получаем из области... Тот же вопрос, что и С.П. Крюковой, депутату сельсовета Елшанки-второй, я задал позже тогдашнему председателю комитета по науке, высшей школе и региональной политике образования А.М. Русанову, уже знакомому вам. – Александр Михайлович, чего следовало бы просить оренбуржцам, если бы вдруг Правительство России решило помочь им, пострадавшим от ядерного взрыва? – Наверное, в первую очередь надо довести уровень медицинского и экологического обслуживания населения до просто среднероссийского уровня. Посмотрите, какие здания Госсанэпиднадзора в этих районах, какие там больницы – в бараках ведь зачастую до сих пор люди лечатся. Вот с этого бы начать. Словом, не будучи даже знакомыми, С.П. Крюкова и А.М. Русанов требовали одного: дайте людям в пострадавших районах, прежде всего, достойное медицинское обслуживание. Но ведь именно об этом говорилось в постановлении Правительства РФ № 1561! Что же можно сделать, чтобы федеральные власти выполнили собственное решение? С этим вопросом в июле 1999 года я обратился к главе администрации Оренбургской области В.В. Елагину. – Надежда умирает последней. Пока по этой программе – мизерная, к сожалению, поддержка со стороны Федерального правительства, – сказал Владимир Васильевич. – Поэтому мы больше надеемся сейчас на себя, чем на инвестиции Правительства в ту проблему, которую в свое время создало государство. Хотя не прекращаем борьбы, и наши депутаты Госдумы нас поддерживают, не все, к сожалению, активно. Но мы, я думаю, и с их помощью в бюджете на 2000 год, который уже представлен Федеральному Собранию, будем отвоевывать строчки финансирования мероприятий по проблеме Тоцкого взрыва. Будем, конечно, добиваться, чтобы справедливость восторжествовала. Ведь сегодня восторжествовала справедливость в отношении участников испытаний атомного оружия на Тоцком полигоне, и теперь они приравнены к участникам войны по всем льготам... Много здесь проблем. Ведь одно дело – люди, пострадавшие в 1954-м, но ведь последствия взрыва начинают проявляться во втором-третьем поколении жителей этих районов. Над задачей помочь им мы сейчас должны работать...
сопротивление материала
В 1997 году, в январский день Рождества, объявленный в новой России выходным, меня, работавшего с 1994 года главным редактором газеты администрации области «Оренбуржье», вызвали в Дом Советов. Первый заместитель губернатора А.И. Зеленцов всегда трудился допоздна и без выходных, а потому вызов к нему в неурочное время никого не удивлял. Кому неурочное – а Александру Ивановичу самое что ни на есть урочное…
Оказалось, повод для встречи власти с прессой действительно был, и весьма значительный: перед самыми новогодними праздниками, 28 декабря 1996 года, премьер-министр России и наш земляк В.С. Черномырдин сделал оренбуржцам подарок – подписал постановление Правительства Российской Федерации № 1561 «О социально-экономическом развитии Оренбургской области». Меня особенно заинтересовало приложение, в котором говорилось о реабилитации жителей пострадавших районов и строительстве на западе региона медицинских учреждений, прежде всего, онкологического диспансера в Бузулуке. В первом же послепраздничном номере «Оренбуржья» мы сообщили жителям области радостную весть.
Только радость, к сожалению, была недолгой. Спустя полтора года, в августе 1998-го, грянул дефолт, и очень многие расходы бюджета страны были секвестированы. То есть попросту вычеркнуты вон из-за нехватки денег. Под нож угодило и постановление № 1561. Возможно, по той причине, что в марте того же «черного» 1998 года Виктор Степанович ушел в отставку.
А медицинские учреждения – фельдшерско-акушерские пункты, районные центры санэпиднадзора, поликлиники, онкодиспансеры – у нас в области строились и будут строиться. Только, увы, не на те деньги, что были обещаны нам в декабре 1996-го, а все больше за счет средств областного бюджета.
10. на деревню Ельцину, Клинтону, Кофи Аннану…
14 сентября 1999 года на Тоцком полигоне, в эпицентре атомного взрыва 1954-го, было необычно многолюдно. У подножия памятника «атомным солдатам» собрались те из них, теперь уже почти легендарных участников Тоцких учений, кто остался в живых и смог приехать на землю своей славы и боли. Съехались в эпицентр не только ветераны. Здесь были и люди среднего возраста, и школьники, которые должны знать историю своего края, должны прочесть и ту страницу, которая вписана радиоактивным следом в память каждого оренбуржца.
Митинг памяти открыл глава администрации Тоцкого района Г.Ф. Бузаев. Он предоставил слово председателю Законодательного собрания области В.Н. Григорьеву. Валерий Николаевич сказал о том значении, которое имели для страны и области те атомные учения, о мужестве людей, шагнувших навстречу опасности ради того, чтобы никогда не случилось непоправимого – большой атомной войны. Выступил на митинге и областной военный комиссар, а еще недавно командир 27-й гвардейской мотострелковой дивизии, дислоцирующейся в Тоцком-2, Г.М. Аверьянов (сейчас он председатель комитета Законодательного собрания областипо вопросам образования, науки, культуры и спорта). Возле памятника – венки.
Подходили к микрофону и ветераны Тоцких учений, среди них – гость из Санкт-Петербурга В.Я. Бенцианов, председатель Комитета ветеранов подразделений особого риска Российской Федерации, организации, объединяющей тех, кто участвовал в Тоцких учениях, семипалатинских и новоземельских испытаниях ядерного оружия, пережил аварии на атомных подводных лодках…
– Я считал за честь, что Родина доверила мне участвовать в этих учениях, – сказал Владимир Яковлевич. – Результаты учений были тяжелыми, мы видели все то, что здесь случилось. Я как сейчас помню деревни Елшанку, Маховку, где дома были снесены с лица земли и остались одни печи. Был такой пожар, что трудно даже передать словами. Недалеко от Маховки стояло одноэтажное здание школы, часть стены была как срезана ножом, стояла в трехстах метрах и тоже горела. Конечно, в этих деревнях никого не было, кроме военных. Каждый выполнял свои боевые задачи, все существовавшие тогда реактивные, артиллерийские, минометные, авиационные системы бомбили заданный участок, не портя дорогого эпицентра, чтобы оставить его для исследований. Благодаря Тоцким учениям были полностью отработаны действия войск в условиях атомной войны. Данная нами подписка не позволяла в течение 25 лет что-либо сказать. И вот из 109 человек своего разведдивизиона мне удалось найти пока 11 человек. По всей стране порядка 5 200 участников Тоцких учений, 1012 – в Белоруссии, 511 – на Украине, около 200 – в Казахстане. Выявление их продолжается. Честь и слава героям нашей Родины, отдавшим свою жизнь для создания ядерного щита великой державы! Мир тем, кто ушел из жизни раньше. Скорблю по погибшим жителям деревень, которые я перечислил. Но в этом нет вины военных. Американцы к 1947 году имели более 300 ядерных зарядов, 10 из них предназначались Ленинграду, 24 – для Москвы, 14 – для Свердловска. И, оторвав деньги, предназначенные для восстановления страны, мы были вынуждены создавать ядерный щит Родины. Мы этим гордимся. Будьте здоровы, счастливы, живите долго.
В.Я. Бенцианов сказал и о том, что 2 600 ветеранов подразделений особого риска награждены орденом Мужества. У многих участников митинга я видел эти ордена на груди. Здесь самое время спросить: а что же те самые жители деревень, о которых говорил Владимир Яковлевич? Они-то чего удостоены?
Речь не о наградах, речь о самом элементарном – о газификации, о дорогах, о медицинском обслуживании, в конце концов. Мало сделано нашим правительством, можно сказать, почти ничего. Незадолго до митинга в эпицентре в области побывала депутат Государственной думы Т.В. Злотникова, с ней приезжал известный тележурналист Александр Политковский, снимал сюжет о событиях 1954-го. Снова и снова бомбила Тамара Владимировна высокие и очень высокие инстанции своими запросами, требуя обратить внимание на тоцкую проблему. Попутно ругала «нерадивых оренбургских чиновников» за то, что не могли взять деньги, которые она для области «выбила». Но «выбила» ли?
Там же, на митинге, мы побеседовали с уже известным читателю А.М. Русановым, председателем комитета по науке, высшей школе и региональной политике образования областной администрации, которому от депутата доставалось больше всех.
– В начале 90-х годов нам удалось создать, сплотить группу ученых – не только оренбургских, но и из ведущих российских центров, которые, совместно исследовав проблему, сумели доказать на самом высоком уровне, что негативные воздействия Тоцкого ядерного взрыва на природу в целом и на организм человека очевидны. Под воздействием этих фактов Правительство России приняло постановление о поддержке нашей области в этом вопросе. Конечно, мы ожидали гораздо большего от этого постановления. Заявка была, как мне помнится, на 150 миллионов рублей, а сумма, которая отводится на строительство больниц, поликлиник и центров санэпиднадзора в пострадавших районах, составляет немногим больше 32 миллионов рублей. Тем не менее, эти медицинские объекты помогли бы правильно построить реабилитационную работу с пострадавшим населением, поднять уровень медицинского обслуживания этих районов хотя бы до общероссийского. Но, к сожалению, постановление не было выполнено, поскольку попало под секвестирование в 1997 году. Вины областной администрации я здесь не вижу, поскольку по России было секвестировано более 150 постановлений.
Что касается заявлений Т.В. Злотниковой о том, что область в 1999 году не использовала возможность получения 2 миллионов рублей из Федерального экологического фонда на завершение научных исследований по Тоцкому атомному взрыву, то Александр Михайлович сказал:
– Действительно, в конце февраля Тамара Владимировна обратилась с письмом к главе администрации нашей области В.В. Елагину, в котором говорится, что по ее инициативе внесены поправки в бюджет России, и из экофонда нам выделяется эта сумма. Мы сразу же направили ей лично необходимые материалы по ее просьбе. Она по телефону мне сказала, что этих материалов ей достаточно, но надо прислать заявку в экологический фонд. Мы заявку отправили. Но вскоре руководство экофонда, с которым я начал часто общаться по телефону, сообщило, что мы составили заявку не по той форме, которая принята у них. Мне пришлось выехать в Москву, дважды встретиться с председателем Федерального экологического фонда Хуснутдиновым, обойти всех его заместителей, мы вместе составили заявку, в Оренбурге довели ее до ума с помощью ученых и, наконец, отправили в фонд. Все это время Тамара Владимировна неустаннно бомбардировала областную администрацию требованиями быстро составить заявку. Два месяца наша заявка рассматривалась в департаментах, отделах и комитетах Госкомэкологии, а 24 мая нам пришел официальный ответ: «Федеральный экологический фонд не сможет принять участие в финансировании данного проекта».
Если Тамара Владимировна твердо договорилась о финансировании этого проекта, то почему нам отказали? И почему она не помогала нам в рассмотрении заявки, а вместо этого писала письма, телеграммы, обращения к главе администрации с просьбой наказать тех «нерадивых чиновников», которые не работают над программой и так далее? Честно говоря, я не знаю, что за последние годы сделано самой Т.В. Злотниковой для поддержки пострадавших от Тоцкого взрыва регионов, кроме того, что она с этим вопросом обращалась лично к президенту США Биллу Клинтону, к генеральному секретарю ООН Кофи Аннану, несколько раз писала президенту России, премьер-министру. Но ведь эти обращения не были аргументированы, они все были популистского настроя. Если мы с В.М. Боевым и другими оренбургскими учеными доказывали необходимость тех или иных мероприятий по Тоцкому, нам это удавалось сделать на основании строго выверенных научных фактов. У Злотниковой же, кроме эмоций, не было ничего. Такие обращения срабатывали в конце 1980-х – начале 90-х, а сейчас время другое.
Разъехались гости. Эпицентр атомного взрыва снова опустел. Лишь изредка здесь проезжают местные жители и военные – когда не проводятся стрельбы и бомбометание. Иногда к памятнику «атомным солдатам» подъезжают молодожены с цветами. Они не боятся ни стрельб, ни радиации, которая здесь в два раза больше нормы. Мы должны бояться за них, за наше будущее, за детей, внуков и правнуков, быть мудрыми и не допускать повторения репетиции Апокалипсиса.
сопротивление материала
В 1996 году на Первую научно-практическую конференцию «Медико-экологические аспекты последствий Тоцкого ядерного взрыва» в Оренбург со всей России съехались специалисты, занимающиеся проблемами радиационной медицины, в том числе вопросами воздействия на здоровье людей отдаленных последствий атомного взрыва, малых доз радиации. Были среди них и члены Академии медицинских наук. Предполагалось проводить такие конференции раз в пять лет. К сожалению, первый большой научный сбор по поводу медицинских вопросов, порожденных Тоцкими учениями, оказался последним. Больше ученые у нас не собирались.
Понятно, что говорить вслух, да еще на всероссийском уровне, о том, сколько лишнего и опасного можно найти в почве и воде Оренбургской области, не говоря уже об организмах ее граждан, сейчас просто невыгодно. Нам всем так хотелось бы инвестиций, открытия новых предприятий, создания рабочих мест. А инвесторов страшилки про плутоний в земле и уран в воде могут и отпугнуть…
Да, можно сколько угодно прятать голову в песок и делать вид, что проблемы последствий Тоцкого атомного взрыва не существует. Но однажды выяснится, что песок этот оплавлен взрывом и превратился в мутную стеклянную корку. Вы никогда не видели такую? Я видел. В эпицентре, на Тоцком полигоне. Голову под нее не спрячешь.
Оренбургская область, по сообщениям официальных источников в региональном правительстве, занимает неплохие позиции в Приволжском федеральном округе по привлечению инвестиций, в том числе иностранных. Уверен, и будущих инвесторов не испугает ежегодная диспансеризация жителей Западного Оренбуржья со всеми необходимыми обследованиями, нацеленными на выявление онкозаболеваний. На это можно даже у Правительства России денег попросить в рамках национального проекта «Здоровье» (или сверх него – припомнив так и не выполненное постановление № 1561). Вон в Японии после американских атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки все жители страны старше сорока два раза в год организованно проверяются на рак желудка и рак крови – те заболевания, которые чаще всего влечет за собой радиоактивное заражение. И что-то ни один иностранный деловой партнер японских бизнесменов еще не шарахнулся по этой причине из Страны восходящего солнца. Напротив! Япония за последние полвека стала одним из мировых центров экономической активности и притяжения капиталов.
Чего же мы-то боимся? Не самих ли себя?
Плутоний в борозде, мутация в клетках Много лет подряд накануне 14 сентября я возвращаюсь к теме Тоцкого атомного взрыва 1954 года. С первой публикации в августе 1990-го в «Новом поколении», перепечатанной вскоре «Комсомолкой», говорю об одном и том же: правительство нашей страны должно признать свою ответственность за чудовищный эксперимент, проведенный над мирными жителями Оренбуржья, и помочь людям, которые живут в зоне «атомного следа». Но с годами ничего или почти ничего не меняется. Об этом, увы, свидетельствуют и эти два интервью – В.М. Боева и А.М. Русанова, оренбургских ученых, непосредственных участников исследований тех районов нашей области, что пострадали от Тоцкого атомного взрыва. В сентябре 2001 года о последствиях этого взрыва для оренбуржцев мы побеседовали с доктором медицинских наук, профессором Виктором Михайловичем Боевым, заведующим кафедрой общей и коммунальной гигиены с экологией человека Оренбургской государственной медицинской академии. – Виктор Михайлович, как известно, вы принимали участие в исследованиях, проводившихся в начале 90-х годов в районах Оренбуржья, подвергшихся воздействию атомного взрыва. Они внесли какую-то ясность в проблему? – Проблема остается. Хотя с 1995 года Правительство нам прекратило финансирование, потому что мы слишком глубоко копнули. Шел тогда общий разговор о коротко- и среднеживущих радионуклидах с периодом полураспада до 30 лет: цезий, стронций. А мы показали, что в отдельных населенных пунктах Сорочинского района – Пронькине, Баклановке – идет превышение по ним в 1,5-2 раза. Так какая же доза была в 1954-м, если все это сохранилось?! Нам даже не дали возможности детально выявить очаги радиационного загря
