ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ ГЛАВА

Это был замечательный вечер.

Вернувшись из душа с усталой улыбкой на губах, плюхнувшись на мягкую постель и распластавшись на ней, широко раскинув руки и ноги, я навсегда занесла в свою память яркие моменты небольшого приключения на озере, путь к которому лежал через кукурузное поле, с которого мы вернулись около получаса назад. На этот раз мы с Заком все же добрались до волшебного места с невероятными видами.

Небо давно поглотила густая тьма июльской ночи, но мое тело, несмотря на изнеможение после изнурительного плескания в воде, плавательных гонок до противоположного берега, и обратно, соревнований по задерживанию дыханий, — я бодрствовала. Мой дух пребывал в состоянии энергического подъема, и мысленно я была готова свернуть горы.

Проделывая дыру в потолке счастливым взглядом, аккуратно дотронулась до своих все еще опухших губ. В сознании ярко вспыхивали воспоминания недавних поцелуев. Мы не только забавились в теплой водичке. Мы едва ли не занялись сексом на природе. Пришлось приложить немало усилий, чтобы остановиться.

Улыбнувшись, я присела, стянула с волос полотенце и легкими движениями руки растрепала их. Глубоко вдохнув нежный, карамельный аромат шампуня, я поддалась желанию вновь развалиться на кровати, только больше не отрываться от манящей мягкости одеяла и матраса.

Это был насыщенный день.

Вяло дергая себя за тоненький локон влажных волос, я громко зевнула и медленно закрыла глаза.

Обволакивающие, расслабляющие волны сна окутывали меня, погружая в страну снов.

Как вдруг…

— И вот что ты делаешь? — голос Зака раздался где-то над головой. Так близко, такой проникновенный, приглушенный.

Я пискнула от неожиданности и резко распахнула глаза. Поначалу ухмыляющееся лицо Зака двоилось, но спустя несколько мгновений у него вновь был один нос, одни губы, так же сохранившие на себе очаровательную припухлость.

— Пытаюсь уснуть, — промямлила я.

Зак лишь хмыкнул.

Он навис надо мной, опершись локтем рядом с моей головой. С его светлых волос, пребывающих в соблазнительном беспорядке, медленно стекали капельки воды. Зак только что вышел из душа… Стоп. Только что? Он отправился сразу после меня, конечно же, не забыв предложить совместный поход, на что, естественно, получил отрицательный ответ. Бесспорно, я далеко не примерная девочка, но еще не опустилась до того, чтобы принимать вместе душ со своим парнем тогда, когда этажом ниже бабушка и дедушка занимались своими делами.

Хотя, признаться, моя испорченная плотскими фантазиями душа пылала от одной лишь мысли о наших мокрых телах, пристроившихся друг к другу под упругими струями прохладной воды в тесной душевой кабинке.

Так сколько я витала в облаках, ожидая возвращения Зака?

Его сверкающие, матово-голубые глаза с задоринкой смотрели на меня, а я не могла шевельнуться, будто оказавшись в плотном коконе, из которого невозможно выбраться. Но стоило Заку невинно дотронуться до моей щеки, порхающим движением очертить скулы, я мгновенно вышла из режима оцепенения и сжала в своей ладони его пальцы.

— Чем займемся? — поинтересовался Зак, опуская свой взгляд к моему подбородку, к яремной впадине, и остановил свои глаза на месте, где заканчивался вырез футболки, которую я напялила в качестве одежды для сна.

Я дико возбудилась от одного лишь взгляда.

— Чем-нибудь, — стала поочередно целовать его пальцы, находившиеся в моей руке.

Зак громко сглотнул и вернул взгляд к моему лицу. Страсть, с которой он разглядывал меня, превратил эту комнату в самое взрывоопасное место на этой планете. Прямо здесь и сейчас я хотела его так сильно, что даже присутствие моей семьи не могло остановить меня от желания заняться с Заком любовью.

Мы почти не касались, но благополучно раздевали друг друга одними лишь глазами. Спустя минуту Зак беспокойно заерзал, плотно прижавшись к моему бедру и ближе наклонившись к губам.

— Думаю, мы обязаны продолжить то, что не закончили на берегу, — прошептал он, оставив поцелуй на моей щеке.

Я открыла рот, шумно вбирая в себя воздух, и прикрыла глаза, вспоминая, как час назад мы крепко прижимались друг другу, песок был в наших волосах, на наших телах, везде… а потом мы отмывали друг друга, прикасаясь к самым сокровенным и чувствительным местам.

— Мы… — я вновь приготовилась запеть старую песню о том, что нам стоит вести себя приличнее, но Зак приглушил меня осторожным поцелуем.

— Мы будем вести себя тихо, — отстранившись, заверил он.

Я открыла глаза и подняла бровь в немом вопросе.

— Тихо? — переспросила я.

— Я заткну тебе рот, — подмигнул он.

Я издала звук ошеломления.

— Чем? — не об этом я хотела спросить…

Зак мгновенно оживился.

— Ну, тут только два варианта, — принялся рассуждать. — Либо рукой, либо… — не договорив, он стрельнул глазами на нижнюю часть своего тела, и я зарделась.

— Господи, — чтобы скрыть свои красные щеки, отвернулась от него.

Его великолепный смех с едва ощутимой хрипотцой, раздавшийся всего в паре миллиметрах от моего уха, пробудил внизу живота дьявольски-щекочущую, но безумно приятную дрожь, медленно поднявшуюся вверх, до солнечного сплетения, и затерявшуюся в бесконечном пространстве ускоряющего свой бег сердца.

— Конечно, я бы предпочел второй вариант, — непринужденно продолжил Зак.

— Заткнись, — прошипела я, сдерживая улыбку.

Его губы игриво укусили меня за мочку, и я бессознательно подалась навстречу будущим ласкам.

— Уверена? Мне заткнуться? — он осторожно навалился на меня всем телом.

— Да-а…

Я подставила ему шею для поцелуев.

— Может, лучше остановиться? — да он точно издевался надо мной.

— Нет! — я и сама удивилась тому, как громко произнесла это треклятое слово.

— Тшш, — Зак прижал к моим губам указательный палец.

Я вздрогнула и замерла. Вот черт. Мне стоит держать себя в руках, если не хочу, чтобы все обломилось.

А я не хотела. Очень-очень сильно не хотела.

— Нам стоит закрыться, — сказал Зак.

Я кивнула и приподнялась на локтях, когда он слез с меня и направился к двери. Высунув голову в коридор, Зак убедился, что никто не собирается подняться к нам, и закрыл дверь, погрузив комнату в темноту. Немного растерявшись, я вела внутри себя борьбу. Правильно ли поступаю? Может, все-таки не стоит? Если нас увидят… черт. Я же не смогу спокойно смотреть в глаза бабуле с дедулей. Нет. Они не станут осуждать, или что-то в этом роде. Они будут подшучивать надо мной до конца времен, а это намного хуже неодобрения.

Но одновременно со страхом внутри меня разгоралось необъяснимое чувство азарта. Мне хотелось проверить, способны ли мы с Заком совершить кое-что непристойное и не попасться? Мы почти в буквальном смысле играли с огнем. И это было чертовски… волнительно.

Я заворожено смотрела, как Зак приближается ко мне. Только сейчас я заметила, что на нем нет ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг стройных бедер. Мой восхищенный взгляд медленно изучал рельефное, прекрасно сложенное тело, и растущее возбуждение теснее сковывало обручем внутренности, почти лишая меня возможности полноценно дышать.

Зак остановился у кровати, коснувшись полусогнутым коленом моих сведенных вместе пяток. Я по-прежнему лежала на приподнятых локтях и не сводила с него глаз. Не могла оторваться. Он был невероятно красив. Настолько, что казалось, будто я все-таки уснула, и мне явился самый чудесный в мире сон.

Зак наклонился вперед, найдя опору для ладоней, грациозно и неторопливо надвигался на меня, не прерывая зрительной связи. Нависнув надо мной, он коснулся моих губ, утащив за собой в головокружительный омут чувств, которые вдруг обострились до предела, и любое малейшее движение отдавалось мощным всплеском адреналина, ударяющего в голову и пронзающего конечности электрическим зарядом.

Он углубил поцелуй и накрыл мое тело своим. Откинувшись назад, я закинула свои руки на шею Зака. Одной зарылась во влажных волосах цвета солнца, а второй прошлась вдоль позвоночника. Зак слабо задрожал и издал глухой стон. Его язык медленно и чувственно ласкал мой рот. Кожа под моими пальцами была теплой и мягкой. Хотелось вечно прижиматься к твердому торсу Зака. И все же, мужской накаченный пресс — одна из главнейших женских слабостей.

Моя рука добралась до поясницы Зака — места, где начиналось полотенце. Ладонью, что покоилась на его затылке, я подтолкнула Зака ближе к своему лицу. Оставалось катастрофически мало воздуха, но мы не останавливались, наш поцелуй превращался во что-то дикое и необузданное. Мы были готовы задохнуться, лишь бы не дать закончиться этому сводящему с ума блаженству.

Но я не выдержала первой и, на миг отстранившись от пульсирующих губ Зака, жадно глотнула воздух. Зак больше не намеревался тратить время на прелюдии. С внезапной резкостью он принял сидячее положение. Мои бедра по-прежнему находились в плотно-сжатом положении, и получилось, будто Зак оседлал меня. Его руки потянулись к краю моего топа. Я решила помочь ему и сама стянула с себя вещь. Абсолютно не стесняясь своей наготы, я ждала продолжения. Но Зак не шевелился. Он внимательно рассматривал меня, словно боялся упустить какую-нибудь деталь.

— Ты прекрасна, — на выдохе произнес он и прильнул ко мне.

Проведя линию жгучих поцелуев от ключицы до груди, Зак обхватил губами мой затвердевший сосок, предварительно с дразнящей нежностью проведя по нему кончиком языка. Я громко ахнула и тут же закрыла рот рукой, вспомнив, что, черт подери, не могу выражать вслух свое наслаждение.

— Зак, — стиснув зубы, я выгнулась так, что, казалось, могла с легкостью сломать себе позвоночник.

Его поцелуи спускались ниже, язык оставил влажный след в пупке. Он становился все ближе и ближе к месту, соприкоснувшись с которым он сделает так, что мне окончательно снесет крышу.

Резкое движение вниз, и я полностью обнажена перед его жадным, проголодавшимся взором, ласкающим мое елозящее в безмолвной мольбе тело. Раздвинув ноги, я обхватила ими талию Зака и ухватилась за его плечо, притянув к себе.

Мои руки скинули с него полотенце.

Зак медленно вошел в меня. Я оцепенела, забыв как дышать, а потом громко выдохнула, впившись ногтями в его спину. Кровать слабо скрипнула под нами. Последовал еще один более уверенный толчок. С моих пересохших губ сорвался очередной стон.

Еще сильнее! Неистовей и интенсивнее.

Полностью игнорируя жалобные звуки, издающей кроватью, мы затерялись в лабиринте эйфории, стремительно настигающей к нам и унося в бесконечное странствие. Разум ускользал все дальше. Блаженство, столь сладкое и упоительное, взорвалось в теле мощнейшим фейерверком. Секундой позже Зак издал хриплый рык и обрушил голову на мое плечо, вдавив своей тяжестью в матрас. Я чувствовала, как его семя наполнило меня изнутри, и лишний раз похвалила саму себя за то, что недавно начала принимать противозачаточные.

Едва перебравшись к изголовью кровати, Зак заключил меня в крепкие объятия. Обвив его руками, я устало прижалась щекой к его груди и сомкнула глаза.

— Я люблю тебя, — сказал он, поцеловав меня в висок.

Я улыбнулась.

Эти три слова лучше любого в мире секса.

— И я тебя, — прошептала в ответ, не поднимая головы.

Ухмыльнувшись, Зак чмокнул меня напоследок в макушку, и через минуту я услышала его тихое сопение.

Я не взглянула на него, потому что не хотела, чтобы он увидел моих глупых слез счастья.

Вскоре сон накрыл и меня.

 

***

 

Я изо всех сил пыталась игнорировать ладонь Зака, сжимающую мое колено под столом. Кинула ему взгляд: «Что ты творишь?! Мы же за обеденным столом!», но, видимо, в нем было мало угрозы, потому что Зак лишь ухмыльнулся уголком губ и надкусил пышный круассан. Бабушка испекла их перед нашим пробуждением.

Продолжая совершать свои шаловливые махинации, Зак мастерски сохранял непоколебимый вид. А вот я зависла с выпечкой в руке и не могла шелохнуться. Его ладонь скользнула вверх, забравшись под подол платья.

Вот ведь!

— Ты в порядке? — с беспокойством спросил дедушка, оторвавшись от газеты. Очки сползли ему на кончик носа, когда он посмотрел на меня.

О чем это он?

Растерянно моргнув, я слабо качнула головой.

— В порядке.

Короткий смешок Зака, замаскированный под кашель, быстро привел меня в чувства, и я скинула его руку с внутренней стороны своего бедра. Улыбка тут же соскользнула с его лица, и я довольно хмыкнула.

Бабушка влетела на кухню и чмокнула меня в щеку.

— С добрым утром! — бодро поприветствовала она.

— С добрым, ба, — я надкусила круассан.

Прошествовав к кухонной тумбе, она заварила себе кофе, и кухню наполнил терпкий, насыщенный аромат перемолотых зерен Арабики.

Заняв место за столом напротив нас с Заком, бабушка стащила один круассан с вазы.

— Как спалось?

Казалось бы, простой вопрос, требующий простого ответа.

Но я не могла контролировать жар, подкравшийся к лицу.

— Отлично, — выдавила я, отправив свой взгляд к поверхности стола. — А вам?

— Долго не могли уснуть. Было шумно, — отпив кофе, бабуля наклонилась к дедушке и заглянула в газету. — И, кажется, шум исходил из твоей комнаты, Наоми.

Было шумно.

В моей комнате.

Эти слова эхом пронеслись в голове, пробуждая непреодолимое чувство стыда и смущения. Господи, так нас… нас было слышно?

Не может быть.

— Мыши, наверное, — предположил дедушка.

Мыши…

— Не думаю, — бабушка покачала головой. — Мы вытравили их два месяца назад. Они не должны появиться так скоро.

— Тогда что шумело в спальне Наоми? — чересчур безучастным тоном вопросил дедушка, так и не удосужившись оторваться взгляд от газеты. Наверно, там было что-то сверх-важное, раз они обсуждали шум из спальни, в которой я провела ночь с Заком так, словно беседовали о прогнозе погоды на завтра.

— Не знаю, — бабушка подняла на нас взгляд. — Вы ничего не слышали ночью?

Кажется, я поняла. Поняла то, что бабушка с дедушкой были прекрасно осведомлены о причине шума. Они просто издевались надо мной, демонстрируя свои профессиональные способности в сфере тонкого сарказма.

— Нет, — буркнула я и опустила голову, чтобы скрыть свое бардовое лицо.

Хотелось застонать, но я сдержала этот порыв отчаяния и попытки оправдаться.

— Тогда, вероятно, у нас завелся полтергейст, — провозгласила бабуля, сделав глоток кофе.

— Полтер… кто? — спросил дедушка.

— Полтергейст. Приведение.

— Что за чушь, Маргарет? Какой полтер… Черт. Какое еще приведение?

— Тогда как ты объяснишь тот странный шум? И, по-моему, я слышала чьи-то стоны.

— Правда?

Бабушка кивнула.

О господи. Господи! Господи! Господи!

Это в тысячу раз хуже, если бы они прямо сказали, что слышали нас с Заком, а не ходили вокруг да около, проверяя на прочность мою выдержку.

И почему, черт возьми, Зак так спокоен?!

Оставалось только одно — заесть поглощающую неловкость дьявольски вкусными и тающими во рту круассанами со сгущенным молоком.

Вопрос о ночном шуме был закрыт, как только все вышли из-за стола. Мы с бабушкой занялись мытьем посуду, а дедушка, наконец-таки, добрался до Зака. Они отправились в гараж. Я боялась того, что осталась наедине с бабулей. Хоть она и вела себя сдержано и, казалось бы, на первый взгляд совершенно невинно, но я чувствовала ее хитрые взгляды на себе каждый раз, как только отворачивалась.

Затем бабушка заставила меня копаться с ней в саду. Это было ужасно. Не то, что бы я боялась грязной в прямом смысле работы. Но проведя несколько часов под палящими лучами солнца, я чувствовала, что вот-вот упаду. Голова раскалывались, с меня градом лил пот.

— Давай отдохнем, — предложила бабушка, бросая очередной сорняк в кучу его клонов.

Конечно же, я не могла не согласиться.

Я немного беспокоилась за дедушку и Зака. Я не видела их после того, как мы позавтракали. Хотела проверить, как идут дела с «Плимутом», но бабушка задержала меня.

— Не мешай им. Пусть поиграют в механиков.

Усмехнувшись и сняв белые перчатки с нутриловым покрытием, я присела рядом на зеленые садовые качели, расположившиеся в окружении цветущих пестро-оранжевых цинний, клумбой с нежно-розовыми гиацинтами, белоснежными нарциссами и светло-синими флоксами Метельчатыми. Залюбовавшись на мгновение удивительной яркостью крохотного растительного мирка, я улыбнулась шире.

— Попей, — бабушка откуда-то выудила небольшой термос.

— Спасибо, — поблагодарила внезапно севшим голосом.

Прильнув к горлышку, я осознала, как сильна была моя жажда, устроившая засуху в горле. Глотая живительную, сладковатую, прохладную влагу, я незаметно набиралась сил, и теперь назойливое солнце в сочетании с адской духотой не казались столь мучительными.

Протянув термос бабушке, я вытерла губы тыльной стороной ладони, спряталась под тентом и блаженно запрокинула голову, наслаждаясь долгожданным теньком.

— Ну, теперь расскажи мне, как угораздило мою непутевую дочь залететь от этого идиота, — тяжело вздохнув, будто готовясь к худшему, промолвила бабуля.

Я открыла глаза. Непременно засмеялась бы над ее тоном, но ситуация, вставшая на повестке дня, отбивала всякое желание веселиться.

— Как это обычно бывает, — безрадостно проговорила я, возвращая голову в прежнее положение.

Скептически хмыкнув, бабушка достала из-за своей спины веер и раскрыла его.

— Бестолочь, — плотно сжав губы, прокомментировала она. — Она что, возомнила себя молоденькой, здоровой девочкой?

Когда мама рассказала бабушке о своей беременности, ту чуть инфаркт не хватил. И мне было искренне жаль бабушку, ведь она и в страшном сне предположить не могла, что ее дочь, и без того лишившаяся ума, забеременела от безответственного прохиндея, у которого ветер в голове. Я понимала ее горе и полностью разделяла негодование. Мы были в одной команде.

— Даже если отложить в сторону тот факт, что при любом удобном случае Патрик бросит твою мать, — взвинчено продолжила бабушка, сверкая глазами, в которых поселилось раздражение, — как она собирается поднимать ребенка? С тобой-то едва управилась, — бабуля покачала головой. — Какая неслыханная легкомысленность. Она действительно надеется, что это мужское недоразумение останется с ней? Да черта с два!

Мне даже нечего было добавить.

Каждое ее слово я подтверждала кислыми кивками, все больше убеждаясь, что моя мама совершила еще одну глупость.

— Но ребенок здесь не причем, конечно же, — пробормотала бабушка, томно вздыхая. — Ох, и огребет же моя дорогая дочка неприятностей с этим прохвостом. Я отлично его знаю… и к своему огромнейшему сожалению не могу забыть, насколько прогнил этот человек в душе. Сколько боли он принес Линдси, и тебе, — громкость ее голоса плавно снизилась.

— Но она все равно любит его, — невесело усмехнулась я.

Бабушка нахмурилась.

— Ладно бы, потерять голову от любви к нормальному человеку… но не к этому существу!

Я не могла сдерживаться. Звонко рассмеявшись, схватилась за живот. Мне даже стало легче после всех ее обзывательств в адрес отца.

— Как верно сказано, — охотно поддержала я.

— Она увидела его и тут же влюбилась, — с неподдельным сожалением произнесла бабушка. Ее глаза стали туманными, и я предположила, что сейчас она мысленно переместились на пару десятилетий назад. — Да, красавчик, с этим не поспоришь. Но он мне сразу не понравился. В самый первый момент, как только я увидела его рядом с ней. Сколько бы Линдси ни пыталась убедить меня в том, что Патрик достойный мужчина, я не верила ей. И никогда не поверю в этого мерзавца. Я могу ошибаться насчет многих людей, но натуру Патрика я изучила «от» и «до». В нем нет ничего святого. Такие, как он, не меняются.

Неожиданно ее ладонь накрыла мою руку, но смягчившийся взгляд по-прежнему был прикован к бескрайне-голубому небу.

— Я не хочу, чтобы ты совершила ту же ошибку, что и твоя мать, выбрав не того человека. Я не хочу, чтобы из-за этой ошибки ты страдала всю жизнь. Мое сердце до сих пор обливается кровью, стоит только вспомнить, сколько слез пролила Линдси. Но я не выдержу, если увижу твои слезы, Наоми. Поэтому не торопись, когда будешь делать самый важный выбор в своей жизни.

— Я… — от резкой смены темы я утратила способность составлять из слов предложения.

— Зак кажется хорошим парнем. Но он обладает обаянием, которое может разбить кучу сердец. И твое тоже, — мудрым голосом продолжила бабушка. Мое сердце пустилось в бешеный пляс. — Так что будь осторожна.

— Ба, да мы…

— Просто послушай, дорогая, — мягко перебив меня, попросила она.

Я кивнула.

— Я вижу, как он смотрит на тебя. Я вижу, как ты смотришь на него. Вы влюблены. Вы молоды, и вам кажется, будто это замечательное чувство, переполняющее вас, никогда не исчезнет. Но ваши же чувства могут обернуться горем. Просто будьте бдительнее. Не требуйте друг от друга клятв в вечной любви. Не торопитесь. Просто наслаждайтесь тем, что у вас есть в данный момент. Тебе пока что рано задумываться о детях и семье, — бабушка заботливо улыбнулась, положив свою руку, в которой держала мою, к себе на колени.

— Да я не…

— Все это будет. Ты должна сознательно прийти к тому, с кем хочешь провести остаток своей жизни.

Меня начало немного беспокоить то, в какую далекую степь занесло бабулю. Но останавливать ее я не рисковала. Пусть выговорится.

— Главное — не делай поспешных выводов. Убедись в этом человеке. Ты должна безоговорочно доверять ему. Ты должна чувствовать, что он — твоя душа и твои мысли. И пусть на осознание этого уйдут года… Счастья достичь не просто, детка. На пути к нему скрыто много подводных камней, о которых так легко запнуться и упасть. Несмотря на свой юный возраст, ты должна смотреть на этот мир без розовых очков. Учись на ошибках своей матери. Она — замечательный пример, лучше не найдешь.

Из меня вырвался напряженный смешок.

— Ты все сделаешь правильно. Я верю в тебя, — с непоколебимой уверенностью сказала бабушка.

— Спасибо, — робко улыбнувшись, поблагодарила я.

— Иди ко мне, милая.

Она раскрыла руки для объятий, и я нырнула в них, закрыв в блаженстве глаза. Я ощущала от бабушки такое тепло, которое не чувствовала от мамы. Ни разу. Но это не значило, что мама любила меня меньше. Вовсе нет. Я не могла дать этому объяснения, но дело точно не в этом.

Остаток дня прошел спокойно. Но разговор с бабушкой постоянно наталкивал меня на серьезные мысли, которыми сегодня мне не хотелось забивать свою и без того уставшую голову.

Было грустно возвращаться в Индианаполис. Но этот день сделал нас всех счастливыми. Особенно дедушку. Совместными усилиями они с Заком починили «Плимут». Дедушка был невероятно растроган, когда услышал кряхтящий звук мотора. Словно отец впервые услышал крик только что родившегося младенца. Он почти заплакал. Бабушка не упустила возможность пожурить его, но он лишь крепко стиснул ее в объятиях и поцеловал.

Усыпанный благодарностями, Зак на прощание махнул им рукой, когда мы сели в его машину и стали отдаляться от уютного домика, приютившегося у кукурузного поля, которое раньше вгоняло меня в неописуемый ужас. Иногда переглядываясь с ним, я не решалась нарушить воцарившуюся тишину. Каждый находился в своих мыслях. Но как только мы пересекли границу Уорсо, Зак убрал одну руку с руля и протянул ее через центральную консоль. Мы вновь переплели наши пальцы, и я ощутила в этом жесте что-то невероятно родное и правильное.

Словно так и должно быть всегда.