Глава 36. За порогом мрачного здания ветер и шум стихают

За порогом мрачного здания ветер и шум стихают. Им на смену приходит глухое эхо стонущих стен. Не человека – тюрьмы, казематов полных людей.

Добро пожаловать в ад.

Я знаю, что есть страны, в которых права человека всего лишь пустой звук. О них говорят на ТВ, читают в журналах и книгах, их изучают студенты. Но они остаются мечтой. И тюрьмы в таких местах сродни филиалам ада. Но только сейчас до меня доходит: условия и надзиратели, ощущение собственной загнанности – это всего лишь начало. Основную работу вершит разум, посылая жуткие картины вашему воображению, имитируя крики, исходящие из ниоткуда. Вы представляете себе лицо беспрестанно рыдающей дамы, запертой в паре камер от вас. И по крупицам собираете кошмар из бульканья и лязга, из пронзительного визга электропилы (я думаю, это она).

Нас разместили в изъеденных временем камерах с поржавевшими прутьями и облупившейся краской. Монстры забыли учесть, что вместимость подобных клетушек ограничена парой людей. Нам остается стоять, тесно прижавшись друг к другу.

Благо, тюремная койка занимает приличное место, в противном случае скорпионы подселили бы к нам еще человек пять. И вот тогда бы мы погибли от нехватки кислорода. Узкие нары вместят не так много людей, но для раненых – это подарок. К тому же она пригодится, когда кого-то потянет в сон. А потянет в итоге всех.

И без того дьявольскую атмосферу накаляет громкий сигнал, срабатывающий через равные промежутки времени во всех помещениях здания. Он отражается эхом от стен и просто сводит с ума. Кроме того, каждые пару часов за кем-то из нас приходят, формируют небольшие группы и уводят по коридору. Успокоишься тут – как же.

Никто из нас не в курсе, куда и зачем забирают пленных, мы знаем только одно – еще ни один не вернулся обратно. Конвой упомянутых групп состоит из грубой силы в лице скорпионов и пары людей, равнодушных и молчаливых. Жуткое зрелище.

Ощущение времени растворяется в череде этих страшных циклов. То забываясь сном, то возвращаясь в реальность, я больше не понимаю, сколько прошло часов, а может быть, даже дней. Постоянным и однозначным остается дверной лязг, извещающий о том, что новая группа людей отправилась в никуда.

Они идут по проходу, и я узнаю пару лиц, одним из которых является отец, разделенный с сыном еще на пирсе. Он ищет глазами ребенка, отчаянно впиваясь взглядом в заключенных. И когда наконец находит, его щеки блестят от слез.

Мальчик находится в камере у противоположной стены. Остальные заключенные подходят к нему ближе, стараясь утешить, в то время как он рыдает, дрожа всем телом, глядя отцу вслед.

Один из мужчин начинает петь известный церковный гимн «О, Благодать», у него красивый баритональный бас. Это одна из тех композиций, слова которых известны немногим, но все отзываются сердцем, услышав ее мотив. Я вместе с другими людьми принимаюсь тихонько петь, пока те, кто уже обречен, уходят по коридору.

 

***

Сигареты. И кто бы мог подумать, что они станут такой проблемой накануне конца света?

В нашей камере присутствуют курильщики, и один из них поделился с другими своими запасами. Мы все буквально прижаты друг к другу, и как бы они ни старались, дым все равно попадет в чье-то лицо. Слышали о законах относительно курения в Калифорнии? Струя сигаретного дыма ничем не лучше плевка.

- Не могли бы вы затушить сигарету? В самом-то деле! – спрашивает один из парней. – Вам не кажется, что нам и без ваших вонючих привычек приходится здесь несладко?

- Извиняюсь. Бывают ситуации, когда просто до дрожи хочешь курить. Вот сейчас одна из таких! – С этими словами женщина гасит свою сигарету о стену. – Двойная порция латте могла бы меня утешить.

Пара заключенных продолжает дымить. Плечи и руки одного из них покрыты татуировками. Эти яркие замысловатые рисунки однозначно набивались в Мире До.

До Нашествия в районе залива уже имелись кое-какие банды. Их было не так много, и они уважали чужие границы. Я думаю, эти банды как раз положили начало сегодняшним группировкам. И потому преступность так быстро растет. Почва была готова, дисциплины не занимать. Захватив магазины, что, в общем-то, очень умно, они принялись за вербовку.

Держу пари, этот парень из основателей. Все в нем кричит «я из гетто». И несмотря на то, что банды учинили на улицах в течение последних двух месяцев, в плане чувства плеча инженерам Кремниевой долины до них далеко.

- О чем печешься, веган? – спрашивает «Тату». – О раке легких?

Он наклоняется ближе к одному из парней и театрально кашляет дымом прямо ему в лицо.

Напряжение охватывает всех и каждого. Люди стараются отодвинуться как можно дальше, но габариты камеры серьезно ограничивают возможности присутствующих. Мы зажаты в такой тесноте, что начнись заварушка – и всем конец. Получится мясорубка, и как ни крути – огребешь.

Вновь раздается сигнал, подливая масла в огонь.

И знаете, можно решить, что отпетый бандит одним своим видом вынудит всех присмиреть. Можно, но черта с два.

Долина служила домом не только кучке гениальных инженеров с изысканными манерами. Мой отец, являвшийся одним из благовоспитанных ученых, а после - самым образованным кассиром в округе, говорил, что Долина приправлена рисковыми и неутомимыми генеральными директорами вкупе с венчурными капиталистами. Иными словами, типичными альфа-самцами. Влиятельными людьми. Сильными мира сего. Частными предприниматели, чей бизнес то и дело растет. К таким на ужин запросто заглянет президент Соединенных Штатов.

Теперь же альфа-самцы с дипломчиками из вузов Лиги Плюща кукуют за решеткой с уличными ребятами вроде мистера Тату и спорят о том, кто будет теперь дымить, а кто тварь дрожащая. Добро пожаловать в Мир После.

«Альфа» – крупный блондин лет тридцати с хвостиком. Он, судя по всему, не пропускал свои тренировки, пока работали тренажерные залы. Уверена, улыбается он обаятельно, вот только сейчас его нервы растянуты на пару метров шире максимального диапазона, и только несгибаемая сила воли помогает ему держаться.

- У меня аллергия на сигаретный дым, - начинает «Альфа». – Если хотим выжить, придется идти на уступки. Подумай и сам поймешь, - цедит он сквозь зубы, стараясь не выдавать истинного раздражения.

- И что? Мне затушить свою гребаную сигарету ради тебя? Разбежался! Аллергия на дым – сказки, придуманные теми, кому он просто не нравится, – с этими словами «Тату» глубоко затягивается.

Третий курильщик украдкой гасит свою сигарету, рассчитывая, остаться незамеченным.

- Туши! – тон «Альфы» становится приказным, командные нотки слышны даже на фоне визжащей сигнализации.

Авторитетный некогда парень явно привык к послушанию.

«Тату» швыряет тлеющий окурок в сторону Альфы. На мгновение все расслабляются, но первый тут же лезет за новой сигаретой. Серена смолкает, но тишина не лучше. Лицо и шея «Альфы» наливаются цветом. Он отталкивает парня, стоящего на пути, ни грамма не заботясь о том, что может не пережить предстоящей драки. А может, ему все равно. Возможно, такая смерть кажется ему благом по сравнению с тем, что для нас приготовили ангелы.

Загвоздка в том, выбор он сделал за всех. Потасовка в камере размером с гробом обещает немало проблем. Достанется всем и каждому. А какого рода увечья мы можем себе позволить? Правильно, никакого.

Люди начинают пятиться.

Я стою в одном из углов вблизи решетки, рядом со мной Клара. И мы уже вжаты в металл чужими телами. Начнись паника – нас просто раздавят о железные прутья. Не то чтобы насмерть, но кости треснут. А сейчас не лучшее время для «поломок».

В центре камеры «Тату» бросается на «Альфу». Он явно недооценил последнего, тот успевает выхватить куртку из рук какого-то парня и замахнуться собачкой замка, метя противнику в глаз. Попадает она в лицо стоящей вблизи женщины. «Тату» предпринимает попытку отвести руку назад, чтобы как следует врезать «Альфе», но локтем задевает шею старика. Он падает на Клару, и ее голова врезается прямо в решетку. Обычно я не вмешиваюсь в чужие разборки, но эта конкретная драка кончится очень плачевно.

Расталкивая людей, я пробираюсь к парням и хватаю «Тату» за плечи. Уперев колено своей ноги в коленный сустав его, я рассчитываю силу, чтобы его не выбить, и завершаю прием. В данной ситуации подобный вывих стал бы его приговором.

Колени «Тату» подгибаются, и он оседает до уровня моего роста, я притягиваю его за плечи и применяю удушающий захват: одна рука прижата ко лбу, вторая давит на шею.

Я усиливаю хватку, демонстрируя серьезность своих намерений. Суть приема не в перекрытии доступа к кислороду, я не хочу, и правда, его задушить. Моя цель – прекратить кровоснабжение мозга. Это куда эффективней. Через несколько секунд он потеряет сознание.

- Спокойно, - велю я «Тату».

И он немедленно подчиняется. За плечами этого парня немало боев, и он способен понять, когда проиграл. Чего не сказать об «Альфе», в котором продолжают кипеть и страх, и досада, о чем говорят выпученные глаза и малиновый цвет лица. Он замахивается ногой, задевая кого-то в процессе, и готовится нанести удар по «Тату», будто бы тот – мяч, а я здесь для «подержать».

- Ударишь, и, клянусь богом, я позволю ему выбить из тебя всю дурь.

Я стараюсь говорить грубее и звучать так авторитетно, как только могу. Наверное, «Тату» уже удивленно отметил, какие тощие и короткие у меня руки. А прямо сейчас, услышав мой голос, он понимает, за спиной у него девчонка.

Мне предстоит заплыв в океане боли, если я не возьму верх, пока он на коленях. Стоит ему подняться и взглянуть на меня сверху вниз, он тут же сообразит, как со мной поступить и будет весьма креативен.

Вот потому я и делаю то, что никогда не практиковала в Мире До.

Несмотря на то, что он сдался, я вырубаю его, завершив захват. «Тату» падает на пол, ударяясь головой о бетон.

В отключке он пробудет считанные секунды, но этого времени должно хватить, чтобы разобраться с «Альфой». И когда оба они придут в себя, беспомощно валяясь на полу, тогда-то они поймут, тогда-то им станет предельно ясно: главная здесь я. Жизни присутствующих в моих руках, я здесь решаю, когда можно распускать руки, а когда стоит приткнуться.

Это все неплохо звучит в моей голове.

Но на деле выходит иначе.