Schneider (портной)

Следующая по частоте упоминаний профессия Schneider (Портной) относится к группе ремесленных профессий и упоминается в 9 текстах из 47, что равняется 19.15% от общего количества сказок: Das tapfere Schneiderlein (Храбрый портняжка), Der Schneider im Himmel (Портной на небе), Tischchen deck dich, Goldesel, und Knüppel aus dem Sack (Столик-накройся, золотой осёл и дубинка из мешка), Daumerlings Wanderschaft (Мальчик-с-пальчик), Die beiden Wanderer (Два странника), Vom klugen Schneiderlein (Про умного портняжку), Die klare Sonne bringts an den Tag (Солнце ясное всю правду откроет), Die vier kunstreichen Brüder (Четверо искусных братьев), Der Riese und der Schneider (Великан и портной).

В процессе рассмотрения выделены следующие составляющие слота «Schneider» (портной): schwach (слабый), arm (бедный), ehrlich (честный), leichtsinnig (легкомысленный, беспечный), tapfer (храбрый) hoffärtig (высокомерный). Во всех 100% случаях упоминания профессии «Schneider» (портной) нельзя судить об однозначно позитивной, негативной или даже нейтральной коннотации. Столь спорное отношение к данной профессии имеет историческое начало.

До 12 века одежда производилась собственными силами людей. Считалось, что данная работа не требует больших умственных и физических усилий, а также воспринималась как женская. Именно поэтому со становлением данного ремесла как самостоятельной профессии, Schneider (Портной) приобрел дурную славу и стал предметом насмешек. Кроме того, этому способствовал тот факт, что портными часто становились хилые, физически больные и неполноценные люди, которые не могли выполнять другую физически тяжелую работу [Sprenger, 2009, c. 51]. Все это нашло свое отражение в фольклоре немецкого народа.

В сказках неоднозначной оценке подвергаются проявления некоторых качеств, присущих профессии «Schneider» («Портной»): «- Ich bin ein armer ehrlicher Schneider- eine feine antwortete Stimme,... - Ja, ehrlich,... wie der Dieb am Galgen, du hast lange Finger gemacht und den Leuten das Tuch abgezwickt» [Grimms Märchen, URL]. («Я бедный, честный портной, - ответил тоненький голосок,... -Да, видно, что честный,... - как вор на виселице. Небось, ты не раз запускал руку в чужой карман и воровал у людей материю») [Гримм, 1992, с. 11].

Также спорным является вопрос об умениях и мастерстве профессиональной личности Schneider (портной): «... Einem Schneider, der ein großer Prahler war, aber ein schlechter Zahler, kam es in den Sinn...» [Grimms Märchen, URL]. («Вздумалось раз одному портному, большому хвастуну и бахвалу, но плохому мастеру...») [Гримм 1992, с. 614]. «...ein kleiner unnützer Springinsfeld, der nicht einmal sein Handwerk verstand...» [Grimms Märchen, URL]. («...на вид неказистый и порядочный растяпа, да и в ремесле своем не искусник....») [Гримм, 1992, с. 448].

Мы можем предположить, что отчасти из-за упомянутых выше особенностей существует неоднозначное отношение к данному ремеслу: «- Hast du nicht Lust, ein Schneider zu werden? - Dass ich nicht wüsste,... das Krummsitzen von morgens bis abends, das Hin- und Herfegen mit der Nadel und das Bügeleisen will mir nicht in den Sinn.- Ei was,... du sprichst, wie du verstehst: bei mir lernst du eine ganz andere Schneiderkunst, die ist anständig und ziemlich, zum Teil sehr ehrenvoll» [Grimms Märchen, URL]. («- Есть ли у тебя охота сделаться портным? - И слышать о том не хочу,... сидеть, согнувшись, с утра и до самого вечера да водить иглой туда и сюда, да утюжить, - нет, это мне не по душе. - Да что ты,... дело обстоит совсем не так,... у меня научишься ты совсем иному портняжному ремеслу, дело оно приличное, подходящее и весьма почетное») [Гримм, 1992, с. 500].

Помимо негативной коннотации составляющих рассматриваемого слота, отмечается и положительные черты: «Der Schneider war ein kleiner hübscher Kerl und war immer lustig und guter Dinge» [Grimms Märchen, URL]. («Был портной небольшого роста, парень собою пригожий, всегда добродушный и веселый») [Гримм, 1992, с. 423]. Также представляется возможным выявление таких личностных качеств как уверенность в собственных силах и веселый, легкий нрав, благодаря которому представитель данного ремесла с легкостью адаптируется во всевозможных ситуациях: «...sprachen... zu ihm „bleib nur zu Haus, du wirst mit deinem bischen Verstande nicht weit kommen.“ Das Schneiderlein ließ sich aber nicht irre machen und sagte es hätte einmal seinen Kopf darauf gesetzt und wollte sich schon helfen...» [Grimms Märchen, URL]. («... говорят ему... - Да оставайся ты лучше дома, а то со своим-то умишком не далече двинешься. Но портняжка сбить себя с толку не дал и ответил, что он готов головой ручаться, что с этим делом он справиться...») [Гримм, 1992, с. 448].

Кроме описанных выше особенностей, обнаруживается лексико-семантическая черта, характерная репрезентации слота «Schneider» («Портной»), а именно употребление деривационного суффикса «-lein», который встречается в 4 из 9 сказках по отношению к номинации рассматриваемого профессионального деятеля. Установленный признак, отмечаемый уже в названиях сказок, например «Das tapfere Schneiderlein» («Храбрый портняжка») и «Vom klugen Schneiderlein» («Про умного портняжку»), показывает отношение к ремесленнику, придает слову дополнительную коннотацию ласкательности, но не уменьшительности или уничижительности. Кроме того, данная особенность также может быть проиллюстрирована и наименованием представителя данной профессии непосредственно в самих текстах сказок: «... fragte das Schneiderlein, und ging das Holz zu hauen» [Grimms Märchen, URL]. («...спросил портняжка и отправился рубить дрова...») [Гримм, 1992, с. 615].

В целом, несмотря на значительное количество негативных компонентов слота «Schneider» («Портной»), можно отметить одобрительное отношение к представителю данной профессии. Это становится явным благодаря используемым по отношению к данной профессиональной личности лексемам, обладающим эмоционально - экспрессивной коннотацией.

3. Hexe / Zauberin (ведьма / колдунья)

Наконец рассмотрим отнесенную нами к группе маргинальных профессию Hexe / Zauberin (ведьма / колдунья), которая многократно затрагивается в анализируемом материале. Названная профессия встречается в 9 немецких волшебных и бытовых сказках (что равняется 19.15% от количества проанализированных сказок): Der Froschkönig oder der eiserne Heinrich (Король-лягушонок или Железный Генрих), Rapunzel (Рапунцель), Hänsel und Grethel (Гензель и Гретель), Das Räthsel (Загадка), Die Bremer Stadtmusikanten (Бременские музыканты), Jorinde und Joringel (Йоринда и Йорингель), Die Goldkinder (Золотые дети), Das blaue Licht (Синяя свечка), Der Krautesel (Салатный осел).

В русле нашего исследования профессия «Hexe / Zauberin» («Ведьма / колдунья») представляет особый интерес в связи с высокой частотностью употребления: несмотря на негативную коннотацию в 100% случаях, представители данной профессии фигурируют в текстах сказок наибольшее число раз среди неодобрительно оцениваемых с позиций немецкого сознания профессий.

Негативное отношение к представителям данной профессии прежде всего объясняется преобладанием темной стороны архетипа в германской мифологии, культуры и истории. Так, например, понятие «Hexe» («Ведьма») в мифологии тесно связано с людоедством. Позднее с развитием и усилением патриархальной власти в обществе, уничижаются женские божества. В средние века женщины, подозреваемые в связи с потусторонними силами и обладающие тайными знаниям, могут служить символом самостоятельной и могущественной женщины и в связи с этим начинают жестоко преследоваться [Symbollexikon, URL]. Все это оставляет отпечаток в сознании народа и находит свое выражение в фольклоре.

Весомой причиной отрицательного отношения к личности Hexe / Zauberin (ведьма / колдунья) в немецких сказках является приписываемый ей непривлекательный, отталкивающий внешний облик, старость: «...kam eine alte krumme Frau aus diesem hervor, gelb und mager: große rothe Augen, krumme Nase, die mit der Spitze ans Kinn reichte» [Grimms Märchen, URL]. («...вышла тотчас оттуда горбатая старуха, желтая да худая; большие красные глазища, нос крючком до самого подбородка») [Гримм, 1992, с. 315].

Страх перед данной категорией лиц объясняется непониманием тайных знаний, носителем которых может являться лишь представитель профессии «Hexe» («Ведьма»), и также является причиной негативной оценки: «Am Tage machte sie [Hexe] sich zur Katze oder zur Nachteule, des Abends aber wurde sie wieder ordentlich wie ein Mensch gestaltet. Sie konnte das Wild und die Vögel herbei locken, und dann schlachtete sie, kochte und briet es» [Grimms Märchen, URL]. («Днем превращалась она [ведьма] в кошку или ночную сову, а вечером принимала опять свой прежний человеческий вид. Она умела приманивать всяких зверей и птиц, убивала их, варила и жарила себе на еду» [Гримм, 1992, с.314].

Также отмечается агрессивность, жестокость, отшельническое проживание в лесу и враждебность по отношению к другим лицам: «Wenn eins in ihre Gewalt kam, so machte sie [Hexe] es tot, kochte es und ass es, und das war ihr ein Festtag»» [Grimms Märchen, URL]. («Если кто попадал ей в руки [ведьме], она того убивала, потом варила и съедала, и было это для нее праздником») [Гримм, 1992, с. 82]. «...in dem Haus sitzt eine gräuliche Hexe, die hat mich angehaucht und mit ihren langen Fingern mir das Gesicht zerkratzt» [Grimms Märchen, URL]. («... в доме страшная ведьма засела, как дохнет она мне в лицо, как вцепится в меня своими длинными пальцами») [Гримм, 1992, с. 141].

Таким образом, выявленные нами составляющие слота «Hexe / Zauberin» («Ведьма / колдунья») позволяют судить о категорически отрицательной коннотации данной профессии, которая имеет исторические корни и воспринимается как проявление важнейших параметров личности, приписываемых профессии «Hexe / Zauberin» («Ведьма / колдунья»).