ПРИГОТОВЛЕНИЯ

 

Княжеский дворец в Тырговиште.

Пасхальное воскресенье 1457 года,

девять месяцев спустя

— Готово, Ион?

— Да, мой князь. Все, что я мог сделать.

— Вот и хорошо. Будущее, как известно, в руках Божьих, и нам оно неведомо, так ведь? — Влад усмехнулся и снова взглянул сквозь решетку, вставленную в самом центре двери.

Илона оторвала взор от большого зала, который виднелся внизу, за узким оконцем, и посмотрела на князя.

— Ты весел сегодня, — заметила она.

— Почему бы нет, — ответил Влад. — Разве архиепископ моего государства, глава православной церкви не короновал меня суверенным правителем Угро-Валахии, а также герцогств Амлас и Фагарас?

Влад произнес свои титулы, имитируя скрипучий и гнусавый голос архиепископа, и Илона рассмеялась.

Он повернулся к ней.

— И разве под сердцем у женщины, которую я люблю, не шевелится мой наследник, мальчик конечно?

— Ты не можешь знать этого точно, — произнесла она и прислонила руку к животу, почувствовав там шевеление. — До сих пор у тебя были только девицы.

— Видишь, Ион, она сама провела восемь лет в монастыре, поэтому ей и кажется, что я тоже все это время прожил монахом.

Она стукнула его по руке, однако ее не слишком заботило, что он делал в те годы, когда они были разлучены. Он вернулся к ней, хотя в это уже никто не верил. Теперь князь снова принадлежал ей, и время разлуки казалось Илоне таким же коротким, как один день.

Он поморщился, улыбнулся, снова взглянул за решетку.

— Там собрались мои друзья, самые знатные люди моего государства. Они пришли, чтобы вместе со мной отпраздновать коронацию, разделить мое счастье, порадоваться за меня и по случаю Воскресения Христова.

— Друзья?

— Конечно. Разве не друзья помогают человеку достичь того, что он желает? Они собрались здесь, чтобы поступить именно так.

Илона снова положила руку на живот и охнула.

Влад отвел ее к креслу.

— Отдохни, моя звезда. Пусть Ион стоит и подсчитывает, сколько у меня друзей.

Тремблак занял место Илоны. Они с Владом смотрели в тайное оконце. Это была еще одна хитрость, которую Дракула позаимствовал у турок. Люди говорили, что именно таким образом Мехмет наблюдал за заседаниями дивана, своего совета.

Внизу, в большом зале княжеского дворца, собрались члены такого же совета, только валашского, называемого «сфатул домнеш», с женами, а некоторые — со старшими сыновьями. Даже если в самом начале празднования их и заботило, наблюдает ли за ними воевода, то они давно уже позабыли о своих опасениях, будучи уверены в том, что тот занимался государственными делами.

Кубки наполнялись мгновенно, сколько бы гости ни осушали их. Жонглеры и акробаты показывали им свое умение. Музыканты, приехавшие из поместья Дракулести, находящегося в долине Аргес, играли непрестанно, исполняя народную музыку тех мест на флейтах-тилинках, струнных кобзах и длинных трубах-тарготах, обладающих глубоким, звучным тоном.

Бояре почти не обращали на них внимания, предпочитая предаваться собственным громким разговорам. Они шумно обменивались мнениями, конечно лишь тогда, когда их рты не были забиты пищей.

Слуги одно за другим выносили блюда с угощениями. Тут были соловьи на вертелах, нашпигованные специями, фаршированные пшеницей, свинина во всех видах и на все вкусы — кровяная колбаса, ушки, крошенные в соусе, пятачки, наполненные мясом поджелудочной железы, считавшимся изысканным деликатесом, жаркое с хрустящей, поблескивающей корочкой.

Если за столами и наступало затишье, то только затем, чтоб бояре и члены их семей утолили голод, отрезав кусок аппетитной щечки с головы борова, которую водрузили на специальном помосте в самой середине зала. Постепенно шум становился все громче. Из приглушенного бормотания он превратился в непрекращающийся гул. Подвыпив, благородные мужи щипали за мягкие места девиц, которые подносили кушанья, не обращая внимания на собственных жен, занятых едой.

— Ты говоришь, друзья. — Ион усмехнулся. — Я не вижу здесь ни одного друга, разве только тех людей, которые, по крайней мере, еще не сделались твоими врагами.

— Ты очень циничен, Ион. Можно подумать, что это тяжелая жизнь сделала тебя таким.

Влад протянул руку. Его палец скользнул вдоль длинного шрама на щеке друга, потом поднялся, откинул густую прядь волос и успел коснуться края клейма, скрытого под ней, прежде чем Тремблак откинул голову.

— Воевода!.. — Ион отступил на шаг и пригладил волосы.

Он ненавидел, когда его князь был в таком игривом настроении. Это почти всегда означало, что должно случиться что-то такое, на что он не сможет не среагировать.

Странный громкий крик, донесшийся снизу, заставил их снова приникнуть к оконцу. Какой-то очень крупный, в три обхвата, человек с толстой бычьей шеей взобрался на стол, за которым сидел в самом центре зала, и попытался исполнить на нем нечто вроде танца, так как музыканты играли весьма приятную музыку. Ее обычно исполняли во время моканеаски.[9]Влад услышал, как деревянный стол заскрипел под ним, перекрывая восторженные крики и смех.

— Осторожно, Албу! — Влад нахмурился.

На его лице появилось облегчение, когда огромный человек шутовски поклонился всем присутствующим и спустился на пол.

— Наш великий развлекает сам себя.

— А почему бы ему не веселиться? Под твоим покровительством он чувствует себя куда как уютнее, нежели при твоем предшественнике, узурпаторе. Все думали, что его ждет смерть за измену, но ты только сделал его богаче.

— Конечно. Албу сель Маре обладает таким влиянием в этой стране, которое уступает только моему собственному. Подобные люди должны быть…

Он внезапно прервал свою речь, повернулся и спросил:

— Как я выгляжу, Илона?

Ее возлюбленный был одет в камзол столь темного цвета, что можно было бы посчитать его черным, но, когда он поворачивался на свет факелов, расшитый бархат отливал красным. Камзол был сшит намеренно свободным, чтобы скрыть широкие плечи и грудь князя, развившиеся от непрестанных упражнений с оружием, его фалды спускались чуть ниже колена. На ногах Дракулы были толстые чулки с узкой черно-малиновой полоской. Единственным украшением на камзоле был дракон величиной с ладонь, вышитый серебряной нитью на левом плече. Чешуйчатый хвост закручивался вокруг шеи, крест святого Георгия, исполненный красным, виднелся на его спине.

За годы скитаний лицо Влада утратило ту мальчишескую мягкость и открытость, которая была свойственна ему прежде. Густые темные волосы тяжелой волной падали на его плечи и спускались до середины спины. Над крупным длинным носом как изумруды сверкали глаза, но их блеск не мог сравниться с сиянием драгоценного камня, который искрился в середине золотого обруча, украшавшего голову князя. Он переливался искрами посреди трех сотен жемчужин. Илона наверняка знала, что их именно столько, потому что собственной рукой прикрепила эти жемчуга. Шапка, сделанная из того же бархата, что и камзол, дополняла костюм и была украшена пышным страусовым пером.

— Ты выглядишь как князь, даже в самом малом, — сказала она и начала аккуратно вставать, но Влад предупредительно опустился перед ней на колено.

— Ты знаешь, — проникновенно сказал он, — я женился бы на тебе, если бы мог.

— На мне? — Женщина рассмеялась. — На дочери дубильщика? Нет, это невозможно. Ты не можешь так поступить. Брак — это еще одно твое оружие против них. — Она кивнула в сторону гудящего зала. — Князю следует связать себя с благородной дамой, которая находится там, за дверью.

— Ты говоришь о Елизавете? Если уж жениться на лошади, то я взял бы за себя Калафат.

Они рассмеялись.

— Возлюбленная князя должна иметь при себе светскую даму, которая возьмет ее под свою опеку, когда… — Он положил руку на ее живот.

— Да, так и есть. Это правда. Возлюбленная или законная жена — это не имеет значения, особенно если родится мальчик.

— Так и будет.

— Он сможет наследовать твою власть?

— Это закон Валахии. Здесь правили многие люди, которые были незаконнорожденными.

Он улыбался ей только глазами.

Илона рассмеялась за них обоих, потом вздохнула.

— А потом я буду вынуждена примириться с моей… лошадью.

Влад обернулся.

— Ион женится на тебе, — сказал он. — Разве нет, мой друг?

— Да, — кивнул тот. — Я снова предлагал ей это вчера, но она отказала мне в тысячный раз.

— Послушай, ты должна остаться с кем-то, когда меня не будет в живых, — строго заметил Влад.

Улыбка сползла с ее лица.

— Святая Тереза! Не говори так даже в шутку.

Она застонала, схватилась за живот.

Влад снова обратился к Иону:

— Позови ее прислужницу.

Он попытался помочь ей встать, но она остановила его.

— Нет, мой господин. Позволь мне остаться в этом кресле, пока ты не закончишь здесь все свои дела.

Женщина взглянула в сторону большого зала, потом снова перевела взгляд на Влада и увидела, как потемнели его глаза. Илона заметила в них что-то еще, похожее на выражение скрытой страсти, которую они отдавали друг другу наедине, какой-то особый голод, странное вожделение.

— Нет, — строго сказал он. — Я хочу, чтобы ты находилась в безопасности, у себя дома. Если небесам будет угодно, то я приеду к тебе завтра.

— Да будет так. Аминь! — взволнованно произнесла она.

В комнату вошла Елизавета. Она, как всегда, даже не потрудилась скрыть пренебрежение, отражавшееся на длинном, сухом лице, и вправду смахивающем на лошадиную морду.

— Мой господин звал меня?

— Да. — Влад поднялся и помог встать Илоне. — Отвезите госпожу обратно домой.

— Да, князь. — Елизавета присела, потом сделала шаг вперед.

Илона отпрянула, потянулась к нему и прошептала:

— Будь осторожен.

— Конечно, как и всегда.

Елизавета приблизилась, взяла Илону под руку и повела ее к двери. Возле нее дочь дубильщика остановилась. Ее возлюбленный стоял перед другой дверью и поправлял на плечах короткую иссиня-черную накидку.

Потом он обернулся к Иону и приказал:

— Открывай дверь, возвращайся на свой пост и жди моего сигнала.

Мгновение они пристально смотрели друг на друга, потом Тремблак поклонился.

— Да, мой князь.

Влад снова перевел взор на дверь и кивнул. Ион отодвинул три засова. Они были хорошо смазаны и потому открылись беззвучно. Дверь распахнулась, в комнату ворвался шум голосов и жар, точно из кузницы.

Влад прошел в дверь, Ион закрыл ее за ним, правда засовы не задвинул, повернулся и направился к Илоне.

— Я провожу тебя до дома, — предложил он.

— Ты должен остаться на своем посту, — ответила она, стараясь сдержать внезапную дрожь. — Я справлюсь сама.

Тремблак поклонился и отошел.

Елизавета раскрыла дверь, но Илона не торопилась пройти в нее.

— Я останусь, — решила она.

— Но воевода приказал, чтобы вы…

— Я только немного побуду здесь, а потом снова позову вас. Придвиньте кресло к двери так, чтобы было все видно, и оставьте меня.

— Но…

— Делайте так, как я говорю.

— Как госпоже угодно, — холодно произнесла Елизавета.

Она передвинула кресло на другую сторону комнаты. Илона медленно прошла за ней, поблагодарила и села. Когда дверь за Елизаветой закрылась, женщина наклонилась и отодвинула металлическую пластинку. Поначалу за решеткой царил лиловатый сумрак, потом появился свет. Ее князь спускался по ступеням в большой зал.