Елена Габова. Игнат развёл руками — тебе решать — решай, и отошёл.123 — Это я сказал сам. — Это мне решать. Игнат развёл руками — тебе решать — решай, и отошёл. Игнаша — интересный парень, у него роскошная рыжая шевелюра и озорные глаза. Только ростиком он не вышел. Ну да мальчишки в девятом всегда ещё маленькие. Зато посмотришь на выпускников — дяди! Игнат такой же будет. И Юрка, наверное, тоже. Светка переживает, что сейчас она выше всех девочек в классе и даже выше многих мальчишек. Папа её успокоил. Ещё недавно она горбилась, коленки сгибала, чтобы казаться меньше ростом, а однажды папа пока6 зал ей на улице на высокую красивую женщину. Женщина шла, гордо подняв голову, и все на неё оглядывались. — Красивая, верно? — спросил папа. — Да, — согласилась Светка. — А представляешь, если бы она горбилась? — спросил папа. — Был бы длинный крючок. А теперь, гляди, гляди, стройная, как сосна, чудо! И ты такая же будешь, если перестанешь горбиться. И теперь, когда Светка начинает сутулиться по старой привычке, она вспоминает эту женщину с гордой походкой и сразу выпрямляется. К тому же папа достал абонемент в бассейн, и они вместе стали плавать. Какое это было наслаждение — бросаться в голубую воду и плыть, плыть до уста6 ли. Рядом по соседней дорожке плыл папа. Размеренно, спокойно. Такой замечательный папа! Лучший в мире! Какой ещё папа на свете будет хо6 дить в бассейн для того, чтобы у дочери была хорошая осанка? Юрка рисовал так: посмотрит в окно, на верхушки деревьев и чего6то нарисует. Снова посмотрит, и снова уткнётся в альбом. Словно он что6то сри6 совывал с этих голых верхушек. Глаза у него интересные — цвета неба. Серое небо — и глаза такие, небо заголубеет, очистится от туч, и голубеют глаза. Светка без опаски смотрит на Юрку. Ведь он на неё ни разочка не взглянет и даже не знает, что она за ним наблюдает. Они как бы поменя6 лись местами, раньше Светка на Юрку не глядела. Интересно, что он рисует? Как странно — Юрка, один из мальчишек в школе, пожелавший участвовать в конкурсе. Ещё в кабинете рисования сидело пять девчонок из разных классов. Светка нарисовала свой любимый (как и у папы) лес. Сосны до неба. А под соснами стоят лось и лошадь. Они встретились в первый раз в жизни и вот глядят друг на друга. Лошадь думает: какая странная лошадь. С рогами. Лось думает: какой странный лось. Без рогов, с длинным хвостом. Так и стоят, удивляются. А на самой толстой сосне сидит белка и смотрит вниз, на зверей. В её лапках — шишка. Белка6озорница. Думает: в кого бы запустить этой шишкой? В лося без рогов или в лошадь с рогами? Рисовали они пять дней, после уроков. Светка сделала несколько ва6 риантов рисунка. На пятый день Юрка вдруг оторвал взгляд от верхушек деревьев, перевёл его прямо на Светку и сказал: — Хочешь посмотреть, что я нарисовал? Светка пожала плечами: — Давай. Он сидел через стол от неё. Приподнялся и передал. У раскрытого окна сидит девчонка. У нее зелёные глаза и волосы до плеч, как у Светки. И такие же соломенные, как у неё. Перед девчонкой Беличья шкурка 124 книга, но она сейчас не смотрит на страницы. Её взгляд устремлён вдаль. Девчонка о чём6то мечтает. Подпись стояла такая: “Мне нравится девочка”. Светка покраснела. Разве можно не узнать себя в Юркином рисунке? Да ещё эта подпись. Однако, он смелый... Очень смелый... Нет, ни за что она не скажет, что узнала себя. Ни за что! Ведь кроме цвета глаз и волос, сходства больше не было. — Хороший рисунок, — сказала она. — Лучше бы ты назвал его “Мечта”. — А тебе эта девочка никого не напоминает? — спросил Юрка и густо6 густо покраснел. — Нет, — сказала Светка. И сама вспыхнула. — А что? Рисовали они одни, без учителя. Альберт Иванович был только в на6 чале урока, раздавал рисунки и уходил на целый час. А потом возвращал6 ся и собирал листы. — Можно на твой рисунок взглянуть? — спросил Юра. — Конечно. Светка протянула ему альбомный лист. Юрка повертел рисунок так и эдак, отставил его на вытянутой руке, поглядел, прищурив глаза (почти как папа). И спросил: — Ты любишь лес? — Очень. Я часто там бываю. — Я тоже люблю. Но бываю редко. Не получается как6то. — Мой папа — охотник, он меня иногда берёт с собой. Зашёл Альберт Иванович и собрал рисунки. — Должен вас огорчить, — сказал учитель рисования, — больше вы свои работы не увидите. Я унесу их в гороно, потом их отправят в Москву... Не увидите, если, конечно, не станете победителями. Что сомнительно. Странный Альберт Иванович. Зачем так говорить? А может, кто6то имен6 но из их школы и выиграет конкурс? Альберту Ивановичу будет стыдно. Из школы они вышли вместе с Юркой. Стали спускаться по ступень6 кам. Школа стоит на пригорке, вниз, на тротуар, ведёт длинная лестница, ступеней, наверно, как у Потёмкинской — на уроке истории они смотрели фильм “Броненосец Потёмкин”. Они спускались медленно, на каждой ступени стояли, словно приду6 мали такую игру — постоять на каждой. Было уже поздно, пять вечера, сумерки, нет, не сумерки — осенний вечер, особенно тёмный, потому что ещё не выпал снег. — У тебя хороший рисунок, — сказал Юрка. — Добрый. — У тебя тоже хороший. — А тебе моя героиня правда никого не напомнила? — Нет, никого, — торопливо ответила Светка и, на шаг опередив Юрку, — прыг6прыг через ступеньку — побежала. Она бежала и по улице — прочь, прочь подальше от этого отличника. Честно говоря, она просто испугалась. За что Юрка так относится к ней? Хорошо, что он прямо не сказал: “Я рисовал тебя”. Как хорошо, что она не спросила: “Зачем ты рисовал меня?”. Теперь уже точно ясно, что Юрка влюблён в неё. Но пусть он об этом мол6 чит, пусть, иначе его придётся обходить за тридевять земель, прятать гла6 за, бояться. Ну бояться она теперь его и так будет. А может, перейти в дру6 гую школу? Зачем он показал ей рисунок? Глупо...
|