ЭСТЕТИЧЕСКОЕ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ 81Наследию силы глухой речи, нигилистической энтропии, он противопоставляет другую форму немой речи, иероглиф, открытый работе интерпретации и надеждам на исцеление. И, следуя этой логике, склонен приравнять порожденное «фантазией» произведение и работу по его расшифровке к той классической интриге узнавания, которую отменила эстетическая революция. Тем самым он возвращает в рамки изобразительного режима искусства те фигуры и те интриги, которые этот режим не признавал и которые в его распоряжение лишь эта эстетическая революция и предоставила. Сегодня такому возвращению противостоит другой фрейдизм, который оспаривает фрейдовский биографизм и с куда большим уважением относится собственно к сущности искусства. Он представляется более радикальным, свободным от пережитков изобразительной традиции, согласованным с тем новым художественным режимом, который предоставляет ему его Эдипа, режимом, который уравнивает активное и пассивное, одновременно утверждая антиизобразительную самостоятельность искусства и его глубоко несамостоятельную природу, его значение свидетельства о действии сил, которые выходят за рамки субъекта и исторгают его из самого себя. И поэтому, конечно же, этот другой фрейдизм опирается в первую очередь на «По ту сторону принципа удовольствия» и на все те тексты 1920-30-х
82 ЖАК РАНСЬЕР годов, которые знаменуют произошедший отход от Фрейда, исправляющего Йенсена, Ибсена или Гофмана, от Фрейда, восхищающегося избывшим священное неистовство Моисеем. Но поэтому он должен противоположным образом судить и рядить в противоречивой логике эстетического бессознательного, в полярности немой речи. Он должен по достоинству оценить глухую мощь речи Другого, не сводимой ни к какой герменевтике. То есть должен взять на себя нигилистическую энтропию, даже если придется преобразовать сладострастие возврата к первозданной бездне в священное отношение к Другому и Закону. И тогда этот фрейдизм совершает вокруг фрейдовской теории поворотное движение, возвращая на имя Фрейда и вопреки ему тот нигилизм, с которым он без устали бился в своих эстетических анализах. И выступает такое поворотное движение как отказ от эстетической традиции6. Однако вполне может статься, что это просто последняя шутка, сыгранная эстетическим бессознательным с бессознательным фрейдовским.
См. в особенности текст «Anima minima», завершающий книгу Жан-Франсуа Лиотара «Постсовременные нравоучения» (Moralites postmodemes, op. cit., p. 199-210).
|
