Глава 10. Мэдди потребовалось чуть больше недели, чтобы отыскать подругу Элис, жившую по соседству в трейлерном парке

 

Мэдди потребовалось чуть больше недели, чтобы отыскать подругу Элис, жившую по соседству в трейлерном парке. Вскоре после смерти матери, Трина Олсен-Хейс продала домик на колесах и переехала в Онтарио, штат Орегон. В середине восьмидесятых она вышла замуж за пожарного, и сейчас у них было трое взрослых детей и двое внуков. Сидя напротив Трины в кафе, Мэдди смутно припоминала полную женщину с пышными рыжими волосами, веснушками и нарисованными бровями, вид которых немного пугал ее в детстве. При встрече с Триной в голове девушки также возник неясный образ розового лоскутного одеяла с узором в горошек. Мэдди не знала - почему и что это значило. Только то, что, завернувшись в него, она согревалась и чувствовала себя в безопасности.

- Элис была действительно прекрасной девушкой, - сказала Трина за чашечкой кофе с ореховым пирогом. – Такой молодой.

Мэдди посмотрела на магнитофон, стоявший на столе между ними, затем ее взгляд вернулся к Трине.

- Да, всего двадцать четыре.

- Мы бывало распивали на двоих бутылку вина и говорили о будущем. Я мечтала посмотреть мир, Элис же просто выйти замуж. - Трина покачала головой и откусила кусочек пирога. - Возможно, потому что она растила маленькую дочку, я не уверена, но ей просто хотелось найти мужчину, создать семью и родить ещё детей.

Мэдди не знала, что мама думала завести еще детей, но предполагала, что это имело смысл. Если бы Элис осталась жива, у Мэдди несомненно появился бы брат или сестра, или оба. Уже который раз девушке пришло в голову, что если бы не Роуз Хеннесси, жизнь сложилась бы абсолютно иначе. Мэдди любила свою жизнь. Ей нравилась та женщина, в которую она превратилась. Она бы ни за что не согласилась бы ничего менять, но иногда задавалась вопросом: какой ещё она могла бы стать?

- А вы знали Лока или Роуз Хеннесси?

Глядя через стол на Трину, Мэдди гадала - носила бы ее мать устаревшую прическу или шла бы в ногу со временем.

- Они старше меня, но я знала обоих. Роуз была… непредсказуемой. -

Трина отхлебнула кофе. - А Лок родился, чтобы очаровывать. Поэтому ничего удивительного, что Элис влюбилась в него. Я имею в виду, все влюблялись. Хотя большинство из нас оказались осмотрительнее.

- Знаете ли вы, что Лок чувствовал к Элис?

- Знаю только, Элис думала, что Лок собирался бросить жену и семью ради нее. - Трина пожала плечами. - Но всякая женщина, с которой он связывался, думала так же. Только Лок этого не делал. Конечно, он заводил романы, но никогда не бросал Роуз.

- Тогда что, вы думаете, отличало его связь с Элис от остальных? Что довело Роуз до крайности, заставило зарядить ружье и поехать в бар «Хеннессис» той ночью?

Трина покачала головой.

- Я всегда полагала, что эта история просто стала для нее последней каплей.

Может быть.

- Или, возможно, Элис была намного моложе и красивее остальных. Кто знает? Что же мне больше всего запомнилось – это насколько быстро Элис влюбилась в Лока. Ты не поверишь, но она мгновенно потеряла от него голову.

После прочтения дневников матери Мэдди в самом деле могла в это поверить.

Трина откусила еще кусочек пирога, и пока она жевала, ее взгляд упал на губы Мэдди.

Женщина нахмурила нарисованные брови и посмотрела Мэдди в глаза.

- Я узнаю твой рот. Ты и есть та маленькая дочка Элис, да?

Мэдди кивнула. Для нее стало почти облегчением, что правда открылась.

Трина улыбнулась.

- Ну, надо же, кто бы мог подумать? Мне всегда хотелось узнать, как сложилась твоя жизнь после того, как тетя забрала тебя.

- Она была моей двоюродной бабушкой, и мы переехали в Бойсе. Прошлой весной она умерла. Именно тогда я наткнулась на дневники матери и в них - на ваше имя.

Трина потянулась к Мэдди через стол и похлопала ее по руке. Прикосновение оказалось прохладным и немного неуверенным.

- Элис бы очень тобой гордилась.

Мэдди нравилось так думать, но она никогда уже не узнает этого наверняка.

- Итак, ты замужем? У тебя есть дети?

- Нет.

Трина коснулась руки Мэдди последний раз и потянулась за вилкой.

- Ты молода. Время еще есть.

Мэдди поменяла тему разговора.

- Я смутно помню какое-то одеяло с узором в горошек. Вам что-нибудь подобное приходит в голову?

- Хмм. – Трина откусила кусочек пирога и задумчиво посмотрела на потолок. – Да. – Она снова посмотрела на Мэдди и улыбнулась. – Элис сделала его и заворачивала тебя в него, как…

- Буррито! – закончила Мэдди, когда воспоминание о матери шепотом отозвалось в ее памяти. – Ты мой буррито в горошек.

Будь Мэдди эмоциональнее, она бы заплакала от того, как сжалось ее сердце. Но эмоциональной Мэдди никогда не была, и пальцев одной руки хватило бы, чтобы сосчитать, сколько раз она плакала, став взрослой. Она не думала о себе как о человеке холодном, но рано поняла, что слезы никогда ничего не меняют.

Мэдди расспрашивала Трину еще сорок пять минут, прежде чем взять свои заметки, магнитофон и поехать в Бойсе. На сегодня была назначена очередная примерка подвенечного платья в салоне Нэн, а затем Мэдди собиралась перекусить вместе с подругами во время позднего ланча и отправиться домой в Трули.

Мэдди остановилась у супермаркета «Вэлью Райт», чтобы купить туалетную бумагу и упаковку диетической кока-колы. В супермаркете оказался большой выбор китайских колокольчиков «голос ветра» и кормушек для колибри. Мэдди выбрала простую подвеску из зеленых трубочек. У девушки никогда не было кормушек, она взяла одну и прочитала инструкцию. На самом деле это глупо, почти наверняка будущим летом она уже уедет из Трули. Нет смысла создавать уют. Мэдди поставила кормушку в тележку рядом с колой. Всегда можно забрать ее с собой, когда дом будет продан. Его покупка стала вложением денег. Она одинокая женщина. Одному человеку не нужно двух домов, но Мэдди полагала, что торопиться с продажей не стоит.

Карлин Доусон стояла в ряду, где продавался корм для собак. Она раскладывала по полкам ошейники и поводки и разговаривала с женщиной с длинными черными волосами. Мэдди улыбнулась, когда проходила мимо со своей тележкой, и Карлин замолчала, оборвав предложение на середине. Мэдди услышала, как Карлин говорит:

- Это она.

Мэдди продолжала свой путь, пока не почувствовала чью-то руку на своем предплечье.

- Одну минуту.

Мэдди обернулась и посмотрела в зеленые глаза. Короткие волоски сзади на ее шее зашевелились, как если бы Мэдди знала эту женщину. На ней было что-то вроде униформы, которую носят работники в ресторане или закусочной.

- Да?

Рука женщины опустилась.

- Меня зовут Мэг Хеннеси, и вы пишете о моих родителях.

Мэг. Вот откуда она ее знает. Фотографии Роуз. Если Мик выглядел в точности как Лок, то Мэг была очень похожа на мать. Мурашки с шеи распространились по спине Мэдди, словно она смотрела в глаза убийцы. Убийцы матери. Но Мэг, конечно, столь же невинна, сколь и сама Мэдди.

- Это правда.

- Я читала ваши книги прежде, вы пишете о серийных убийцах. Сенсационные материалы. Моя мать не серийный убийца.

Мэдди не хотелось говорить об этом здесь. Не в центре торгового зала, на глазах у Карлин.

- Возможно, вы хотите обсудить это где-нибудь в другом месте?

Мэг покачала головой, и ее темные волосы рассыпались по плечам.

- Моя мать была хорошим человеком.

А вот об этом можно и поспорить, но не посреди супермаркета.

- Я описываю только то, что произошло на самом деле.

И Мэдди не соврала. Она рассказала о своей матери горькую правду, хотя могла бы с легкостью приукрасить историю.

- Надеюсь. Я знаю, что Мик не хочет с вами об этом говорить. Я понимаю, что он чувствует, но вы совершенно очевидно собираетесь написать книгу с нашими интервью или без них.

Мэг покопалась в своей сумочке и достала оттуда ручку и серебристую обертку от жвачки.

- Я не знаю, почему вы считаете, что о смерти наших родителей стоит написать роман, но раз уж вы этого хотите, - сказала она, записывая что-то на белой стороне обертки.

- Позвоните мне, если возникнут вопросы.

Мэдди было нелегко удивить, но когда Мэг протянула ей клочок бумаги, девушка оказалась настолько шокирована, что не нашлась что ответить. Посмотрев на номер телефона, Мэдди сложила листочек пополам.

- Вы, возможно, разговаривали с родственниками той официантки. - Мэг затолкала ручку обратно в сумочку, и ее черные волосы упали на бледную щеку. – Я уверена, они наговорили небылиц о моей семье.

- У Элис жива только одна родственница. Ее дочь.

Мэг подняла глаза и заправила волосы за ухо.

- Я не знаю, что она могла вам сказать. Никто вокруг даже не помнит ее. Может быть, она стала такой же, как ее мать – разрушительницей семей.

Мэдди сильнее сжала ручку тележки, но сумела выдавить приятную улыбку.

- Она столь же похожа на свою мать, сколь вы, полагаю, похожи на вашу.

- Я совсем не такая. - Мэг выпрямилась, и ее голос стал немного резче. - Моя мама убила мужа, который ей изменял. Я со своим развелась.

- Очень плохо, что ваша матушка не посчитала развод лучшим вариантом.

- Иногда человека доводят до крайности.

Ерунда. Мэдди слышала эту отговорку от каждого психа, у которого когда-либо брала интервью. Старая байка «она довела меня, поэтому я нанес ей сто пятьдесят ножевых ранений». Мэдди положила листочек с номером в карман штанов и спросила:

- А что было такого в романе вашего отца с Элис Джонс, что толкнуло Роуз на край?

Мэдди думала, что ответ будет таким же, как и всегда, когда она задавала этот вопрос: Мэг пожмет плечами. Вместо этого девушка снова начала копаться в своей сумочке. Она достала оттуда связку ключей и скрестила руки на груди.

- Я не знаю, – Мэг покачала головой.

Вранье. Мэдди посмотрела в зеленые глаза Мэг, и та отвела взгляд на пакеты корма «Purina ONE» и «Beggin’ Strips». Она что-то знала. Что-то, о чем не хотела говорить.

- Только троим людям известно, что на самом деле произошло той ночью. Моему отцу, моей матери и той официантке. Все они мертвы. - Мэг сунула палец в кольцо и сжала в ладони ключи. – Но если вы хотите знать правду о жизни моих родителей, позвоните мне, и я проясню для вас ситуацию, - сказала она и повернулась, чтобы уйти.

- Спасибо, так и сделаю, – ответила Мэдди, несмотря на то, что нисколько не поверила в желание Мэг помочь и сомневалась, что ей удастся узнать всю правду о жизни Лока и Роуз. Она выслушает версию Мэг, которая - Мэдди была в этом уверена - окажется туманной и отредактированной.

Девушка встала со своей тележкой в очередь к кассе и выложила товары на ленту. Мик отмечал, что с его сестрой бывает трудно. Страдала ли она той же психической неустойчивостью, что и Роуз? Мэдди чувствовала враждебное отношение и ненависть женщины по отношению к Элис и даже к ней самой. Мэг отказывалась произносить имя официантки, но она что-то знала о той ночи, Мэдди в этом не сомневалась. Что бы там ни было, Мэдлин Дюпре выяснит это. Ей удавалось вытягивать секреты из людей намного более умных, чем Мэг Хэннесси, из тех, у кого на кону стояло значительно больше.

Первым, что увидела Мэдди, войдя в дом после целого дня отсутствия, была мертвая мышь. На прошлой неделе представители фирмы Эрни по борьбе с вредителями наконец-то сумели расставить отравленные приманки. В итоге Мэдди находила мертвых мышей повсюду. Она поставила сумки из супермаркета «Вэлью Райт» на кухонную стойку, оторвала несколько бумажных полотенец, подняла мышь за хвост и понесла ее на улицу к мусорным бакам.

- Что вы делаете?

Мэдди оглянулась через плечо, в тени высоких сосен она рассмотрела двух мальчишек, одетых как маленькие солдаты-десантники, и подняла мышь повыше.

- Выбрасываю это в мусор.

Трэвис Хеннесси почесал щеку стволом зеленого пластикового ружья.

- А голова у нее отлетала?

- Извини, нет.

- Вот черт!

Мэдди выбросила тушку в бак.

- Мои папа с мамой едут в Бойсе, – сообщил ей Пит. – Потому что тетя Делейни родила деток.

Мэдди повернулась и посмотрела на Пита.

- Правда? Прекрасные новости!

- Да, и поэтому Пит ночует у меня.

- Папа отвезет меня к Трэвису в мгновение ока. Он говорит, дяде Нику нужно чего-нибудь выпить.

Пит зарядил свою пластиковую винтовку защитного цвета оранжевой резиновой пулей.

- Деток зовут Изабель и Лилли.

- А ты не знаешь…

Луи позвал детей, оборвав Мэдди.

- Увидимся! – хором сказали мальчики, повернулись на пятках и исчезли в зарослях.

- Пока.

Мэдди поставила на место крышку мусорного бака и пошла домой. Она помыла руки и продезинфицировала пол в том месте, где нашла мертвую мышь. Было уже больше семи часов, и девушка положила куриную грудку на гриль фирмы «Джордж Форман». Она сделала салат и во время ужина выпила два бокала вина. День получился долгим. Мэдди поела, поставила посуду в посудомоечную машину, а затем переоделась в удобные домашние штаны от «Викториа Сикретс» со словом «pink», отпечатанным на попе. Она застегнула замок голубой спортивной кофты с капюшоном и собрала волосы в хвост.

Желтый блокнот лежал на столе, Мэдди взяла его, включила несколько ламп и уютно устроилась на диване. Потянувшись за пультом, она подумала о Мэг и об их разговоре посреди супермаркета «Вэлью Райт». Если Мэг соврала о том, знала она или нет, что именно довело до крайности ее мать, значит, и в остальном она тоже говорила неправду. Факты, проверить которые у Мэдди вряд ли получится.

На экране мелькнули кадры «Нераскрытых дел» на канале A&E, и девушка бросила пульт на диван рядом с собой. Она положила ноги на кофейный столик и наскоро записала свои впечатления о Мэг. Затем набросала список вопросов, которые собиралась задать, и добралась уже до «Что вы помните о той ночи, когда умерли ваши родители?», когда раздался звонок в дверь.

Была половина десятого, и в глазок Мэдди увидела единственного человека, который когда-либо бывал у нее дома или стоял на пороге.

Чуть больше недели прошло с того момента, как Мэдди поцеловала Мика в его офисе в баре "Мортс". Восемь дней после того, как он развязал ее платье и заставил тело девушки жаждать большего.

Сегодня Мик счастливым не выглядел, но ее тело это не заботило. Острое желание вспыхнуло внизу живота, когда Мэдди открыла дверь.

- Я только что говорил с Мэг, – сказал он, держа руки на бедрах, излучая мужскую агрессивность и кипящий тестостерон.

- Привет, Мик.

- Я думал, ты поняла то, что тебе нужно держаться подальше от моей сестры.

- А я думала, ты понял - я не подчиняюсь твоим приказам, – Мэдди скрестила руки на груди и просто смотрела на него. Первые бледные тени ночи окрасили Мика тусклым серым светом, из-за чего его глаза казались поразительно синими. Очень плохо, что он был настолько властным.

Они пристально смотрели друг на друга в течение нескольких долгих минут, прежде чем Мик опустил руки и сказал:

- Мы так и будем всю ночь стоять и пялиться друг на друга? Или ты все же пригласишь меня внутрь?

- Может быть, – в конечном счете она его впустит, но светиться от радости по поводу его прихода не собирается. – Снова будешь грубить?

- Я никогда не грублю.

Девушка подняла бровь.

- Я правда буду мил.

«В этом-то и проблема», - подумала Мэдди.

- Ты обещаешь держать свой рот подальше от моего?

- Зависит от обстоятельств. Ты обещаешь держать руки подальше от моего члена?

- Болван. – Она повернулась и прошла в гостиную, оставив его самостоятельно входить в дом.

Желтый блокнот лежал на кофейном столике раскрытым, и Мэдди перевернула его, когда мужчина проследовал за ней в комнату.

- Я знаю, Мэг попросила тебя ей позвонить.

Мэдди потянулась за пультом и выключила «Нераскрытые дела».

- Да, так и есть.

- Ты не можешь этого сделать.

Она выпрямилась. Так типично для него – думать, что можно ей говорить, как поступать. Он стоял у нее дома – высокий, величественный, словно король в ее замке.

- Я думала, ты мог бы уже сообразить, я не подчиняюсь твоим приказам.

- Это не игра, Мэдди. – На нем была черная футболка бара «Мортс», заправленная в джинсы «Левайс», сидящие низко на бедрах.

- Ты не знаешь Мэг. Не знаешь, как она живет.

- Тогда почему бы тебе не рассказать?

- Конечно, – он усмехнулся. – Чтобы ты могла написать об этом в своей книге?

- Я сказала тебе, что я не пишу о тебе или о твоей сестре. – Она села на ручку дивана и поставила ногу на кофейный столик. – Честно, Мик, ты просто не настолько интересен.

Боже, какое вранье, Мэдди даже удивилась, как это у нее не вырос нос.

Он посмотрел вниз на нее.

- Ах-ха.

Мэдди прижала руку к груди.

- Я держалась подальше от Мэг, как ты и хотел, но она сама ко мне подошла. Не я к ней.

- Знаю.

- Мэг взрослая женщина. Старше тебя, и, безусловно, сама способна решить - разговаривать со мной или нет.

Мик отошел к застекленным створчатым дверям, посмотрел на террасу и видневшееся вдали озеро. Лампа, стоявшая у дивана, освещала его плечо и часть лица.

- Моя сестра может быть старше, но она не всегда предсказуема.

Он помолчал несколько мгновений, потом повернул голову и посмотрел на Мэдди через плечо. Его голос изменился, требовательные нотки исчезли, когда Мик спросил:

- Как ты узнала, что отпечатки следов моей матери были по всему бару той ночью? Это отмечено в рапорте полиции?

Девушка медленно встала.

- Да.

Она с трудом расслышала следующий вопрос:

- Что еще?

- В нем есть фотографии этих отпечатков.

- О, Господи. – Он покачал головой. – Я имею в виду, что еще сказано в рапорте?

- Как всегда. Всё - от времени прибытия до положения трупов.

- Долго ли отец оставался жив?

- Около десяти минут.

Мик перенес вес тела на одну ногу и скрестил руки на своей широкой груди. Еще несколько секунд он молчал, прежде чем сказать:

- Она могла бы позвонить в скорую и тем самым спасти ему жизнь.

- Да, могла.

Мик посмотрел на нее через небольшое расстояние, разделявшее их. На этот раз в его голубых глазах отражалось множество эмоций.

- Десять минут – это довольно долгий срок для жены, которая наблюдает за тем, как страдает ее муж. Как умирает, истекая кровью.

Мэдди прошла несколько шагов по направлению к нему.

- Да.

- Кто позвонил в полицию?

- Твоя мать. Прямо перед тем, как застрелиться.

- То есть она убедилась, что отец и та официантка мертвы, прежде чем позвонить.

Мэдди остановилась.

- У той официантки было имя.

- Я знаю. – Губы мужчины скривились в печальной улыбке. – Пока мы росли, моя бабушка всегда называла ее «та официантка». Это просто привычка.

- Ты ничего об этом не знал?

Мик отрицательно покачал головой.

- Моя бабушка не говорила о вещах, которые неприятны. Поверь мне, то, что мать убила отца и Элис Джонс, стояло во главе списка вещей, о которых мы не говорили. – Он перевел взгляд, посмотрев на улицу. – У тебя есть фотографии?

- Да.

- Здесь?

Подумав над ответом, Мэдди решила сказать правду.

- Да.

- Что еще?

- Помимо рапортов полиции и фотографий с места преступления у меня есть интервью, газетные статьи, диаграммы и отчет следователя.

Мик открыл стеклянные двери и вышел на улицу. Исполинские сосны отбрасывали черные тени на террасу, рассеивая приглушенные серые оттенки сумерек. Легкий бриз наполнял ночь запахом хвои и приподнимал пряди волос Мика, падающие ему на лоб.

- Когда мне было около десяти лет, я отправился в библиотеку, думая, что просмотрю старые газетные статьи, но библиотекарем оказалась подруга моей бабушки. Поэтому я ушел.

- Ты видел какие-нибудь отчеты о событиях той ночи?

- Нет.

- Хотел бы на них взглянуть?

Он отрицательно покачал головой.

- Нет. У меня мало воспоминаний о родителях, и если я прочитаю о случившемся той ночью, это разрушит те немногие, которые у меня еще остались.

Она тоже практически не помнила свою мать. Только недавно, благодаря дневникам, некоторые события прояснились.

- Может быть, нет.

Он горько рассмеялся.

- До твоего появления здесь я не знал, что моя мама смотрела, как умирал отец. Не знал, что она настолько его ненавидела.

- Возможно, она его не ненавидела. И любовь, и ненависть – очень сильные эмоции. Люди убивают тех, кого любят, постоянно. Мне это непонятно, но знаю, что такое происходит.

- Это не любовь. Что-то другое. – Мик отошел в темный угол террасы и схватился за деревянные перила. За озером над горами начала подниматься луна, ее совершенное зеркальное отражение появилось на гладкой воде.

– До твоего приезда в город все было похоронено в прошлом, которому и принадлежало. Потом ты начала лезть не в свое дело, рыть носом, и теперь это единственная тема, которую все вокруг обсуждают. Так же было, пока я рос.

Мэдди подошла к Мику, села на перила, скрестила руки под грудью и посмотрела на темный силуэт его лица. Она была так близко, что рука мужчины практически касалась ее тела.

- В отличие от того, что происходило у вас дома, полагаю, твои родители часто оказывались темой для городских сплетен.

- Да, можно сказать и так.

- Поэтому ты и дрался все время?

Он посмотрел ей в глаза и беззвучно рассмеялся.

- Возможно, мне просто нравилось драться.

- А может быть, тебе не нравятся люди, которые говорят неприятные вещи о твоей семье.

- Думаешь, ты меня знаешь. Считаешь, что разгадала меня.

Она пожала плечами. Да, она его знала. Ей казалось, что их жизни в какой-то степени были зеркальными отражениями.

- Я думаю, что жизнь в городе, где каждый знает, что твоя мать убила твоего отца и его молодую любовницу, похожа на ад. Дети бывают очень жестокими. И это не просто избитое выражение, а правда. Поверь мне, я знаю, они могут вести себя подло.

Легкий ветер сдул несколько длинных прядей волос Мэдди на щеку, Мик поднял руку и нежно отвел их от ее лица.

- Что они делали? Не брали тебя играть в кикбол?

- Меня нигде не выбирали. Я была немного толстой.

- Немного?

- Очень толстой.

- Сколько ты весила?

- Я не знаю, но в шестом классе мне подарили по-настоящему клевые черные ботинки. У меня были слишком большие икры, и застегнуть замок до конца не получалось. Так что я загнула их верх, пытаясь убедить себя в том, что все подумают, будто бы ботинки следует носить именно так. Но дети не были одурачены, и я никогда больше не надевала эту обувь. В тот год меня стали называть Цинциннати-Мэдди. Сначала я была так рада, что они больше не называли меня Толстушкой Мэдди. Потом я узнала, почему они выбрали это прозвище, и больше уже не радовалась.

Сквозь сумеречное пространство, которое разделяло их, он вопросительно поднял бровь, и девушка объяснила:

- Они говорили, что я такая толстая, потому что съела Цинциннати.

- Маленькие засранцы, – он опустил руку. – Неудивительно, что ты такая своенравная.

Разве она такая? Возможно.

- А у тебя какое оправдание?

Мэдди чувствовала, как взгляд Мика скользит по ее лицу в течение нескольких мгновений, прежде чем он ответил:

- Я не настолько своенравен, как ты.

- Конечно, – усмехнулась девушка.

- Ну, я не был таким до твоего приезда в город.

- Задолго до моего приезда ты превращал жизнь шерифа Поттера в ад...

- Для меня самого жизнь в этом городе иногда была адской.

- Могу себе представить.

- Нет, не можешь. – Он глубоко вздохнул и сказал правду. – Люди всю мою жизнь гадали: психану я и убью кого-нибудь, как мать, или вырасту и стану таким же, как отец. Для ребенка тяжело жить с таким грузом.

- Тебя это беспокоит?

Мик отрицательно покачал головой.

- Нет, не беспокоит. Проблемой моей матери – одной из проблем – было то, что никогда не следовало терпеть парня, который постоянно ей изменял. А проблемой моего старика было то, что ему вообще никогда не следовало жениться.

- Так твое решение проблемы – это избегать брака?

- Точно. – Мик сел рядом с Мэдди на перила и взял ее руку в свою. – Примерно так же ты решила проблему лишнего веса, перестав есть продукты, богатые углеводами.

- Это другое. Я гедонист, и мне приходится избегать больше, чем просто углеводов. – В этот момент гедонистическая натура Мэдди почувствовала, как тепло его ладони распространилось вверх по ее руке и дальше разлилось по всей груди.

- Ты и секса тоже избегаешь.

- Да, и если я вернусь к одной из своих старых привычек, все может стать просто отвратительным.

- Насколько отвратительным?

Мужчина внезапно оказался слишком близко, и Мэдди встала.

- Я предамся разврату.

- В сексе?

Девушка попыталась отнять руку, но Мик усилил хватку.

- В еде.

Он взялся за край ее кофты свободной рукой.

- В сексе?

- Да.

В разделявшей их темноте мелькнула его белоснежная соблазнительная улыбка.

- Насколько отвратительной ты станешь? – Медленно он притянул Мэдди к себе, пока она не оказалась между его бедрами.

Тепло его руки, прикосновение ног и порочная улыбка общими усилиями завлекали, уничтожали волю к сопротивлению и толкали ее в пучину разврата. Девушка чувствовала, как налились груди, как стало покалывать кожу, и невыносимая жажда, которую Мик разбудил своим первым поцелуем, снова ударила по ней – острая, мучительная, всепоглощающая.

- Тебе не захочется этого узнать.

- О, да, – произнес он. – Я думаю, определенно захочется.