СИСТЕМНАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ БЕРТА ХЕЛЛИНГЕРА 7 страница

6 — 2296

ся чем-то обычным, драма прекращается, и рана перестает боле которым детям такое переживание доставляет удовольствие. Но смеют доверять такому восприятию, так как совесть говорит им, дурно. Тогда они нуждаются в уверении, что они не виноваты, том случае, если это доставило им удовольствие, Девочка вп; знать, что она, несмотря на справедливый упрек в адрес ро, переживала инцест как нечто увлекательное, ибо ребенок вед£т себя по-детски, если он любопытен и хочет что-то узнать. Ведь инач* сексу­альность воспринимается как что-то страшное. Если я слегка фриволь­но и провокативно скажу: «Такой опыт, как этот, слегка преждевреме­нен», это снимет с ребенка вину.

Мирьям: Я в этом услышала, что здесь, возможно, есть еще и ма­ленькая соблазнительная женщина, и я считаю очень важным ска­зать ей, что она не виновата.

Б.Х.: Да, она могла быть соблазнительной, но это не должно быть упреком.

Вера: У меня по-прежнему вызывает двойственные чувства твое мнение, что девочке это может доставить и удовольствие. Неделю назад мы смотрели в клинике фильм, где девочки рассказывали со­вершенно иное.

Б.Х.: Но, Вера, всю истину не получишь же в одном фильме.

Вера: Это я тоже знаю. Но я хочу спросить, хорошо ли вставать на сторону тех, которые знают, что это доставило удовольствие.

Б.Х.: Ребенок имеет право признаться, что это доставило ему удовольствие, если это было так, и тоща терапевт может сказать ребенку, что он остается невиновным, даже если в этом было нечто привлекательное. Ведь совершенно же ясно, что вина лежит на взрослом!

Пример:

Однажды здесь была женщина, у которой в течение курса не раз возникал импульс выпрыгнуть из окна. Ее сценарной историей (см. стр. 214) была история про Красную Шапочку. Красная Шапочка — это в зашифрованном виде соблазнение внучки дедушкой. Я сказал ей об этом, но она не согласилась. И вот в последний день она входит и говорит: «Я точно увидела эту сцену и я совершенно точно знаю, это был дедушка. Он все еще жил у ее матери и никак не мог умереть». Она предположила, что он обижал и ее мать. Тогда она доехала до­мой, открыла дверь и сказала: «Я только хочу вам сказать, что знаю это!», закрыла дверь и ушла. Теперь ответственность за последствия легла на них, а она была теперь свободна.

Ячасто использую еще одну маленькую историюдля девочек, ко­торые Й*алижертвами подобной ситуации, ^рассказываю им одну стро­фу из! баллады 1ете: ' Мальчик розу увидал...

Он сорвал, забывши страх,

Розу в чистом поле.

Кровь алела на шипах.

Но она — увы и ах! —

Не спаслась от боли... '

Й тогда я раскрываю им одну тайну: роза по-прежнему пахнет. Во всех таких сиуациях не надо драматизировать.

Привязанность вследствие инцеста

Позже Берт Хеллингер подробно останавливается на том, что пер­вая сексуальная близость устанавливает особенно интенсивные отно­шения, то есть после этого сексуального опыта возникает привязан­ность девочки к виновнику. Не отдав должное этому первому* она не сможет позже иметь нового партнера. Преследование и негативная оценка часто приводят к тому, что нового, партнера она тогда не нахо­дит. Если же она признает эту первую привязанность, этот первый опыт, она возьмет его с собой в новые отношения, и тогдатам его действие прекратится. То, как это пропагандируется сейчас, а именно, что этот опыт вредит и повлечет плохие последствия, имеет противоположное нужному решению направление и идет жертве только во вред.

Преследование виновных никому не приносит пользы Преследование и наказание виновников не приносит пользы ни жертве, ни кому-либо еще. Но если ребенку нанесены повреждения в связи с тем, что, например, применялась сила, тогда у него есть право испытывать злость по отношению к виновному, но не так, чтобц ли­шать его права на принадлежность к семье. Ребенок может сказать: «Ты поступил со мной очень несправедливо, и я тебе этого никогда не про­щу.» Еще он может как бы в лицо родителям сказать: «Это вы винова­ты, и вы должны отвечать За Последствия, а не я». В этот момент ребе­нок перекладывает вину на hero или на нее и выводит из-под нее само­го себя. И при этом совершенно не важно, что ребенок серьезно упре­кает родителей: Здесь важно четкое разграничение, благодаря чему ребенок становится свободен. Упреки здесь - это только демонстра­тивный бой, а не обвинение. Прощать ребенок тоже не вправе. Про­щение — это дерзость, а это ребенку не подобает. Он может сказать: «Это было nJioxo для меня, й всю ответственность за последствия я ос­тавляю тебе, а я все-таки сделаю что-то из моей жизни».

Если ребенок вступит потом в счастливое партнерство, это срнет освобождением для виновного, если же он позволит своей жизни при­нять плохой оборот, это будет еще и запоздалая месть обидчику/

Отец, с другой стороны, тоже не может извиняться перед ребен­ком, для ребенка это становится очень тяжелым бременемj (Но он может сказать: «Мне очень жаль» или «Я поступил с тобой неспра­ведливо». I

Решение — это всегда движение прочь от чего-то. Борьба привя­зывает. Требование взять на себя ответственность ведет к хорошему отделению от семьи. Оказавшись втянутым в вышестоящую подсис­тему, здесь подсистему родительскую, слабый должен требовать, что­бы вышестоящие взяли ответственность на себя. Тогда он сможет их оставить и уйти.

Вопросы:

Ютта: Меня всегда удивляло, что часто, когда дело попадает в суд, то решения нет.

Б.Х.: Да, таким образом решения не найти. Здесь есть один важ­ный системный закон, который нельзя упускать из виду. Есть такое системное нарушение, когда кого-то в системе превращают в монст­ра или лишают права на принадлежность к ней. Решение в этих слу­чаях всегда состоит в том, чтобы того человека, который был исклю­чен, снова принять. Я постоянно делаю это здесь, на семинаре. Я ста­новлюсь на сторону исключенного и плохого.

Ханнелоре: Значит ли это, что безразлично, что отец сделал с до­черью?

Б.Х.: Это не все равно. Есть ситуации, когда кто-то по своей вине утрачивает право на принадлежность к системе. Например, если че­ловек убивает или смертельно ранит кого-то в собственной системе или если изнасилован трехлетний ребенок. Этот человек утратил свое право. Тйгда никаких попыток снова интегрировать его в ристему больше не делается.

Ютта: То есть это значит, что если к нам приходят дети и обнару­живается, что совершено изнасилование, тогда можно забирать детей у родителей, но не предъявлять обвинений и не возбуждать дело в суде?

Б.Х.: Точно! Правильно! И в этих случаях тоже нельзя чернить родителей перед ребенком.

Место терапевта

С системной точки зрения терапевт всегда стремится объединить­ся с тем, кого превращают в монстра. В тот момент, когда он с этим работает, ему следует дать виновному место в своем сердце. Самая

большая опасность состоит в том, что терапевт примет участие в.кам-пании против отца; потому что,тот «такой порочный». Я спрашиваю, откуда идет этот аффект» почему мы не можем смотреть на это спо-койнр? Уже один этот аффект делает все это подозрительным. Что-то здесь не так, иначе бы он не был настолько сильным. Что-то тут пе­реоценивается. Терапевты, которые вступают в коалицию с жертвой, выводят виновного за границы системы и таким образом способству­ют ухудшению ситуации. Такова последовательность, и заходит это очень далеко. > >

Пример:

В группе терапевтов женщина-психиатр, преисполненная него­дования, рассказывала, что у нее была клиентка, которую изнасило­вал отец. Она по-настоящему вошла в раж и считала отца свиньей и подонком. Тогда я велел сделать расстановку семьи и попросил ее встать туда и занять в системе свое место как терапевта. Она встала рядом с клиенткой, и вся система на нее разозлилась.и больше ей не доверяла. Затем я поставил ее рядом с отцом, и все стали спокойны и чувствовали к ней доверие. \

i *!

Виновники жертва по-особому связаны, а как; мы не знаем. Ког­да станет понятной эта связь, мы поймем всё. Тогда у нас будут дру­гие возможности, чтобы правильно в этом разобраться. Если я рабо­таю с виновником, например с отцом, я сталкиваю его с его виной. Жертвы же'часто ошибочно исходят из того, что у Них что-то изме­нится, если они возьмут вину на себя или если тот,«кто выступает в роли злодея, будет наказан. Но жертва сама в любой момент может действовать, вне Зависимости от того, будет ли другой привлечен к ответственности. Однако ей нужно отказаться от мести.

Адриан: Джей Хэйли и Клу Маданес велят виновному встать пе­ред жертвой на колени и поклониться. Но жертва не должна тогда этого принимать.

Б.Х.: Я бы сделал наоборот, так, чтобы жертва склонилась перед виновным. Как ты это описываешь, терапевты тогда на стороне жер­твы, а для терапевта это, как уже было сказано, самая плохая пози­ция.

Йене: Существуют ли какие-нибудь высшие соображения, поче­му эта тема всплыла именно сейчас?

Б.Х.: Если ты настаиваешь... Ведь есть семьи, где жена злится на мужа, отказывает ему и одновременно ищет оправданий своей на него злости. Oria находит оправдания, когда он совершает инцест. Это три-

умф для женщины, Такие семьи сейчас выносятся на суд общественно­сти: И тогда речь идетуже не о жене и муже, а о женщинах и мужчинах. А это"йе к добру Потгути остаются жертвы. Их превращают' в пушенное мясо в борьбе за власть, Поэтому им это не дает абсолютно ничего. *

9. Родители и дети связаны судьбой «

Родители и дети вместе образуют некое сообщество, которое со­единила сама судьба, и каждый в нем множеством Нитей привязан к другому, и каждый по мере возможности должен способствовать об­щему благу, и у каждого есть свои обязанности. Здесь каждый берет и каждый дает. Поэтому, когда в семье появляется такая необходимость, дети тоже должны давать. Родители могут и потребовать, чтобы дети давали, также дети могут давать и по собственной инициативе.

, Постоялый двор

Некто путешествует по дорогам своей родины. Все здесь кажется ему хорошо знакомым и близким, и чувство безопасности сопровож­дает его в пути и еще немного легкой грусти. Ибо многое так и осталось для него сокрытым, снова и снова он упирался в запер­тые двери. Иногда ему больше всего хотелось оставить все поза­ди и уйти далеко-далеко отсюда. И все-таки что-то удерживало его, будто он боролся с кем-то незнакомым и не мог с ним расстать­ся, не получив от него благословения. Так он и чувствует себя зак­люченным между Вперед и Назад, между Уйти и Остаться. Он приходит в парк, садится на скамейку, откидывается назад, глу­боко вздыхает и закрывает глаза. Он позволяет ей быть, этой дол­гой борьбе, полагаясь на свою внутреннюю силу, чувствует, как он становится спокойным и уступает, как камыш на ветру, в гармо­нии с многообразием, широким пространством, долгим временем. Он видит себя как открытый дом. Кто хочет войти, может прихо­дить, а кто приходит, тот что-то приносит, ненадолго остается и уходит. Так и царит в этом доме постоянное Приходить, Прино­сить, Оставаться и Уходить. Кто приходит новичком и приносит что-то новое, пока живет здесь, стареет, и когда придет время, он уйдет. В его открытый дом приходит и много незнакомцев, ко­торые долгое время были забыты или исключены, и они тоже при­носят что-то, ненадолго остаются и уходят. Приходят и плохие люди, которым он охотнее всего указал бы на дверь, и они тоже что-то приносят, приспосабливаются, живут некоторое время и уходят. И кто бы ни был тот, кто приходит, он встречает других, тех, кто пришел до него, и тех, которые приходят после. И так как их много, то каждому надо делиться. У кого есть свое место, у того есть и свои границы. Кто чего-то хочет, должен и покорять-

ся. Тот, кто пришел, тот вправе развиваться, пока он живет. Он пришел, потому что другие уходят, и он уйдет, когда придут дру­гие. Так что в этом доме достаточно времени и места для всех, И вот так, сидя, он чувствует себя хорошо в своем доме и знает, что он един со всеми, кто приходил и приходит, приносил и прино­сит, оставался и остается, уходил и уходит. У него такое чувство, будто то, что до этого было нвзавершвно, теперь завершено; он чувствует, как борьба подходит к концу и прощание становится возможным. Еще немного ждет он подходящего момента. Потом открывает глаза, еще раз оглядывается, встает и уходит.

IV. ОБ УДАЧНЫХ И НЕУДАЧНЫХ ОТНОШЕНИЯХ В ПАРЕ

1. Как мы становимся мужчиной или женщиной

Что нам нужно делать, чтобы научиться развивать собственный пол и признавать свою к нему принадлежность? Начнем с мальчи­ков. Ребенком мальчик находится в сфере влияния матери, и жен­ственность, женское начало он узнаёт от матери. Если он остается там, то женское переполняет его душу, и женщину он узнаёт чрез­мерно. Это мешает ему принять отца, и мужественность, мужское у него сужается и все больше и больше пропадает. Оставшись в сфере влияния матери, сын зачастую вырастает только в юношу, женского любимчика или любовника, но не становится мужчиной. Чтобы стать мужчиной, он должен противостоять искушению самому смочь стать или быть женщиной. Поэтому он должен отказаться от пер­вой женщины в своей жизни и уже рано выйти из-под материнско­го влияния и вступить в сферу влияния отца. Он должен отделиться от матери и встать рядом с отцом. Для сына это великий отказ и коренной перелом. Раньше это делалось осознанно и совершалось с помощью ритуалов инициации. После этого мальчик больше не мог вернуться назад, к матери. В нашей культуре этот переходный мо­мент отделения от матери происходил, когда юноша призывался на военную службу. Там юноши превращались в мужчин. Сейчас они могут пойти на гражданскую службу и за это остаются маменьки­ными сынками.

Рядом с отцом сын становится мужчиной, который отказался от женского в себе. Тогда он может позволить себе принять женствен­ность в подарок от женщины, и так складываются отношения, кото­рые дают плоды.

Дочь также сначала находится при матери и интенсивно ее узна­ёт, но не так, как сын. Она стремится к отцу. Мужественность она узнаёт сначала в отношениях с отцом, и это очаровывает ее. Если она остается под его влиянием, то мужское наводняет ее душу. Тогда она

может превратиться только в девушку и возлюбленную, но женщиной не станет. В этом случае позже она не сможет полноценно подойти к другому мужчине, ценить его и на равных с ним обращаться.

Чтобы стать женщиной, девочка должна отказаться от первого мужчины в своей жизни, а именно от отца, отойти от него и вернуть­ся к матери и встать рядом с ней. Там она превратится в женщину, и тогда позже она тоже обретет своего мужчину, от которого сможет позволить себе, принять в подарок мужское. Это Прямо противопо­ложно нарциссическому представлению о том, что женщина сама должна развивать в себе мужественность.

Лучший брак — это когда папин сын женится на маминой доче­ри. Но зачастую папина дочка выходит замуж за маменькиного сын­ка. И тогда возникают сложности, тогда нет напряжения и силы. Так что тема отказа всплывает уже очень рано. Я думаю, где-то в возрасте от шести до семи лет. Но доказать это все я не могу, и никаких науч­ных исследований на этот счет не существует.

Ларе: Но ведь все это уже было, все эти эдиповы комплексы. Что тут нового?

Б.Х.: Это вовсе не то. Ты делаешь логическую ошибку. Я обрисо­вал некий процесс, а ты вписываешь этот процесс во что-то знако­мое. Как только ты произносишь слово «Эдип», следовать за про­цессом становится больше невозможно, динамика внезапно засто­поривается. Там, где речь идет о познании чего-то нового, важно идти вместе с динамикой, и тогда ты точно почувствуешь, где это верно, а где нет. Это путь познания. В противном случае у меня есть лишь слова, а этого мало, прежде всего для того, чтобы кому-ни­будь помогать.

Пример:

Мимо тебя кто-то проезжает на велосипеде, и ты ему говоришь: «Это езда на велосипеде». Разве он тогда что-то узнал? Если он по­едет дальше, тогда он что-то узнает. Знание о том, что он едет на ве­лосипеде, вообще ничем не поможет ему в том, что он делает.

Бруно: А что является женским в мужчине и мужским в женщи­не? Что такое вообще, по-твоему, женственность и мужественность?

Б.Х.: Я полагаю, это я еще не осмыслил (смех), потому что для мужчины женственность всегда остается тайной и наоборот. Я даже мужественность не понимаю как следует. Здесь речь идет не о пони­мании, а о том, чтобы дать пространство определенному опыту, а если я хочу что-то точно понять, то от огня мне останется одна зола. Огонь греет, а золу я могу потрогать руками.

Лдельгейд: Разве не могут отношения с отцом и с матерью быть' урав-новешенными?

Б.Х.: Так ведь дело обстоит так, что сын, который приходит к отцу, больше уважает мать, чем тот, который остается под материнским влиянием. Мать, таким образом, ничего не теряет. А дочь, возвраща­ясь из сферы влияния отца под мамину «юрисдикцию», не теряет отца. У нее развивается большее уважение к отцу. В первую очередь отно­шения между родителями интенсивнее, когда дочь при матери, а сын при отце. Тогда нет никакой путаницы.

Арнольд: Можешь ли ты еще раз другими словами сказать, что ты имеешь в виду под сферой влияния?

Б.Х.: Нет. Здесь речь не о верном и неверном, здесь важен угол зрения* чтобы лучше понимать определенные вещи и, может быть, чтобы с ними было легче обращаться. Больше за этим ничего нет. Стоит только провозгласить это истиной, как возникла бы ложная теория, но я бы тогда от нее тут же отступился. Оставлю-ка я это как есть.

Вопрос: В любом случае первое, что дочь познаёт, она получает от матери. Но ведь тогда она должна была бы уже раньше сделать шаг от матери к отцу.

Б.Х.: Точно, поэтому, значит, женщине и легче. Женское захлес­тывает сына настолько мощно, что он с этим не справляется. Поэто­му мужчина и не покоится только в одном себе. Чтобы мужчина мог полностью развить свою мужественность, он должен быть с отцом. Ведь это тот, кто справился с другой женщиной (веселье в группе).

Вопрос: Да, но если девочка остается с матерью, тогда ей чего-то не хватает?

Б.Х.: Да, верно. Сначала она должна уйти к отцу, а потом назад, к матери. Если она всегда остается с матерью, то она совсем не узнает привлекательность мужского рядом с отцом.

Габриэла: Ты вчера сказал, что женщине трудно подойти к муж­чине, если отказ от отца не удался. Это запало мне в душу.

Б. X.: Есть фраза, которая может помочь дочери отказаться от отца. Это когда дочь говорит: «Мама немножко лучше».

Адельгейд: Правильно ли я поняла, что если я признаю за моей мамой право быть женщиной, то я стану рядом с ней?

Б.Х.: Нет, кто признаёт за своей матерью право быть женщиной, тот ставит себя выше.

Вопрос: А если я признаю ее как мать?

Б.Х.: Нет, признавать — это милостиво, а принимать — это сми­ренно.

Вопрос: Ты сказал, что для дочери.важно встать рядом с матерью, и я поняла, что мне ни ребенком, ни девочкой, ни женщиной не удалось встать рядом с матерью. И вот я спрашиваю себя, могу лая тут еще что-то сделать?

Б-Х-: Да, это можно наверстать. Можно и позже внутренне встать рядом л матерью-,, t < >

Вопрос: А е«щ уже того, чего я могу взять, идет мало? (

Б.Х<: То, что еще, можно взять, «дет не от реальных родителей, потому что то, что они могли дать, они уже дали. Нужно лишь дать всему этому место в душе., >

Вопрос: Можно ли добрать таких отношений с кем-нибудь дру­гим?

Б.Х.: Это невозможно,. Самое главное я мргу получить только там, где оно течет изначально, а это у папы с мамой. 1рвдент ДРИ помощи терапевта возвращается в фантазии назад, в былые времена. Он еще раз становится ребенком, и будучи этим ребенком, оц. идет к тому из родителей, кто был «исключен из системы», пока не дойдет. Если он попытается сделать это с теперешними родителями, то это не те ро­дители, которых ему недоставало. Я должен отвести его назад и ре­шить это в то время.

Райнер: А ведь странно, что есть очень много литературы об отно­шениях мать — ребенок и относительно мало об отношениях отец — ребенок.

Б.Х.: Существует некая путаница ценностей, потому что начало, зачатие, как самое важное в шкале ценностей стоит совсем внизу, вместо того чтобы быть на самом верху. Разница здесь и в том, еын у отца или дочь. У тебя дочь, Райнер? Сколько ей лет?

Pafinep: Восемь,,

Б.Х.: Тогда самое время тебе от нее отказаться.

Райнер: Да, отказ от моей Дочери меня тоже занимает. В то же вре­мя я знаю* что это не руководство к действию.

Б.Х.: Напротив, напротив!,

Ройцер:$ думаю, не нужно переводить это непосредственно в дей­ствие.

БУХ: Отчего же, конечно нужно!

Райнер: Но я этого не хочу!

Б,Х.; Это ясное высказывание. То» что я сказал, — это четкое ру­ководство к действию, что же еще? Иначе я бы мог оставить эту фра­зу при себе.

Райнер: Что же это могло бы быть?

Б.Х.: К примеру, чтобы ты восхищался в ней своей женой.

Райнер: Я нахожу это замечательным, да. < <

Б.Х.: Или есллты скажешь дочери, чтр она почти такая же хоро­шая, как ее мама. ■ (Продолжительное молчание.)

Райнер: Вторая вещь, которая меня волнует* — это... / Б.Х. (обращаясь к группе): Теперь он отвлекает. Но это тоже со­вершенно нормально. Сейчас тут все будет серьезно. Он поймет, что на него надвигается. Дочь по сравнению с женой — утешительный приз.

Маленькое счастье

Райнер (на одном из следующих кругов): Я все еще не могу за­быть, как выполняя упражнение «молитва на заре жизни» я не мог сказать отцу; «Замечательно, что ты женился на маме». $ от тебя, Берт, получил такой отклик: «Да, ты выбрал мдденькое счастье». Вот уже полтора года это работает во мне.

Б.Х.: Маленькое счастье - это ведь тоже что-то.

Недавно я видел по телевизору скетч Марти Фельдмана. Это анг­личанин с выпученными глазами. Он играл маленького сорокалет­него ребенка при мамочке. И вот он направился к маме и сказал: «Те­перь Я буду самостоятельным». Мама сказала: «Давай, попробуй, уч Тебя ж совсем нет денег». На что сын сказал: «Отнюдь», — засунул в карман игрушечные деньги и ушел. Мамд в это время продолжала готовить. Через некоторое время он вернулся и сказал: «Мама, я все­гда буду с тобой». Это было его маленькое счастье. Еще что-то, Рай­нер?

Райнер: Нет, передам-ка я слово дальше. (Веселье в кругу.)

а) Анима и Анимус

Женское начало в душе мужчины Карл Густав Юнг называет Ани­ма, а мужское начало в душе женщины — Анимус. Мужчина развива­ет свою Аниму, будучи с матерью, и Анима развивается сильнее, если он как сын остается в сфере влияния своей матери. Но, как ни стран­но, в этом случае он меньше понимает и меньше сочувствует другим женщинам и находит меньший отклик у мужчин и женщин. Мачо — это всегда человек с сильной Анимой, и он всегда привязан к матери. Он юноша или герой, но не мужчина,

В душе женщины Анимус развивается сильнее, если дочь остает­ся в сфере влияния своего отца, но тогда она, как ни странно, мень­ше понимает, сочувствует и уважает других мужчин и находит мень­ший отклик у мужчин и женщин. Чем дольше она остается с отцом,

тем более неспособной на отношения с другим мужчиной она стано­вится. Это все» конечно, игра воображения, ни в коем случав не пере­сказывайте это.

Влияние Анимы в душе мужчины держится в определенных гра­ницах, если он уже рано перешел под влияние отца. Но тогда в нем, странным образом, больше сочувствия и понимания по отношению к своеобразию женщин и к женским ценностям; а дейстие Анимуса в душе женщины держится в определенных границах, если она уже рано отступила назад, в сферу влияния матери. И тогда в ней, странным образом, больше сочувствия и понимания мужского своеобразия и мужских ценностей.

Таким образом, Анима — это запечатленный в душе результат не­приятия отца сыном; а Анимус — результат неприятия матери дочерью.

И излагаю здесь только одну точку зрения, на которую можно об­ратить внимание в терапевтической работе. Мужчина становится идентичным себе, будучи рядом с отцом, а женщина становится иден­тичной себе при матери. Но в пбихологии Юнга Анима и Анимус яв­ляются еще и космическими Принципами, и там они приобретают совсем иное значение. Так что нельзя слишком уж упрощать эти прин­ципы до сказанного. Это было бы несправедливо по отношению к К. Г. Юнгу. '

Альберт: Вчера вечером мои мысли все еще занимали сферы вли­яния. Ты тут упоминал мачо, который слишком долго оставался под влиянием матери. Но ведь есть еще и слабохарактерные люди. Мож­но ли тут по аналогии сказать, что они слишком долго оставались в сфере влияния сильного отца?

Б.Х.: Нет, они тоже всегда были под материнским влиянием. И Дон Жуан — тоже мамин сын, который не превратился в мужчину. Он надеется через многих женщин, может быть, еще стать женщи­ной. Это свойственно юноше -^ желать много женщин. Мужчина может взять женщину, и тогда он ее муж. Герои, которые хвастаются таким образом, ■*- это все мамины сыновья и юноши. Мужчина осто­рожен, когда на что-то отваживается. Он идет на риск там, где это уместно.

б) Что касается небольшого различия

Опыт, который приобретают мужчины и женщины, вступая вблиз-кие отношения друг с другом, говорит о том, что мужественность и женственность они переживают как две абсолютно разные возможнос­ти человеческого воплощения. Женщина во всех отношениях отлича-

ется от мужчины, у них разное асе: мышление, епособност-ь; чувство- [ вать, видение мира, способ реагировать и подход к разным вещам. Но! обе эти формы жизни и бытия — полные и равноценные формы чело-1 веческого воплощения, и для обоих, для мужчины и для женщины, — это большой вызов.

2. Фундамент партнерства мужчины и женщины

Мужчина переживает себя несовершенным перед лицом женшИ'-ны, и поскольку ему как мужчине недостает женщины, его тянет к женщине, а женщина переживает себя-несовершенной перед лицом мужчины, и поскольку ей как женщине недостает, мужчины, ее тянет к мужчине. Поскольку каждому недостает другого, их тянет друг к другу. Для рбоях это большая энергетическая тяга. Итак, мужчина только тогда становится мужчиной» вдгда берет себе в жены женщи­ну, а женщина только тогда становится женщиной, когда берет себе в мужья мужчину. Если они становятся парой, то благодари Зтому их удельный душевный вес делается больше, чем раньше. У женатого мужчины больший удельный вес, чем у неженатого, а у замужней женщины больший удельный вес, чем у Незамужней. ЭТО правило, и здесь тоже есть исключения, так как есть и другие способы достичь этого веса.

Итак, у мужчины есть нечто, чего нет у женщины, а у женщины есть нечто, чего нет у мужчины. Они равноценны друге другом в не­хватке и в способности подарить другому что-то важное и другого дополнить.

Чтобы отношения в паре между мужчиной и женщиной испол­нили то, что обещают, мужчина должен быть мужчиной и оставать­ся мужчиной, а женщина должна быть женщиной и оставаться жен­щиной. Если мужчина развивает в себе женское Начало, то женщи­на ему больше не нужна, а если жеНщина развивает в себе начало мужское, то ей больше не Нужен мужчина. Есть книга под названи­ем что-то вроде «Я* считаю себя таким чудесным, почему я еще хо­лостой?». Да потому, что чувствует себя таким чудесным. Если бы он знал, что ему недостает чего-то очень существенного, он бы стал искать себе партнера. Если же человек реализует себя, вбирая в себя то, что относится к противоположному полу, то он обрекает себя на холостую жизнь и одиночество. Поэтому многие мужчины и жен­щины, развивающие в себе качества другого пола, живут одни и яв­ляются самодостаточными.

а) Отказ от другого пола в себе

Отношения в паре основываются на взаимонуждаемости и на отка­зе от другого пола в себе. Мужчина должен отказаться от того, чтобы усваивать женское как нечто собственное и обладать этим, как будто он может сам стать или быть женщиной. Женщина должна отказаться от того, чтобы усваивать мужское как нечто личное и обладать этим, как будто она могла бы сама стать или быть мужчиной, причем в полном, в том числе и физическом смысле.

Чтобы быть мужчиной, мужчина должен отказаться от женщины в себе и позволить женщине подарить себе это, и наоборот. Оба дол­жны согласиться со своей ограниченностью, и тогда они становятся способными к отношениям, потому что тогда они зависимы друг от друга и могут друг друга дополнять.

б) Равенство как предпосылка длительных партнерских отношений

В соответствии с системной последовательностью первым идет порядок между мужем и женой, затем следует порядок йежду ро­дителями и детьми и между детьми и родителями. И в заключение идет порядок рода, и порядок свободных союзов. В нашем личном развитии мы сначала являемся детьми и членами рода. Поскольку это нас очень завязывает и тяготит, мы часто переключаемся для разгрузки на свободно выбранные союзы, чтобы иметь противо­вес. Позже приходят отношения в паре и, наконец, отношения между родителями и детьми. Отношения в паре и отношения меж­ду родителями и детьми являются для нас, таким образом, наибо­лее поздними. Поэтому в них вливается больше всего из порядков более ранних, и это может сказаться как помеха на порядке этих отношений.

Общим в отношениях как ребенка, с родителями, так и между му­жем и женой является потребность в привязанности, принадлежнос­ти и продолжительности. Партнеры привносят в отношения в паре то из отношений с собственными родителями, что они получили и узнали там в избытке, чтобы теперь передать это равному партнеру и собственным детям.