Бруяиый 5 страницаИ, наконец, третья форма самопорождения — знаковая. Это тексты. Но и портреты. Но и фильмы.И само подобие человека тексту изучено еще очень слабо, хотя еще в 20-е годы видный лингвист Григорий Винокур писал: "Развитие есть не что иное, как только синтаксически (а вовсе не эволюционно) развернутая личность". Это очень сильно. Тогда еще о гипотезе Ингве и речи не было; между тем Винокур понял, что на глубину одной памяти развертывается одна личность. Как это понять? Попробуем обратиться к примеру метафорическому, благо написано о "развертке личности" на редкость талантливым пером — пером Алексея Николаевича Толстого.
Далее вы прочтете написанную А. Н. Толстым в 1921 году автобиографическую заметку. Писалась она в Берлине для "Новой русской книги". Под рубрикой ___________________ "Писатели о себе" там были в дальнейшем напечатаны известные автобиографии поэтов: есенинская и "Я — сам" Маяковского. А рядом— Алексей Толстой. Еще молодой, но уже известный. "Описать свою жизнь, но что именно? То ли, как я рос, что делал, с кем встречался, какие были со мной приключения и прочее? Но разве это занимательно? Обратитесь к любому русскому человеку, лет до тридцати возрастом,— он вам расскажет такие чудеса, что, слушая, разинете рот. Или я должен описать мой духовный путь? Но об этом я не умею говорить от своего лица: мне станет противно, а вам скучно. Вы все же хотите, чтобы я сказал о себе? Вот — все, что я могу.
Есть представление (кажется, у индусов), что физическое тело человека (так же, как форма земли и предметов) совсем не таково, как нам представляется. Мы видим мир (и себя) в разрезе настоящего мгновения. То, что было мгновение назад, и то, что будет через мгновение,— вне нашего физического ощущения, минувшее мгновение исчезает из физического плана, наступающее мгновение представляется как небытие, куда мы вступаем.
Для меня всегда было загадкой: куда делся мост, через который я вчера проходил? Он стоит и сейчас на том же месте, стало быть, он и есть — одно и то же. Затем, откуда возьмется мост и откуда возьмусь я, который завтра пойду по тому мосту? Не возникнут же они,— мост и я,— только из одной моей мечты,— они будут, они уже и сейчас там: мост через канал и я, идущий по мосту. Истинное мое тело физически существует в прошлом и в будущем, сквозь это дивное тело течет, как огонек, мое сознание, мой Дух, и каждое мгновение освещает лишь разрез моего тела. Каков в непостижимой мгле грядущего путь моего тела — я не знаю: куда-нибудь заползет этот странный червяк, где-нибудь возрадуется, где-нибудь будет ущемлен и уткнется где-нибудь, под конец, носом в землю, навсегда: захлопнут ему нос и хвост дубовой крышкой1. Однажды оно, лежа в гостинице на Скобелевской площади, в Москве, ночью, совершенно ясно почувствовало и поняло, что оно, конечно, умрет— уткнется носом в землю. Оно ужасно сотрясалось от очевидной и беспощадной мысли. Огонек, плывущий по нему, вспыхнул тревожно и ярко, и пламя его стало прозрачнее. Летнею ночью, в Крыму, на берегу моря, оно увидело: ... над водою, тяжелой, черной и древней, как вселенная, поднимался лунный шар,— он будто был налит кровью: густо-багровый и зловещий. Никаких других оснований не было, но все же оно поняло, что над морем, над землей, над сидящим на пустынном берегу человеком— над миром встает Звезда Смерти. Было чувство надвигающейся гибели (хотя не было понятно — откуда она) и непостигаемое, равнодушное легкомыслие к повседневным делам, связям, к самому себе. Через немного дней пришла весть о войне. Зимой, в Москве же, подъезжая на автомобиле к Николаевскому вокзалу, оно с потрясающей ясностью (потрясающей — потому что была восторженна) почувствовало, что смерти нет. Оно тотчас (или одновременно) увидело внутренность автомобиля полной чего-то такого, что сейчас же вошло в него, в тело. Оно закрыло глаза — настолько это было ослепительно и бессмертно восторженно. Оно ждало, что все вокруг него преобразится (почему ждало — не понимаю до сей поры). Но этого не случилось. Гнилой туман войны все гуще затягивал землю. Когда с грохотом обрушился византийский купол Империи — не было ни сожаления, ни радости, потому что крушение, по виду такое чудесное и все должное изме-
нить, было лишь одной из картин в длинном ряде действий великой трагедии. Занавес зрителям. И бахрома занавеса уже была в крови. В первые дни Октябрьской трагедии червяк уполз из Москвы. И вот начались мучительные и долгие годы скитаний. Огонек в сильно помятом и потрепанном бурями теле то угасал, то начинал дымить черным пламенем мщения и ненависти, то вспыхивал сумасшедшей верой в преображение родины. Тело продолжало ползать по карте Европы: оно ползло на юг, потом на запад, потом поползло на восток. На запад гнали его ужас и мщение, на восток повлекли его любовь и неизбежность. Оно притащилось в Берлин. Завтра оно вползет к вам в редакцию, Александр Семенович, сядет на стул, закурит трубку и поссорится с вами по поводу того, что все здесь изложенное написано не на тему. Но что же я могу поделать, если мне самому в моей жизни важен лишь свет огонька, текущего по телу. Я бы очень хотел, чтобы он перестал чадить и разгорелся таким светом, что мое тело утратило бы свою червяковскую привычку — тыкаться слепою мордой в необследованные закоулки. Вы знаете имя этому Свету". Знал ли имя этому Свету неведомый мне Александр Семенович? Это Свет Понимания. Только оно способно осветить человеческую жизнь и весь мир. Оно вложено, спрятано, законсервировано в тексты. В них спрятана душа человеческая, и она оживает, когда тексты читают. А в будущем возможны книги и фильмы, которые будут жить своей самостоятельной жизнью, спонтанно изменяя свое содержание. Звучит это фантастически, но это вполне возможно1. Освещать изоморфизм телесного, орудийного и знакового уровней человеческого существования мы здесь не будем, тема слишком сложна. Но подведем некоторые итоги. Человеку свойственно самопорождение на трех уровнях: биологическом, орудийном и семиотическом. На всех трех уровнях человек выступает как заданная временем, эпохой модель. Касаясь, например, орудийного уровня, заметим, что максимум эффективности воплощен в орудии самоуправляемом, причем исторический прообраз таких орудий возникает еще в античные времена: "Для древних раб был самоуправляющимся орудием, механизмом с регуляцией особого типа"2. Регуляция эта происходила при помощи речевых команд. Проблема орудий подобного типа, целиком искусственных и специализированных,— проблема Големов3 — при- ездекает внимание именно в связи с определением границ их чело-|векоподобия. Обращаясь к знаковому уровню, подчеркнем, что 1 омонимия слов "команда"— приказ действовать и "команда" — л слаженная группа исполнителей — весьма интересна в смысловом ^отношении. В свое время Джек Лондон писал: "Теперь я знаю, ка--ую роль играет капитан на борту "Эльсиноры". Он — ее мозг. 1атросы — пешки, а два помощника капитана — фигуры, которы-?;ми он ведет игру против моря, времени года и морских течений. £Он — тот, кто знает, а они — его язык, с помощью которого он пе-рредает свои знания"1. Мой коллега профессор Г. Л. Френкель, яхт-?смен и превосходный стилист, вполне соглашался с тем, что ко-Г манда—это язык капитана, замечая при этом, что слова очень са- •> мостоятельны в своих значениях.
2 Выготский Л.С: Развитие высших психических функций. М., 1960. С. 117. 3 Любопытно, что один из основных трудов, посвященных этой проблеме, оза nbridge (Massachusetts), 1964 (есть русский перевод — он озаглавлен "Творец и 1 Лондон Дж. Поли. собр. соч. М.; Л., 1929. Т. 16. С. 79.
Командор. Я ничего не понимаю мадам, а хочу понять. Мадам Р. Ничего, Командор, поймете. Командор. Когда? Мадам Р. Скоро. Командор. Да как скоро? Мадам Р. Очень скоро. Артур Копит Вся человеческая жизнь пронизана общением. Все человеческие чувства — любовь, печаль, гнев, радость — находят выражение в отношениях с другими людьми. А как осуществляются отношения между людьми? В общении.
Человеческая деятельность чрезвычайно многообразна, всех конкретных форм ее и не перечислить. Но есть такая форма деятельности, которая обеспечивает все остальные1. Человек трудится вместе с другими людьми, и чтобы труд был согласованным, координированным, тесная связь данного человека с другими совершенно необходима. И наконец, общение — это процесс, в который вовлекаются гигантские массы людей, процесс, вне которого немыслима ни общественная психология, ни общественная идеология. Общение делает достоянием других людей мои чувства, мои мысли, мои намерения. Благодаря общению мы узнаем о том, чем живут наши близкие, что волнует миллионы людей, внук узнает о молодости деда, подчиненный получает указания от руководителя, влюбленный начинает понимать, что радует его любимую. Но не только. Разве, слушая радио, не сводя глаз с телевизионного экрана, читая'
посещая кино, мы на включаемся в процесс общения? Ко-но, да. Вот мы и затронули один из важных вопросов теории общения, ающийся обращенности сообщений. Все, что мы услышим за прочтем, обладает некоторым адресом, к кому-то обращено, нова отца, письмо жены, записка, которую вы получили, находясь ^президиуме собрания,— все это адресовано прямо и непосредст-яо вам, а статья в газете или телевизионная передача имеет ень широкий круг адресатов. |f.Ecira мы будем считать сигналами (как предлагают кибернетики) е, что может быть воспринято и что несет нам информацию, то сиг-[ эти могут быть подразделены на две основные группы: сигналы ной обращенности и сигналы коллективной обращенности. |f Стоит задуматься над тем, какие сигналы преобладают. Если обратиться к истории вопроса, то преобладание сигналов ячной обращенности некогда было вполне очевидным. Действи-иьно, представим себе человека прошлого. К нему часто обращаясь лично. И это естественно. Но когда к нему обращались как к пену группы? Может быть, в школе, когда учитель объяснял урок пому классу? Но и то в случае, если он учился (а ведь даже в ис-рически недавнем прошлом в школу ходили очень немногие). 1ожет быть, в армии — когда старшина обращается ко всем солда-взвода или роты? Но и это относится только к мужчинам, и то ко всем. Сигналы коллективной обращенности человек слышал ке, будучи участником различных обрядов и религиозных це-емоний, но и здесь: кто был участником таких обрядов, а кто и не I. Коллективная обращенность прежде всего присуща художест-дому творчеству, и когда акын исполнял перед слушателями теские произведения, то послушать его сходились стар и млад, i и это случалось не так уж часто. ЦО кино, радио, телевидении мы не говорим. Они возникли и по-[ бурное развитие за исторически короткий срок — около ста Книгопечатание и периодическая пресса, конечно, "старше", и книгопечатание не столь уж древнего возраста, а главное — яое большинство людей в обозримом прошлом еще не га читать. В средние века, например, грамотные вообще были чет, даже среди власть имущих. Бывало и такое: приходит пёвский вестник к какому-нибудь барону, объявляет содержа- i указа. Указ у него в руках, но это просто лист пергамента с ко-ской печатью — чистый лист, текст вестник заучил наизусть., барон знает (значит, вестник облечен доверием), а читать не онятно, что в силу исторических условий сигналы личной об-внности заметно преобладали в жизни людей.
Но прежде чем мы разберемся в том, что это такое, остановимся на особенно важном для нас термине — "коммуникация".
.Коммуникация — понятие очень широкое. Коммуникация — это направленная связь, т. е.- связь, которая выражается в передаче сигналов. Все на свете взаимосвязано, и коммуникация — один из видов всеобщей связи, быть может, самый сложный. Ведь передача сигнала это не обязательно осознанный, осмысленный процесс. Коммуникация имеет место всюду в управляемых системах, например, в человеческом организме, в обществе. Есть даже предположение, что где-то в просторах Вселенной коммуникация соединяет друг с другом гигантские небесные тела, и метафора Лермонтова "и звезда с звездою говорит" обретает, таким образом, новый, неожиданный смысл. Но об этом потом. Вначале остановимся на тоже неожиданной параллели между процессами, происходящими в обществе и живом организме. А. А. Ухтомский рассуждал следующим образом: радист в определенных ситуациях посылает сигнал CQ, что означает — "всем, всем, всем". Конечно, не для всех людей на земле так уж важно это сообщение, но все радисты к нему прислушиваются, а среди них те, которым оно очень нужно. Так и в живом организме циркулируют вещества (они называются инкреты), которые из желез внутренней секреции поступают прямо в кровь. Кровь омывает все без исключения органы живого организма и среди них те, которым данный инкрет необходим для развития и правильного функционирования. Теперь рассмотрим передачу сигналов по иному принципу. Можно передать точно адресованное сообщение какому-нибудь органу. В организме этим ведает нервная система. Всюду, куда заходят нервные окончания, может прийти импульс из центральной нервной системы, адресованный именно в данную точку организма. Существует практика точно адресованных сообщений и в человеческом обществе. Когда вы обращаетесь к конкретному собеседнику, пишете письмо, посылаете телеграмму, записку, вы обычно имеете в виду определенного человека. Заметьте: радио, телевиде- ние или, скажем, кино функционируют по иному принципу. Все, кто может услышать радиопередачу, увидеть фильм, посмотреть телевизор,-— все могут стать адресатами сообщения. Но не всех оно может заинтересовать, кто-то может посмотреть передачу невнимательно, кто-то переключить телевизор на другую программу, а ; тот, кому передача интересна и нужна, обязательно досмотрит ее '; до конца и даже заранее выберет интересующие его материалы по | программе. Вот мы и познакомились с двумя основными типами коммуника-' ции. Аксиальная коммуникация (от латинского "axis" — ось) соеди- ] няет тех, кто отправляет и получает точно адресованные сообще-1 ния. Ретиальная коммуникация получила свое название от латинского слова "rete" — сеть, невод. Как количество рыбы, попавшей в сеть, зависит от того, куда сеть была заброшена, и от размера ее ' ячеек, так и количество получателей ретиально направленного сообщения зависит от того, находились ли они в зоне передачи, и от их внимания к содержанию сообщений. Это деление коммуникации на два основных типа более или менее ■ условно. Тут есть тонкости, но в общем оно достаточно приемлемо.
В процессе общения человек приучается смотреть на себя глазами другого человека. Ведь если я выражаю свои мысли, я заинтересован в том, чтобы другой человек, мой собеседник, их правильно поднял. И я невольно прислушиваюсь к своим словам, а если это по-£$тоянный собеседник, то и приучаюсь смотреть на себя его глаза-|ми. Постепенно мой внутренний мир оказывается как бы населен-лм другими людьми. Пусть моего друга-собеседника и нет рядом я стараюсь выражать свои мысли в той форме, которую он цобрйл бы и оценил. Процесс коммуникации обладает большим социальным значени-*. Он не безразличен для общества. Общество стремится как-то улировать этот процесс и в зависимости от его содержания и оциалвного значения пресекать, поощрять, разрешать, иначе гово-подтверждать своей санкцией его существование. Например, цество дает свою санкцию на существование семьи, обращая лание на собственно коммуникативную сторону дела. Смена лилии, совместное проживание — все это факторы, играющие ою коммуникативную роль. мы уже отмечали, общение развертывается и вне пределов групп. Средства массовой информации (их называют также цствами коммуникации) вовлекают в сферу своего действия ог-ле массы людей. Массовая коммуникация — это сильно техни-ретиальная коммуникация. Ретиальная коммуникация южна и в небольших группах людей. Учитель может обращаться
Первая функция — активационная. Функция побуждения к действию в определенном, осознанном направлении. Призыв. Приказ. Девиз. Их значение знакомо каж-дому. И с раннего возраста знакома другая функция коммуникации — интердиктивная. Это функция воспрещения. Очень важная функция. Первое, что начинает понимать ребенок, это "нельзя — можно". Никакого другого понимания в его младенческой жизни еще не требуется. Но вот когда что-то нельзя делать, это надо запомнить, это надо понять. Затормозить все возможные варианты действия, кроме одного, необходимого, главного,— существенное условие продуктивности работы. Лишнее не только бесполезно. Лишнее мешает. Как говорил А. А. Ухтомский, только торможение придает системе тел значение механизма. Это поистине "золотое правило". Задумайтесь над этим. А чтобы его легче было понять, рассмотрим простой пример: если бы половинки ножниц соединялись шарниром и могли свободно двигаться по отношению друг к другу (а проще — "вихляться"), это помогло бы выполнению основной цели, для которой созданы ножницы? Нет, не помогло, а помешало бы. Ножницы хорошо режут только потому, что их заточенные части движутся и соприкасаются в одной плоскости. Все остальные движения воспрещены. Активизационная и интердиктивная функции коммуникации взаимосвязаны очень прочно. Несколько особняком стоит третья из основных функций коммуникации —- дестабилизирующая. Как заметил Георг Клаус, жизнь людей развивалась так, что человек делал свое дело и вместе с другими людьми, и против других людей. Да, борьба с неизбежностью сопутствовала общественно-практической деятельности людей, и она, борьба, породила особую функцию коммуникации. Когда бойцы идут в атаку с криком "ура", звук голосов не только воодушевляет атакующих, но и вселяет страх в противника. В последнем качестве коммуникация выполняет дестабилизирующую функцию.,В быту эту функцию, например, выполняют угрозы, проклятья, которые зачастую дают возможность "отвести душу" таким не слишком достойным способом, а иногда они отвечают еще более низменной цели — оскорбить другого. Вопрос о том, насколько вообще допустимы в личном общении между людьми подобного рода явления, развернутого ответа не требует. Каждому и так ясно, ^оскорблять других людей не следует. Тем более не следует им ать. Когда человека оскорбляют, когда ему грозят, он с осо-ной ясностью ощущает, как недопустимы вообще и нехороши цобного рода действия. К сожалению, люди склонны забывать об вполне отчетливых ощущениях, иначе дестабилизирующие здства коммуникативного воздействия давно исчезли бы из част-i жизни. Пока этого не произошло, но любой из нас может при- . наступление такого момента. 1адо сказать, что еще совсем недавно угрозы и проклятия свиде-вовали отнюдь не только о невыдержанности и плохом вое- ■ яии. На них смотрели куда более серьезными глазами — гла-[ людей, глубоко погруженных в мир веры. Искренней веры.
И странный это был мир. В нем сила слова (а слово, и правда, обладает огромной силой) становилась чудовищной. Так, древние исландцы считали, что такой громадной силой обладает нид. Когда-то овом "нид" называли отрезанную лошадиную голову, насажен-i на жердь. Голова "глядела" в сторону, где жил враг, а на жер-вырезалась магическая надпись в стихотворной форме. Потом: нидом стали называть просто эти страшные стихи. И они дей- иьно очень сильно действовали на тех, кто в них верил. |В одной из исландских саг действие нида описывается так. Некто нейв пострадал от вражды норвежского конунга Хакона, кото-погубил корабль и товарищей Торлейва. Тот, переодевшись проник в палаты конунга и попросил разрешения прочесть ки. Конунг не знал, что перед ним Торлейв — скальд, человек, эщий сильным поэтическим даром, и разрешил. Торлейв эчел стихи — то был скрытый нид. В палатах, казалось, потем-э, все оружие словно само пришло в движение, падали убитые и аеные. Конунг потерял сознание и долго болел впоследствии1. Конечно, это легенда, преисполненная наивной веры в чудодей-енную и страшную мощь поэтического слова. Но она заслужи-■ того, чтобы над ней задуматься. Она говорит нам об эпохе, в эрую слова "сильный поэт" понимали не в переносном, а в са-прямом смысле. Тогда в Исландии законодательным образом рещали сочинять стихи о женщине — считалось, что они могут аться "слишком сильными", околдовать ее. Закон этот нару-пся. Его не могли не нарушать. ре времена давно прошли. Но их изучают, и весьма тщательно, 1 только историки, литературоведы, но и психологи. Свидетельства |щи слова не следует расценивать исключительно как вымысел.
Возьмем, например, слово врача. По понятным обстоятельствам больной придает слову, жесту, мимике врача особую важность. Тактика общения врача с больным включает в себя незыблемое правило: "ничего лишнего!" Любой лишний жест может привлечь к себе внимание больного и быть неверно истолкован. Усмешка врача может показаться подавленному, напряженному больному скептической — и вот он уже не верит оценкам врача, ему уже кажется, что врач и сам не верит тому, что говорит. Рассматривая рентгенограмму, врач проворчал себе под нос: "Никуда не годится!". Он говорил сам с собой, он имел в виду качество снимка, а больной вполне мог подумать, что эти невольно вырвавшиеся слова относятся к состоянию его здоровья, и на самом деле начинает чувствовать себя хуже. Есть даже ятрогенные (т.е. внушенные неосторожным словом врача) заболевания. Встречаются они редко, но все же встречаются, и это печальное свидетельство силы слова. Дело в том, что слово бывает сильно и там, где слаба защита от него.
Прежде всего желательно, чтобы техника позволила когда-нибудь каждому человеку на Земле вступить в контакт с любым другим человеком вне зависимо-ста от разделяющего их расстояния. Осуществимо ли это технически? Да, даже на современном уровне развития техники. Но лишь в принципе. Соответствующее средство связи уже имеется и достигло высокой степени развития — это радио. Есть уже и технические средства связи — приемники и передатчики, которые могут быть очень малого размера, что весьма важно, поскольку маленькое приемно-передающее устройство человек мог бы всегда носить с собой. Но существуют и тысячи сложностей, затрудняющих реальное осуществление проектов "всеобщей радиосвязи", выдвигавшихся уже в 20-х годах. Эфир и сейчас очень плотно занят передачами самого различного назначения. Есть свои сложности и с достижением второй важной цели общения, которая заключается в том, чтобы связать каждого человека с центрами обеспечения безопасности. Представьте себе, например, центр охраны здоровья, куда по определенным каналам связи постоянно поступают сведения о температуре, пульсе, кровяном давлении и т.д. каждого прикрепленного к центру человека. Ясно, что для профилактики многих опасных для здоровья и жизни состояний такая форма связи была бы просто бесценной. Возможны и другие системы обеспечения безопасности: автоматическое опове- не противопожарной службы об опасных колебаниях темпера-во всех жилых домах, учреждениях и предприятиях или пре-цение всех без исключения граждан об угрозе стихийного вия и т.д. Сейчас эту функцию выполняет радио, но радио-гмник может быть и выключен, а аппаратура центров обеспече-безопасности должна быть постоянно действующей и опове-, человека тогда, когда центр считает это необходимым. Третья цель, быть может, не менее существенна, чем две преды-яе, хотя ее значение осознается не всеми и не сразу. Смысл ее в л, чтобы поставить каждого человека в ситуацию оптимального 5ора программы. Каждому из нас известна ситуация, когда чело-взяв в руки программу радио и телевидения, отмечает инте-еные ему передачи. Представим теперь, что он может выбирать из пяти или десяти программ, а из пятидесяти или даже ста. рвое ощущение: это необычайно много. Но выбирая книгу в 'шотеке, вы осуществляете оптимальный выбор, просмотрев э, а то и больше названий. Возможно Ли нечто подобное для те-рителя? Да, возможно, но при двух существенных условиях. Зо-первых, должна измениться сама техника телепередач. Впол-_допустимо, что для этой цели будут применены оптические и пьные средства, с помощью которых возможна одновременная едача значительного количества программ. Во-вторых, должны яениться и сами программы, и средства их приема. В.этом отно-яии очень многое обещает развитие голографии с ее необычай-i яркостью и чистотой тонов стереоскопического изображения. Jo все же выбор между подобными программами будет зависеть ^главного — от их содержания. Глубина содержания и разнообразие форм сами по себе предъяв-»т немалые требования к внутреннему миру слушателей и зри-ей. Ситуация оптимального выбора предусматривает еще одну шчительно интересную возможность — выбор книги. С разви-многопрограммной техники передач каждый телезритель эжет просто увидеть перед собой какую угодно страницу из лю- "[ хранящейся в библиотеке книги. Телепередача, таким образом, • новые возможности для чтения. Следующая, четвертая, цель развития общения многократно опи-в научно-фантастических романах. Это — установление дву-ронней связи с инопланетными цивилизациями. По всей види-а, подобного рода связь гораздо более вероятна, нежели непо-цственный контакт с представителями иных цивилизованных ов. Расстояние до них, надо думать, чрезвычайно велико, и с: легче осуществить информационную связь. В чем это может зиться? В том, например, что мы получим адресованное именинам сообщение (что наименее вероятно). В том, что будет ус-яо сообщение, адресованное некоторому множеству цивили-
|
82
1 Роберт Хайнлайн не читал этот (весьма редкий) текст. Но полвека спустя он ял, что каждого субъекта "можно представить в виде длинного розового червя, янувшегося сквозь годы... С этой точки зрения существует физическая непре-ность народа в целом: народ предстает в виде розовой виноградной лозы, ветки ой переплетаются и дают побеги". (Хайнлайн Р. Нить жизни // Ветер чужого. М., 1993. С. 72—73). Любопытно, правда? Воистину существует строгая логи-I воображения!
Естй серьезные работы на эту тему — и опыты.
лава
ПУТИ ОБЩЕНИЯ
' Как вы уже поняли, такой формой деятельности можно считать общение. Это мысль А. А. Леонтьева — и весьма плодотворная. Отсюда, например, следует, что говорящий и слушающий — это субъекты одной и той же деятельности, только на разных уровнях активности.
Есть ученые, которые считают, что в жизни большинства людей количество сигналов коллективной обращенности ныне превысило количество сигналов личной обращенности. Разумеется, коллективная обращенность — показатель не решающий, значимость сигналов и их количество — вещи взаимосвязанные, но все-таки разные. И тем не менее баланс сигналов личной и коллективной.обращенности в жизни человека для науки и практики очень интересен. Он отражает взаимодействие двух форм коммуникации: аксиальной и ретиальной.
к классу, а председатель акционерного общества — к общему собранию акционеров и без помощи каких-либо технических средств.. Но чтобы сообщение стало достоянием десятков и сотен тысяч людей, а зачастую и миллионов, для этого требуются технические средства.
О замечательной культуре исландского народа прекрасно написано у И. Стеблина-Каменского в "Культуре Исландии" (Л., 1967), откуда мы и заимст-i этот эпизод.
При определенных условиях, и прежде всего когда словам собеседника придается жизненно важное значение, слово может оказать на человека такое воздействие, силу которого просто трудно преувеличить.
