Валери Собад Мисс Свити 7 страница

— Я ходила в страховое агентство, — солгала она, ткнув пальцем в логотип фирмы. — А я и не знала, что вы тут работаете.

— Я здесь преподаю два раза в неделю, — объяснил Алессандро Лукарелли и, в свою очередь, указал на логотип частного юридического института.

От его взгляда не укрылась ее насквозь промокшая кепка, с которой стекали капли дождя.

— Могу я предложить вам что-нибудь выпить?

Саманта согласилась, и они направились к ближайшему пабу.

— Что вы будете?

— Томатный сок, — ответила она. Лицо у нее пылало.

Он усадил ее за столик и пошел к стойке сделать заказ. Саманта воспользовалась моментом, чтобы оглядеть себя в висевшем за банкеткой зеркале. Катастрофа! Напитавшись влагой, ее вьющиеся волосы окончательно спутались. Очки запотели. На щеках выступили пунцовые пятна, постепенно переходящие в багровые. Саманта сдернула с головы кепку и попыталась поправить прическу, стянув волосы в хвост. Она как раз протирала очки бумажным носовым платком, когда адвокат вернулся с подносом в руках. Прежде чем сесть, он опустил поднос на стол. Саманта, вновь водрузившая очки себе на нос, исподтишка разглядывала его. До чего привлекательный мужчина! Темный цвет костюма подчеркивал безупречную белизну сорочки. Галстук он снял и расстегнул воротник. В вырезе проглядывало несколько темных волосков.

— Какая счастливая случайность, — заговорил он. — А я как раз собирался вам звонить. Хотел извиниться за свое поведение в нашу прошлую встречу. Я позволил себе грубость.

— Мне страшно совестно, что я тогда опоздала, — пролепетала она.

Боже, как ей нравился его итальянский акцент! Щеки у нее по-прежнему полыхали огнем. Она понимала, что положение — серьезнее некуда. Стойкая четвертая стадия. Незаметным движением Саманта высвободила из хвоста пару прядей, надеясь прикрыть ими лицо.

— Я страшно рассердился. Мне непременно надо было обсудить с вами успехи Флавио, а я торопился на встречу с клиентом. Но, разумеется, мне не следовало говорить в таком резком тоне.

— Ну что вы! Это мне следовало приходить вовремя.

Они молча прикончили свои напитки.

«Ну же, давай, — мысленно приказала себе Саманта. — Когда еще тебе выпадет такой шанс? Очаруй его беседой!»

— Какой ужас то, что случилось в Нью-Йорке, — выдавила она из себя.

— У одного моего друга из Сити погибло двое коллег-американцев.

— Ужас, — повторила Саманта.

Она не знала, что еще сказать. Давать советы отчаявшимся одиночкам гораздо легче, особенно на расстоянии.

Адвокат посмотрел на часы:

— Пойдемте, уже поздно.

Саманта закусила губу. Ну вот, в очередной раз упустила благоприятную возможность. Беверли на ее месте уже ликовала бы над добычей.

Алессандро Лукарелли поднялся и посторонился, давая ей пройти. Она чуть потянула носом. Французский аромат. Как у ее отца. Саманта как можно ниже надвинула кепку на лоб. Как будто это могло скрыть ее состояние! Надвигалась огненная стадия номер пять — до этого она переживала подобное всего раз в жизни, в день защиты диссертации.

— Я отвезу вас домой, — предложил он, приближаясь к черному «роверу», сверкающему под дождем в свете голой фонарной лампы.

Саманта резко остановилась. У нее подкосились ноги.

— Спасибо, но я лучше на метро.

— Так до станции же далеко. Что же вы, пешком туда пойдете?

Она заколебалась. Если он довезет ее до метро, это даст ей возможность еще немного насладиться его обществом.

— Ну хорошо. Я доеду с вами до метро.

Он открывал дверцу, когда ее начало трясти.

— Ох, извините! Я забыла в пабе мобильник. Подождите секундочку, я мигом.

Она добежала до паба, бросилась к стойке и заказала чистое виски. Она ненавидела вкус виски, потому опрокинула стакан залпом. Заплатила и тут же умчалась обратно. Приближаясь к «роверу», она сделала вид, что застегивает сумку.

— Ну что, нашли? — поинтересовался мэтр Лукарелли.

— Что нашла?

— Ваш мобильник.

— Ах да. Он под стол упал.

— Ну вот и ладно. Поехали.

Саманта решительно протиснулась в машину. Внутри пахло кожей. Так, надо пристегнуть ремень. Никакого автоматизма у нее, разумеется, не было, и она напрасно шарила вокруг себя руками в поисках защелки.

— Позвольте, я вам помогу.

Их руки соприкоснулись. У Алессандро Лукарелли была нежная кожа. Саманта отдернула руку, словно обжегшись.

Он вел автомобиль очень мягко. Саманта, притулившаяся было на самом краешке сиденья, под действием алкоголя постепенно расслабилась. Радио наигрывало джазовую мелодию. Ей было удобно. Она смотрела на тонкие и длинные пальцы адвоката с аккуратно подстриженными ногтями.

Виски давало себя знать. Расхрабрившись, она прервала молчание:

— Вы, кажется, хотели поговорить со мной о Флавио?

— Он довольно трудный ребенок.

— Да уж, я заметила. А давно он такой?

— С тех пор, как его мать от нас ушла. Полгода назад.

Он ненадолго умолк. От Саманты не укрылось, как дернулся его кадык. Ее охватили противоречивые чувства. С одной стороны, разочарование — он явно тосковал по жене. С другой, сострадание. Верх взяло последнее.

— Я очень вам сочувствую, — сказала она. — Вам удается ладить с мисс Тарджит?

— Дом она ведет безупречно. И Флавио ее уважает.

— Она хоть отчасти заменяет ему мать?

Адвокат напрягся.

— Я не понял смысла вашего вопроса, — сухо ответил он.

Напевный акцент его ощетинился колючками.

— Вашему сыну нужен не только родительский авторитет. Ему нужно родительское тепло.

Она вдруг — спасибо виски! — осознала себя экспертом в детской психологии. И продолжила допрос:

— Как много времени вы проводите с сыном?

— Я занятой человек. По субботам работаю. В воскресенье отдыхаю. Иногда мы вместе смотрим по телевизору какой-нибудь фильм. Художественный или документальный.

— Вы играете с ним в футбол?

Они стояли на светофоре, и поэтому он смог к ней повернуться:

— Странные вопросы вы мне задаете, мисс Фоллоу. И вы совершенно напрасно думаете, что все итальянцы помешаны на макаронах и футболе. Лично я предпочитаю гольф.

— Забудьте про гольф, — хмыкнула она. — Купите мяч. И отдайте Флавио пару пасов, достойных Бекхэма. Я уверена, что его отношение к вам сразу же изменится.

Завидев впереди вход в метро, она принялась расстегивать ремень. Хорошо, что они уже доехали. А то наболтала ему невесть чего.

— Бросьте. Я довезу вас до дому.

— Нет-нет, дальше я на метро.

— И не надейтесь. Одну я вас не отпущу. От вас за милю разит спиртным.

Он надавил на газ, и станция метро «Дептфорд-бридж» осталась позади.

Он спросил у нее адрес, и голосом кающейся грешницы она его назвала. Некоторое время они ехали молча. Саманта смотрела на дрожащий свет автомобильных фар. Во рту появился гадкий привкус. В виске уже слегка постукивало предвестием головной боли. И все-таки надо воспользоваться этими лишними минутами и постараться упрочить их отношения. Именно такой совет она всегда давала своим читательницам. Но напрасно она терзала свой мозг — в нем не рождалось ни одной интересной мысли.

— Почему вы вернулись в бар выпить, когда я предложил вас подвезти? — неожиданно спросил он.

Саманта открыла рот. Закрыла рот. Безнадега.

— Неужели мое общество невозможно вынести на трезвую голову? — насмешливо допытывался он.

— Ну что вы! Совсем наоборот! — не подумав, воскликнула она.

— Значит, вам не понравилась моя машина…

Саманта на мгновение сосредоточилась на разрезаемой светом фар темноте. А потом приглушенным от волнения голосом рассказала, при каких обстоятельствах погиб ее отец.

* * *

«Ровер» замедлил ход и мягко притормозил возле старого дома. Саманта подняла глаза. На втором этаже не горело ни одно окно. Наверное, Маргарет и Агата сидят по своим кухням, а они выходят в сад.

Дослушав ее рассказ, Алессандро воздержался от комментариев. Только легонько накрыл ее руку своей.

— Спасибо, что подвезли.

— Я горд тем, что первым совершил этот подвиг.

Он помог ей отстегнуть ремень, вышел из машины, обогнул ее и открыл перед Самантой дверцу. Она уже собиралась выйти, когда он ее остановил.

— Подождите минутку, пожалуйста, — очень тихим голосом проговорил он.

И посмотрел ей прямо в глаза.

— Вы не могли бы снять очки?

Чувствуя, как горят щеки, она опустила глаза, но очки сняла.

— А теперь не могли бы вы распустить свой пучок? — Он уже не говорил, а еле слышно шептал.

На краткий миг у нее мелькнула мысль, что она имеет дело с маньяком, но что это меняло? Все равно сил сопротивляться у нее не было. Она стянула с головы кепку и развязала волосы. Они пенными волнами окружили ее пылающее лицо.

Алессандро пытливо взглянул ей в глаза.

— Я всегда подозревал, что вы красавица. Пока она, зажав в руке очки, выбиралась наружу, он снова обошел машину с другой стороны. Саманта едва успела в последний раз пробормотать спасибо, как он рванул с места.

В полном смятении она медленно поднималась по ступенькам крыльца. Ей понадобилось не меньше пяти минут, чтобы нащупать в сумке ключи. Руки так тряслись, что она чуть не пшикнула себе в лицо зарядом слезоточивого газа. Тяжелая входная дверь никак не желала открываться.

На своей площадке она трижды безуспешно попыталась попасть ключом в замочную скважину и лишь после этого вспомнила, что надо надеть очки.

* * *

— Вернулась? — выдохнула Маргарет. — Свет можно включать?

— Можно, — разрешила Агата. — И совсем не обязательно говорить шепотом. В этом доме толстые стены.

— А тебе совсем не обязательно лишний раз напоминать мне, что ты хозяйка этой развалюхи!

Сестры покинули наблюдательный пост и уселись на диване, одновременно испустив вздох облегчения. Они больше сорока пяти минут простояли у окна гостиной Маргарет, предусмотрительно погасив все лампы. У Агаты затекли ноги, у Маргарет заломило щиколотки, но их усилия были вознаграждены.

— Святые угодники, это что-то невероятное! — воскликнула Маргарет. — Хорошо, что мы догадались проследить за входом.

* * *

Накануне вечером Маргарет пребывала в угнетенном состоянии духа, вызванном видом развалин башен-близнецов и тремя кусками пирога. Она подошла к приоткрытому окну глотнуть воздуха. Тут-то она и заметила, как к их дому приближается мужчина в длинном темном пальто. Его лысый череп ярко блестел в свете фонаря. Он свернул на тропинку, ведущую к крыльцу. Дверного звонка она не слышала. Из чего следовал закономерный вывод, что гость пришел к Питеру Пламкетту и тот встречал его на крыльце.

Ей не хотелось пугать Саманту. Она дождалась, пока та уйдет к себе, и лишь после этого поспешила с рассказом о посетителе к сестре. Агата закатила глаза и объявила, что у нее необузданное воображение. Маргарет обиделась и предложила завтра вместе проследить за входом в дом. Если им повезет, незнакомец придет опять.

* * *

На следующий вечер лысый мужчина действительно вновь возник у них на пороге. Буквально минуту спустя вернулась и Саманта.

— Святые угодники, это что-то невероятное! — повторила Маргарет. — Мне срочно нужно глотнуть хересу, иначе я в обморок грохнусь!

— Угомонись. Не думаю, что это грабитель, хотя ведет он себя довольно бесцеремонно.

— Да я не про позднего гостя! Я про Саманту, — возразила Маргарет. — Ее провожал мужчина! И не просто провожал, а привез в шикарной машине! Господи Боже, спасибо Тебе, что дал дожить до этого дня.

Она налила себе щедрую порцию вина и в один глоток опустошила половину бокала.

— Роскошная машина — раз. Красавец кавалер — два. В этом смысле Саманта вся пошла в меня. У нее прекрасный вкус. Правда, у Ральфа машины не было, но как ему шла военная форма…

— А меня больше волнует этот лысый посетитель, — оборвала ее Агата. — Почему, спрашивается, он не звонит в дверь, как делают все порядочные люди?

— Может, не желает нас беспокоить?

— Или мистер Пламкетт предпочитает сохранить его посещения в тайне.

— Ну и что дурного в том, что к тебе приходят гости?

— Вот именно. Тем более странным выглядит его поведение.

Маргарет допила бокал.

— Может, это его дружок? — хихикнула она.

— Не исключено, что ты права. Это, кстати, объяснило бы, почему он даже не смотрит на Саманту.

Маргарет оборвала смех:

— Но это же ужас что такое! Если обо всем пронюхает миссис Берден, сраму не оберешься. Что будет с нашей репутацией?

— Ну, не преувеличивай. Хотя, конечно, это было бы крайне неприятно.

Пожелав сестре спокойной ночи и решительным жестом прихватив с собой бутылку хереса — Маргарет никогда не умела вовремя остановиться, — расстроенная Агата удалилась к себе. Приличия не позволяли ей в лоб спросить жильца, гомосексуалист он или нет.

* * *

Закрыв за собой дверь квартиры, Саманта бросилась в ванную. Расчесав щеткой волосы, она энергично потрясла головой, пока ее прическа не стала напоминать львиную гриву. Затем сняла очки, вследствие чего ее отражение в зеркале слегка расплылось. Она придвинулась к нему поближе и вгляделась в собственные черты. Ее переполняла сумасшедшая радость.

— Он сказал, что я красавица, — по-девчоночьи хихикнула она.

В последний раз улыбнувшись сама себе, она нацепила очки, собрала волосы в пучок и вышла из ванной комнаты. Было почти восемь. Надо обзвонить подруг, сообщить, что она вернулась домой живая и невредимая. Особенно Дебби, пока та не подняла на ноги весь Интерпол.

По всем трем номерам ей снова пришлось общаться с автоответчиком. Она весело назначила приятельницам встречу в «Черном лебеде» завтра вечером. И добавила, что с ней произошло нечто невероятное, но уточнять, что именно, не стала, — пусть поломают голову. Когда она положила трубку, на ее лице сияла блаженная улыбка.

В кои-то веки ей будет о чем рассказать подружкам.

На ее памяти такое случалось впервые.

Четверг, 13 сентября 2001 года

Саманта без стука ворвалась к Агате на кухню, нарушив священное правило почтенного дома. Она была на грани истерики.

— Бабушка! Мне прислали по почте чай!

— Почему бы тебе не положить его в чашку? — невозмутимо ответила Агата, как раз наливавшая воду в чайник.

Она нахмурилась. С утра все пошло наперекосяк. У Маргарет сломалась газовая плита. Сестра обосновалась у нее на кухне и, судя по всему, не собиралась освобождать помещение.

Агата внимательно посмотрела на Саманту. Та явилась в старой застиранной юбке фиолетового цвета и плохо выглаженной блузке в цветочек. На голове у нее творилось нечто невообразимое. Под глазами залегли темные круги, которых не могли скрыть даже очки.

— Сядь, успокойся и расскажи по порядку, что с тобой приключилось, — велела она.

— Может, предложишь ей стаканчик хересу? — встряла в разговор Маргарет.

— Только не в одиннадцать часов утра, — негодующе отказалась Агата.

— По-моему, мне и в самом деле не помешает выпить, — жалобно проговорила Саманта.

— Вот видишь! — торжествующе возгласила Маргарет. — Кстати, я бы не возражала, если бы ты вернула мне бутылку, которую вчера у меня забрала.

Агата повиновалась. Ни слова не говоря, она со стуком поставила на стол бокал, всем своим видом выражая неодобрение. Саманта сделала пару глотков и в самом деле почувствовала себя лучше. В конце концов, она под надежной защитой старого доброго дома. Здесь с ней не может случиться ничего плохого.

— Я, как всегда, спустилась за почтой, — начала она. — Почтальон уже побывал. В ящике лежал пакет из «You and I» и письмо без марки. Кто-то подкинул его прямо в ящик.

Обе старушки одновременно протянули руки за уже распечатанным Самантой конвертом. У Агаты реакция оказалась быстрее.

— Навскидку здесь примерно тридцать унций, — определила она. — Черный императорский чай.

Маргарет в свою очередь сунула нос в конверт.

— Я бы сказала, сорок унций, но главное, Саманта, что это твой любимый чай.

Саманта закрыла лицо руками. Ее душили слезы.

— Письма, роза, карта. А теперь еще чай! Я не понимаю, чего он добивается!

Маргарет смотрела на нее круглыми глазами. Но Агата не дала сестре и рта раскрыть.

— Какая еще карта? — сурово спросила она внучку.

— Вчера он прислал мне карту Лондона и назначил встречу в юго-восточной части города. Я туда поехала. Но никто не пришел.

О том, что она неожиданно столкнулась там с мэтром Лукарелли, Саманта предпочла умолчать.

— Ты ничего мне об этом не сказала! — возмутилась Агата.

— Я хотела! Но вы с миссис Берден уехали смотреть смену караула. Зато я дала адрес Дебби, Беверли и Морин. Если бы я не вернулась к восьми, они позвонили бы в полицию.

— Ну конечно! А за это время он мог десять раз на тебя напасть! Если не что-нибудь похуже!

Маргарет, не выдержав, вскочила со стула, едва не опрокинув со стола бутылку хереса.

— О чем вы говорите? Объяснит мне кто-нибудь наконец, что здесь происходит?

Она повернулась к сестре:

— Предупреждаю тебя, Агата. Может, это и твой дом, но Саманта — моя внучатая племянница. Она даже могла бы быть моей внучкой, если бы ты не украла у меня Натана Клиффорда.

— Я его у тебя не крала. Ты сама от него отказалась.

— Если хочешь знать, он мне ужас как нравился. Но я хранила верность Ральфу. Я не такая вертихвостка, как ты.

Агата тоже поднялась со стула.

— Еще раз назови меня вертихвосткой, и ты навсегда покинешь этот дом.

— Да ну? И кого же ты тогда станешь тиранить?

Саманта взяла со стола конверт с чаем и потихоньку вышла из кухни. Спускаясь по лестнице, она с трудом переставляла ноги, а в спину ей неслись громкие крики. В холле она столкнулась с лысым мужчиной, который как раз запирал на ключ дверь квартиры Питера Пламкетта. Мужчина был чисто выбрит, и от него пахло лосьоном. Она вежливо ответила на его приветствие и поднялась к себе.

Усевшись за письменным столом, она вскрыла пакет из редакции журнала. В нем лежало десятка три писем от терпящих бедствие читательниц. Как обычно, она скрепила степлером письма и конверты. Затем принялась за чтение и сортировку почты. Депрессия, одиночество, развод, семейные ссоры, супружеские конфликты. Ничего интересного. Она отодвинула от себя кучу папок. Нет, сегодня она просто не в состоянии никого утешать. Ее терзал один-единственный вопрос: каким образом автор анонимок ухитрился разузнать столько подробностей о ее личной жизни?

Даже не отдавая себе отчета, она принялась тихонько напевать:

Hey diddle diddle,

The cat and the fiddle,

The cow jumped over the moon.

The little dog laughed…

И замолчала. Надо позвонить Алессандро. Она еще не вполне оправилась от смущения, вызванного той легкостью, с какой она посвятила его в причины своей автомобильной фобии. Он адвокат, он может ей помочь. В это время дня он наверняка на работе. Она поискала в справочнике номер его конторы и набрала номер. Но после первого же звонка бросила трубку, проклиная собственную дурость. Она сама советовала читательницам никогда не звонить первыми после свидания! Это железное правило, и не ей его нарушать!

Она подумала об инспекторе Россе Карлтоне. Ну на этого надежды вообще никакой. Она два дня напрасно прождала его звонка.

Ее размышления прервал тихий стук в дверь. Едва шагнув за порог, Маргарет бросилась к ней и сжала ее в своих объятиях.

— Саманта, деточка моя! Я все знаю! Твоя бабка уперлась было, но я все из нее вытянула!

Она отступила на шаг, поправила на голове шляпу и взяла Саманту за руки.

— Не беспокойся. Я помогу тебе его найти, этого извращенца, который не дает тебе житья.

Саманта не сдержала недоверчивой улыбки, но тепло поблагодарила тетушку.

— Я начну с обхода всех магазинов, где торгуют черным императорским чаем. Его ведь мало кто пьет. Лично я считаю, что он слишком крепкий. У меня тахикардия, приходится беречься. Попытаюсь раздобыть список клиентов, недавно покупавших такой чай. Так мы выясним, кто он такой, твой мучитель.

Саманта не стала говорить, что этот план представлялся ей немного притянутым за уши. Тетушка прямо пылала желанием его осуществить. Пусть немного пройдется, ей это только на пользу.

Прощаясь, Маргарет снова обняла ее.

— В странное время мы живем, Сэм, детка. Тебя изводит какой-то садист, жилец у нас гомик. Нет, мужчины нынче совсем не те, что были раньше.

Саманта поспешила открыть перед ней дверь на площадку. Ей совершенно не улыбалось выслушивать многословный монолог о выдающихся человеческих качествах Ральфа Маккаллена. Старушка на миг задержалась перед зеркалом в прихожей, еще раз поправила шляпу и ушла, одарив Саманту игривой улыбкой.

* * *

— Вот, привела ее вам. Она заблудилась. А ведь тридцать лет ходит одной и той же дорогой.

На крыльце стояла миссис Берден. На ее могучие плечи опиралась расстроенная Маргарет.

Шестидесятилетняя миссис Берден отличалась грубыми чертами лица и нездоровой страстью к сплетням. Зимой и летом она носила серое платье, деформированное многочисленными жировыми складками. Она явно злоупотребляла косметикой. На месте выщипанных бровей красовались две угольно-черные дуги. Темные корни высветленных волос свидетельствовали, что вообще-то она была брюнеткой. В свое время она вышла замуж за владельца ресторана, которому хватило такта помереть незадолго до пенсии. Продав ресторан, она приобрела квартиру в соседнем с сестрами Саммер доме. Для Саманты всегда оставалось загадкой, почему ее рафинированная бабушка общается с этой особой.

— Они напали на Абдула, — простонала Маргарет. — Меня это совершенно выбило из колеи.

— Ему перебили в лавке все стекла и растоптали все овощи. Там сейчас полиция. Это офицер попросил меня отвести Маргарет домой. Она рыдала перед витриной.

— Он сказал, его зовут Карлтон, — икнула Маргарет. — Привлекательный молодой человек.

— Мистер Джахрани не пострадал? — обеспокоенно спросила Саманта.

— Вроде бы нет, — ответила миссис Берден. — Он там тоже был, возле лавки. Видать, прикидывал убытки. Хотя никогда нельзя знать, о чем они себе думают, эти людишки. В том-то и проблема.

— Он как-то говорил мне, что Абдул-Гафар означает «служитель Того, Кто прощает». Красивое имя, хотя и длинноватое, — хлюпнув носом, добавила Маргарет.

— Ну, знаете, после того что случилось в Нью-Йорке, так это арабы должны просить прощения, — проскрежетала миссис Берден.

— Но президент Буш только сегодня призвал не возлагать вину за теракты на соотечественников-мусульман! — протестующе воскликнула ошеломленная Саманта.

— А у меня на этот счет свое мнение. Больно много их тут развелось!

Около половины шестого Саманта направилась в ванную, чтобы подготовиться к вечеру. Она испытывала глухое недовольство собой. Тест на тему «Какая из вас любовница?» буксовал на месте. Она придумала всего один вопрос: «Что вы надеваете на ночь?» (ответ А: хлопчатобумажную пижаму; ответ Б: сексуальное белье; ответ В: как Мэрилин, лишь немного «Шанель № 5»), и тот ее нисколько не удовлетворил.

Hey diddle diddle, цветок в почтовом ящике;

Hey diddle diddle, чай в конверте;

Hey diddle diddle, карта Лондона;

Hey diddle diddle, сумрачный взгляд Алессандро Лукарелли;

Hey diddle diddle, «я всегда подозревал, что вы красавица»…

Ее чувства метались между неясной тревогой и счастливой влюбленностью. Ничего общего со статьей, посвященной искусству безмятежного вступления в менопаузу, хотя сроки сдачи уже горели.

Приняв душ, она накинула халат и отправилась инспектировать свой гардероб. Сегодня она будет звездой вечеринки. Значит, требуется соответствующий наряд. Содержимое платяного шкафа ее жестоко разочаровало, как, впрочем, и содержимое комода. Строгие пиджаки темных оттенков; неброские блузки; юбки ниже колена. У нее даже не было ни одного топика, способного подчеркнуть красивую округлую форму ее груди.

«Пожалуй, немного шопинга мне не повредит», — подумала она. С тех пор как Дебби превратилась в мать семейства, она больше не могла вместо нее покупать ей тряпки. Автобусная фобия закрывала ей доступ в кварталы, где располагались модные бутики. Единственный магазин, куда она заглядывала, был «Хоббс» — там же на протяжении последних тридцати лет делала покупки и Агата. Ничего особенного в тамошнем ассортименте, конечно, не имелось, зато далеко от толкотни на Кингз-роуд.

Припомнив, во что одеваются редакторши журнала, Саманта решила, что ей нужны брюки и черная водолазка с короткими рукавами. Хотя, если поразмыслить… У нее ведь нет ни ремня в форме собачьего ошейника, ни сапог на шпильке. Так что в подобном наряде она будет скорее походить на провинциальную вдову, чем на столичную штучку.

Попробуем поиграть с аксессуарами, сказала она себе. Это совет она вычитала на страницах «You and I», посвященных моде. Из аксессуаров у нее нашлись металлические бусы. Хорошо. Сделаем ставку на макияж. С макияжем тоже возникла проблема. Все ее запасы декоративной косметики состояли из остатков крем-пудры, пудры в порошке и румян. Она порылась в ящике комода и извлекла на свет божий черный карандаш и засохшую палочку туши. При попытке нанести ее на ресницы тушь осыпалась клоками. Под глазами в результате появилось нечто, смахивающее на грязь, но она плюнула и оставила все как есть — зато стало видно, что у нее есть глаза.

Как и накануне вечером, она запрокинула голову и энергично расчесала волосы, чтобы придать прическе объем. Закалывать она их не стала и даже пожалела, что у нее нет сережек в пандан к бусам. Очки надевать страшно не хотелось, но при ее близорукости нечего было и мечтать выходить на улицу без очков. Наконец, из плетеной корзинки, где у нее хранились пробники духов, она вытащила не обычную туалетную воду «О де Кампань де Сислей», а «Шанель № 5», и недрогнувшей рукой щедро брызнула за уши целых две капли пьянящего аромата.

Вместо пальто она натянула накидку с капюшоном, купленную пять лет назад для особо торжественных случаев (с тех пор она надевала ее всего раз, на похороны). Оглядев критическим взором старую кожаную сумку, которую она носила через плечо, Саманта признала, что она совершенно не подходит к накидке, но другой у нее все равно не было. В общем и целом результат, по ее мнению, вышел скорее удовлетворительный. В метро, как и вчера, было полно полицейских, и Саманта не без удивления поймала на себе пару-тройку заинтересованных взглядов. «Любопытно, — подумала она, — это из-за того, что я им понравилась, или из-за того, что у меня под накидкой может поместиться бомба?»

* * *

В «Черном лебеде» яблоку негде было упасть. В зале не осталось ни одной свободной красной банкетки, и возле отполированной деревянной барной стойки плотно толпился народ. Компания клерков в рубашках с подвернутыми рукавами и без галстуков затеяла партию в дартс. Морин и Беверли были уже на месте, заняв столик в глубине прокуренного зала. Саманта не без труда прокладывала себе дорогу, помогая локтями. Ее толкнул некий любитель пива, выплеснув пенную шапку из кружки прямо ей на накидку; какой-то парень с сигаретой едва не поджег ей локон, когда она протискивалась мимо него. Добравшись до подруг, она констатировала, что ее накидка съехала набок, а львиная грива прилипла к голове.

Морин и Беверли прервали разговор и шумно ее приветствовали. Саманту в который раз поразил контраст между двумя женщинами. Обе притягивали к себе взгляды — Беверли благодаря подчеркнуто смелым нарядам и обилию умело наложенной косметики; Морин — классической красотой и природным обаянием. В любое время года она носила костюмы пастельных тонов, изумительно сидевшие на ее стройной, с девичьей талией, фигуре и идеально гармонировавшие с ее цветом лица натуральной блондинки. Подстриженные под каре волосы окружали тонкое лицо, на котором выделялись прекрасные голубые глаза, чуть тронутые контурным карандашом.

— У нас великая новость! — объявила Беверли. — Морин наконец-то нашла дом своей мечты!

— Рядом с Ноттинг-хиллом, — пояснила та. — В трехстах метрах от работы.

Саманта поздравила ее и стала слушать, как остальные двое обмениваются идеями насчет обстановки нового дома. В любом случае, рассудила она, следует дождаться прихода Дебби, а уж потом рассказать им о свидании с Алессандро Лукарелли. Машинально кивая головой — Беверли совершенно права, сейчас актуален стиль фэн-шуй, — она мысленно прикинула, о чем будет с ними говорить.

А. Можно признаться, что привело ее к дому номер семь по Нью-Кросс-роуд, но тогда придется излагать им всю историю с самого начала, от первой анонимки до конверта с чаем, и встреча с адвокатом потеряет свою остроту.

Б. Можно приврать, что он назначил ей свидание, но тогда как она объяснит свои панические телефонные сообщения и просьбу позвонить в полицию?

В. Можно просто сказать, что она получила письмо от неизвестного поклонника, и только при встрече выяснилось, что это не кто иной, как отец ее ученика.

Последняя версия нравилась ей больше всех — от нее веяло романтикой.

— Это даже не сад, а скорее внутренний дворик, — продолжала Морин. — Но довольно просторный, можно поставить стол и стулья. Будем весной пить там чай. Саманта, лично для тебя припасу черный императорский!

— А для меня — белого вина, — засмеялась Беверли.