О том, как Ротшильды создавали великую Германию 3 страница

Хочется привести наглядный пример «отсталости» СССР - России. Его мы найдем в мемуарах летчика-аса, Героя Советского Союза, эстонца по национальности Энделя Пусэпа. Этот человек сам по себе уже разбивает миф об «оккупации» Эстонии. Дело в том, что он был в кабине самолета, который вез руководителя МИДа товарища Молотова в США и Великобританию на важнейшие переговоры по заключению союзного договора. И эту стратегическую миссию доверили эстонцу, и никакие работники НКВД в его кабине с пистолетом не стояли. Но сейчас речь не об этом. Нам всегда представляют, что это только в СССР были талоны, а все, что было хорошего в нашей стране в товарной сфере, - так это исключительно автоматы Калашникова и танки Т-34. В начале 1942 года Эндель Пусэп с товарищами прилетел в Англию, что называется, на разведку.[268] В книге его воспоминаний есть очень любопытные слова о британской столице того времени и ее снабжении: «Едем вдоль набережной грязно-бурой Темзы. Множество мостов - и древних, и современных. Есть и парные мосты, почти рядом. Это на случай, если один будет разбит. Проезжаем район фабрик и заводов. Перед каждым из них - многоэтажные стеллажи с тысячами велосипедов - транспортом рабочих. До скуки однообразные жилые дома - казармы. На верандах развешано залатанное белье. На улице носится чумазая детвора.

Отобедав, пошли снова в город. Пешком. Покупать сувениры-подарки родным и близким. В первом же магазине, куда мы зашли, нам сообщили, что вместе с фунтами и шиллингами нужны еще и талоны на покупки. Талоны нужны буквально на все, будь то одеколон или булавки. Выручил нас местком посольства, выделив некоторую толику талонов. Научили нас также запастись бумагой для упаковки, ибо в магазинах покупки выдавались без обертки… В парфюмерном магазине купили по флакончику духов. Просили дать нам самых лучших, какие нравятся молодой продавщице. Она улыбнулась, завернула покупку в лист "Таймса", и мы расплатились. Велико же было наше изумление, когда, развернув покупку вечером в гостинице, обнаружили, что духи-то наши, советские, "ТЭЖЭ", Москва!»[269]

Вот так. 1942 год. Лондон. Советские духи «Тайна женщины» - самые популярные и модные. И продаются в военном Лондоне по талонам. Сколько продавщиц в сегодняшней Москве на вашу просьбу подобрать что-то на ее вкус завернут для вас духи, сделанные в России? Для полноты картины: талоны после войны отменили в СССР раньше, чем в Великобритании. У нас - в 1947 году, англичане лишь к 1953 году полностью отказались от пресловутых талонов. Кто сейчас об этом говорит? Почти никто, потому что победивший в 1991 году благодаря Горбачеву и Ельцину геополитический противник ведет непримиримую информационную войну. О России только самое плохое, о себе только самое хорошее. Так и с поступками государственных деятелей России - не поясняя контекста, стараются выставить их либо дураками, либо агрессорами. В реальности все проще и сложнее одновременно. В мире не прекращается борьба за гегемонию. И Россия, хочет она того или нет, в эту борьбу всегда вовлечена. Сегодня часто можно слышать: зачем нам лезть в большую мировую политику? Нейтралитет - вот что нам нужно. Но беда в том, что никто из мировых игроков не позволит нам остаться в стороне. Слишком мы велики и слишком богаты природными ресурсами. И слишком богаты стратегическим положением, а все это вместе и есть геополитика. Когда США соперничают с Китаем, то каждая из сторон заинтересована в том, чтобы ресурсы России находились под ее контролем. Китайцам они нужны для развития своей экономики, американцам необходимо, чтобы российские ресурсы не достались китайцам. А это значит - не усидеть нам в стороне никак. Потому что каждая из сил будет стараться играть на нашем поле, чтобы контролировать положение и не дать другой стороне установить свой контроль. Подобная ситуация была на протяжении нашей истории всегда. По мере усиления и увеличения Российской империи главные игроки стремились использовать нас против своих врагов, делали все возможное, чтобы штыки русских солдат расчищали им путь к мировому господству. Россия же старалась преследовать свои цели, и тут закручивалась лихая интрига, все перипетии которой заслуживают детального изучения.

Но вернемся к «наследникам» Петра I. Слово наследники я не случайно взял в кавычки. Дело в том, что Петр Алексеевич волевым решением изменил порядок наследования престола. После ситуации со своим сыном Алексеем, который оказался вовлеченным в антигосударственный заговор и был готов предать своего отца, уничтожив все результаты сложной геополитической игры и бесконечных подвигов русских солдат и моряков, царь решил за благо назначить наследника сам.[270] Порядок, когда старший по мужской линии наследовал трон, заменялся назначением наследника. Кого царь-батюшка захочет, тот и будет наследником. Это решение Петра можно понять в контексте проблем того времени, но в дальнейшем оно сильно осложнит жизнь России, приведя к целой череде государственных переворотов.[271]

После смерти царевича Алексея Петровича по старой логике наследования на престол должен был взойти внук царя, сын Алексея Петр. Он потом войдет в нашу историю под именем императора Петра II. Однако сам Петр Великий считал поначалу, что его наследницей должна стать вторая жена Екатерина I.[272] Простая женщина, волею судеб вознесенная на трон, она казалась достойным продолжателем дела Петра - достаточно вспомнить эпизод, когда ее решимость спасла все и всех. Во время неудачного Прутского похода в окруженном турками лагере именно она отдала все свои драгоценности на подкуп турецкого визиря, что в итоге и спасло войско и страну. Однако вероятная супружеская измена Екатерины привела к охлаждению отношений. В итоге на момент своей внезапной (и очень похоже, что насильственной) смерти царь официально не назначил себе преемника. Это первое, почему можно взять слово «наследники» в кавычки.[273] Второе - уровень государственного мышления «наследников». Он явно не дотягивал до высокой планки продолжателей дела Петра Великого, что, однако, в большей степени относится к поздним «наследникам». Политика Екатерины I - это была политика самого Петра. Слишком сильной оставалась инерция огромной петровской энергии, да и вокруг царицы находились все «птенцы гнезда Петрова».

 

Портрет императрицы Екатерины I. Г. Бухгольц

 

Провоевав более двух десятилетий, Россия нуждалась в мире. Однако движение сухопутной империи к морю продолжалось. Предлог для вмешательства в дела Европы, чтобы получить новые гавани в «европейском море», был отличный. Немного сложный и исторически витиеватый, но был. И вот тут, уважаемый читатель, мы вновь подходим к Голштинии (Гольштейну) со столицей портом Киль. Давайте разбираться, как же Петр Великий, а затем и его супруга собирались присоединить к своим владениям один из нынешних важнейших портов Германии.

Голштинский герцог Фридрих IV воевал в Северной войне на стороне Швеции, так как Дания давно старалась поглотить его герцогство. Виной тому - географическое положение Голштинии, которая задолго до прорытия Кильского канала служила неким мостом между двумя морями - Балтийским и Северным. Дания взимала с проходящих купеческих судов пошлину, называемую «зундской». И сухопутная дорога через Голштинию использовалась, чтобы уклониться от ее уплаты.[274] Но главная причина была не в желании обезопасить госбюджет, а в намерении получить контроль над большей частью балтийского побережья. Именно поэтому Дания всегда стремилась присоединить Голштинию к своим владениям. Соперничающая с датчанами Швеция также старалась забрать ее в зону своего влияния: во время Северной войны княжество Гольштейн явилось полем битвы между шведами и их соперниками. Итогом военного поражения Швеции стал переход Голштинии под контроль датчан, а молодой герцог Карл Фридрих Гольштейн-Готторпский оказался «королем без королевства».[275]

И его приютили… в Петербурге. Дело в том, что помимо прав на очень удобный кусок германского побережья Карл Фридрих имел права и на шведский престол, будучи сыном герцога Голштинии и старшей сестры Карла ХII Гедвиги-Софии (что придавало ему особую ценность и за что немедленно уцепился Петр Великий, отдав за него свою дочь Анну). В итоге бурных событий Северной войны бедолага герцог, так и не ставший королем Швеции,[276] с 1721 года находился в России, обласканный царем и имея посланников при многих европейских дворах. Получалось некое «правительство Голштинии в изгнании». Когда вы сегодня видите, как ловко, словно фокусник из рукава, американцы «достают» состав очередного «законного правительства Сирии», создавая его из живущих в США и Великобритании этнических сирийцев, вспомните, что такой тактике сто лет в обед, а вернее, тысяча лет и более. Иметь в запасе готового правителя для другой страны - нормальная практика во все времена и при любых политических конструкциях. Как видим, и в этом вопросе государь Петр Алексеевич Романов не отставал от «цивилизованного мира». «Голштинский вопрос» как пролог к шахматной партии, которая могла дать России ощутимые преимущества и стать очередным серьезным шагом к становлению ее как ведущей морской державы, поднял именно Петр I.

Истинный политик, с одной стороны, Петр Алексеевич давал обещания голштинскому герцогу помочь возвращению его земель, которые прибрала себе Дания, с другой - использовал Голштинию как разменную монету на переговорах. В Ништадтском мирном договоре, который увенчал Северную войну и подвел ее итоги, нет ни одного слова о проблемах Голштинии. И это неудивительно, если вспомнить, как активно помогали наши британские «партнеры» шведам. Уже через два года после заключения Ништадтского мирного договора, в 1723 году, шведский парламент принял решение о выплате ежегодной пенсии голштинскому герцогу, который рос и воспитывался в Швеции.[277] С чего бы это? А в следующем 1724 году Петр Великий еще раз подтвердил, что носит свое высокое звание не зря. Он смог втянуть вчерашнего врага в союзный договор: Швеция согласилась вступить в оборонительный союз с Россией, одной из целей которого являлось удовлетворение территориальных притязаний герцога Голштинии. И затем все в том же 1724 году после подписания договора наш царь выдает свою дочь Анну замуж за голштинского герцога Карла Фридриха. Теперь все готово: повод для попытки взять под контроль отличный участок побережья есть, шведы протестовать не будут.[278] Пора действовать, но уже в следующем 1725 году Петр Великий умирает, вероятнее всего, от отравления.[279] Однако шахматная партия, которую он начал, продолжается.

Императрица Екатерина I уступает «дорогому голштинскому зятю» герцогу Карлу Фридриху все государственные доходы с нынешнего эстонского острова Сааремаа - тогдашнего острова Эзель.[280] Тем самым «голштинской партии» в Швеции дается повод к усилению иллюзий, которые активно подпитывал у них еще царь Петр: Россия отдаст Голштинии свои прибалтийские провинции, завоеванные недавно у Швеции. В России разрабатывается план военного вторжения в Данию: шведы должны помогать, голштинцы - поднять восстание в тылу датских «оккупантов». Весна 1726 года, то есть первая весна после смерти царя Петра, прошла под знаком приготовлений армии и флота. Озабоченная таким ходом событий Дания обращается за помощью к Англии, которая прекрасно понимает опасность контроля русскими над портом Киль. Лондон действует на опережение. На лето 1726 года планировалось отправка нашего флота и десанта к Копенгагену.[281] Но в самом начале лета англо-датская эскадра, основную роль в которой играли британцы, заблокировала выход русскому флоту из гавани Ревеля (Таллинна).

«Но усиленные морские вооружения, начатые весною 1726 года, до того встревожили Англию, что флот ее, в числе 22 вымпелов, под начальством адмирала Уоджера явился к Ревелю и с присоединившимися к нему семью датскими судами простоял у острова Наргина до исхода сентября. В ожидании открытия военных действий Ревель и Кронштадт были приведены в оборонительное состояние… Английский король в письме к Екатерине I объяснял, что флот его послан "не ради какой ссоры или несоюзства", но только из желания сохранить на Балтийском море мирные отношения, нарушению которых угрожали усиленные морские вооружения России».[282]

Война в тот момент не входила в планы обеих сторон. Однако эта мирная ничья все же была в пользу англичан. Им удалось заблокировать поход к берегам Дании, сорвав воплощение еще петровского замысла. Надо сказать, что «голштинский проект» был этим фактически похоронен. Возможно, нужно было еще немного подождать, как это делал товарищ Сталин, вернув в состав СССР - России в 1940 году прибалтийские территории и захваченную в 1918 году румынами Бессарабию. Глава Советского Союза ждал реального ослабления Англии и Франции, которые являлись гарантами всех государственных образований, появившихся на свет после 1917 года и нарезанных из территории Российской, Германской и Австро-Венгерской империй. И дождался - немецкая армия выбила англичан с континента, затем разгромила французов и только после капитуляции Франции 22 июня 1940 года товарищ Сталин приступил к возвращению территорий. Вероятно, дражайшая супруга Петра Великого чуть поспешила с подготовкой десанта, хотя и противная сторона не теряла времени даром. Почти в одно время началась блокада английского Гибралтара, объявленная испанцами, которая могла закончиться новой всеевропейской войной. С другой стороны, английская дипломатия сумела разорвать шведско-русский союз, верх в Швеции взяла партия пробританской ориентации. И вот на фоне этого давайте вспомним, что молодая русская императрица скончалась в мае 1727 года (в возрасте 43 лет), процарствовав всего чуть более двух лет (Петр умер в январе 1725 года). При этом, объясняя нам смерть Петра, как-то не говорят, почему так быстро скончалась его супруга.[283] Она ведь в ледяную воду не прыгала и больной никогда не была, между тем пережила мужа лишь на два года, умерев, не являясь даже для того времени пожилой. Одним словом, вопрос о естественности смерти Екатерины I, на мой взгляд, весьма спорный. Особенно если учесть, что произошло после этого. Все проблемы, ставившие под сомнение владение Британии морями, как-то дружно и разом рассосались. На трон России вступил внук Петра подросток Петр II. Но Россия больше не пытается играть в «голштинские игры», а русский флот «вдруг» начинает приходить в упадок. Причина банальна - на него не выделяется средств. Вам это не напоминает времена Перестройки и начало ельцинского правления? А ведь российский флот - это было главное, чего опасались наши геополитические «друзья», построившие цивилизацию Моря. Вот как описывает сложившуюся ситуацию Феодосий Федорович Веселаго, один из самых авторитетных русских историков военно-морского флота, живший в XIX веке: «В мае 1727 года умерла Екатерина I, и на престол вступил двенадцатилетний внук Петра Великого Петр II. По малолетству его управление государством, согласно духовному завещанию Екатерины, перешло в руки Верховного тайного совета, в котором первенствующее значение имел А. Д. Меншиков. Но могущественное влияние его прекратилось осенью того же 1727 года, когда он впал в немилость и был сослан в Сибирь. В январе следующего 1728 года двор оставил Петербург и переселился в Москву. С удалением двора из Петербурга и при продолжающихся недостатках денежных средств флот быстро клонился к упадку и терял свое прежнее значение. Сумма 1 400 000 руб., назначенная на его содержание, отпускалась с такими недоимками, что в 1729 году они превысили полтора миллиона рублей, и Адмиралтейств-коллегия, для выхода из стеснительного финансового положения, решилась ходатайствовать об уменьшении ассигнованной суммы на 200 тыс., но с тем, чтобы она отпускалась вполне и своевременно. Ходатайство коллегии было уважено; она даже получила благодарность, но это нисколько не пособило делу, потому что уменьшенная сумма продолжала отпускаться с прежнею неисправностью».[284]

Деньги на флот не выделяются, осенью 1727 года ссылают Меньшикова, главного сподвижника Петра. И герцога Голштинского отправляют в родной Киль, фактически высылая из России и начиная новое сближение с Данией. Царский двор переезжает в Москву. Происходит приблизительно то, что произошло в СССР после смерти Сталина, когда незаметно было изменен вектор развития страны и посеяны ядовитые семена будущей горбачевщины.

 

Петр II. Неизвестный художник

 

Российская империя изменяет свою политику, внук не собирается продолжать дело деда. То есть случилось то, чего так опасался Петр. Его детище - флот - остается заброшенным и ненужным. Корабли не выходят в море, новых судов не строят, служба во флоте перестает быть престижной и выгодной. Причина проста - якобы экономия средств. Но дело-то в том, что любая держава, которая начинает экономить на своей армии и особенно на флоте, никогда не сможет стать сверхдержавой и неизбежно придет в упадок. Будучи вовлечена в орбиту влияния тех стран, кто на флоте и армии не экономит.

Вот ведь как бывает - умирает монарх, и меняется вся политика страны. Причем мы говорим не о смерти Петра Великого, а о смерти его жены. Больше Россия не лезет в европейскую политику, не старается приобрести новые гавани для своего флота в Северном и Балтийском морях. И кто даст нам гарантию, что какая-либо держава, исходя из своих государственных интересов, не захочет устранить неугодного руководителя. Что дешевле для Англии - морской бой с русским флотом или кучка золота на подкуп подлеца, который вольет яд в царский кубок? Ответ очевиден. А история престолов всегда полна вопросов, на которые не всегда имеются ответы…

Процарствовал подросток Петр II недолго, менее трех лет, точно так же умерев загадочной смертью в январе 1730 года. Умер от оспы. Кто еще в царской семье умер, кто скончался во дворце от этой болезни? Никто. Странная избирательность, странный и быстрый уход из жизни преследовал русских самодержцев.[285] Снова стоял вопрос - кто поведет Россию вперед? Самым логичным вариантом была дочь Петра и Екатерины Елизавета Петровна.[286] Между тем собравшийся Верховный тайный совет решил призвать на трон племянницу Петра, дочь его брата Иоанна (Ивана) Анну Иоанновну.[287] Ей было 17 лет, когда Петр Великий в ноябре 1710 года выдал ее замуж за герцога Курляндского Фридриха Вильгельма.[288] Молодые прожили только два месяца. На обратном пути в Курляндию муж Анны Иоанновны стал живой иллюстрацией тезиса «что русскому здорово, то немцу смерть». Фридрих Вильгельм не доехал до дома и умер в дороге от чрезмерных возлияний, а его вдова Анна Иоанновна была Петром практически сослана в Курляндию, где и вдовствовала до тех пор, пока на нее с неба не свалилась корона Российской империи. Верховный тайный совет, однако, обусловил ее назначение на трон подписанием некоего договора с верхушкой политической элиты России под названием «Кондиции».[289]

 

Императрица Анна Иоанновна. Л. Каравак

 

Вступив на трон, Анна Иоанновна эти ограничения быстро отменила, совершив небольшой «переворот» и став полноправной царицей.[290] Но замуж она действительно не вышла, детей у нее не было, поэтому вопрос наследования престола вновь встал со всей остротой. Согласно старому порядку престолонаследия, который отменил Петр Великий, наследником должен был стать сын дочери Петра Анны и герцога Голштинского - будущий император Петр III.[291] Но Анна Иоанновна неожиданно выбрала другой вариант. Почему? Может быть, потому, что после смерти Екатерины I «голштинский вопрос» стал неким табу для руководителей России, не желавших ссориться с Англией. Возможно, выбор был обусловлен и другими причинами. В любом случае тот, кто имел права на голштинский, русский и шведский престол одновременно, не был выбран Анной Иоанновной в качестве наследника. И тем самым новая императрица демонстрировала определенную политическую линию - вернее, ее отсутствие. Россия не собиралась становиться морской сверхдержавой и активно влезать в дележ стоянок флотов на европейском побережье. Анна Иоанновна пригласила к себе дочь своей старшей сестры Екатерины, которую Петр I выдал за герцога Мекленбургского Карла Леопольда. От этого брака на свет появилась Елизавета Екатерина Христина, которую после принятия православия стали называть Анной Леопольдовной. В 1722 году, еще при жизни Петра Великого, Екатерина Иоанновна вместе с дочерью уехали от деспота-мужа, с которым семейная жизнь не сложилась. В 1733 году мать Анны Леопольдовны умерла, и племянница оказалась на попечении тетушки императрицы. Анна Иоанновна выдала ее замуж за герцога Брауншвейгского Антона Ульриха, который тоже практически постоянно жил в России. Вот родившегося от этого брака младенца Иоанна Антоновича и объявили наследником престола. Надо ли пояснять проницательному читателю, что немецкое княжество Мекленбург, за владетеля которого выдал замуж племянницу Петр I, имеет выход к морю? А Брауншвейг, за герцога которого выдавала племянницу Анна Иоанновна, выхода к морю не имеет? Петр Великий всех девушек своей семьи выдавал замуж так, чтобы через их брак получать возможность присоединять самые важные территории - портовые, прибрежные. Его «наследники» действовали либо наобум, либо с точностью до наоборот.

Что касается политики, которую проводила Анна Иоанновна, то стоит напомнить про договор с Данией в 1732 году (то есть практически сразу после воцарения), в котором Россия соглашалась с владением датчанами Голштинией. В декабре 1734 года между Россией и Англией был заключен торговый договор, что косвенно доказывало отсутствие у русских желания оспаривать первенство Британии на море. Россия начинала придерживаться проанглийской ориентации, что автоматически означало ориентацию антифранцузскую. И не только это - политика России становилась не самостоятельной, а некой производной от политики мировой. Терялась инициатива, а «дружба» сильных мира сего стоит очень мало. К примеру, в 1734 году Дания и Швеция заключили на 15 лет союз с целью сохранения территориального status quo, то есть Швеция гарантировала Дании владение Шлезвигом и снимала с повестки дня свои претензии.[292] Усилиями британской дипломатии были разорваны все нити тонкой паутины, которую ткал вокруг Голштинии Великий Петр. Швеция вновь становилась противником России, который мог в любой удобный для себя момент попытаться вернуть утерянное в Северной войне.

17 октября 1740 года императрица Анна Иоанновна скончалась, оставив престол сыну своей племянницы, которому было два месяца и пять дней от роду. Опекуном сначала был назначен любовник Анны Иоанновны герцог Бирон, но Анна Леопольдовна с помощью фельдмаршала Миниха провела «мини-переворот», сослав Бирона, и стала опекуном при собственном сыне-императоре. Это случилось 8 ноября 1740 года. А какова была ориентация правительства младенца Иоанна Антоновича? Судите сами. 3 апреля 1741 года сроком на 20 лет был заключен первый в истории русско-английский военный союз. После чего Россия вплотную приблизилась к очередному государственному перевороту. Внешние силы готовились активно повлиять на русскую власть в своих интересах и «подкорректировать» внешнеполитический курс империи. Почва для государственных переворотов была и внутри России - дочь Петра Великого не на троне, который «оккупировали» непонятно откуда взявшиеся «немцы».[293] Но, разумеется, вовсе не забота о «русскости» русского трона двигала теми, кто организовывал очередную смену власти в Петербурге.Проанглийская ориентация России не устраивала Францию, которая продолжала активно оспаривать право первенства у Британии. Раз русская власть ориентируется на Лондон, нужно поменять ее на власть, которая будет ориентироваться на Париж. В декабре 1739 года в Петербург прибывает новый французский посол Иоахим Жан Тротти маркиз де ла Шетарди. Именно он начинает активную работу по подготовке переворота. Второй «помощник», желающий сместить правительство Анны Леопольдовны, - это шведский посланник Эрик Матиас Нолькен.[294] Желания шведов понятны и прагматичны - воспользовавшись чехардой в высших эшелонах власти и вызванной этим смутой, попытаться отыграть назад все, что забрал у Швеции Петр Великий.[295] Цинизм ситуации в том, что разрушить дело отца предложили его дочери. Но господа дипломаты недооценили степень силы и крепости петровской крови, которая текла в жилах русской царевны. Швед и француз предложили Елизавете Петровне следующий план: они дают ей деньги на переворот, причем б'ольшую сумму - Швеция. Чтобы получить деньги, она должна написать обращение к шведскому королю с просьбой помочь ей взять власть, пообещав в ответ вернуть шведам Прибалтику. При этом, чтобы создать внутрироссийский кризис, помогая перевороту, Швеция должна была начать войну против России.[296] Во время войны и планировалось произвести переворот. Французский посол готов был дать деньги, но только после письменного обязательства Елизаветы. Она же просила сначала дать ей деньги и соглашалась принять военную помощь Швеции. Но никаких бумаг цесаревна так и не подписала. Уж как это ей удалось - тайна за семью печатями. Пришлось заговорщикам положиться на ее слово. А поскольку Елизавета была этакой веселушкой, склонной к балам и развлечениям, дипломаты решили, что уж она-то потом точно станет марионеткой в их руках.

В июле 1741 года Швеция начала войну против России в Финляндии, указав в приложении к королевскому манифесту об объявлении войны в качестве одной из ее причин «устранение царевны Елизаветы и герцога Голштинского [сына Анны Петровны. - Н. С.] от русского престола и власть, которую иностранцы захватили над русской нацией».[297] Как мы видим, ничего, кроме желания «блага» русскому народу, шведами, разумеется, не движет. Только от желания восстановить законных правителей Швеция начинает войну. Через 200 лет после этого Гитлер вторгнется в нашу страну, воюя исключительно с «незаконным сталинским режимом», а вовсе не желая завоевать Россию и получить доступ к ее богатствам. Верить в такие разговоры и заявления - себя не уважать…

Однако русская армия имела свои планы на ближайшее будущее. Генерал-фельдмаршал Ласси вообще переносит боевые действия на территорию шведской части Финляндии.[298] 23 августа 1741 года Швеция потерпела сокрушительное поражение под Вильманстрандом. Фамилия командира шведского отряда, который попал в плен, наверняка знакома любителям русской истории - Врангель.

Далее события развивались следующим образом. 24 ноября 1741 года русское правительство, чувствовавшее опасность, издало приказ об отправке гвардейских полков на фронт. Анна Леопольдовна хотела тем обезопасить себя, а вместо этого только подтолкнула заговорщиков. Как внутренних - Елизавету (уйдут полки, с кем делать переворот?), так и внешних (последняя надежда Швеции - не ее армия, а воцарение Елизаветы!). В ночь на 26 ноября 1741 года Елизавета становится императрицей. В Стокгольме ждут мирных предложений России или, говоря языком сегодняшних полузащитников прав человека, - «возврата демократической Швеции территорий, оккупированных кровавым петровским режимом». Основания для надежд и радости у шведов имеются - русские предложили заключить перемирие до марта.[299] Однако реальность начала постепенно отличаться от пожеланий шведского, да и французского двора.

Елизавета воцарилась, шло время, но свои словесные «векселя» она оплачивать не спешила. Тогда Париж попытался подтолкнуть Турцию к новой войне с Россией, обеспокоенные шведы стали готовиться к продолжению военных действий.[300]

 

Портрет императрицы Елизаветы Петровны. К. Ванлоо

 

В ответ на прямое давление французского посла Шетарди императрица Елизавета на голубом глазу ответила, что она «употребила бы все средства, указанные ей французским королем, для выражения своей благодарности шведам, если бы только дело не касалось уступок, противных ее славе и чести. Пусть сам король будет судьей: что скажет народ, увидев, что иностранная принцесса, мало заботившаяся о пользе России и ставшая случайно правительницей, предпочла, однако, войну постыдным уступкам хоть чего-нибудь. Тем более дочь Петра I не может для прекращения той же самой войны согласиться на условия, противоречащие благу России, славе ее отца и всему, что было куплено ценой крови его и ее подданных».[301]

Если коротко - не может патриот России быть меньшим защитником России, чем непатриот. Точно такой же аргумент использовал в переговорах с нашими партнерами… Сталин почти через 200 лет после Елизаветы. Когда речь шла о послевоенных границах между Польшей и СССР, на переговорах с англичанами Сталин настаивал, чтобы граница проходила по так называемой «линии Керзона».[302] Англичане первоначально требовали восстановления границы по состоянию на 1 сентября 1939 года, то есть СССР должен был вернуть Западную Белоруссию и Западную Украину полякам.«Линия Керзона» отдавала эту территорию нам.

«Сталин, в свою очередь, изложил позицию Советского правительства по этому вопросу.

- Речь идет о том, - сказал он, - что украинские земли должны отойти к Украине, а белорусские - к Белоруссии. Иными словами, между нами и Польшей должна существовать граница 1939 года, установленная Конституцией нашей страны. Советское правительство стоит на точке зрения этой границы и считает это правильным. Молотов пояснил, что обычно эту границу называют линией Керзона».[303]

В разговоре с англичанами Сталин употребил практически тот же аргумент, что и хитрая «дщерь Петра»: «Что же вы хотите, чтобы мы были менее русскими, чем Керзон и Клемансо?.. Что скажут украинцы, если мы примем ваше предложение? Они, пожалуй, скажут, что Сталин и Молотов оказались менее надежными защитниками русских и украинцев, чем Керзон и Клемансо».[304]