Студопедия — Особенности агональной культуры средневековой Европы.
Студопедия Главная Случайная страница Обратная связь

Разделы: Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Особенности агональной культуры средневековой Европы.

Опубликовано oleggaponov на 26.03.2011

Архангел Михаил в рыцарском облачении.

Агональная культура средневековой Европы рассматривалась в ракурсе рыцарской культуры, под которой понимают культуру аристократического, правящего класса. Рыцарство, как отдельный феномен, исследовался в работах Й. Хейзинги, Ж. Флори, Ф. Кардини, Ж. Ле Гоффа, А. Фергюсона, Ф. дю Пюи де Кленшана, Р. Перну, М.Г. Муравьевой. Ими были рассмотрены различные аспекты рыцарства, от эмпирических и экзистенциальных оснований, до подробностей материальной культуры, что позволяет нам сосредоточиться на агональных чертах явления. Под агональными чертами культуры следует понимать такие особенности, которые отражают ее жизнеспособный харак-тер, несут основу для формирования ценностного ядра культуры, воплощаясь в ее идеальные образы.

Рыцарь феодальной Европы воплотил в себе черты героя кельтских сказаний и германского эпоса. Ликургов космос античности к моменту появления рыцарства, был искажен влиянием упадка поздней Римской империи, в которой игры на Марсовом поле превратились в военные упражнения легионеров, а в скором времени были вытеснены из римской армии обычаями наемников германцев. Гладиаторские бои к этому времени уже оторвались от погребальных игр и под воздействием политических доктрин, приняли форму управления плебсом. Впрочем, само гладиаторское искусство в дальнейшем послужило основой для искусства фехтования и изощренного владения холодным наступательным и оборонительным оружием, что породило развитие целых фехтовальных школ Италии и Испании.

Песнь о Роланде. Иллюстрация к манускрипту 14в.

Два начала, отчасти римское и в значительной степени варварское, породили феномен рыцарства, который получил свое полное воплощение при непосредственном участии христианской религии. Как отмечает Ж. Флори, само слово «рыцарь» имеет не одно значение. Первоначально оно указывает, очевидно, на воина всадника. Но рыцарство – это далеко не только кавалерия. Очень рано этот термин прилагается к воину весьма почтенного социального статуса, но дворянским титулом становится все же много позднее. Рыцарство, в самом деле, связано с дворянством, но, как бы то ни было, эти категории вовсе не синонимичны. Наконец, рыцарь – носитель особой этики, различные аспекты которой выступают в разные эпохи с различной степенью интенсивности. Рыцарская мораль предполагает: честное выполнение всех обязательств, связанных с военной службой – вассальной или феодальной, преданность Церкви и королю, а также – своему патрону, сеньору или прекрасной даме; величие души; чувство чести; смирение, смешанное с гордостью. Из таких элементов, взятых в разное время в разных пропорциях и под различными именами, складывается идеал – идеал, предлагаемый рыцарю главными действующими лицами на средневековой сцене: прежде всего с Церковью, которая обладает почти полной монополией на культуру и которая всеми доступными ей средствами средневековой «массовой информации» настойчиво распространяет свою собственную идеологию; затем, светской аристократией, которая связана с рыцарством кровными узами, которая мало-помалу обретает свое социальное самосознание и в противостоянии церковному влиянию выдвигает на первый план свойственные только ей способы чувствования, действия и мышления (1, с. 7).

Фрагменты жизни. Благословение брака, рождение сына, воинское служение.

Формы существования агональной культуры в эпоху средневековья разнились, переходили от архаичных кельто-германских к христианизиро-ванным европейским, но в целом к ним можно отнести войну, со своим непосредственными элементами – подготовкой, походом, боем, победным или погребальным пиром; воинские упражнения, имевшими отношение к обрядам инициации, родовым культам, превратившимися со временем в турниры и дуэльные поединки и др.

Молящийся крестоносец. Средневековая фреска.

К характерным чертам средневековой агональной культуры можно отнести культ тела, который, вопреки христианским воззрениям о теле как об «омерзительном одеянии души» (Григорий Великий), воплощал идеал воинственности. Ж. Ле Гофф пишет, что юные герои поэм о героических деяниях белокожи, белокуры и кудрявы. Они атлетически сложены.

Корпус его крепок, пропорции великолепны,
Широкие плечи и грудь; он прекрасно сложен:
Могучие руки с огромными кулаками
И грациозная шея.

Жизнь все время требовала от рыцаря напряжения физических сил: на охоте, на войне, на турнире [2, с. 331].

Однако влияние христианства проникало в рыцарское мировоззрение. Людовик Святой говорит Жуанвилю, «когда человек умирает, он излечивается от проказы, каковой является его тело», что, пожалуй, не только говорит о бренности тела, а о бренности преходящего мира, о важности духа. В этом мировоззрение физическая сила являлась результатом веры.

Бертран де Борн воспевает идеал средневекового рыцаря, в котором тело в сочетании с физической силой, образует красоту воина.

Любо мне видеть щиты…,
Ломать копья, протыкать щиты и разрубать вороненые шлемы,
Бить и получать удары
(2, с. 316–317).

Песнь о Роланде. Раннефранцузский текст.

В этом «бить и получать удары» видится расхождение с христианской доктриной о не сопротивлении злу силой, но сила лишь на первый взгляд выражена физическим усилием, она сакральна и символична.
Агон в средние века символичен, проникнут не только борьбой внешней, с противниками и врагами, но и борьбой внутренней, своеобразной психомахией, о которой писал Пруденций, борьбой добра и зла в душе человека. В агоне достигается экзальтация воина, которая от звероподобия скандинавских берсерков, к закату средневековья, сравнима с религиозным экстазом. В этом экстатическом состоянии воин красив, он обретает «потаенную истину», погружается в «царство грез», и сражение, проходящее наяву, вдруг обретает второй план, как например битва воинства Амура с темными людскими пороками в «Романе Розы» Жана де Менга (3, с. 278).

Причастие воинов перед сражением.

Сражение для рыцаря основа сакрального бытия, когда поле боя превращается в храм Божий, звук рога в трубу ангела, сама битва «как последняя битва» абсолютного Добра и Зла. Символика этой битвы сопровождает рыцаря на всем пути – от рождения к смерти. Через обряд инициации, который де Кленшан возводит к германскому обычаю вручения меча, до погребальной тризны.

Посвящение в рыцари (1322-1326). Симоне Мартини (1284, Сиенна – 1344, Авиньон).

Интересно, что при посвящении рыцаря обряд, включающий в себя четыре элемента, а именно: исповедь и ночное бдение над оружием, причащение, вручение оружия и жест «colée», празднество, сопровождался именно «ударом». Де Кленшан вопрошает: откуда появился этот жест, получивший столь большое значение, что даже сам ритуал получил название от слова «посвящение» (adoubement), которое, будучи германского происхождения, переводится как «ударить»? При внимательном изучении этого вопроса исследователи дают ему пять возможных объяснений. Для одних термин «colée» – лишь форма договоренности. Он просто-напросто выражает согласие между уже имеющим звание рыцаря и новичком. Другие полагают, что в этом следует видеть некий ритуал напоминания: сила полученного удара заставит рыцаря на протяжении всей жизни помнить о данных им обещаниях… Некоторые полагают, что «paumée» не что иное, как последнее испытание силой: кто не выдержит удара, тот не достоин быть рыцарем. Некоторые историки, в свою очередь, считают возможным усмотреть в этом подлинный акт посвящения, возможно символизировавший пережиток старинного обмена кровью. Этим жестом рыцарь, проводивший церемонию, передавал свое звание в душу и тело посвящаемого. Наконец, один ученый, не лишенный воображения, а именно Гриоль, полагал, что этот удар символизировал собой отсечение головы, перемена которой подчеркивала изменение статуса и жизни оруженосца, ставшего рыцарем (4, с. 60–61). Подробная символика этого обряда содержится в поэме XIII в. «Ordene de chevalerie», в которой рассказывается как Юг, граф Тивернадский попав в плен к Саладину, по просьбе последнего проводит обряд посвящения его в рыцари.

Меч для ритуалов и церемоний. Св. Римская Империя.

Удар мечом, вводит человека в сакральное состояние, это первое и основное действие обряда посвящения. Удар включает в себя и проверку, как в кулачных боях, прежде чем допустить бойца на бой, спрашивали: «Держишь?», и когда он говорил: «Держу!» наносили мощный удар. Удар осуществляет связь с потусторонним миром, причем эта связь прямая. Ударом можно отогнать нечистую силу, можно призвать на помощь предков (хлопнув в ладони). Удар выступает и знаком агона. Через удар агон являет себя миру.

Под воздействием христианства агон глубже проникает в человече-скую природу. Та внешняя борьба между варварством и цивилизацией, между язычником и силами природы, между своими и чужими Богами и людьми, вдруг погружается внутрь души, рационализируется, становится своего рода психомахией, где олицетворения Добра и Зла, Души и Тела, Добродетелей и Пороков сражаются в человеческой душе. И брань внутренняя важнее внешней, даже более того, внешняя брань отражает внутреннее борение. В этом борении видится идеал поздней рыцарственности, в котором варварская сакральная одержимость битвой, кровью, славой и победой, уступают место (не без воздействия клерикального мировоззрения) своеобразной экзальтации, которая сопровождает воинскую доблесть и верность, как истинные добродетели средневекового рыцаря. Как в античности, центральным моментом аго-нальной культуры является схватка. В средневековье, она по своему акциональному составу мало отличается от античности. Подготовка к бою, поход или предприятие, перерастающее в скитание, бой, возвращение из похода.

Фридрих Барбаросса в одеянии крестоносца.

Рамон Луллий в трактате «Libre del ordre de cavayleria» (XIII в.) рассказывает о происхождении института рыцарства. Когда, после изгнания человека из Рая, войны и прочие «мерзости» («misprision»), постепенно проникая в наш мир, стали разрушать его, и было создано рыцарство, имевшее целью защищать людей и обуздывать людские страсти. Лишь один человек из каждой тысячи (ex mille electus), «самый верный, самый сильный, самый благородный и мужественный», избирался, чтобы стать рыцарем (miles). Он имел коня, «самое благородное из животных», и наилучшие доспехи, какие только мог достать. Ему также должен был служить оруженосец, а под начало его поступали простолюдины, которым вменялось в обязанность возделывать его земли и содержать самого рыцаря и его скот. С этого, по мнению Луллия, и началось рыцарство и просуществовало в таком виде до тех времен, когда появился на свет и жил он сам, и долг каждого рыцаря с детства воспитывать своих сыновей так, чтобы они могли выполнять те функции, ради которых и было изначально создано рыцарство. Однако это не только постоянные упражнения в искусстве верховой езды и различных военных искусствах: нет, понятие «рыцарство» имело куда более глубокий смысл. На самом деле, пишет Луллий, этику рыцарства и рыцарскую премудрость следовало бы подробно изложить в книгах, а самих рыцарей обучать в специальных школах подобно тому, как обучают основам христианского учения клириков (5).

Рыцарь Тамплиер. Витраж.

По Р. Луллию, наипервейший долг рыцаря – защищать веру Христову от неверных, за что его будут чтить не только в нашем мире, но и после смерти. Рыцарь обязан также защищать своего светского сеньора, заботиться о слабых, женщинах, вдовах и сиротах, и постоянно тренировать свое тело, охотясь на диких зверей – оленей, диких кабанов, волков и львов – и участвуя в поединках и турнирах. Под руководством своего короля он должен вершить суд среди подчиненных ему людей и руководить ими в трудах праведных. Рыцарь должен быть всегда готов незамедлительно покинуть свой замок и отправиться защищать дороги или преследовать разбойников и злоумышленников. Ему также нужно: получить определенные знания о добродетелях, необходимых для выполнения всех вышеперечисленных обязанностей; постараться набраться мудрости; воспитать в себе милосердие и верность. Однако же в рыцаре важнее всего воинская доблесть, «ибо более всего рыцарство славится именно благородством мужества, т.е. доблестью. А превыше всего для него честь, гордыни рыцарь должен бежать, как и лжесвиде-тельства, лени, разврата и предательства (6).

К началу XIV века относится появление первого европейского трактата по фехтованию, известной рукописи MS Я 33, хранящейся в Королевском арсенале в Лидсе. На более тридцати рисунках изображены пары незащищенных бойцов, практикующих разнообразные позиции и методы, которые включают сокращения, толчки, парирования и разоружающие движения с мечом и баклером, к рисункам сделаны комментарии на латинском языке. Удары наносятся в голову, по телу, рукам и ногам. Один из бойцов одет в одежду монаха, который, судя по надписям, инструктирует ученика. Подобные инструкции с рисунками начинают появляться в европейских странах в XIV и XV вв., что, на наш взгляд, указывает на те же процессы, которые наблюдались и в античности – канонические формы борьбы из традиционной формы существования переходят в письменную форму. Появляются учителя агонистики. Сам канон агона фиксируется в письме, что будет предполагать в будущем обучение по тексту, текст будет обещать освоение искусства самостоятельно, таким образом, учителем становится письмо.

Поединок с мечом и баклером.

Следует еще отметить, что социальный слой воинства, со своеобразной иерархией, замыкается на идеальных образах рыцарственности, которые воплощены в конкретных литературных и исторических персонажах. К таковым относятся Боярд и Дюгеклен, о которых Ж.Ж. Руа, писал, что это были рыцари в полном значении этого слова; с мужеством, храбростью и ловкостью они соединяли еще и прекрасные душевные качества; они были добры, сострадательны, великодушны; у них не было ни тени гордости, ни тщеславия, ни зависти, и насколько они относились строго к самим себе, настолько они были снисходительны к другим. Они даже щадили и врагов своих и всегда искренне сожалели, если поединок заканчивался смертью их противника. Конечно, такие рыцари принесли много пользы своему отечеству и покрыли свои имена бессмертной славой (7, с. 219).

Важной чертой агональной культуры средневековья является взаимоотношение агона, эроса и смерти. Эрос здесь нельзя понимать как плотское чувство, как стремление к продолжению рода, терминами напоминающими современный эротизм, пестрят различные агиографические повествования. Излюбленными стихами из «Песни песней» наполнены описания мистических переживаний святых. Этот мистический опыт был известен воинству, поскольку восходил своими корнями к сакральной одержимости древних кельтов и германцев. Важно, что средневековое мировоззрение предает ему не животное, а божественное направление. Свой мистический опыт воин получал при всенощном бдении возле оружия, а также в бою. Этот опыт воспринимался и как любовь, и как сражение за добродетель, в которой возможна смерть, но вслед за которой наступает воскресение, ибо здесь происходит слияние в истинной любви с Богом.
Жан де Бюэй, боевой соратник Жанны д’Арк, в автобиографическом романе пишет «На войне любишь так крепко. Если видишь добрую схватку, и повсюду бьется родная кровь, сможешь ли ты удержаться от слез! Сладостным чувством самоотверженности и жалости наполняется сердце, когда видишь друга, доблестно подставившего оружию свое тело, дабы свершить и исполнить заповеди Создателя. И ты готов пойти с ним на смерть – или остаться жить и из любви к нему не покидать его никогда. И ведомо тебе такое чувство восторга, какое сего не познавший передать не может никакими словами. И вы полагаете, что так поступающий боится смерти? Нисколько; ведь обретает он такую силу и окрыленность, что более не ведает, где он находится. Поистине, тогда он не знает страха» (8).

Чувство восторга сродни радости от восприятия Бога, молитва в бде-нии при оружии, а затем молитвы перед сражением, призваны очистить рыцаря, вспомним, в «Ordene de chevalerie» рыцарь Юг, посвящая Саладина в рыцари, приводит в порядок бороду и волосы Саладина, затем выкупал его, пояснив, что купанье – во-первых, символ особой учтивости и великодушия, а во-вторых, должно напоминать неофиту о том, как его крестили в детстве, и он должен выйти из бассейна таким же чистым и безгрешным, каким достают дитя из купели. Затем Юг уложил султана в прекрасную постель – символ заслуженного райского блаженства, к которому, собственно, и должен в итоге стремиться каждый рыцарь. Когда же Саладин поднялся с постели, он облачил его в белую рубаху, символ чистоты тела, а затем – в алый плащ, дабы султан помнил, что рыцарь всегда должен быть готов пролить свою кровь в защиту Святой Церкви. Затем он натянул ему на ноги коричневые чулки, которые должны были напоминать ему о земле, в которую ему, в конце концов, все равно придется лечь, а значит, нужно готовиться к смерти еще при жизни (9). Символика обряда, это внешняя форма, но она не требует рационализации, при мистическом восприятии действительности. При этом, конечно само мистическое видение, касалось только избранных, Бернар Клервоский, в своем «De laude novae militiae», говорит о крестоносцах-тамплиерах, как о тех «которые не наряжаются в золото и серебро, но изнутри укрепляют душу свою верой, а тело защищают простой кольчугой, дабы поселить ужас, а не жажду наживы в сердцах врагов своих», в душе у крестоносца горит верность поставленной цели и религиозное рвение.

Тамплиеры

Обряд призван был очистить, освободить душу и тело рыцаря, от обычного содержания и предуготовить ее к наполнению новым, сакральным чувством. «В сосуде не может быть сразу двух напитков – поясняет Мейстер Экхарт, – если нужно его налить вином, надобно сперва вылить воду – он должен стать пустым. Поэтому, если хочешь получить радость от восприятия Бога, ты должен вылить вон и выбросить тварей» (10, с. 31). Это чувство, есть любовь, которая сильна как смерть (fortis est ut mors dilectio), этим чувством человек оживает для вечной жизни. В этот момент сила духа, в котором есть Бог, как в вечном мгновении, сочетается с душой человека, поэтому радость от этого у человека безмерна.
В агоне душа человека полностью проникается Богом, от того нет страха смерти у человека. Мейстер Экхарт говорит: смерть, которой умирают в любви и в познании, благороднее и ценнее всех дел, что сначала и до сей поры в любви и желании, совершало святое христианство и совершать будет до конца мира. Все эти дела служат лишь этой смерти, ибо из этой смерти рождается вечная жизнь (11).
Отождествление себя с Христом, сопричастность страданию и униже-нию Христа, ради победы в борьбе за добродетель, характеризуют средневекового рыцаря.

Надгробие рыцаря.

Важным моментом в жизни средневекового человека, являлся момент перехода в мир иной, к которому всегда нужно быть готовым. В конце XIV в. выпускались рецепты праведной смерти, «Artes moriandi». В них смертный час представлен своего рода турниром, ристалищем которому служит комната умирающего, точнее ложе смерти (праведно умереть можно лишь в своей постели, самой страшной считается смерть внезапная, неожиданная, неподготовленная). Перед судейским возвышением изображается сражающийся рыцарь – ангел хранитель, противостоящий сонму грозно ощетинившихся демонов. Бой идет за душу умирающего (12, с. 281). Для победы в этой борьбе умирающему необходимо не только воскресить самые сладострастные воспоминания своей жизни и отречься от них, предав их проклятию, но и обратиться к распятию Христа. Генрих Сузо в «Возлюбленной беседе души с супругом ее Иисусом Христом, снятым с креста» восклицает: «О, сладчайший мой учитель! Кто даст мне власть умереть вместе с тобой? Я желаю, чтобы вся моя сила умерла вместе с Тобой, чтобы все мои кости сокрушены были в час Твоей смерти, чтобы душа моя была распята вместе с Тобой. О, блажен тот, кто умирает, и как могучий борец, вступает вместе с Тобой на ристалище борьбы за добродетель, кого не заставит отступить боль, ни по-шатнуться радость, ибо мужественно сражается вместе с Тобой и каждый день добровольно принимает смерть. Не сладостна ли рана того, кто с постоянством ищет твоих ран и кто, созерцая их, освобождается от всякой вражды?» (12, с. 316).
«Пребывание рядом с трупом» стало в середине XIV века весьма распространенной темой в живописи. Изображалось это как «встреча» троих живых и трех мертвецов. Зритель видит трех молодых людей – красивых, счастливых, беззаботных – рядом с тремя трупами, которые обычно изображались в гробах на кладбищах. Этот сюжет «Memento mori» сформировал новую религиозность, а также новый образ жизни и направление раздумий. В результате появился ряд иллюстрированных трактатов об искусстве умирания (13, с. 244–247).

Надгробие рыцаря.

Идеализированные образы рыцарственности, воплощались не только в военных предприятиях, но и в повседневной жизни. Турниры и дуэли составляли неотъемлемую часть аристократического быта, который к эпохе Возрождения сросся с рыцарскими идеалами. Корпоративный характер общества сказался и на агональной культуре. Дух агональности временами охватывал различные категории общества, но основными его носителями являлись воины, причем воины благородного происхождения. Но и здесь агон все более замыкается в культурные рамки. А. Фергюсон справедливо усматривает в таковых культурных рамках признаки упадка рыцарственности. Истинный турнир, битва «стенка на стенку», melee, в котором рыцарю нравилось видеть образ боя как такового, вылился в нечто относительно культурное. От схватки в открытом поле, включавшей в себя все что угодно, кроме ограничений и правил, и отличавшейся от войны только тем, что сражались предположительно больше от любви, чем из ненависти к противнику, и тем, что она не заканчивалась захватом или потерей владений, турнир превратился в представление, ограниченное различными правилами и деревянной загородкой, – в придворный спектакль. То, что Жюссеранд говорил о французском турнире XV века, можно без всякого преувеличения отнести и к английской действи-тельности. «У них были, – писал он, – свои правила и собственный церемо-ниал, исполняемый с исключительным совершенством, сложный, выражен-ный в «пламенеющем» стиле мастерами живописи: теперь у них не было выбора, кроме как исчезнуть подобно самому стилю, высшему выражению готики на грани своей смерти. На самом деле они очень далеко отстояли от жестоких битв в открытом поле времен Филиппа Августа и Генриха Плантагенета. Теперь, несмотря на ушибы, раны и смерть, они стали красивыми празднествами, похожими на украшенный миниатюрами манускрипт, похожими на ожившие миниатюры… Будущее лежало за теми поединками, чьи plaideries презирались свободными рыцарями прошедших времен (14, с. 41–42).
Мнемотоп агональной культуры средневековья опирается на места сражений и боев, которые оставляли свои следы в пространстве. Эти следы отмечали места гибели героев. Например:

«Два дерева там вниз глядят с холма,
Четыре глыбы мраморных лежат.
Граф на траву недвижимый упал,
Лишился чувств, встречает смертный час
[15].

Подробное описание местности украшено глыбами, о которые Роланд пытался переломить свой меч. Наконец, смерть Роланда лицом в сторону Испании, символизировала то, что он «погиб, но победил в бою». Обратив лицо в сторону врага, принимает смерть и Баярд. Эти места сражений и гибели героев, перекочевав в эпос и рыцарские романы, не утратили связи с реальным ландшафтом, а более того, обрели ее во множестве различных мест.
К закату средневековья, как и к закату античности, мы видим, что агонистика становясь чистым искусством, все более утрачивает дух, все более формализуется, оставляя дух культурной памяти. «Прирученный» религией агон, замыкается в небольших корпоративных обществах, которые обильно возникают по всей Европе, которые практикуют уже новое искусство «защиты», которое было бы непонятно старому рыцарству, привыкшему более полагаться на провидение Господа, на мощь рук, на крепость доспехов или стойкость тела, которые так ценились в их время.

Литература

1. Флори Ж. Повседневная жизнь рыцарей в средние века. М., 2006.
2. Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада. М., 1992..
3. Рыцари Круглого стола. Предания Романских народов средневековой Европы. М., 1995.
4. Кленшан П. Рыцарство. СПб., 2004.
5. Кин М. Рыцарство
6. Льюль Р. Книга о рыцарском ордене
7. Руа Ж.Ж. История рыцарства. М., 1996.
8. Хейзинга Й. Политическое и военное значение рыцарских идей в позднем средневековье. Человек. 1997. № 5.
9. Кин М. Рыцарство.
10. Бицилли П.М. Элементы средневековой культуры. СПб., 1995.
11. Экхарт М. Сочинения. Духовные проповеди и рассуждения. Изречения.
12. Дюби Ж. Европа в средние века. Смоленск, 1994.
13. Ж. Гофф Рождение Европы. СПб., 2007.
14. Фергюсон А.Б. Золотая осень английской рыцарственности. СПб., 2004.
15. Песнь о Роланде. CLXVII

ADVERTISEMENT

 




<== предыдущая лекция | следующая лекция ==>
Анализ произведения Вечера на хуторе близ Диканьки Гоголя Н.В. | Схема пароэнергетической установки

Дата добавления: 2015-08-10; просмотров: 882. Нарушение авторских прав; Мы поможем в написании вашей работы!



Практические расчеты на срез и смятие При изучении темы обратите внимание на основные расчетные предпосылки и условности расчета...

Функция спроса населения на данный товар Функция спроса населения на данный товар: Qd=7-Р. Функция предложения: Qs= -5+2Р,где...

Аальтернативная стоимость. Кривая производственных возможностей В экономике Буридании есть 100 ед. труда с производительностью 4 м ткани или 2 кг мяса...

Вычисление основной дактилоскопической формулы Вычислением основной дактоформулы обычно занимается следователь. Для этого все десять пальцев разбиваются на пять пар...

Этапы творческого процесса в изобразительной деятельности По мнению многих авторов, возникновение творческого начала в детской художественной практике носит такой же поэтапный характер, как и процесс творчества у мастеров искусства...

Тема 5. Анализ количественного и качественного состава персонала Персонал является одним из важнейших факторов в организации. Его состояние и эффективное использование прямо влияет на конечные результаты хозяйственной деятельности организации.

Билет №7 (1 вопрос) Язык как средство общения и форма существования национальной культуры. Русский литературный язык как нормированная и обработанная форма общенародного языка Важнейшая функция языка - коммуникативная функция, т.е. функция общения Язык представлен в двух своих разновидностях...

КОНСТРУКЦИЯ КОЛЕСНОЙ ПАРЫ ВАГОНА Тип колёсной пары определяется типом оси и диаметром колес. Согласно ГОСТ 4835-2006* устанавливаются типы колесных пар для грузовых вагонов с осями РУ1Ш и РВ2Ш и колесами диаметром по кругу катания 957 мм. Номинальный диаметр колеса – 950 мм...

Философские школы эпохи эллинизма (неоплатонизм, эпикуреизм, стоицизм, скептицизм). Эпоха эллинизма со времени походов Александра Македонского, в результате которых была образована гигантская империя от Индии на востоке до Греции и Македонии на западе...

Демографияда "Демографиялық жарылыс" дегеніміз не? Демография (грекше демос — халық) — халықтың құрылымын...

Studopedia.info - Студопедия - 2014-2024 год . (0.017 сек.) русская версия | украинская версия