КНИГА ПЕРВАЯ. БРАТ МОЙ, ВРАГ МОЙ 10 страницав ту минуту, когда он докладывал о полете Волрату, стоявшему поблизости в белой шелковой рубашке и старых вытертых гольфах, которые он обычно носил на заводе. - "Сокол" ваш шустрый, ловкий и смышленый, только летайте на нем сами! - сказал Мэл. - Он тебе не нравится? - спросил Волрат. - Я же терпеть не могу всего, что летает, особенно того, что летает быстро. Кажется, я побил рекорд? - Да, на последнем этапе. Он все время тебя слушался? - Нет. Начал было барахлить, но я понял, в чем дело. - Мэл взглянул на Кена и Дэви. - Вашу установку мы поместим позади сиденья. Там помечено мелом, сколько вы можете занять места - пока что я положил там мешки с песком, на каждом написано "3 фунта". Это предельный вес, на который вы можете рассчитывать. Если у вас эта штука с собой, давайте ее сейчас взвесим. Установка радиопередатчика заняла полдня. Время от времени Дэви оглядывался на Вики, наблюдавшую за ним; из окна конторы, и махал ей рукой, но Кен, по-видимому, не замечал ее присутствия, как не замечал и механиков, которые возились в самолете, исправляя что-то по указке Торна. Внутри фюзеляжа было жарко и тесно. В половине третьего установка была готова для испытания при включенном моторе. Дэви ушел в контору, где находилась наземная радиостанция, а Кен остался в самолете. Мотор заработал тотчас же, и даже издали, из окна конторы, Дэви было видно, как дрожит от вибрации металлический корпус маленького самолета - казалось, на нем искрятся крупные дождевые капли, гонимые сильным ветром. Сначала прием никак не налаживался, но через некоторое время удалось отфильтровать мешающий фон. К четырем часам оставалось только проверить передачу во время полета. - Скажи Торну, пусть возьмет с собой Кена, - вполголоса сказал Дэви Марго. Но Дуг Волрат пожелал лететь сам. Он был в веселом настроении, с лица его не сходила улыбка, и Дэви знал - это еще больше будет злить Кена. Тори, пожав плечами, знаками показал Марго, что бессилен что-либо сделать. Дэви из окна видел, как Кен - крохотная фигурка в белой рубашке - неуклюже вскарабкался на заднее сиденье; неуверенность его движений как бы подчеркивалась ловкостью, с какой взобрался в самолет Волрат. Дэви искоса взглянул на Вики - ему было любопытно, о чем она думает, молчаливо наблюдая за Кеном из окна. Мотор внезапно издал густой рев, от которого воздух сразу показался плотным, как бетон. Самолет немного пробежал вперед, затем развернулся по ветру. Кузов его на длинных, тонких, как лапки насекомого, шасси, был приподнят кверху, и весь он напоминал готовую ужалить пчелу. Голос Кена, глухой и дрожащий от треска электрических разрядов и вибрации металла, заскрипел от установленного в конторе громкоговорителя. - Начинаю передачу, малыш, - говорил он. - Мы бежим по аэродрому, и из меня вытряхивает все внутренности. - В голос его незаметно вкралась насмешка, придававшая словам издевательский оттенок. - Если это век воздухоплавания, то дайте мне лучше лошадь и тележку. Ты меня слышишь? - Я тебя слышу, - ответил Дэви и снова переключился на прием. - А Волрат тоже слышит? - обернулся он к Торну. Тори кивнул. Рокоча на малой скорости, то и дело выкашливая пламя, маленький самолет добежал до конца стартовой дорожки и повернул назад. Сделав поворот, он остановился и зарокотал еще настойчивее и громче. Казалось, самолет трепещет от нетерпения, стремясь поскорее взлететь вверх. Иронический голос Кена непрерывной струйкой тек из репродуктора, расплываясь по конторе. - Напружиниваем мускулы для гигантского прыжка в Будущее, - говорил он. - Современная наука еще не видела чуда, подобного этой летающей маслобойке. Слышен ли вам Голос Будущего? - Я тебя слышу, - невозмутимо отозвался Дэви. - Велите ему заткнуться, - прошептал Карл. -...тоже мог бы вас слышать, будь мои уши на месте, но они у меня прыгают вверх и вниз... Ага, вот мы и начали двигаться... все быстрей и быстрей летит крылатая колесница, не минуя ни одного камешка по пути... Оконные стекла задребезжали, пол затрясся - самолет набирал скорость, вздымая за собой длинный плюмаж пыли. Заднее колесо приподнялось над землей - самолет, казалось, вот-вот уткнется носом в землю. Он пронесся мимо здания, чуть не касаясь передними колесами травы, а через секунду порыв вихря забарабанил по стеклам мелкими камешками и комьями земли. Самолет летел низко, ровно и быстро и вскоре скрылся из виду, однако голос Кена продолжал звучать в конторе, такой же насмешливый, но более твердый - казалось, Кен прищурил глаза и сжал зубы. На мгновение голос захлебнулся, словно от неожиданного толчка, потом тем же ровным издевательским тоном Кен стал описывать мертвую петлю, затем штопор, снова петлю и снова штопор. - И мы не спеша падаем в пространство... круче и круче... вниз, на столицу штата... Вот сукин сын... Погоди минутку, малыш. - Голос вдруг стал слабым и усталым. - У меня кружится голова. Ты меня слышишь? - Слышимость хорошая, - сказал Дэви. Переключив приемник, он порывисто обернулся к Торну. - Что этот болван вытворяет с моим братом? Ведь Кен еще никогда не летал... Конец его гневной фразы был подхвачен, унесен и разорван в клочья волной оглушительных звуков - самолет пронесся над самым аэродромом, меньше чем в двадцати футах от земли. Присутствующие молча проводили его глазами. - Кен довел его до белого каления, вот и все, - пояснил Торн. - Этот самолет хозяину милей любимой девушки. Боже упаси издеваться над ним - это все равно, что издеваться над самим Волратом. А Кен сделал и то другое. - И Волрат, как мальчишка, решил с ним поквитаться. - Может и так, только он этого не сознает. Нашему хозяину просто кажется, будто он решил, что сейчас самый подходящий случай испытать машину. - Оба они - малые дети, - со злостью сказала Марго. - Не знаю, чьи пеленки мокрее. Заставьте его спуститься, Мэл, пока Кен его не доконал! - Заставить его невозможно, - сказал Торн. - Он хочет... Мэл не успел докончить - самолет опять промчался над полем, точно тяжелым цепом молотя их своим оглушающим ревом, потом вернулся, еще раз обрушил на них гул и грохот, и так снова и снова, пока все, кто был в конторе, не сдались окончательно, уже не пытаясь переговариваться, и только голос Кена, комментировавшего происходящее, извилистой струйкой тек из репродуктора, да и тот каждую секунду тонул в свистящем гуле мелькавшего самолета. Приземлившись, Волрат вылез из самолета и зашагал прочь, даже не оглянувшись. Он вошел в контору, красный, злой и молчаливый. Не подымая глаз, он принялся перебирать бумаги на столе, руки его дрожали. Через несколько минут, пошатываясь, вошел Кен; наушники сползли ему на шею, а микрофон болтался на груди, как медальон. - Чем хороши полеты - в них можно встретить любопытнейших мерзавцев, - небрежным тоном заявил Кен. Затем он в упор посмотрел на Волрата, и в голосе его появилась язвительная вкрадчивость: - Я оглох, но вы меня, надеюсь, слышали? Дэви ничего не ответил, а Волрат бросил на Кена гневный взгляд. - Ладно, свой аппарат вы проверили. Что ж, отвечает он нашим требованиям? - Вы получили в точности то, что заказывали, мистер Волрат, - сказал Кен. - Счет вам пришлют завтра утром. Если мы вам опять понадобимся, позовите. Пойдем, Дэви; установка пусть останется там, где она есть. Она теперь принадлежит этому субъекту. Впервые за все время он повернулся к Вики и послал ей сияющую улыбку, как герой, только что одержавший победу в борьбе с воздухом, - единственный, кто с честью вышел из этой борьбы. - Рад вас снова видеть. Вики. Вы хорошо выглядите. Пошли, Дэви. И Дэви пошел за ним, даже не обернувшись, не полюбопытствовав узнать, какой ущерб причинил ему Кен.
Весь вечер Дэви находился в нервном напряжении, как будто судьбу его сейчас где-то решали слепые и глухие судьи. Он слонялся возле столика с телефоном на случай, если позвонит Вики, не сомневаясь, что по первому же ее "хэлло" он узнает, хочет ли она попросить к телефону Кена. Он чувствовал ее близость так, как если б она ходила по соседней комнате. Наконец в десять часов вечера терпение его иссякло. Если ей нужен Кен, пусть будет так. В последний момент он сказал Кену: - Я иду в мастерскую... - И, не вдаваясь в объяснения, ушел. Одиночество стлалось в воздухе, когда он зажег свет в пустой конторе. Пока он выполнял заказ авиационного за вода, весь штат мастерской под руководством Кена продолжал работать над основным изобретением. Дэви глядел на стопки бумаг, на рулоны чертежей и недоконченные эскизы - следы дневной работы, но это была уже не его работа, и он почувствовал себя незваным пришельцем. Он пошел по лабораториям, глядя на приборы, сконструированные не им, на схемы, созданные без его участия. Присев к столу, он взял рабочую тетрадь и стал читать записи, день за днем отмечающие ход работы за последние недели. Здесь были идеи, к которым он не имел отношения, проблемы, о возникновении которых он даже не знал. Дэви качал головой, читая записи о методах, которые он не стал бы применять, но следующие же страницы доказывали, что Кен все-таки находил искомый ответ. Эти страницы раскрывали прагматический подход Кена к творчеству - здесь он действовал самостоятельно, без всякого вмешательства Дэви. Во всем этом был один только Кен, и Дэви пришлось признать, что Кен - молодец, хотя в последнее время он не раз позволял себе усомниться в этом. Взгляд его упал на телефонный аппарат, стоявший возле его локтя. Пока он сидит тут, Вики, наверное, уже позвонила Кену, и они мирно поговорили, нежно улыбаясь в трубку. И если она звонила, то, конечно, Кен и не подумает сообщить об этом Дэви. Этот разговор, означающий, что они вновь открыли для себя друг друга, навсегда останется между ними. Дэви вдруг представилось, что он - центральная фигура в каком-то сложном танце; он выделывает па то с Кеном, то с Вики, но когда Кен и Вики берутся за руки, они отходят куда-то в тень и там исполняют фигуры, которых он не видит. А он стоит, застыв в выжидательной позе, пока кому-нибудь из них не придет в голову подбежать к нему и, взяв за руку, продолжать с ним танец. В первый раз за последние годы Кен вновь приобрел в грустных глазах Дэви то величие, каким он наделял его, когда они были детьми, - величие победителя, со светлой улыбкой стоящего на высоком пьедестале, всеми любимого, обворожительного, небрежно протянувшего ладонь, в которую победы сыплются одна за другой. На следующее утро к восьми часам стали сходиться техники, и, хотя Дэви видел их ежедневно, сейчас ему казалось, будто он вернулся в мастерскую после долгого отпуска. Утро ушло на проверку того, что он видел накануне вечером, а после полудня все было готово к первому испытанию новых схем. В последний момент на стеклянной пластинке был намалеван черный крест; этот грубый рисунок установили перед камерой. Дэви и Кен вошли в темную будку, сооруженную для защиты передающей трубки от постороннего света. Хоть бы получить самое смутное изображение - на большее они и не надеялись. Дэви нагнулся и повернул переключатель - шестидюймовый экран трубки превратился в светлое лунное оконце. Опалово-молочный круг светился ровным светом, но по нему пробегали тени облаков, словно в ясную зимнюю ночь разгулялся штормовой ветер. Кен нажал зуммер - знак для подачи видеосигнала. И вдруг в лунном окошке замелькал снег с такой быстротой, что стало больно глазам. Мелкие хлопья перемежались огромными снежными кляксами, которые, врываясь в поле зрения, тотчас же расплывались; но сквозь метель где-то вдали маячило единственное неподвижное пятно в этом слепящем белом столпотворении - призрачные очертания вертикально поставленного черного креста. Итак, после стольких лет работы и мечтаний они добились наконец передачи изображения. Несколько секунд Дэви сидел неподвижно. Потом нагнул голову и потер усталые глаза. - Ну, - тихо сказал он, - вот ты и добился своего. - Черта с два я добился, - убитым голосом отозвался Кен. - Может, если б это случилось год назад, я бы обрадовался, но сейчас такое изображение нельзя показать Броку. Это не стоит двадцати тысяч долларов, из чьих бы карманов он их ни добывал. - Снег портит все дело, - сказал Дэви. - Погляди, может, найдешь, откуда он берется. А все-таки, что там ни говори, изображение ты получил. Кен принялся давать помощникам подробные распоряжения. Метель на экране трубки сузилась и превратилась в луну, а луна сузилась до светлой точки, которая, как светлячок, бесцельно блуждала по экрану, пока снаружи делались новые подключения, а потом снова стала яркой луной, а из луны опять посыпалась та же буйная метель. На этот раз на экране уже не было креста, так как помощники убрали видевший его электронный глаз. Но метель бушевала по-прежнему. - Вот тебе ответ, - сказал Кен. - Помехи возникают не в самой камере, а только в усилительной цепи - видно, она чересчур мощная. - Он выключил приемную трубку, и в будке наступила полная темнота. - И все-таки, чтобы воспроизвести любой сигнал, необходимо еще большее усиление. - Но ты принимаешь хаотическое движение электронов в первом каскаде. А что представляет собой снег, ты сам знаешь. - Так что же прикажешь делать? - сердито спросил Кен. - Сигнал передающей трубки так же слаб, как хаотическое движение электронов. И, насколько я понимаю, это нас заводит в тупик. - Должен же быть какой-то выход, - задумчиво сказал Дэви. - Тебе нужно найти способ отделить сигнал от фона. - Не вижу такого способа, - устало ответил Кен. - Это все равно, что требовать четкого почерка от человека, у которого трясутся руки. От беспорядочных рывков его кисти буквы идут вкривь и вкось, и поди разбери, что он там написал. - Надо, по-моему, закрепить его кисть. - Но как? В каждой электронной трубке, которой мы пользуемся, возникает беспорядочное движение электронов, когда мы доходим до предела. - Давай попробуем обмозговать эту штуку, - сказал Дэви. - Предположим, два паралитика одновременно держат мел трясущимися руками. У каждого рука пляшет, но не в такт с другим. Это значит, что один до какой-то степени сдерживает другого. - Ну и что же? - Вместо двух человек, держащих один кусок мела трясущимися пальцами, возьмем две электронные лампы и заставим их принимать один и тот же сигнал и подавать его на один и тот же выход. Хаотическое движение возникает только в токе накала, поэтому сделаем нити накала независимыми друг от друга. Это все равно, что одна электронная лампа с двумя нитями накала: каждая из них компенсирует колебания другой. - Давай попробуем, - сказал Кен, приподымаясь. - Нет, сначала надо сделать расчет, - возразил Дэви. Он оглянулся, ища блокнот. В душе его теплым огнем разгоралась уверенность. У него все-таки есть здесь свое место, и он может внести свой вклад в дело. Как бы умен и талантлив ни был Кен, все же без Дэви он никогда не сможет быть настоящим Кеном. Когда Дэви сел за теоретические выкладки, день уже близился к концу, поэтому Кен решил отпустить техников по домам, как только схемы будут приведены в первоначальный вид. В семь часов вечера Дэви все еще сосредоточенно писал что-то карандашом в блокноте, но Кен сидел как на иголках. - Ну, что там у тебя получается? - не выдержал он. - От двух параллельных ламп не будет много проку, - сказал Дэви, перелистав несколько исписанных страничек. - Пять параллельно включенных ламп сократят фон до одной четвертой. - Тогда ясно, в каком направлении двигаться дальше! - порывисто воскликнул Кен. - Попробуем десять параллельных ламп. - Да? С какими параметрами? - Откуда я знаю? Соберем схему, а там видно будет. Ну, в общем ладно, - добавил он, что-то сообразив. - Ты уж сам это рассчитай. А я пошел. - Куда? Кен нахмурился - так резко прозвучал этот неожиданный вопрос. - А что? - Ничего, это неважно, - сказал Дэви, пристально вглядываясь в свои записи. - Просто я хотел знать, где тебя можно найти. - Я тебе позвоню. - И добавил уже мягче: - Может, принести тебе чего-нибудь поесть? - Не надо, - сказал Дэви. - Я не голоден. Он слышал, как Кен отъехал от мастерской, и, напрягая слух, ловил замирающие звуки, стараясь угадать, завернет ли машина за угол, на Прескотт-стрит, где жил Уоллис. Немного подождав, он заставил себя вернуться к работе и снова погрузился в ясный мир цифр и функций, где никогда не бывает никакой неопределенности. В половине девятого зазвонил телефон. Сердце Дэви подпрыгнуло: в нем вдруг вспыхнула надежда; но это оказался Кен, а не Вики. - Я еще не кончил, - кратко сказал Дэви. - Завтра кое-что попробуем. В десять часов вечера двадцать страничек, исписанных вычислениями, он свел к заключению, состоявшему из десяти строчек формул и чертежей. Тут он вдруг почувствовал, что у него засосало под ложечкой от голода. Немного погодя он услышал, как открылась наружная дверь, и, подняв глаза, увидел на пороге конторы Вики, молча ожидавшую, пока он ее заметит. - Я увидела свет, - сказала она, - и зашла взглянуть, что вы тут делаете. - Кен только недавно ушел, - сообщил Дэви, но если Вики и была разочарована, то не показала виду. - Я сейчас закончу, но я умираю с голоду. - Пойдемте к нам, я вам приготовлю поесть. - Я собирался пойти в какое-нибудь ночное кафе на шоссе. - Можно мне с вами? - Конечно, - спокойно ответил Дэви и нагнулся к столу, делая вид, что пишет. Хорошо, он возьмет ее с собой, но постарается доставить домой как можно скорее. Они поужинали в ресторане, а потом Дэви вдруг понял, что ведет машину по шоссе, удаляясь от города. - Надо немножко прокатиться; - объяснил он скорее себе, чем ей. Прогулка совершалась в полном молчании и окончилась возле скал над озером. Дэви выключил фары, и с минуту они сидели неподвижно в густом мраке. Потом Дэви обернулся к Вики, как бы собираясь о чем-то спросить; она тоже повернулась, и губы их встретились. Но Вики, не высвобождаясь из его объятий, медленно качала головой, словно не могло быть для нее покоя, пока она не дождется того особого поцелуя, который будет значить так много для нее. Дэви поцеловал ее крепче, вкладывая в поцелуй всю душу, и почувствовал, как она замерла в его объятиях. Потом она прижалась щекой к его щеке, нежно и страстно шепча ему на ухо: "О Дэви... Дэви!" - Милый... милый... - еле слышно повторяла она, а Дэви был не в силах выговорить ни слова и вдруг, сам этому удивившись, услышал свой голос, произнесший ее имя с такой пламенной мольбой, что казалось, вот-вот он прервется бурными рыданьями. - Дэви, что с тобой? Дэви, любимый? - спросила она. - Ничего. Ничего. - Скажи все, Дэви. Скажи мне то, что ты ни разу не сказал за весь вечер. - Не могу. - Но ведь ты любишь меня, - прошептала Вики. Рука ее ласково гладила его затылок. - Это не могло быть так, если б ты не любил. Он поцеловал ее в шею, но ничего не ответил. - Ну, пожалуйста, Дэви... Дэви молчал. - Ты же сказал это в тот вечер. Помнишь, когда мы танцевали. Ты сказал, что влюблен. - А вы сказали, что это просто флирт. - Но теперь я тебя люблю. - Она чуть отодвинулась, чтобы поглядеть ему прямо в глаза. - Ты знаешь, что это правда. - Она ласково рассмеялась. - Перестань же стесняться меня наконец! - Это не потому, - сказал он. - Вовсе не потому. - А почему же? - Не знаю. Не могу найти слов. - Но ведь тогда ты мне сказал правду? Он долго не двигался, потом очень медленно покачал головой, не выпуская ее из объятий, чтобы, даже солгав ей, не утерять ощущения ее близости. - Нет, Вики, - прошептал он. - Я говорил неправду.
Весь следующий день Дэви работал в каком-то отупении. Он машинально отдавал распоряжения, совершал разумные действия, что-то решал, но мысли его витали далеко - они были поглощены воспоминаниями. Временами он застывал на месте, пока голос Кена на другом конце мастерской или даже промелькнувшая мимо тень Кена не обрывали его грез. В такие моменты Дэви мгновенно приходил в себя и снова брался за работу, упорно не подымая глаз. Впрочем, ненавидел он только незримого Кена, который находился где-то на другом конце мастерской, а когда Кен, его брат, работал с ним вместе, советовался с ним, помогал, смеялся над его сухими репликами, то их опять связывала всегдашняя товарищеская близость, всегдашнее чувство взаимного уважения и зависимости друг от друга. В конце дня позвонила Вики, и при звуке ее голоса у Дэви замерло сердце. - Дэви, сегодня мы не сможем встретиться. Мы с Карлом вечерним поездом отправляемся в эту поездку на восток. - В какую поездку? - Я же вам говорила. Карл хочет посетить все аэродромы, где будут приземляться самолеты по пути к месту состязания. - Но состязание начнется еще недели через три. - Я вернусь через десять дней, - сказала Вики. - А я не смогу вас повидать до отъезда? - Если только придете на вокзал. Хотите прийти? - А вы хотите, чтоб я пришел? - Я же вам сказала вчера вечером, - мягко произнесла Вики. - Могу повторить еще раз. Даже если не услышу этого от вас. - Вики... - О, я ничего не прошу. Я хочу сказать - не прошу этих слов. Но если вы придете проводить меня на вокзал, я буду очень рада. Очень, Дэви. - Я приду. - И все-таки это неправда? - спросила она. Он ни капли не сомневался, что Вики во всем абсолютно честна и верит в то, что говорит правду, но он знал: стоит только Кену сказать хоть слово или сделать жест - и все будет кончено. Она радостно перепорхнет от одной любви к другой, а он, лишившись иллюзий, канет в пустоту. Нет, упрямился про себя Дэви, он знает ее лучше, чем она сама. - Да, Вики, - грустно сказал он. - Все-таки неправда. Но я приду вас проводить. Им почти не удалось попрощаться, потому что Дэви приехал на вокзал слишком поздно. Ничто не мешало ему уйти из лаборатории пораньше, но он приучал себя к тому, чтобы не поддаваться порывам, которые так злили его в Кене. Дэви твердо решил, что уж он-то, во всяком случае, не даст повода думать, будто встреча с девушкой для него важнее работы - особенно если в глазах этой девушки он является лишь временной заменой возлюбленного. Он приехал на вокзал за две минуты до отхода поезда и был рад этому, ибо взгляд ее мгновенно просиявших глаз обдал его интимной теплотой, не менее волнующей, чем все, что было между ними. Не успели они обменяться и словом, как на них налетел Карл, схвативший Вики за руку с видом разгневанного папаши. - Ступай в вагон, - приказал он таким суровым тоном, что Вики засмеялась, пробегая мимо него к вагону. Маленький толстяк задержался у ступенек, с яростью глядя на Дэви. - Вы с вашим паршивым братцем - два сапога пара! - закричал он. - Вы что, подрядились морочить голову этому ребенку? Она теперь работает _у меня_, - заявил он, тыча пальцем себя в грудь. - Она теперь на _моем_ попечении, и пусть только кто-нибудь посмеет сунуться... - Погодите, Карл... - Вы мне очки не втирайте, молодой человек. Там, где дело касается женщин, ничего не выйдет. С этой девушкой надо обращаться по совести, а то я ни на кого не посмотрю!.. Поезд тронулся; Карл обернулся и торопливо вскочил на подножку. Из окна в середине вагона Вики, смеясь, махала Дэви рукой, но через секунду рядом с ней возник Карл и рванул вниз оконную шторку.
На следующее утро должно было состояться первое испытание прибора с новыми схемами. Дэви явился в мастерскую задолго до прихода остальных. Мысли его были заняты только работой, и, как ни странно, он чувствовал облегчение от того, что Вики уехала. Он собрал всю свою энергию в кулак, готовый преодолеть любые могущие возникнуть препятствия; он обошел лабораторию, проверяя оборудование с безжалостной придирчивостью - теперь он уже не чувствовал себя посторонним, как несколько дней назад. Тогда Кен был здесь неоспоримым владыкой. Сейчас все атрибуты власти перешли в руки Дэви, ибо это Дэви создал новую схему и это его разыскивала вчера вечером Вики. К восьми часам собрались техники, а через час Дэви и Кен опять забрались в темную будку. Дэви сидел на табуретке перед приемным экраном, трепеща от радостного, опьяняющего предвкушения торжества. Он нажал кнопку, и мертвый белый диск засветился лунным светом. На мгновение, пока шла настройка, луна заколебалась, потом распалась на множество хаотически переплетенных линий и стала похожа на медленно крутящийся клубок блестящих нитей, но тут же снова округлилась и застыла. На этот раз, однако, на экране не бушевала лунная метель. Вместо нее пробегали легкие волны морского тумана. Кен нажал кнопку зуммера, вызывая видеосигнал, и на экране распластался грубый крест, чуть волнистый, словно на него глядели сквозь пронизанную солнцем, воду, но с четкими, ясными, не вызывающими сомнений очертаниями. - Ну вот, - сказал Дэви спокойно-торжествующим тоном. - Позвоним Броку? Кен быстро встал и настежь распахнул дверцу будки. - Идите сюда! - звенящим от радости голосом крикнул он своим помощникам. - Смотрите, вот о чем мы все время толковали! - Техники гурьбой столпились у будки, а Кен обернулся к Дэви. - Это, конечно, уже в тысячу раз лучше. Но Брок платит деньги за то, чтобы увидеть изображение движущегося предмета. А это - только для нашего с тобой утешения. - Но мы наконец убедились, что прибор действует, - сказал Дэви. Ему хотелось, чтобы Кен признал значительность этой минуты. - Да, уж в этом мы, черт возьми, убедились, - согласился Кен, отступая в сторону, чтобы остальные могли взглянуть на плоды своих упорных трудов. Если атрибуты верховной власти и выскользнули из рук Кена, то, как видно, он не очень ощущал эту потерю. Он был убежден, что все присутствующие имеют полное право разделять торжество, и стремился, чтобы каждый получил свою долю. В такие минуты Дэви всегда забывал, что Кен дает с такой же легкостью, с какой берет. - Дэви! - окликнул его Кен через головы протискивавшихся к будке людей. В голосе Кена еще слышались смешливые интонации - он только что отпустил какую-то шутку. - Дэви, тебе ближе к телефону. Позвони Марго, пусть мчится сюда. - Вряд ли она сможет сейчас освободиться. - От чего там ей освобождаться? Она пять лет ждала этого дня. Она обидится, если мы не позвоним. Постой, я сам позвоню. Кен отошел от будки и взял телефонную трубку. Он улыбался, предвкушая удовольствие сообщить радостную весть и услышать в ответ поздравления. Шипение вольтовых дуг возле передающей трубки заглушало все звуки, и разговор по телефону выглядел, как пантомима. Вдруг Дэви увидел, что плечи Кена медленно поникли. Уже дав отбой, он долго стоял, не снимая руки с аппарата, и, наблюдая за ним через комнату, Дэви понял - незачем спрашивать его, что сказала Марго в ответ на это долгожданное сообщение. Дэви подошел к Кену и отодвинул от него аппарат. - Мы все покажем ей потом, - спокойно сказал он. - Не все ли равно, придет она сейчас или после работы? Будет даже интереснее смотреть, когда все уйдут. Ведь мы с тобой справимся и вдвоем.
|
