КНИГА ПЕРВАЯ. БРАТ МОЙ, ВРАГ МОЙ 11 страницаКен уставился на него непонимающим взглядом. - Она сказала - придет только после шести. Волрат сегодня уезжает... - Ну и что? - Как что? - с горечью выкрикнул Кен. - Я думал, это и в самом деле для нее важно. - Почему ты думаешь, что нет? - Разве она только что не сказала сама мне это? Да, конечно, достаточно двух человек, чтоб продемонстрировать изображение. Так попроси кого-нибудь остаться и помочь тебе, когда она придет. - А ты где будешь? - А черт его знает, где я буду. - Он направился к будке. - Представление окончено. Давайте-ка все за работу!
Однако, когда пришла Марго, показывать было нечего - все схемы были снова разобраны, так как сразу же после утренней пробы братьями овладела жажда дальнейших усовершенствований. Марго застала в мастерской одного Дэви. Она приготовилась было к обороне, но, узнав, что Кен ушел, сразу сникла, и не столько от облегчения, сколько от разочарования. - И почему это он из всего делает драму! - вздохнула она. - Не все ли равно, пришла бы я тогда или сейчас. - Не прикидывайся дурочкой. Марго. Ты же знала, что так будет. - Конечно, знала. С той минуты, как он мне утром позвонил, я все время думала, что будет, когда я приду, - я даже устала от этих мыслей. В конце концов, ведь и там у меня тоже был важный день. Ты-то понимаешь это, правда, Дэви? - Разумеется, понимаю, только иногда мне совершенно наплевать на все. - Ну а мне что прикажешь делать? - воскликнула Марго. - Если я не откликаюсь тотчас же на каждый его зов, он начинает думать, что я его не люблю. - А ты его любишь? - Неужели ты думаешь, что я была бы с ним, если б не любила? Дэви посмотрел на нее наигранно мрачным, скептическим взглядом. - Хотел бы я это понять, - сказал он. - Когда-нибудь я тебе объясню, - ответила Марго и прошлась по мастерской с бесцельной торопливостью, явно желая поскорее уйти. - Ну, раз нечего смотреть, пошли отсюда. Но ты говоришь - прибор работает? - Работает, - заверил ее Дэви. - По крайней мере в пределах наших требований. Основной принцип верен. Мы доказали это нынче утром. Теперь наша задача - добиться передачи изображения какого-нибудь движущегося предмета. - А в чем же затруднение? - В свете, - сказал Дэви. - Идем, я тебе покажу. Передающая трубка по-прежнему находилась в первоначальном положении. Прямо перед небольшим диском на конце трубки находилась похожая на паутину конструкция подвижных держателей. Дэви показал Марго стеклянный квадратик размером в три дюйма, на котором был нарисован крест. - Мы передавали изображение вот этого креста, - сказал он. - Но нам пришлось освещать его двумя вольтовыми дугами. Вот так. Он поставил дуговую установку на расстоянии шести дюймов от держателей; дуги напоминали две руки, протянувшие цепкие пальцы к слепой орбите объектива. - Если нам удастся сделать схемы еще более чувствительными, тогда не понадобится такого яркого света. Над этим-то мы сейчас и бьемся, но пока что дальше не двинулись. - А потом что? Дэви пожал плечами. - А потом будем работать в каком-нибудь другом направлении. У тебя есть идеи на этот счет? - Ну, куда мне, - засмеялась Марго. - Я уже давным-давно отстала от вас. Ты не знаешь, куда пошел Кен? Мы могли бы позвонить ему и где-нибудь встретиться... Грустная улыбка Дэви стала мягко-укоризненной. - Слушай, Марго, ты ведь знала, что делаешь, когда отказалась прийти утром. - Да, но... - Ну, так и не сдавайся, детка, не сдавайся. - Тебе легко говорить, - жалобно сказала Марго, идя к двери. Дэви последовал за ней, и улыбка слегка искривила его губы. - Ты так думаешь? Значит, ты уже не так чутка, как бывала прежде. Либо ты просто ничего не хочешь замечать. Марго невольно взглянула на брата, но тот уже отвернулся; так они и шли - рядом, но не вместе. "И так мы живем уже давно, - подумал Дэви, - рядом, но не вместе". После успешной передачи неподвижного изображения весь штат мастерской был окрылен вдохновением. Казалось, самый воздух был насыщен стихийной изобретательностью, и атмосфера в мастерской стала веселой, как на вечеринке. Ее не мог омрачить даже короткий холодный визит Брока. Банкиру, разумеется, показалось, что в мастерской царит полный ералаш, но все были так уверены в успехе, что его недовольство только смешило их. Дайте им неделю, одну только неделю! Дэви никогда еще не видел, чтобы Кен работал с такой одержимостью, и не знал, чему это приписать, пока однажды вечером, решив прибрать в конторе, не увидел пачки газет за четыре дня, согнутых пополам на страницах, где печаталась хроника. Дэви презрительно сунул газеты в корзинку для бумаг; в это время вошел Кен. Дэви крепко сжал губы. - Ты хоть раз в жизни, - с горечью сказал он, - можешь сделать что-нибудь ради самого дела? Улыбка застыла на растерянном лице Кена. - Ты о чем? - спросил он. - О тебе! Ведь тебя не работа интересует. Ты нас всех впутал в эти проклятые авиационные гонки. Ты о них только и читаешь. Волрат спит и видит, как бы победить, а ты спишь и видишь, как бы обскакать Волрата! Кен уже почти не улыбался, а в глазах его мелькнули обида и вызов. - Не все ли тебе равно, раз мы делаем успехи? - Знаешь что, мне нужно, чтобы мой компаньон относился к работе так же, как и я, а не использовал общее дело для дуэли с человеком, который находится за тысячу миль отсюда. А если Волрат завтра разобьется? Что тогда тебя будет подстегивать? Или, может, ты просто бросишь работу? Кен засмеялся и снова стал добродушным. - Работу я брошу ровно на столько времени, сколько понадобится, чтоб отпраздновать смерть Волрата. Не беспокойся о своем компаньоне, Дэви. Я работаю из других побуждений, чем ты, вот и все. - И поэтому когда-нибудь мы с тобой пойдем разными путями, - резко сказал Дэви. Время шло, и вдохновение Кена начинало обгонять практические возможности. Сделанные усовершенствования, как вольные шутки, которые кажутся смешными до колик только в определенной обстановке, вопреки ожиданиям не дали потрясающего эффекта. Тем не менее Кен карабкался по крутизне выше и выше, но все больше камней летело из-под его цепляющихся пальцев, и еле поспевавшим за ним помощникам то и дело приходилось увертываться от этого града сыпавшихся на них камней и комьев земли, пока, наконец, они не устремились по более спокойному и менее крутому пути, который прокладывал Дэви. Дэви работал не менее усердно, чем Кен, и с такой же настойчивостью добивался успеха, но в то время, как Кен старался угнаться за трапецией, летавшей под пестрым куполом цирка где-то за тысячу миль отсюда, Дэви приноравливал ход своего рабочего хронометра к сухому и беспощадному шелесту перевертываемых страниц бухгалтерской книги Брока.
Дэви был так поглощен работой, что телеграмма от Вики, извещавшая о ее приезде в субботу днем, вызвала у него глухую досаду. Он с удивлением обнаружил, что с тех пор, как Вики уехала, он думал о ней всего лишь несколько раз. Воспоминание о ее лице, поднятом для поцелуя, сейчас почему-то не будило в нем волнения; его словно никогда и не влекло к ней. Дэви недоумевал, что заставляло его воображать, будто он любит ее так сильно, что, казалось, даже воздух, окружавший его, был не воздухом, а желанием всегда быть с ней и видеть ее глаза, глядящие на него с любовью, которая принадлежала Кену. Вместе с чувством освобождения пришло сознание собственной неуязвимости, и лишь потом возникла легкая печаль и сомнение. Дэви старался припомнить хоть какую-нибудь черту Вики, которая отличала бы ее от прочих девушек и делала бы единственной, но ничего не находил, кроме воспоминания о том, как отважно она предлагала ему свою любовь; однако даже это казалось на расстоянии скорее недостатком, чем достоинством. И тут он пожал плечами, ибо, чем бы там ни объяснять, почему так неожиданно угас его пыл, сейчас им овладела только досада на непрошенное вторжение в его жизнь и посягательство на его время, потому что Вики явно рассчитывала, что он ее встретит. И хотя до приезда Вики оставалось еще полтора дня, Дэви уже сейчас начал ощущать нехватку времени, которое ему предстояло потерять. В тот день, когда Вики впервые приехала в Уикершем и стояла на перроне, лицом и всей своею статью похожая на мальчика, одинокая и грустная среди гораздо лучше одетых и более искушенных в жизни девушек, которые приехали на танцы, Дэви было не так-то легко найти ее в толпе. Но и сегодня, хотя вокруг не было толпы, в которой она могла бы затеряться, Дэви узнал ее не сразу. В тот раз Вики была смущена и подавлена превосходством других девушек; очевидно, точно такое же чувство она внушила сейчас стайке пронзительно щебечущих фокстротных девиц, которые при виде ее почтительно отступили в сторону. Лицом Вики по-прежнему походила на мальчика, но мальчика тех пышных времен, когда дети-пажи улыбались взрослой, знающей улыбкой. Маленькая, сильно сдвинутая на бок шляпка, окаймленная короткими завитками волос, Придавала взгляду Вики наивно-лукавое выражение. Одета она была так, что даже походка ее стала царственно надменной. У Вики был вид самостоятельной, деловой женщины, и Дэви смутился, когда она пошла к нему навстречу. Ему не верилось, что эту девушку он не так давно обнимал. В течение нескольких секунд он понял, как обманулся в себе, а когда их разделяло всего несколько шагов, он был снова так сильно влюблен и так смиренно сознавал это, что не удивился бы, если б она прошла мимо него, не останавливаясь. Увидев его, Вики заулыбалась, потом стала смеяться, словно ей не терпелось рассказать ему что-то смешное, что она приберегла специально для него. - Смотрите на эту руку, - сказала Вики, вытягивая пальцы и поворачивая кисть с таким видом, будто не верила, что рука принадлежит ей. - Эта рука ощущала мужественное пожатие Джека Дэмпси. До этой руки изящно дотронулась Глория Свенсон. Обе руки вместе пожимал генерал Билли Митчелл. На этих плечах, - Вики повернулась, как бы предлагая себя, такую невинную и чистую, объятиям Дэви, - лежали дружеские руки Гертруды Эдерли и мэра города Филадельфии. Все они были там, и я со всеми перезнакомилась, Дэви, - восторженно сказала она. - Все было так, словно Карл повел меня в цирк и познакомил со всеми клоунами, наездниками и укротителями львов. До того интересно! Никогда еще мне не было так весело. Он даже купил мне вот этот костюм. Вернее, заставил компанию заплатить за него. - Я уже все заметил, - медленно произнес Дэви. Отныне каждая, даже самая простенькая вещь, какую наденет Вики, будет озарена этим недоступным сиянием, которое навсегда останется в его памяти. И даже услышав такой знакомый голос и смех, Дэви не мог себе представить, что эту девушку он держал в объятиях, что она, задыхаясь, шел" тала его имя. Нет, никто еще не смел касаться ее, даже Кен. - Карл сказал, что мой вид не делает ему чести: ведь ему приходится встречаться с множеством людей; поэтому он отвез меня на день в Нью-Йорк, и там одна его приятельница выбрала мне этот костюм. Я и не подозревала, что я такая красивая. - Вики засмеялась, но глаза ее молили, чтобы он как-то подтвердил ее слова. Дэви чувствовал, что Вики очень хочется заговорить с ним всерьез, но гордость не позволяла ей бросить шутливый тон, пока он не сделает первого шага. А он был до того смущен происшедшей в нем молниеносной переменой, что ничем не мог ей помочь. - Я чуть не застряла там надолго, - добавила она. - Почему же вы вернулись? - Дэви был не в силах даже улыбнуться. - Потому что я потеряла всякий стыд, - сказала Вики, стараясь, чтобы это пугающе откровенное признание прозвучало, как легкомысленная шутка. - Я уехала раньше, чтобы поскорее увидеть вас. Хотя, сказать по правде, я не так уж сильно по вас тосковала - разве только временами. - Вы лжете, - вдруг сказал Дэви. - Вы тосковали по мне все время. - Ничего подобного. И вы тоже не тосковали по мне. - Видите ли, пока вас не было, мы добились первого крупного успеха. Нам удалось наконец воспроизвести изображение через передающую трубку так, что оно отчетливо видно на экране. Пока что это просто две линии, нарисованные на стекле. Но с каждым днем этот крест получается у нас яснее и яснее. Глаза ее расширились. - Значит, вы почти закончили! - Нет, только начинаем. Мы хотим добиться передачи движущегося изображения, но до этого еще очень далеко... Я страшно скучал по вас, - порывисто сказал он; и, если слова эти были неправдой, тон его был искренен, ибо Дэви поддался неудержимому желанию поделиться с ней чем-то самым для него драгоценным, хотя тут же ему стало стыдно за свою скупость. - Скучал все время. - Вы намеревались провести сегодняшний вечер со мной? - Да. - У него не было такого намерения, но сейчас он испугался, как бы что-нибудь не разоблачило эту вторую ложь. - Конечно, да. - Тогда я только загляну к дедушке, а потом пойду к вам, и мы поужинаем с Марго и Кеном, можно? Дэви не поверил своим ушам, но она действительно сказала "и Кеном", будто Кен не представлял для нее никакого интереса. - Сегодня не совсем подходящий день, - сказал он. - Марго сейчас просто сама не своя. Вы же знаете: скоро начнутся соревнования и ее не оттащишь от радио. - Вот поэтому-то я и хочу прийти к вам. Я была в Филадельфии во время подготовки, и теперь мне любопытно посмотреть, что из этого выйдет. - Но у нас на ужин будет все только холодное. - Боже мой, ну не все ли равно! Марго мне сказала, что нам обязательно надо собраться вместе, и, кроме того, она, конечно, захочет поговорить со мной. Ведь я была там, Дэви! - Ну ладно, - с сомнением ответил Дэви. - Но... но разве вы не переоденетесь с дороги? - Ни за что, - сказала Вики, беря его под руку. - Забегу на минутку домой, и все. Я хочу, чтоб Марго увидела меня в этом костюме. "А Кен? - про себя спросил Дэви. - Почему она не сказала "и Кен"?"
Дэви и Вики приехали в самый разгар перепалки между Кеном, Марго и радио. Голос диктора, глуховатый от благоговейной почтительности, рокотал в игрушечной гостиной, нараспев перечисляя имена дежурных знаменитостей, присутствующих среди многочисленных зрителей: пловца, переплывшего Ла-Манш, боксера - кандидата в чемпионы мира по тяжелому весу, члена кабинета министров и танцовщицы - звезды музыкальной комедии; а за его льстивыми выпеваниями слышалось гудение моторов и гул толпы, сквозь который вдруг отчетливо послышался скучающий мужской голос: "Дай прикурить. Боб..." Кен, нахмурясь, шагал по гостиной взад и вперед. При виде Вики лицо его просветлело, и, быстро выключив радио, он пошел к ней навстречу с протянутыми руками. - Смотрите-ка, вот здорово! - радостно воскликнул он. Наступившая тишина заставила Марго выглянуть из кухни, откуда за секунду перед тем слышался ее голос. Она была в переднике, а в руках держала кастрюльку. Лицо ее было искажено от негодования. - Кен, если ты еще раз посмеешь выключить радио... О! - прервала она себя, увидев Дэви и Вики. И не сказав больше ни слова, подошла к приемнику и включила его. - Ради бога. Марго, ты же и так знаешь, что он выиграет! - с деланной кротостью заметил Кен и взглянул на Вики и Дэви, не сомневаясь, что они разделяют его презрение. - Все равно, я хочу послушать, - ответила Марго. - Старт будет через три минуты. Что было в Филадельфии, Вики? - озабоченно спросила она. - Страшно интересно, и все были в отличном настроении. - Она ужинает у нас, - сказал Дэви, но никто не обратил внимания на его слова, так как голос диктора перешел в благоговейное завывание, а сопровождавший его гул толпы казался тяжким, как удары кувалды. - Самолеты-участники выстроились на старте, готовясь оторваться от земли. Они дважды опишут круг по установленному маршруту, а на третьем круге, прямо над нашими головами, соревнования... будут... официально... СТАРТ!.. - Тут радиоголос перешел в монотонную пулеметную стрекотню; диктор тоже был знаменитостью, и не потому, что он отличался оригинальностью мысли или способностью объективно освещать события, а потому, что, по общему признанию, во все исторические времена не было человека, который умел бы говорить быстрее. - Вот поднялся в воздух Джон Роджерс Хойт из Ивансвилла, которого миллионы людей знают как Джоджо, - знаменитый Джоджо Хойт, человек со стальными нервами, на своем черном "Ястребе" марки Кэртис... Слушайте этот мощный рокот, люди, он означает скорость, скорость, скорость! Следом за ним взлетает Волней С.Пиккет из Мирамара, штат Калифорния... - Я с ним знакома, с этим Джоджо, - сказала Вики. - Мальчишка лет восемнадцати, вечно пьяный... - Это тоже входило в обязанности Карла? - спросил Кен. - Напаивать летчика, пока вы потихоньку подрезали тросы самолета? - Тс-с! - яростно зашикала на них Марго. Еще четыре самолета поднялись в воздух, и наконец было произнесено имя Волрата: -...прославленный летчик-спортсмен и ученый в неказистом зеленом самолете... Это и есть Таинственный воздушный корабль! Слышите рокот? Сплошная мощь... - Нет ли у кого-нибудь сигарет? - спросил Кен громко, будто в комнате было человек десять. - Заткнись, - спокойно сказал Дэви, прежде чем Марго успела отпустить какую-нибудь колкость по адресу Кена, и минут пять все в полном молчании слушали бешеный лай диктора, которому, впрочем, несмотря на все старания, не удавалось скрыть, насколько скучно было все происходящее - день стоял пасмурный, видимость была плохая, а Дуг, сразу обогнавший своих соперников, пришел к финишу, опередив их на целых три круга. - Сенсация, сенсация! - пробормотал Кен. - Подумать только, что может сделать предприимчивый малый с помощью одной только воли к победе, нескольких кусков троса и кучки железного хлама. Марго, пропустив мимо ушей эти слова, выключила приемник; она, казалось, была совсем без сил. - Ну, вот и все, - вяло произнесла она. - Никто не хочет купить авиационный завод? Цена - пятьдесят центов. Примерно через месяц завод поступит в продажу. Но если Марго выглядела усталой, то Кен казался совсем подавленным; он словно только что понял серьезность какого-то взятого им на себя обязательства. Девушки вышли в кухню готовить ужин, а Кен налил себе стакан виски. - Значит, он все-таки выиграл! Ручаюсь, они там, на радио, до сих пор бесятся, на все лады превознося нового Непревзойденного Чемпиона Века Воздухоплавания. А мы шлепнулись в лужу и сидим тут, мистер Неудачник и его брат. Ну, брат мой, за наше с тобой здоровье! Зазвонил телефон - междугородная станция вызывала мисс Марго Мэллори. Во время разговора глаза ее блестели, щеки разгорелись. Она повесила трубку, но с лица ее не сходило сияющее выражение. - Он позвонил, чтобы сообщить мне о своей победе. Он не знал, слушали мы радио или нет, - объяснила Марго, но в ее веселом голосе чувствовалась дрожь. - Кто бы мог подумать, что он способен быть таким внимательным! А, да что дурака валять, я действительно горжусь им! - Ты сказала ему, что я тоже горжусь им? - осведомился Кен. - Кен!.. - умоляюще проговорила Марго. - У нас гости, - напомнил Кен беззаботным тоном, рассчитанным на то, чтобы взбесить Марго. Он обернулся к Вики и окинул ее долгим, внимательным взглядом. - Раньше вы не были такой красивой. Вики засмеялась, но ей было не по себе. Дэви вдруг ощутил глухую злобу на всех присутствующих. У него не хватало духу выйти из комнаты, и в то же время он знал, что, если не поможет ускорить приготовление ужина, вечер затянется надолго, а ему хотелось увезти Вики как можно раньше. Кроме того, он начал понимать, что Кен, несмотря на бушевавшее в нем отчаяние, только и ждет случая остаться с Вики наедине. "А ну их всех к черту, - вдруг подумал Дэви. - Если этому суждено случиться, то чем скорее, тем лучше". Как только Дэви вышел в кухню, Кен повернулся к Вики и быстро сказал: - Это не комплимент, а сущая правда. Вики. - Вы совершенно правы, - холодно ответила она. - Раньше я выглядела гораздо хуже. Кен, почему вы все время изводите Марго? - О, знаете - братья и сестры... - небрежно бросил Кен. Он быстро наклонился к ней, стремясь хоть что-то спасти от преследовавших его неудач. - Когда я увидел вас в конторе после этого сумасшедшего полета, во мне вдруг произошел переворот, Вики. А что вы тогда почувствовали? - Совсем не то, что ожидала, - ответила Вики с прямотой, стоившей ей, однако, усилий. - Я тогда еще не знала, почувствую ли я, что вы мне безразличны, или же все начнется сначала. Мне было страшно. - Ну? - торопил ее Кен, решив вытащить признание из-под спуда ее сдержанности, чтобы еще раз согреться теплом чужого чувства. - И что же? - Вышло ни так, ни этак, - сказала Вики. - Но, в общем, ничего особенного не произошло. - Значит, все-таки, что-то осталось, - не отставал Кен. - Я же вам все объяснила. - Нет, я говорю о том удовлетворении, которое вы получили тогда, отчитав меня. Потому что, если вам было приятно отомстить мне, значит, я вам еще не безразличен. - Кен, - нетвердым голосом сказала она, - если бы вы сейчас могли заняться чем-нибудь другим - читать книгу, смотреть кинокартину или играть в какую-нибудь игру, вы бы не стали со мной так разговаривать. Марго нет, поэтому вы занялись мной. Кен сел рядом с нею. - Нет, вы ошибаетесь, глубоко ошибаетесь. У меня вся душа изныла. Вики. Пока вы не уехали, я не знал, что вы из меня сделали другого человека... - Еще бы! - сказала она, вставая. Вошел Дэви, застенчиво стараясь не смотреть в их сторону. - Дэви, не прокатимся ли мы с вами после ужина? - Если вы хотите, - без всякого выражения ответил Дэви. - Очень хочу, - сказала Вики и пошла в кухню.
Выждав удобную минуту, они вышли, сели в машину и поехали; Дэви по-прежнему был молчалив и задумчив. Он решил нигде не останавливаться, пока они не поговорят начистоту о Кене. Дэви хорошо знал - она скажет то, во что ей самой хочется верить; но он стремился поймать ее на слове - как если бы фраза "я люблю только вас" заключала в себе строгое обязательство, от которого уже нельзя будет отказаться. Однако молчание, длившееся всю дорогу, связывало их теснее, чем могли бы связать любые слова так и не начавшегося разговора. Дэви остановил машину у скал; когда он поцеловал Вики, она вздрогнула всем телом, и в ее раскрывшихся губах была ласковая покорность. Лежа рядом с ней в душистой летней темноте и слыша ее дыхание, такое же прерывистое, как и его собственное, Дэви вдруг понял, что перед ним раскрылся новый мир с необъятными горизонтами, и прежняя его жизнь показалась ему тесной и душной. До сих пор он был бесстрастным организатором событий, происходивших вне его, - хладнокровным исследователем сложных проблем, которые приобретали жгучий смысл в холодном царстве науки; и только сейчас, наконец, он стал активным участником всего происходящего вокруг - в его жизнь ворвался мощный свежий ветер. Он крепче прижал к себе Вики - ведь это она ввела его в новый мир; а когда она уйдет от него и будет вот так же лежать в объятиях Кена, Дэви снова рухнет в узкий серый колодец одиночества. Видение, представшее перед его глазами, было нестерпимо мучительным, и он постарался скорее отогнать его, прижавшись лицом к лицу Вики.
Дни шли, и, упиваясь близостью с Вики, Дэви не замечал, что они с ней, в сущности, никогда не успевали поговорить - так быстро они оказывались в объятиях друг друга и так сильно влекло их все к одним и тем же ласкам. Ему не нужно было ничего, кроме ее прикосновений. Ее пальцы, лежавшие в его руке, ее руки, обвившиеся вокруг его шеи, казалось, порождали взаимопонимание, которое не нуждалось в словах. О таких моментах они говорили между собой с полной откровенностью, ибо в начале любви только любовные ощущения одинаково интересуют влюбленных. Лишь в одном Дэви был не вполне откровенен с Вики - он не осмеливался задать ей вопрос, постоянно вертевшийся у него в мозгу: "Думаешь ли ты о Кене?" Он просто считал само собой разумеющимся, что она о нем думает. Все эти дни только частица его мозга участвовала в работе над техническими проблемами. Почти все время он был поглощен воображаемыми разговорами с Вики, в которых он с предельной честностью рассказывал ей все о себе. Однако стоило им встретиться, как эти объяснения начинали представляться ему скучными и ненужными, потому что глаза ее, казалось, говорили, что она уже все и так знает. Никогда в жизни Дэви не думал, что будет способен смотреть на свою работу как на томительный ежедневный антракт между вечерами, заполненными всепоглощающей любовью. Прежде такое отношение к работе он считал признаком слабости, позорной для человека, любящего свое дело, но сейчас, испытав это на себе, он только покачивал головой, удивляясь своей прежней наивности. Даже когда у него на глазах стала назревать катастрофа, грозившая погубить всю их работу, Дэви в каком-то оцепенении рассеянно наблюдал за тем, как увеличиваются признаки полного развала, словно не было никакой необходимости срочного вмешательства. Он слышал свой голос, дающий разные советы, он точно со стороны видел, как предпринимает какие-то, по всей видимости осознанные, действия; но сквозь завесу, отделявшую его внутреннее "я", он видел, что больше всего ему хочется лежать на склоне холма и держать руку любимой, а человек, деловито суетящийся где-то внизу, - это какое-то постороннее существо, спотыкающееся о препятствие, оставшееся от далекого прошлого.
Дэви сидел в банке за столом напротив Брока, но банкир глядел только на Кена, слушая его взволнованные оправдания. Кен ведет себя неправильно, с глухим раздражением подумал Дэви. Совершенно не к чему расписывать трудности, связанные с передачей движущегося изображения. Вместо этого надо было сделать упор на успехи, достигнутые при передаче неподвижного изображения; но с тех пор, как Кен две недели назад потерпел неудачу, не выполнив своего тайного обета, он как будто потерял всякий контакт с окружающим миром. "Хороша парочка, - усмехнулся Дэви, - один слепой, другой хромой". Мысленно он приказывал себе вмешаться, пока еще не поздно. - Самое важное, - сказал он наконец вслух, - самое важное - это то, что мы все-таки смогли хоть что-то передать и доказали правильность принципа электронного разложения изображения. - Это, конечно, верно, - медленно и вкрадчиво согласился Брок, вертя в руках пресс-папье. - Я все жду, что вы мне принесете хорошие вести, но, должен признаться, ожидание становится слишком долгим - долгим и дорогостоящим. Мы не жалуемся; но, с другой стороны, это не значит, что нас это не заботит. Никто не говорит, что деньги тратятся на ветер. И хотя вы, друзья мои, живете лучше, значительно лучше одеваетесь и ездите в более дорогих машинах, все же я первый согласен допустить, что это делается на деньги, принадлежащие лично вам... - Да, разумеется, - спокойно согласился Дэви. Скрытый намек заставил его как бы очнуться, а Брок, услышав его твердый голос, перевел взгляд на
|
