ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

Лига отечественного культуронаследия

Е. А. Вандам

ГЕОПОЛИТИКА И ГЕОСТРАТЕГИЯ

Жуковский — Москва

Издательство «КУЧКОВО ПОЛЕ»

ББК 87.3(2) В 17

Настоящее издание осуществлено в рамках мегапроекта «Антология отечественной военной мысли»

Научный руководитель проекта И. С. Даниленко

В 17

Вандам (Едрихин) А. Е. Геополитика и геостратегия / Сост., вступ. ст. и коммент. И. Образцова; заключ. ст. И. Даниленко. Жуковский; М.: Кучково поле, 2002. 272 с. (Серия «Геополитический ракурс»)

 

В сборник включены две работы русского ученого, офицера, военного разведчика Алексея Ефимовича Вандама (Едрихина) (1867— 1933): «Наше положение» и «Величайшее из искусств (Обзор современного положения в свете высшей стратегии)», в которых он анализирует русскую историю с геополитической точки зрения, а также «Письма о Трансваале» (записки об англо-бурской войне).

 

© Сост., вступ. ст. и коммент. И. Образцов, 2002

© Заключ. ст. И. Даниленко, 2002

© Название и оформление серии «Кучково поле», 2002

 

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

 

На рубеже XX и XXI вв. в российском обществе возник и начал расти интерес к геополитике. Это было вполне закономерным явлением, поскольку эта наука, казалось бы, прочно забытая в Советском Союзе, продолжала жить и развиваться на Западе, а конец XX в. как раз и ознаменовался обострением интереса русских людей к западным реалиям, в том числе и научным. В 80-х годах прошлого века было даже принято считать, что геополитика — явление чисто западное, и в России никогда ничего подобного не существовало. Российское общество — в лице компетентных организаций — было поверхностно знакомо только с англосаксонской школой геополитики.

Однако же трудами таких энтузиастов, как А. Г. Дугин, С. А. Шатохин, безвременно скончавшийся С. В. Константинов, Е. Ф. Морозов, довольно скоро было установлено — геополитика в России и даже (до 30-х годов XX в.) в СССР существовала и развивалась. Сами открыватели были ошеломлены, когда смогли оценить размах и организованность геополитических исследований в России XIX—XX вв. — словно всплыла на поверхность океана легендарная Атлантида.

Основы русской школы геополитики заложили своими исследованиями еще знаменитые славянофилы — братья Киреевские и братья Аксаковы, А. С. Хомяков и, в особенности, «последний славянофил» и «предтеча евразийства» — К. Н. Леонтьев. Но поставили ее, как науку, на прочную идейную основу и методологическую базу два великих человека позапрошлого века, работавшие в тесном научном и научно-политическом содружестве — виднейший государственный деятель империи граф Д. А. Милютин и прославленный ученый Н. Я. Данилевский. Их трудами геополитика (хотя тогда еще и не было этого термина; его дал этой науке позднее

шведско-германский геополитик Р. Челен) стала практическим руководством для государственной деятельности.

Полувеком позднее возникли германская и англосаксонская школы геополитики. Их основателем стал знаменитый географ Ф. Ратцель. Его последователи и ученики Р. Челен, X. Макиндер, А. Мэхэн, К. Хаусхофер, своими трудами создали эти блестящие геополитические школы.

В России же после 1917 г. отношение новой власти к этой науке стало более чем подозрительным, и постепенно геополитики и геополитика были вытеснены из сферы собственно политики. Только в недрах Генерального штаба, по самой сущности этого учреждения, она продолжала существовать (наиболее яркие ее документы в это время — труды покойного адмирала С. Г. Горшкова), но, оторванная от научных и общественных масс, не могла полноценно развиваться. Только за границей, в эмигрантской среде, русская геополитика получила новое развитие, стала основой и плодом работы такого интереснейшего научного феномена, как евразийство. Классиками геополитики среднего поколения стали столпы евразийства — Н. С. Трубецкой, П. Н. Савицкий, Г. В. Вернадский и другие, а в России — «последний евразиец» Л. Н. Гумилев. Работа современных русских геополитиков, базирующаяся на методологии Милютина—Данилевского, фактически является продолжением идеологем и трудов классического евразийства (по этой причине современная руская геополитическая школа и получила — по крайней мере, на Западе — название «неоевразийства»).

Сейчас в обществе (в том числе и российском) явно зреет понимание необходимости ухода с зыбкой почвы идеалистических идеологий, перехода к строительству и развитию в рамках реалистических и рационалистических концепций. Наступает век геополитики, науки, которая может вооружить человечество реалистическим подходом к проблеме развития. И в этом процессе концептуального перехода хорошую службу пока безвестным теоретикам и практикам создания нового мира окажет знакомство с лучшими образцами трудов классиков геополитики и работами современных авторов. В этом и есть смысл и цель открываемой настоящим изданием серии геополитических трудов.

ЗАБЫТОЕ ИМЯ*

 

Включенные в данное издание работы по геополитике и истории англо-бурской войны принадлежат перу чрезвычайно одаренного человека — Алексея Ефимовича Вандама. К сожалению, сведения о его биографии достаточно отрывочны и не позволяют представить ее в полном объеме. Однако даже те эпизоды его жизни, которые удалось восстановить, позволяют увидеть его противоречивую и неординарную творческую натуру.

Несмотря на достаточно необычную иностранную фамилию, автор является выходцем из самых низов русского народа. Его подлинная фамилия Едрихин, родился он 17 марта 1867 г.¹ в Минской губернии и происходил из многодетной семьи простого солдата. Семнадцати лет отроду 24 декабря 1884 г. Алексей Едрихин поступил вольноопределяющимся 3-го разряда в 120-й пехотный Серпуховской полк.

В тот период в русской армии существовал институт вольноопределяющихся — лиц в добровольном порядке (в отличие от подлежавших обязательному призыву на основании Устава о воин-

* Автор выражает благодарность Александру Георгиевичу Кавтарадзе (Москва) и Николаю Николаевичу Рутченко (Париж) за помощь и представленные материалы, которые были использованы при подготовке данной статьи.

ской повинности 1874 г.) поступавших на военную службу. Вольноопределяющиеся, проходившие службу в пехоте, состояли на казенном содержании (в гвардии и кавалерии — на собственные средства) и в зависимости от уровня образования делились на разряды: имевшие не менее шести классов среднего учебного заведения относились к 1-му разряду, четыре класса давали право причисления ко 2-му разряду. Едрихин был причислен к 3-му разряду, что свидетельствовало о его крайне низком образовательном уровне.

Вместе с тем, через два года он поступает в Виленское юнкерское пехотное училище. Училище это относилось к числу непривилегированных военно-учебных заведений. Среди юнкеров, обучавшихся в нем, количество недворян превышало 75%, так что в юнкерской среде царил подлинно народный дух. Судя по всему, низкий образовательный уровень сказывался на результатах учебы, поскольку 7 августа 1888 г. Едрихин оканчивает училище по 2-му разряду. Это свидетельствовало о получении им на выпускных экзаменах (исходя из 12-балльной системы оценок) среднего балла не менее 7-ми (по знанию строевой службы — не менее 9-ти) при аттестации по поведению на 2-й разряд. Подобного рода успехи позволяли получить офицерский чин, но выбор места службы осуществлялся по вакансиям, оставшимся после распределения юнкеров, окончивших училище с более высоким баллом — по 1-му разряду. Однако Едрихин производства в офицеры не получает, а в унтер-офицерском чине подпрапорщика выпускается в 117-й пехотный Ярославский

полк. Сейчас можно только предполагать причины, по которым училищное начальство сочло возможным приравнять его к юнкерам, окончившим училище по 3-му разряду и действительно не имевшим по выпуску прав на получение первого офицерского чина и, соответственно, личного дворянства.

Только по прошествии двух лет службы унтер-офицером в 117-м Ярославском пехотном полку — 7 мая 1890 г. он производится в подпоручики. После всех этих перипетий его перспективы с точки зрения военной карьеры выглядели достаточно скромными: низкий выпускной балл давал преимущество более успешным выпускникам, и даже его однокашники имели старшинство в чине на два года больше. При таких стартовых возможностях по устоявшейся традиции Едрихин должен был завершить службу ротным командиром в обер-офицерских (до капитана включительно) чинах.

Но, надо думать, именно с момента производства в офицерский чин начинаются чудесные превращения в судьбе нашего героя. 30 апреля 1892 г. Едрихин награжден медалью «За спасение погибающих» для ношения на груди на Владимирской ленте. Медаль эта давалась за спасение утопающих или погибающих на пожаре. Причем, она имела два варианта надписей: «за спасание» и «за спасение»: последний вариант свидетельствовал о том, что процесс оказания помощи пострадавшим завершился успешно — люди были спасены и не погибли. В чем состоял героический поступок молодого подпоручика остается только гадать, но он

свидетельствует о личной решимости и отваге Едрихина.

Заветной мечтой армейских офицеров была Николаевская академия Генерального штаба, которая в мирное время одна только и открывала блестящие перспективы в службе. Но поступление в это военно-учебное заведение для большинства претендентов так и оставалось недостижимым желанием. Большие шансы были у гвардейских офицеров, выпускников Пажеского корпуса и привилегированных военных училищ, меньшие — у офицеров армейской пехоты, выпускников юнкерских училищ, и практически не было шансов у офицеров с такой судьбой, как Едрихин. Их образовательный уровень не позволял не только конкурировать с высокообразованными офицерами, но даже просто выдержать с любым сколько-нибудь высоким баллом 12 (!) вступительных экзаменов (из которых 2 — по иностранным языкам) в академию.

Однако вопреки этому в 1897 г. Алексей Едрихин в чине поручика успешно выдержал все экзамены и поступил в Николаевскую академию Генерального штаба. И не только поступил, но и успешно осваивал все учебные дисциплины. В 1899 г. он по 1-му разряду окончил 2 класса академии с выполнением письменной работы за дополнительный курс (успешно закончившие первые два курса переводились на дополнительный курс, имевшие же более скромные успехи откомандировывались к прежнему месту службы без выдачи академического знака и без причисления к Генеральному штабу).

Итак, из малограмотного вольноопределяющегося, слабо успевающего юнкера, произведенного к тому же с двухлетней задержкой в офицерский чин, Едрихин за последующие 7 лет службы в провинциальном гарнизоне путем самообразования достигает невиданных успехов: блестяще берет непреодолимый барьер вступительных экзаменов в академию Генерального штаба и успешно осваивает в ней достаточно сложную даже для весьма подготовленных офицеров учебную программу. Казалось бы, впереди еще один год учебы на дополнительном курсе — и блестящая карьера офицера Генерального штаба, но Едрихин подает рапорт... об откомандировании его в свой прежний полк.

Причины столь странного и необъяснимого на первый взгляд поступка выясняются позже. 9 октября 1899 г. обер-офицер 117-го пехотного Ярославского полка поручик Алексей Едрихин обращается с рапортом на имя Начальника Военно-ученого комитета генерал-лейтенанта В. У. Соллогуба, в котором, в частности, пишет: «Желаю отправиться в Южную Африку, чтобы лично следить за ходом англо-трансваальской войны, и прошу ходатайства вашего превосходительства о скорейшем зачислении меня в запас армии с предоставлением права по возвращении с театра военных действий быть зачисленным снова в свой полк с зачетом в службу времени, проведенного в отсутствии, и отпуске за это время содержания». На рапорте датированная этим же днем имеется виза военного министра Куропаткина: «иметь в

виду для исполнения по возвращении поручика Едрихина»².

В этом рапорте поражает как необычность излагаемой просьбы, инстанция обращения (минуя непосредственных начальников), так характер и оперативность реакции на этот рапорт.

Исследования проблемы участия русских добровольцев в англо-бурской войне, проведенные Г. В. Шубиным³, показывают, что из десятков русских офицеров, добровольно участвовавших в этой войне, подобной чести (зачет времени службы и выплата за весь период денежного содержания) удостаивались единицы. Причины подобной благосклонности, скорее всего, следует искать в характере той миссии, которую добровольно взял на себя Едрихин, — миссии тайного военного агента России.

В послужном списке А. Е. Едрихина указано, что 11 ноября 1899 г. он зачислен в запас армейской пехоты (по 6 мая 1900 г.) в связи с участием добровольцем в англо-бурской войне на стороне буров.

Таким образом, получив поддержку руководства военного ведомства, Едрихин отправляется в Южную Африку. Как ни странно, именно об этом весьма туманном эпизоде его жизни мы можем судить достаточно полно — причиной тому неожиданно проявившиеся у него способности на ниве журналистики. Отставной поручик становится нештатным корреспондентом достаточно популярной в то время газеты «Новое время». На страницах этого издания в период с февраля по июнь 1900 г. регулярно публикуются его статьи и очер-

ки. Все они подписаны псевдонимом «А. Вандам». Наибольший интерес при этом представляют его «Письма о Трансваале» — заметки с полей сражений первой крупномасштабной войны XX столетия. Войны практически неизвестной для современного российского читателя.

Учитывая доступность публикуемых в этом издании «Писем о Трансваале», отметим лишь основные даты южно-африканской эпопеи Едрихина. Итак, фактически выйдя в отставку 11 ноября

1899 г., он вскоре уже отправляется в путь. Одно из первых его сообщений, датированных 22 октября 1899 г., послано из Амстердама (опубликовано в «Новом времени» 7 ноября 1899 г.), очередная корреспонденция от 2 ноября 1899 г. отправлена из Парижа. Следующие два сообщения от 14 декабря — уже из Южной Африки: из порта Лоренцо-Маркеза. Основная же масса очерков была опубликована в «Новом времени» уже по приезду Вандама в Петербург: с 4 мая по 5 июня 1900 г. В течение же июля-августа он на страницах газеты лишь комментировал сообщения, поступающие с театра военных действий.

В докладной записке Военного министра Куропаткина Императору Николаю II от апреля 1901 г. о русских офицерах-добровольцах принимавших участие в англо-бурской войне сообщается, что «117-го пехотного Ярославского полка штабс-капитан Едрихин для поездки в Южную Африку вышел в запас....Средства на поездку получил от великого князя Александра Михайловича, корреспондировал в газетах. Пробыл на театре военных действий около двух месяцев [выделено нами —

И. О.]. Вследствие болезни и краткости пребывания в Южной Африке мало принимал участия в военных действиях. Все о нем отзывались как о весьма дельном офицере»⁴.

Дату возвращения Едрихина в Россию можно установить достаточно точно, поскольку буквально через неделю после его приезда он был лично принят Военным министром генералом А. Н. Куропаткиным и имел с ним продолжительную беседу по результатам своей поездки. Их встреча состоялась 7 мая 1900 г. Случайно, или нет, но накануне, 6 мая, Едрихин стал штабс-капитаном.

Таким образом, прибыв в Южную Африку 14 декабря 1899 г., Едрихин покинул ее предположительно в конце марта 1900 г. (дорога домой заняла около полутора месяцев). Время же проведенное непосредственно в Трансваале — на театре военных действий, как отмечалось выше, было ограничено двумя месяцами (вторая половина января — первая половина марта 1900 г.).

Думается, что основной целью репортажей Едрихина из Трансвааля было не только донесение до соотечественников правды о далекой войне, но и попытка взгляда на Россию сквозь призму зарубежного опыта. И в этом находили свое проявление его истинный патриотизм и любовь к Родине.

В одной из своих корреспонденции он пишет: «Я, насмотревшись за это время на здешние заграничные будни, с Божьей помощью постараюсь передать своим соотечественникам, что у нас вообще совсем не хуже, чем у других, что наша нравственность и вообще моральная сила очень высока, что физически мы богатыри, наше прослав-

ленное пьянство менее ужасно, чем у других народов, наша лень не так велика, как мы говорим, наше невежество вещь поправимая при нашем здравом рассудке. Наша конфузливость и самоумаление перед иностранцами не имеют никаких оснований»⁵.

Сами репортажи Едрихина — это не только рассказ об увиденном в далекой Южной Африке, но глубокий беспристрастный анализ причин и следствий возникшей войны. В том числе и ее влияние на Россию (ослабление экспансионистских устремлений Англии на Кавказе и в Средней Азии). Поэтому «Письма о Трансваале» можно рассматривать в качестве классического примера геополитического анализа событий в мире.

Вернувшись из Трансвааля, 13 июня 1900 г. он был вновь принят на службу, а спустя два месяца — 17 августа 1900 г. прикомандирован к Главному интендантскому управлению для несения служебных обязанностей по интендантской части. Таким образом, для Едрихина наступает достаточно спокойная служба в столице. Однако, это, по-видимому, мало устраивает деятельную натуру штабс-капитана Едрихина, — весной 1901 г. он вновь подает рапорт об отставке. Куда на этот раз повлекло нашего героя установить трудно. Известно, что 13 апреля 1901 г. он зачислен в запас армейской пехоты по Санкт-Петербургскому уезду.

Однако на этом его военная карьера не заканчивается. На Дальнем Востоке зреет новый очаг напряжения: российские интересы все острее сталкиваются в этом регионе с интересами Вели-

кобритании и Японии. Возможно, эти обстоятельства подвигают Едрихина к возвращению в строй. 18 ноября 1903 г. капитан Едрихин был определен из запаса на службу с зачислением по армейской пехоте и назначен... помощником военного агента (атташе) в Китае. Нужно отметить, что в то время назначение на подобную должность само собой предполагало знание восточных языков. Когда и где Едрихин сумел их освоить, установить не удалось. Это мог быть и Лазаревский институт, и курсы восточных языков, и самообразование. Но факт остается фактом: после двух с половиной лет перерыва в военной службе Едрихина начинается совершенно новый этап на поприще военной разведки. Продолжалась ли его миссия в период русско-японской войны 1904— 1905 гг. неизвестно. Во всяком случае, до начала первой мировой войны в его послужном списке в графе «участие в боевых действиях» имелась всего одна запись: «Трансвааль».

7 ноября 1906 г. Едрихин по прошествии семи лет был причислен к Генеральному штабу. Очевидно, решающую роль в этом сыграла его работа в военной разведке. Косвенно об этом свидетельствует обнаруженная военным историком А. Г. Кавтарадзе в фондах 68-го лейб-пехотного Бородинского Императора Александра III полка⁶ записка капитана Едрихина «Сведения о переустройстве вооруженных сил Китая», датированная 4 января — 23 июня 1906 г.

В 1907 г. упоминание о капитане Едрихине исчезает из официальных документов военного ведомства, вместо него появляется капитан Вандам.

Дело в том, что 29 мая 1907 г. было удовлетворено личное прошение Едрихина о смене фамилии. В этот день состоялся приказ по Генеральному штабу № 46, согласно которому было установлено просителя «всемилостивейше именовать впредь Вандам».

Что заставило Едрихина сменить фамилию, доподлинно неизвестно. Остается только предположить, что причины для этого были весомые, поскольку подобного рода приказы по Генеральному штабу большой редкостью. Смена фамилии не связана с женитьбой Едрихина (судя по всему, он женился не ранее периода его третьей добровольной отставки в 1910—1913 гг.) и предполагаемым взятием фамилии жены.

В этой связи можно выдвинуть, по крайней мере, две следующих версии.

Первая из них связана с именем французского полководца Д. Вандама, потерпевшего поражение от превосходящих русско-прусско-австрийских войск в битве при Кульме (в Чехии) в августе 1813 г. (при непосредственном участии М. Б. Барклай-де-Толли). Нужно отметить, что полководцы времен Наполеоновских войн пользовались большой популярностью среди офицеров Генерального штаба. Но выбор имени полководца-неудачника все же представляется малооправданным.

Вторая версия связана с Трансваалем. Подобное имя носил один из героев англо-бурской войны — африканер, командант Йоганнесбургской конной полиции Ван Дамм⁷. Отряд под его командованием славился своей храбростью на полях сражений с англичанами. И хотя первые корреспон-

денции, подписанные псевдонимом «А. Вандам» посланы в середине декабря 1899 г. из Амстердама, нельзя полностью исключать возможность того, что в Голландии того времени, где события англо-бурской войны пристально отслеживались и активно обсуждались, Едрихин мог слышать фамилию национального героя Трансвааля. Восхитившись подвигами Ван Дамма, он мог выбрать в качестве литературного псевдонима производную от его имени фамилию.

В пользу второй версии говорит и положительное решение руководством Генерального штаба вопроса о смене фамилии, — таким способом могли быть подтверждены или отмечены заслуги Едрихина по изучению обстановки на трансваальском театре военных действий.

11 января 1908 г. Вандам был причислен к лейб-гвардии Гренадерскому полку для цензового командования ротой. 22 февраля 1909 г. переведен в Генеральный штаб.

С 7 марта 1909 г. он исполнял должность штаб-офицера для особых поручений при штабе 13-го армейского корпуса (г. Смоленск), 29 марта 1909 г. получил чин подполковника. Однако опять в его военной карьере возникает очередной — уже третий по счету — перерыв. 26 июля 1910 г. по личной просьбе он увольняется со службы с зачислением в пешее ополчение Петербургской губернии. И на этот раз он вновь вернется в строй, но спустя уже почти три года.

По нашим предположениям причины этой очередной отставки были связаны с его желанием реализовать свои литературные способности. Он

продолжает свое сотрудничество с издателем и главным редактором газеты «Новое время» А. С. Сувориным: в 1912—1913 гг. выходят в свет его книги: «Наше положение»⁸ и «Величайшее из искусств»⁹. Они представляют исключительный интерес с точки зрения геополитики. Наука, возникшая на базе трех основных научных подходов: цивилизационного (Н. Я. Данилевский, К. Н. Леонтьев, О. Шпенглер и др.), географического детерминизма (Ж. Воден, Ш. Монтескье, Г. Бокль, А. фон Гумбольт, К. Риттер и др.) и военно-стратегического (Н. Макиавелли, К. фон Клаузевиц, X. И. Мольтке, А. Мэхен и др.)¹⁰, на рубеже XIX—XX вв. делала свои первые шаги.

Обе работы Вандама с полным основанием можно отнести к военно-стратегическому направлению в геополитике. Они, по сути, явились пионерными трудами, которые наряду с работами Д. А. Милютина, В. П. Семенова-Тян-Шанского и А. Е. Снесарева заложили фундамент отечественной геополитической школы.

В «Нашем положении» Вандам по существу проанализировал историю развития России сквозь призму геополитического подхода.

Давая характеристику геополитического положения России, Вандам отмечает, что, несмотря на большие размеры территории, русский народ по сравнению с другими «народами белой расы» находится в наименее благоприятных для жизни условиях.

«Страшные зимние холода и свойственные только северному климату распутицы накладывают на его деятельность такие оковы, тяжесть кото-

рых совершенно незнакома жителям умеренного Запада. Затем, не имея доступа к теплым наружным морям, служащим продолжением внутренних дорог, он испытывает серьезные затруднения в вывозе за границу своих изделий, что сильно тормозит развитие его промышленности и внешней торговли и, таким образом, отнимает у него главнейший источник народного богатства. Короче говоря, своим географическим положением Русский народ обречен на замкнутое, бедное, а вследствие этого и неудовлетворенное существование. Неудовлетворенность его выразилась в никогда не ослабевавшем в народных массах инстинктивном стремлении «к солнцу и теплой воде», а последнее в свою очередь совершенно ясно определило положение русского государства на театре борьбы за жизнь»¹¹.

Красной нитью через его работу проходит мысль о том, что главным геополитическим и геостратегическим противником России всегда выступала и будет выступать Англия (противостояние континентальной и морской держав). Выход из этого положения он видит в создании коалиции сухопутных держав: России, Германии и Франции против «утонченного деспотизма Англии»¹².

Вывод, который напрашивается из прочтения его книги, состоит в том, что в геополитическом плане история России, помимо несомненных достижений, во многом является и историей упущенных возможностей.

Вторая его работа «Величайшее из искусств» представляет собой геополитический анализ си-

туации, сложившейся в Европе и мире накануне первой мировой войны. Вандам пророчески предсказывает не только причины и ход предстоящей войны (включая сценарий ее развязывания), но и возможные ее итоги, от которых Россия, по его мнению, практически ничего не получит. А поэтому Россия ни при каких обстоятельствах не должна позволить втянуть себя в грядущую войну, которая будет вестись исключительно в интересах Англии.

Сам Вандам роль своих произведений оценивал достаточно скромно, по его мнению, они «представляют собою лишь легкую царапину на девственной и безотлагательно требующей разработки почве русской политической мысли»¹³.

Вместе с тем, многочисленные рецензии, появившиеся в российской периодике после выхода этих книг, свидетельствуют, что мысли и выводы автора оказались чрезвычайно актуальными, и нашли широкий читательский отклик.

О популярности трудов Вандама свидетельствует тот факт, что, например, книга «Наше положение», сразу после выхода в свет, Циркуляром Морского учебного комитета №112 от 20 апреля 1913 г. была «рекомендована для приобретения в офицерские библиотеки».

Кроме того, по неподтвержденным сведениям, его книга «Величайшее из искусств» в 1916 г. была переведена на немецкий язык и издана в Германии.

Помимо этих двух книг в период 1906—1913 гг. в издательстве А. С. Суворина вышло несколько книг иностранных авторов, перевод которых с анг-

лийского и французского языков был осуществлен Вандамом (еще одно подтверждение незаурядных способностей этого человека). По своей проблематике эти книги также лежат в русле научных интересов Вандама, так как охватывают исключительно геополитическую и военно-политическую проблематику¹⁴.

Очевидно, явная угроза возникновения войны, о которой он предупреждал в своих книгах, вынудила Вандама к возвращению на военную службу. 9 декабря 1913 г. он назначается в Киевский военный округ на должность штаб-офицера для поручений при штабе 10-го армейского корпуса, где и встречает первую мировую войну. 13 ноября 1914 г. получает чин полковника. С 3 ноября 1915 г. назначается командиром 92-го пехотного Печорского полка, а через год, 24 ноября 1916 г., начальником штаба 23-й пехотной дивизии. 22 июня 1917 г. получает производство в чин генерал-майора.

За отличия в боях был награжден орденами Св. Анны 3-й и 4-й степеней с мечами и бантом, а также орденом Св. Владимира 4-й степени с мечами. Особая награда — Георгиевское оружие за бои во время наступления летом 1916 г. С 29 сентября 1917 г. генерал-майор Вандам состоит в распоряжении Начальника Генерального штаба. На этом его служба в действующей армии завершается.

Во время развала армии он уезжает в Эстляндскую губернию, под Ревель, в имение своего друга генерала графа П. М. Стенбока, где и остается

до осени 1918 г. После оккупации Эстонии немцами выяснилось, что имя Вандама является достаточно известным среди офицеров германского Генерального штаба (как уже отмечалось ранее, его книга «Величайшее из искусств» в 1916 г. была издана в Германии). Глубокий геополитический анализ ситуации в мире накануне первой мировой войны и непримиримая англофобия (ко всему прочему, Вандам слыл германофилом), изложенные в его военно-научных трудах, очевидно, импонировали немцам.

По мнению военного историка Н. Н. Рутченко, именно по этой причине генерал-майор Вандам был приглашен в октябре 1918 г. возглавить формируемый при поддержке немцев добровольческий Псковский корпус, который со временем должен был быть развернут в белую Северную армию.

Вандам прибыл из Ревеля в Псков 12 октября 1918 г. и тогда же отдал приказ по Псковскому корпусу, где объявил, что он временно принимает командование корпусом по просьбе представителей Псковской и Витебской губерний с целью борьбы с советской властью. Эту борьбу он видел во взаимодействии с другими белыми армиями на основе добровольчества.

21 октября 1918 г. состоялось совещание командного состава корпуса, один из участников которого командир артиллерийского дивизиона подполковник К. К. Смирнов оставил описание этого события, из которого мы впервые можем составить себе представление о внешнем облике Ван-

дама. Итак, К. К. Смирнов пишет: «председательствовал генерал-майор Вандам, человек довольно крупного роста, спокойный, сдержанный, производил впечатление всегда чем-то недовольного... Генерал явился на совещание без погон, в весьма потертом кителе. Общий вид у него был весьма демократический»¹⁵.

На совещании Вандам заявил, что принимает командование временно, до прибытия из Киева генерала графа Келлера. Последний в годы первой мировой войны снискал себе огромную популярность блестящего кавалерийского начальника, пользовался большим авторитетом среди русского офицерства и поэтому мог стать настоящим вождем антибольшевистских сил на северо-западе. Однако желаемое не было осуществлено ввиду его убийства петлюровцами в Киеве.

После образования Псковского корпуса на сторону добровольцев перешел ряд частей Красной Армии и корабли Чудской военной флотилии. А после капитуляции Германии (11 ноября 1918 г.) стали раздаваться призывы к проведению всеобщей мобилизации в Северную армию. Однако Вандам от проведения мобилизации и активных действий против Красной Армии в тот период предпочитал воздерживаться. На него посыпались обвинения в бездействии и нерешительности, стали раздаваться призывы к созыву собрания офицеров для выражения недоверия командующему. Узнав об этом, генерал Вандам 16 ноября 1918 г. отдал приказ о своем уходе с поста командующего по болезни. Вероятнее всего, геополитические

интересы Отечества для трезво мыслящего Вандама не могли быть разменной картой в общественно-политической борьбе.

После пребывания в Риге и некоторого времени в Германии (в период занятия Риги Красной Армией в январе-мае 1919 г.) генерал Вандам прибыл в июне 1919 г. в Нарву, где как «состоявший в распоряжении» 21 июня был назначен исполняющим должность начальника штаба Северо-Западной армии (утвержден в этой должности 28 августа). Он исполнял эту должность во время октябрьского наступления на Петроград. 25 ноября 1919 г. приказом по Северо-Западной армии Вандам убыл в командировку. Фактически это было увольнение, произведенное новым командующим СЗА генералом П. В. Глазенапом.

После ликвидации Северо-Западной армии генерал Вандам проживал в Ревеле (Таллинне), где состоял членом Георгиевского объединения и Союза взаимопомощи бывших военных. Скончался 16 сентября 1933 г. и похоронен в Таллинне на русском кладбище при церкви Св. Александра Невского.

Так на чужбине обрел свой последний приют Алексей Ефимович Вандам (Едрихин).

Имя автора публикуемых работ находилось в забвении, а путь его, безусловно неординарных и по-прежнему интересных для современного российского читателя, произведений был тернист и долог. Но знакомство с ними рано или поздно должно было состояться. И думается, работы эти найдут отклик и понимание, ибо «наше положение» придает им особую актуальность.

Как будто из сегодняшнего дня звучат его слова: «Россия велика и могущественна. Моральные и материальные источники ее не имеют ничего равного себе в мире, и если они будут организованы соответственно своей массе, если задачи наши будут определены ясно и точно, и армия и флот будут в полной готовности в любую минуту выступить на защиту наших собственных, правильно понимаемых интересов — у нас не будет причин опасаться наших соседей»¹⁶.

Игорь Образцов, доктор социологических наук