Геополитических координат

Культурное своеобразие латиноамериканской цивилизации неиз­менно подчеркивали и отстаивали известные писатели (Г. Маркес, П. Коэльо и др.), но геополитики не столь единодушны в этом во­просе. Если европейцы склонны согласиться с социокультурным от­личием Латинской Америки от Запада, то американцы все чаще ви­дят в Латидской Америке продолжение западной цивилизации.. С. Хантингтон, например, предлагает рассматривать латиноамери­канскую цивилизацию как субцивилизацию внутри западного мира, хотя вполне допускает, что это отдельная цивилизация, близко свя­занная с Западом¹.

В действительности латиноамериканская культура значительно отличается от западной, прежде всего ярко выраженным клановым характером, коллективистской доминантой и авторитарно-патриар­хальными отношениями между людьми. Католическое вероисповеда­ние большинства латиноамериканцев еще вчера позволяло говорить о религиозной однородности этого региона, но в конце XX в. здесь на­чали активно распространяться протестантские общины, что, несо­мненно, связано с деятельностью западных (прежде всего американ­ских) протестантских миссионеров.

1 См.: Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003. С. 57

 

 

Если XIX век в истории Латинской Америки современные исследо­ватели называют «европейским веком», имея в виду значительное вли­яние в этот период не только Испании, но также Франции, Германии и Великобритании, то XX век стал эпохой американской экспансии в Ла­тинской Америке. Эксперты приводят такие цифры: в 1913 г. на долю европейских стран в Латинской Америке приходилось 68,2% (5,8 млрд долларов) всех зарубежных инвестиций, тогда как на долю США — 20% (1,7 млрд долларов). Вторая мировая война свела контакты между Ев­ропой и Латинской Америкой к минимуму и, как следствие, привела к утрате европейцами прежних позиций в регионе. В 2002 г. доля Латин­ской Америки в экспорте ЕС составила 13%, тогда как доля латиноаме­риканских стран в экспорте США достигла 52,5%'.

В настоящее время европейские политики с тревогой отмечают,. что в Латинской Америке пришло к власти новое поколение полити­ков, которое не имеет уже ничего общего с ценностями, ментальное -тью и политической щепетильностью Европы. Так, В. Стивене, пред­седатель Комитета ЕС по делам Латинской Америки, отметил, что план мирного урегулирования в Колумбии был выработан латиноамерикацами с помощью США без каких-либо консультаций с Европой, что серьезно задело самолюбие европейцев².

Дело в том, что последние годы США стали достаточно высоко оце­нивать позитивные отношения с Латинской Америкой как в экономи­ческом, так и в политическом планах. Если в первой половине XX в. преобладало откровенное политическое давление и даже военные ин­тервенции США в регионе (в Мексику, на Гаити, в Доминиканскую ре­спублику), то сегодня преобладает более мягкое геоэкономическое давление под демократическими лозунгами гуманитарной помощи и развития партнерских отношений. Стремления американцев направ­лены на то, чтобы латиноамериканские политические и экономичес­кие структуры приобретали все большее сходство с Западом и были полностью подконтрольны. Прием латиноамериканских стран в НАФТА (Североамериканская ассоциация свободной торговли) во многом направлен на то, чтобы создать противовес расширению «вну­тренних» латиноамериканских торгово-экономических союзов.

Здесь необходимо подчеркнуть, что в Латинской Америке тради­ционно армия и военные играют значительную роль в политической жизни.

¹ См.: Жирное О.А. Европейский Союз — Латинская Америка: стратегическое парт­
нерство // Европа в мировой политике. 2003. № 4. С. 141, 143.

² См.: Стивене В. Влияние Европы на Латинскую Америку // International Politik.
М., 2001. №9. С. 15-16

 

Даже в XX в. политические партии и их лидеры редко получа­ли власть, достаточную для противостояния активному вмешательст­ву военных в осуществление политики. В Аргентине, Бразилии, Чили, Уругвае, Парагвае периодически происходили военные перевороты, в 1960—1970-х гг. там были смещены законно избранные гражданские правительства и достаточно долго существовали военные диктатуры. Военные сложили власть сравнительно недавно: в 1983 г. — в Арген­тине, в 1985 г. — в Бразилии и Уругвае, в Чили — только в 1990 г. Вме­сте с тем, добровольно отказавшись от власти, военные сохранили за собой должности в кабинетах министров, на государственной службе, продолжая контролировать внутреннюю и внешнюю политику.

Международные наблюдатели отмечают, что демократизация по­литической жизни на рубеже XX—XXI вв. в странах Латинской Аме­рики имеет поверхностный характер. Несмотря на расширение граж­данских свобод, социальный плюрализм, конкурентные выборы, участие масс в политике, в этих странах в политической жизни про­должают доминировать элиты. Избранные президенты обладают сла­бым контролем над военными и полицией. Как отмечает профессор Ч. Эндрейн из Университета Сан-Диего, ключевые экономические решения в странах Латинской Америки в последние годы принима­ются с помощью советников из университетов и частных научно-ис­следовательских институтов по согласованию с экспертами МВФ, Всемирного банка, Федерального казначейства США и ТНК. Ни по­литические партии, ни законодательные органы не оказывают замет­ного влияния на проведение политики. В условиях, когда исполни­тельная и законодательная власти не могли выбраться из тупика, президенты часто использовали чрезвычайные полномочия. При этом профсоюзы и прочие массовые организации либо игнорирова­лись, либо подавлялись¹.

Многие исследователи подчеркивают, что политика интеграции в мировую экономику, которую проводили в последние годы латино­американские страны под эгидой США, только на первый взгляд при­несла определенные выгоды: в 1980—1990-е гг. быстро рос торговый оборот, экспорт увеличился в три раза, импорт — в четыре раза, при­ток иностранного капитала составил почти 330 млрд долларов². Одна-. ко в действительности использование монетаристских рецептов модернизации, связанных с сокращением государственного регули­рования и социальных программ, с широкой приватизацией и перехо­дом к «свободному рынку», усилило социальную нестабильность и привело к волне кризисов в регионе.

 

¹ См.: Чарльз Ф. Эндрейн. Сравнительный анализ политических систем. М., 2000.
С. 225.

² См.: Стивене В. Влияние Европы на Латинскую Америку // International Politik. М., 2001. № 9. С. 20.

 

 

Следует напомнить, что еще совсем недавно, в 1970-е гг., когда по­явилось понятие «новые индустриальные страны», большинство меж­дународных экспертов называли в качестве наиболее заметных приме­ров новых региональных лидеров Мексику и Бразилию. Но в XXI в. все заговорили о возвышении Юго-Восточной Азии и волне кризисов в Латинской Америке. Как отмечает известный американский социолог И. Валлерстайн, основная причина падения темпов роста латиноаме­риканских стран — монетаристский курс либерализации экономики по рецептам МВФ, тогда как страны Юго-Восточной Азии пошли по пути протекционизма и защиты национальной экономики¹.

Темпы роста ВВП в Латинской Америке в 1980—1990-е гг. снизились' в два раза, и сегодня составляют 2,7% в год (против 5,4% в 1970-е гг.). Резкое увеличение импорта привело к банкротству национальных ком­паний, усилило безработицу и инфляцию. Половина предприятий лег­кой промышленности прекратила свое существование, не выдержав конкуренции с дешевыми товарами мирового рынка. Бразилия, Ко­лумбия, Перу, Доминиканская республика имеют сегодня значитель­ный дефицит внешней торговли. Во многих латиноамериканских стра­нах начался процесс деиндустриализации и структурной перестройки экономики: под воздействием мирового рынка страны Латинской Аме­рики все больше ориентируются на добычу и первичную переработку минерального сырья и сельскохозяйственной продукции.

Все это не может не вызывать волну социальных взрывов и протес­тов. Типичный пример — положение Мексики, которая в 1980-е гг. встала на путь либеральных реформ под руководством президента К. Салинаса де Гортари. Салинас получил образование в США и являл­ся сторонником либеральной экономической модернизации: он приватизировал государственные предприятия, сократил социальные про­граммы, привлек иностранные инвестиции, включил Мексику в НАФТА и попытался превратить страну из латиноамериканской — в североамериканскую. Такая политика привела к падению уровня жиз­ни для большинства мексиканцев, сильному социальному расслоению, росту безработицы и нищеты. В середине 1990-х гг. в стране начались восстания и социальные протесты против политики Салинаса, стреми­тельно падал курс песо, страна находилась накануне дефолта, но благодаря западным инвестициям и поддержке удалось предотвратить пол­ную катастрофу в экономике, и Салинас продолжил политику либера­лизации. Такой же курс у нынешнего президента страны В. Фокса.

1 См.: Валлерстайп И. Конец знакомого мира. М., 2004. С. 53.

 

Известно, что МВФ в условиях кризиса предоставил Мексике бес­прецедентный займ в 17,7 млрд долларов, что большинство экспертов охарактеризовало как операцию «по вызволению спекулянтов из бе­ды», поскольку впоследствии именно спекулянты нагрели руки на этом многомиллиардном кредите. Немецкие журналисты Г. Мартин и X. Шуманн отмечают: «Мексиканский кризис со всей отчетливостью высветил сущность нового мирового порядка в эпоху глобализации. Как никогда раньше, главные действующие силы продемонстрирова­ли силу, с которой глобальная экономическая интеграция изменила структуру власти в мире»¹.

Вслед за мексиканским кризисом последовали бразильский и ар­гентинский. Особенно сложной остается ситуация в Аргентине, также продолжающей путь либеральных реформ по рецептам МВФ. В конце 1990-х гг. эта страна пережила дефолт, последствия которого до сих пор дают о себе знать. Социальная нестабильность в странах Латинской Америки во многом связана с гигантской поляризацией между стре­мительно богатеющей элитой и растущей нищетой большинства насе­ления. Раскол общества находит свое зримое выражение в огорожен­ных высокими стенами и тщательно охраняемых кварталах элиты, куда посетителей охрана пускает лишь по специальным пропускам. При этом в стенах элитного гетто охрана обладает правом стрелять в любого незнакомца без документов. Как отмечает бразильский социо­лог В. Брант, «фактически те, кто обладают деньгами и властью, ведут оборонительную гражданскую войну»².

Ситуация гражданской войны, «расколотое общество», рост безра­ботицы и падение уровня жизни — все это создает общую геоэконо­мическую нестабильность Латиноамериканского региона. Эксперты отмечают растущую миграцию латиноамериканцев в США и Канаду. Число нелегальных мигрантов, проникающих через мексиканскую границу в США, оценивается в 1—1,5 млн. ежегодно³.

Лидеры большинства латиноамериканских государств все сильнее осознают необходимость объединения для проведения общей эконо­мической политики и отстаивания общих позиций на мировой арене. В 1991 г. был создан Южноамериканский общий рынок (МЕРКОСУР), который вошли Бразилия, Аргентина, Парагвай, Уругвай, Чили. Ос­новная цель Южноамериканского общего рынка — способствовать более тесной экономической интеграции южноамериканских госу­дарств, отчасти — в ответ на подписание НАФТА¹.

 

¹ Мартин Г., Шуманн X. Западня глобализации. М., 2001. С. 74.

² Цит. по: Мартин Г., Шуманн X. Западня глобализации. М., 2001. С. 228. •* См.: Хелд Д., Макгрю Э. и др. Глобальные трансформации. М., 2004. С. 368.

 

В 1990 г. была создана «группа Рио», объединившая 14 наиболее влиятельных государств региона — Бразилию, Аргентину, Мексику, Венесуэлу, Колумбию, Коста-Рику, Чили, Уругвай, Парагвай и др. «Группа Рио» выступает с резким осуждением политики США, на­правленной на торгово-экономическую блокаду Кубы. Такая откро­венно антиамериканская позиция этой организации свидетельствует о растущем стремлении латиноамериканских государств к самостоя­тельности.

К сожалению, объем торговли России со странами Латинской Америки невелик — около 2% внешнеторгового оборота России. Од­нако, по оценкам российских экспертов из Института Латинской Америки РАН, в 201Q г. такой объем может составить 7—10%². Россия может экспортировать в Латинскую Америку высокие технологии, продукцию военно-промышленного комплекса. Бразилия, Перу, Ко­лумбия проявляют большой интерес к покупке российского оружия и военных технологий, поскольку армии этих государств технически переоснащаются. Традиционно Россия поддерживает дружественные отношения с Кубой, хотя в последние годы они носят все более праг­матический характер. Россия арендует на Кубе важный стратегичес­кий объект — радиоэлектронную станцию в Лурдесе.

Европейские эксперты отмечают, что в последние годы растет ин­терес латиноамериканских стран к сотрудничеству с ЕС, поскольку Латинская Америка не хочет усиления односторонней зависимости от США. «Латиноамериканцы стремятся участвовать в формировании миропорядка в глобализированном мире. Они проявляют интерес к максимально широким политическим и экономическим внешним связям»³, — подчеркивает руководитель Исследовательского центра Фонда Аденауэра В. Хофмайстер.

Европейская комиссия в августе 2002 г. приняла новое соглашение о сотрудничестве со странами — членами МЕРКОСУР на 2002—2006 гг., на реализацию которой выделено 200 млн евро. В качестве приоритетов сотрудничества рассматриваются программы региональной интеграции, экономических реформ, содействие развитию экспортных воз­можностей, социального развития, смягчение проблемы бедности, мо­дернизация государственного аппарата и защита окружающей среды.

¹ См.: ХелдД., Макгрю Э. и др. Глобальные трансформации. С. 91.

² Латинская Америка. 2002. № 11. С. 21.

³ Хофмайстер В. Влияние Европы на Латинскую Америку // International Politik. M., 2001. № 9. С. 4.

 

На реализацию этих программ Аргентине выделено 65,7 млн евро, Бра­зилии — 64 млн, Парагваю — 51 млн, Уругваю — 18,6 млн.

Комментируя принятие этого соглашения, Р. Проди подчеркнул: «Более прочная интеграция со странами ЕС позволит Аргентине, Бра­зилии, Парагваю и Уругваю пережить нынешнее трудное время. Как показал европейский опыт, это позволит МЕРКОСУР трансформиро­ваться в крепкое сообщество наций, основанное на общих ценностях демократии и социальной справедливости»¹.

Помимо развития экономического сотрудничества, венцом дли­тельных усилий обеих сторон можно считать начало прямого диалога между ЕС и Латинской Америкой на уровне глав и правительств, в ре­зультате которого было принято соглашение о стратегическом партнер­стве. Первая встреча на высшем уровне прошла в июне 1999 г. в Рио-де-Жанейро, где было принято два исторических документа — Декларация Рио-де-Жанейро и План действий. В Декларации подчеркивается, что стратегическое партнерство должно укрепить межрегиональные отно­шения, основанные на ценностях, унаследованных от общей истории. План действий включает 55 приоритетных проектов, в том числе: со­трудничество на международных форумах, защиту прав человека, уси­ление роли женщин, сотрудничество в области охраны окружающей среды, борьбы с наркобизнесом и нелегальной торговлей оружием, со­трудничество в сфере образования и науки и пр.

Однако внутри латиноамериканского сообщества отношения с ЕС достаточно часто вызывают волну критики. Это касается прежде все-• го затягивания переговоров по снижению барьеров на пути латино­американского экспорта сельскохозяйственных товаров на рынки ЕС, а также соглашений об ассоциации. Упорное нежелание ЕС идти на уступки в этих вопросах вполне объяснимо, поскольку в ряде стран ЕС аграрный сектор играет значительную роль. Вместе с тем очевид­но, что ЕС постепенно превращается в крупнейшего инвестора в ре­гионе, хотя совсем недавно безусловное лидерство здесь имели США. Таким образом, страны Латинской Америки пытаются выстроить новые экономические и политические отношения с Европейским со­юзом и Россией, пытаясь тем самым найти противовес давлению США в регионе.

¹ Цит. по: Жирное О.А. Европейский Союз — Латинская Америка: стратегическое партнерство // Европа в мировой политике. 2003. № 4. С. 158.

 

 

КОНТРОЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ

1.Почему XIX век в Латинской Америке называли «европейским», а XX век — «американским»?

2.Каким образом США контролируют политическую и экономическую ситуацию в регионе?

3.Какие региональные политические и экономические союзы в Латин­ской Америке являются наиболее влиятельными?

4.Почему военные режимы в Аргентине, Чили, Уругвае, Бразилии рухну­ли почти в одно и то же время — в конце 1980-х гг.?

5.Каковы перспективы сотрудничества стран Латинской Америки с ЕС и Россией?