ЮЖНАЯ АЗИЯ

Южная и Юго-Восточная Азия — обширный регион, охватываю­щий ныне 17 государств, занимающих континентальные и остров­ные территории между Центральной Азией, Китаем и Австралией.

Континентальная часть Юго-Восточной Азии и Южной Азии вклю­чает Бангладеш, Бутан, Вьетнам, Индию, Камбоджу, Лаос, Мьянму (Бирму), Непал, Пакистан, Таиланд.

Островная часть — Бруней, Индонезия, Мальдивы, Сингапур, Филиппины, Шри-Ланка. Ма­лайзия занимает южную оконечность Малаккского полуострова и северную часть острова Борнео.

В Южной и Юго-Восточной Азии проживает сотни народов общей численностью около 2 млрд чело­век — почти 1/3 населения Земли.

Южная и Юго-Восточная Азия — родина двух мировых религий — индуизма и буддизма. С VIII в. сюда стал проникать ислам, кото­рый распространялся, главным образом, в Пакистане, Бангладеш, Индонезии, Малайзии, частично в Индии, на Филиппинах, во Вьетнаме, Камбодже. В этих странах ислам проник в систему веро­ваний, язык, литературу, музыку, оказал большое влияние на изо­бразительное искусство. Начиная с XVI в., стало распространяться и христианство, сопровождавшее колониальные захваты Велико­британии, Франции, Португалии. Однако оно имело существенное значение только для Филиппин, где основной религией большинст­ва населения стало католичество.

Современная фаза геополитического развития в Южной Азии определяется противоборством двух государств — Индии и Паки­стана, стремящихся играть доминирующую роль в регионе и обрес­ти статус регионального лидера. В обоих государствах динамично происходят процессы модернизации, обе страны фактически обла­дают ядерным оружием, испытания которого были успешно произ­ведены. Однако их геополитические перспективы в условиях однополярного мира неоднозначны.

Общность проблем стран региона заставила их в 1986 г. создать Юж­но-азиатское соглашение о свободной торговле (СААРК). Функцию лидера в построении объединенной и процветающей Южной Азии взяла на себя Индия. На этом пути одной из главных проблем является высокий уровень недоверия стран региона друг к другу, отягощенный наследием прошлых обид.

Страны региона начали медленно, но твердо менять в сознании свою позицию по отношению к Индии. В свою очередь, эта пере­мена — плод осознанного изменения политического курса, который сделала Индия в отношении всего региона, а также той настойчиво­сти, с которой Индия выступает в защиту районирования.

Каждое событие, в котором участвовало много сторон, было нацелено на ук­репление этих отношений и их перевод на уровень личной дружбы. Инициативы, предпринятые Индией по воссозданию автомобильно­го, железнодорожного и паромного сообщения с Пакистаном, проект «Открытые небеса» со Шри-Ланкой, железнодорожное соглашение, с Непалом, проекты по гидроэлектронике в Бутане и Непале, автобус­ное сообщение между Дхакой и Агарталой, а также предложения по паромному сообщению между Коломбо, Кочи Мумбаем и Карачи — все это было направлено на развитие контактов между народами, на­лаживание торговых и коммерческих связей в пределах этого региона.

Во внешней политике Индия не ограничивается рамками суб­континента. В течение последних шести лет правительство посто­янно поддерживало идею о том, что Индия, является крупнейшей мировой державой. Была отчетливо сформулирована концепция расширения связей Индии с соседними государствами, граница, с которыми тянется от Суэцкого канала до Южного Китайского моря и включает в себя территорию Западной Азии, Залива, Средней Азии, Юго-восточной Азии, Восточной Азии, а также регион Тихо­го океана в Азии и регион Индийского океана.

Почти 200 лет Индия была под вла­стью Великобритании. Колонизация Индии европейцами началась в XVI в. Индийский на­род не переставал бороться за независимость. Наиболее известно синайское восстание 1857—1859 гг.

Многолетняя борьба Индии за независимость связывается в первую очередь с именем Махатмы Ганди. Мохандас Карамчанд Ганди (1869—1948) — вождь индийского нацио­нально-освободительного движения, с 1920 г. лидер партии Индийский национальный кон­гресс (ИНК). На его учение — гандизм — нема­лое влияние оказала философия вед. Еще при жизни Ганди стали называть Махатма — Вели­кая душа.

15 августа 1947 г. Индия обрела независимость.

Становление независимой Индии, ее политической системы, выра­ботка ее геополитического кода связана с именем ее первого пре­мьер-министра Джавахарлала Неру (1889—1964), почитаемый на родине как «архитек­тор новой Индии».

Геополитический код Индии, своими исто­ками восходящий к древним традициям индо-буддийской цивилизации, Дж. Неру сформулиро­вал в книге «Открытие Индии». Он опи­рался на традицию политического и культурного синтеза.

Неру всегда придерживался старой индо-буддийской идеи, что если в мире есть божественная сущность, то каждый человек обла­дает ее частицей и способен ее развить. В 1958 г. в статье «Основ­ной подход» эта мысль кладется в основу социальной программы классового примирения. Это рассуждение ведет к старой концепции Вед, согласно которой все, чувствующее и нечувствующее, является частью органического целого и во всем есть искра того, что можно назвать божественным импульсом, или, основной энергией жизненной силы, наполняю­щей Вселенную.

Сформулированный Неру геополитический кодекс Индии вклю­чает три уровня ее геополитического позиционирования:

= на местном уровне Индия предложила неофициальный протек­торат над небольшими гималайскими королевствами Непалом и Бутаном и отеческое отношение к Шри Ланке;

= на региональном уровне констатировалось острое соперничество с Пакистаном в Южной Азии и с Китаем в более широком ази­атском масштабе;

= на глобальном уровне Индия претендовала быть мировой дер­жавой. Эта претензия базировалась на нетрадиционном для гео­политики критерии: Неру выступил как основатель движения неприсоединения и творец новой архитектуры политического порядка, опирающейся на политический синтез, а не на про­тивопоставление (биполярность) двух систем — капитализма и социализма.

Индийский геополитический код Дж. Неру включает:

а) поли­тику «позитивного нейтралитета», направленную на борьбу за мир, международное сотрудничество, против угрозы войны;

б) разра­ботку концепции «Панча шила» — пяти принципов межгосударст­венных отношений.

Предложенные Неру пять принципов «Панча шила» включали:

1- взаимное уважение территориальной целостности и суверенитета;

2- ненападение;

3- невмешательство во внутренние дела друг друга;

4- равенство и взаимную выгоду;

5- мирное сосуществование.

При жизни Неру Индия сумела организовать широкое междуна­родное движение неприсоединения в рамках «Панча шила». Но после его смерти страна, раздираемая внутренними противоречиями, пере­стала играть важную роль на мировой сцене. Несмотря на это, на­следие Неру для Индии до сих пор значимо как принцип неприсое­динения. Поэтому геополитики выделяют Южную Азию как особый геополитический регион мира.

Сущность «курса Неру» «достижение общества, основанного на принципе равновесия преемственности и перемен» в экономической политике состоит в сле­дующем:

≈;осуществление поддержки национального предпринима­тельства, его защита от иностранной конкуренции,

≈;государственное регулирование частного сектора,

≈;жесткий контроль над финансо­выми операциями,

≈;в государственном секторе — преимущественное развитие основных отраслей тяжелой промышленности и энергети­ки.

С 1991 г. в стране проводится экономическая реформа, направ­ленная на ослабление государственного контроля над частным биз­несом, и осуществляется приватизация некоторых государственных предприятий.

За годы независимости общий объем промышленного производства возрос более чем в девять раз, и Индия вошла в первую десят­ку промышленно развитых стран мира.

Если в колониальной Индии основными отраслями промыш­ленности были текстильная, угледобывающая и пищевая, то за 60 лет независимого развития в стране созданы практически все отрасли современного промышленного производства (кроме гражданского самолетостроения), включая сложную электронику, автомобиле­строение, атомную энергетику (в 1998 г. прошли первые испытания ядерного оружия). С 1962 г. в Индии осуществляются космические исследования, в 1975 г. советской ракетой-носителем был выведен на орбиту первый индийский спутник, а с 1980 г. начались запуски космических ракет индийского производства.

Во многом возрастание политического веса Индии в международ­ной политике связано с ее способностью решить внутриполитиче­ские проблемы, истоки которых берут начало в древности. Если попытаться структурировать их по значимости, то можно предста­вить следующую иерархию угроз.

Демографический бум, нищета и неграмотность

Основная соци­ально-экономическая проблема Индии — это перенаселенность и весьма низкий жизненный уровень. В течение XX в. плотность на­селения страны возросла в три с половиной раза, причем лишь 30— 35% индийцев принадлежат к среднему классу, около 1 % составля­ют богатые, остальные 65—70% населения — беднота, в 1991 г. неграмотными были 48% населения. Следствием этого является политическая нестабильность и частые конфликты.

Кастовая система Индии

Это явление уникальное. В Индии насчитыва­ется 3 тыс. каст. Еще в эпоху вед возникло иерархическое деление общества на четыре сословия (варны):

› брахманы (жрецы, учителя, ученые);

› кшатрии (воины, правители, знать);

› вайшья (земледельцы, торговцы, скотоводы);

› шудры (зависимые земледельцы, ремесленники, слуги).

Постепенно внутри варн появились более мелкие образования — касты (докати), отражающие социально-классовые отношения в индуистском обще­стве, характерные для данной местности. Принадлежность к той или иной касте определена от рождения, а между кастами, в особенности между брахманскими и кшатрийскими, с одной стороны, и шудрскими — с другой, существуют многочисленные ограничения в бы­товом общении, в частности на проведение совместных трапез. Кроме того, установлен либо полный запрет, либо ограничения на браки между членами различных каст.

Нижнюю ступень иерархии зани­мают так называемые вневарновые, или зарегистрированные, касты. В основном это потомки рабов и крепостных, в древности и Сред­невековье эксплуатировавшихся землевладельческой верхушкой сель­ской общины, а также выполнявших традиционно считающуюся «нечистой» работу кожевников, ассенизаторов, уборщиков, сторожей и т.д. Даже их прикосновение к лицам высших каст воспринимается, как осквернение, поэтому они получили название «неприкасаемые» («отверженные») - далиты (16,5% жителей страны).

Религиозный экстремизм

Много веков последователи различных религий в Ин­дии, как правило, мирно соседствовали друг с другом. Положение изменилось в 1947 г., когда страна получила независимость и неко­торые спорные пограничные территории были переданы Пакиста­ну. Раздел происходил по религиозному признаку и сопровождался кровавыми столкновениями индуистов и сикхов с мусульманами, в ходе которых погибли сотни тысяч человек.

До сих пор различные политические партии, представляющие интересы религиозных об­щин, в первую очередь индуистов, постоянно провоцируют индуистско-мусульманские столкновения. Особенно это проявляется в Пенджабе и Кашмире.

Конфессиональный раскол

Подавляющее большинство населения Индии (82,6%; данные 1991 г.) составляют индуисты, последователи одной из древнейших мировых религии — индуизма. Возникновение индуизма — первоначально религии древних индоарийцев — относят ко II тыс. до н.э. От этого периода сохранились четыре обширных сборника священных преданий — вед, которые в последую­щем тысячелетии обросли множеством комментариев. В I тыс. до н.э. складываются громадные по объему поэмы «Махабхарата» и «Рамаяна».

Большинство населения северозападных областей и Восточной Бенгалии были обращены в ислам. Эти части Индии во­шли в 1947 г. в состав Пакистана, из которого в 1971 г. выделилась его восточная провинция, ныне Бангладеш. Индийские мусульма­не, потомки переселенцев из Средней Азии, Персии, а также ин­дийцев, принявших ислам, составляют немногим более 12% всего населения (1991 г.), но по абсолютной численности (более 100 млн человек) представляют одну из крупнейших мусульманских общно­стей в мире.

Около 1 % населения Индии исповедует такие древние религии, как буддизм и джайнизм. Обе они возникли в середине I тыс. до н.э. и в последующие несколько сотен лет играли роль государственных религий в некоторых древних и раннесредневековых государствах Индии. Однако затем были почти полностью вытеснены индуизмом. Примерно 80 тыс. жителей Индии исповедуют зороастризм. Эта ре­лигия получила распространение в древности и раннем Средневе­ковье в Средней Азии, Иране, Афганистане и других странах.

Последователей христианства в Индии насчитывается около 20 млн человек (немногим более 2% населения).

 

Афганско-пакистанские отношения являются довольно запутанными, прежде всего – из-за противоречивой внешней политики обеих стран. Кроме того, влияние гражданских властей на территории страны в обоих государствах весьма ограничено. Особенно это заметно в Афганистане, где отдаленные провинции практически не контролируются центральным руководством, которое там заменяют террористические группы. В Пакистане ситуация несколько иная. В нём власть по сути принадлежит армии. Наряду с ней большим влиянием обладает межведомственная разведка ISI, которую страны Запада часто обвиняют в поддержке Талибана.

В отношениях Афганистана и Пакистана масса застарелых проблем и неопределенности. Одновременно можно говорить об благоприятных перспективах межгосударственного диалога, поскольку обе стороны заинтересованы в дружбе и сотрудничестве. Основные разногласия связаны с линией Дюранда, борьбой с терроризмом и Индией.

Говоря о линии Дюранда, президент Афганистана Х. Карзай сказал о том, что «это стена ненависти между двумя братьями». Кабул не признаёт её как международно утверждённую границу между Афганистаном и Пакистаном, так она разделяет единые этнические группы. Состоящее в основном из пуштунов афганское правительство занимает позицию, суть которой заключается в том, что принадлежащие Пакистану пуштунские территории должны принадлежать Афганистану. То, что противоречия по данному вопросу носят серьёзный характер, подтверждает тот факт, что именно из-за линии Дюранда Афганистан был единственной страной, выступившей против принятия Пакистана в ООН в 1947 г. после провозглашения им своей независимости.

Другой проблемный аспект афганско-пакистанской приграничной неурегулированности связан с угрозами в области безопасности. На спорных территориях стабильности не бывает, и на афганско-пакистанской границе постоянно случаются разного рода инциденты, в которые бывают вовлечены различные террористические группы. Количество столкновений особенно увеличилось после того, как в 2001 г. Талибан был изгнан из Кабула, и многие его бойцы обосновались в афганско-пакистанской приграничной зоне. Не дремлют и контрабандисты наркотиков, доходы от выращивания и продажи которых не только позволяют выжить крестьянам двух стран, но и создают финансовую основу для террористической деятельности.

Хотя Пакистан утверждает, что борется с терроризмом, США и Афганистан обвиняют его в пассивности и даже поддержке террористов. Например, в начале октября этого года Б. Обама заявил о том, что пакистанские военные и разведка поддерживают контакт с афганскими экстремистами, которые после ухода американских войск могут захватить власть в стране. В свою очередь Х. Карзай утверждает, что Пакистан хочет дестабилизировать его пуштунское правительство, чтобы к власти в Афганистане пришли пропакистанские силы.

Не менее важным фактором в афганско-пакистанских отношениях является Индия. С тех пор как в 1947 г. Великобритания оставила эту страну, и был создан независимый мусульманский Пакистан, Дели и Исламабад враждуют. Главным камнем преткновения остаются принадлежащие Индии провинции Джамму и Кашмир. В данном контексте Пакистан обеспокоен улучшением афганско-индийских отношений. Фактически Афганистан пытается лавировать между двумя конкурентами. Когда в октябре 2011 г. Кабул и Дели подписали договор о взаимопомощи после ухода из Афганистана американских войск, Х. Карзай сразу же попытался успокоить Исламабад, заявив о том, что «Пакистан это брат-близнец, а Индия – большой друг», и что подписанное соглашение не отразится на братских отношениях двух стран.

Индия могла бы помочь Афганистану улучшить ситуацию в области образования и инфраструктуры, а также поучаствовать в подготовке афганских сил безопасности. На эти цели ей уже было выделено 2 млрд. долларов (к слову, эта сумма почти в шесть раз превышает помощь Афганистану со стороны Пакистана). С индийской точки зрения, стабильность в Афганистане напрямую связана с безопасностью в самой Индии, поэтому жалеть денег в данном случае не стоит.

По словам посла Евросоюза в Кабуле В. Ушацкаса, хотя в Афганистане пересекаются интересы сразу нескольких сильных государств региона, конкретные проекты могут помочь перейти от геополитической конфронтации к конструктивной взаимозависимости. Один из таких проектов – газопровод Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия, который не только сделает Афганистан стратегическим транзитёром энергоресурсов, но и свяжет воедино четыре разные страны, что несомненно укрепит их взаимоотношения. Иными словами, интенсификация торговых, транспортных и институциональных межгосударственных отношений может сделать регион более стабильным.

Какими бы ни были разногласия между Афганистаном и Пакистаном, их связывает общая история, и их будущее неотделимо. Похоже, что это понимают и лидеры обеих стран, постоянно выражающие готовность к укреплению двусторонних связей. Иногда дружеские заявления даже выходят за дипломатические рамки дозволенного. Например, в октябре этого года Х. Карзай неосмотрительно сказал, что в случае военного конфликта Пакистана с Америкой он поддержит Исламабад. Хотя афганское руководство попыталось объяснить данное заявление желанием успокоить Пакистан в контексте подписания Договора о стратегическом партнёрстве с США, американцы были недовольны, расценив слова Х. Карзая как предательство (но даже не смотря на то, что у Соединенных Штатов имеются к Пакистану серьезные претензии, война между ними маловероятна).

В 2010 г. между Афганистаном и Пакистаном был подписан Меморандум о взаимопонимании, предусматривающий строительство железной дороги по маршруту Кандагар-Квет и Джелалабад-Пешавар, которая стала бы частью пакистанской железнодорожной системы, а также соглашение о транзите товаров. Последнее открывает во многом изолированному Афганистану доступ к пакистанским портам, а также даёт ему право использовать пакистанские дороги для развития торговли с Индией. Нормализации отношений двух стран способствует и деятельность неправительственных организаций, например, Ассоциации дружбы народов Афганистана и Пакистана. Эта организация пытается помогать беженцам и бороться с бедностью, решать проблемы в области региональной безопасности и образования, развивать экономическое сотрудничества двух щосударств и т.д. Все это – важные шаги на пути улучшения политико-экономического климата во всём регионе.

По мере приближения 2014 г. – времени вывода из Афганистана американских войск – отношения с Исламабадом становятся для Кабула всё более значимыми в контексте стабилизации страны и борьбы с терроризмом. Без Пакистана решение этих проблем невозможно. Последнему сотрудничество с Афганистаном важно хотя бы потому, что он не заинтересован в том, чтобы Кабул попал в зону влияния Индии и превратился в инструмент её борьбы с Исламабадом.

Но главное – без стабильного Афганистана не представляется возможным говорить о стабильности и безопасности всего среднеазиатского региона

ЯПОНИЯ

Развитие капиталистических отношении в Японии связано с эпохой Мэйдзи исин (обновление Мейдзи). Буржуазное правительство императора Муцухито (1867 г.) встало на путь буржуазных социально-экономических преобразований, стало искать новые источники сырья (Япония бедна полезными ископаемыми, энергоресурсами и т.д.) и рынки сбыта. Потомки самураев обратили свой взор на территории ближайших соседей: Корею и Китай. Ползучую колонизацию Китая уже вели Англия и США. Япония тоже включилась в дележ колониального пирога. Активность Японии в Корее и Китае беспокоила европейские державы (прежде всего Англию) и Россию. Англичане стали разрабатывать свои планы “освоения” Ляодунского полуострова и захвата Порт-Артура. 17 декабря 1897 г. туда пришли два английских крейсера. Увидев андреевские флаги крейсера “Дмитрий Донской” и канонерских лодок “Сивуч” и “Гремящий”, англичане поняли, что опоздали и важные в геостратегическом плане (отношении) бухты были при формально нейтральном поведении китайской стороны заняты русскими.

Японскую экономическую систему ряд специалистов называет “некапиталистической рыночной экономикой Японии”. Пользуясь большой финансовой помощью США (применительно к Японии был разработан своеобразный план Маршалла), Страна восходящего солнца после Второй мировой войны добилась самых высоких в мире темпов развития промышленности и сельского хозяйства, прироста товаров и услуг.

Японская система управления становится все более популярной на Западе. Один из важнейших принципов этой системы — все члены фирмы связаны узами взаимных обязательств в своего рода “семью”. Быть членом “семьи” — значит руководствоваться принципом, согласно которому “семья” предполагает взаимную ответственность всех за благополучие каждого. Эта ответственность распространяется не только на рабочего, но и на менеджера, который, как “старший брат”, должен заботиться о своих подчиненных.

Значительное влияние оказывает Япония на динамично развивающийся Азиатско-Тихоокеанский регион. Экономический рост здесь до конца XX в. был самый высокий среди всех регионов мира.

Большую роль в этом развитии сыграла Япония с ее опорой на научно-технический прогресс, на разработки новых моделей промышленного производства, новых форм организации труда и менеджмента. Быстрый экономический рост Японии обеспечили многие факторы: ориентация на достижения человеческой мысли в сфере новой техники, технологии, организации производства и менеджмента, исключительное трудолюбие народа, борьба за высочайшее качество производимой продукции, жесткая экономия. Эти и другие факторы обусловили “японское экономическое чудо” и позволили островному государству к концу 80-х годов XX в. занять второе место в мире (после США) по производству ВВП.

Однако в середине 90-х годов, вслед за многими странами Запада и Юго-Восточной Азии Япония стала вползать в полосу депрессии. Началось медленное и болезненное снижение производства товаров и услуг. К середине 90-х годов Японию настигает могучий сосед — Китай.

 

 

В XXI веке на место одного из мировых лидеров будет претендовать и Япония. Если до 1990 года мировая общественность, политические элиты воспринимали Японию как главного претендента на лидерство в Азии, то с начала 1990-х годов ввиду колоссальных темпов экономического роста Китая для многих очевидна перспектива именно Китая стать таким претендентом. Несмотря на то, что в настоящее время Япония остается экономической сверхдержавой, серьезным региональным конкурентом Китая, одной из ведущих стран мира, ей присуща в отличие от США, ЕС, Китая, России все-таки ограниченная геополитическая роль ввиду пацифистского характера ее конституции (оборонная доктрина, отказ от обладания дорогостоящими вооруженными силами, неучастие в международных военных операциях).

Геополитические ресурсы Японии:

1. Основной ресурс – это экономическая и финансовая мощь. Вторая по экономической мощи (после США) держава мира. В 2006 году ВВП Японии составил 4,464 трлн. долларов (ВВП США – 13 трлн. долларов). ВВП на душу населения -33 100 долларов. Многие годы уровень безработицы в Японии составляет менее 3%, а уровень инфляции – 1,5%.

2. Благодаря своим колоссальным финансовым ресурсам Япония прочно удерживает второе место в мире, уступая лишь США по объемам ассигнований на национальную оборону. На содержание и оснащение формируемых на контрактной основе, а потому по-настоящему отборных, 250-тысячных вооруженных сил японское правительство ежегодно выделяет, по разным подсчетам, от 40 до 50 млрд. долларов. В результате за прошедшие полвека скромно названные «силами самообороны» японская армия, авиация и флот по насыщенности современными видами военной техники приблизились к вооруженным силам НАТО, а по некоторым параметрам сопоставимы с потенциалом Америки. Но большим ограничением в использовании военной мощи Японии в качестве геополитического ресурса является пацифистский характер ее конституции.

3. Демократический режим Японии можно назвать «мягким» геополитическим ресурсом в Азиатско-Тихоокеанском регионе и в мире.

4. Местоположение Японии способствует активному участию в международном разделении труда.

5. Япония является членом геополитически влиятельных межправительственных организаций (ВТО, G-8, ОЭСР, МВФ/МБРР, АПЕК, АСЕАН, в которых решаются важные и разнообразные проблемы мировой и региональной безопасности.

Геополитическая стратегия Японии:

Своим основным союзником Япония по-прежнему считает Соединенные Штаты Америки. Япония остается протекторатом США. Она связана с США договором об обороне, на ее территории расположены американские войска (остров Окинава).

Основой геостратегии Японии является концепция строительства «дуги свободы и процветания» по внешнему периметру евразийского материка, включающей различные регионы от Австралии, Индии, Центральной Азии до Восточной Европы и Балтийского моря.

Япония стремится к тому, чтобы ее отношения с Китаем развивались подконтрольными ей темпами. Обеспокоенная тем, что Южная Корея превращается в экономического соперника, Япония стремится поддерживать собственное влияние на Корейском полуострове.

Разрешение территориальной проблемы и заключение мирного договора с Россией. Япония стремится вернуть себе Северные территории, которые в настоящее время принадлежат России. Япония настаивает на своем суверенитете в отношении четырех островов (Хабомаи, Шикотан, Итуруп, Кунашир).

Высшее руководство Японии открыто стремится к формированию самодостаточных вооруженных сил, законодательному закреплению права японской армии участвовать совместно с США в военных операциях в любой точке мира, созданию государственного органа разведки наподобие ЦРУ и намерено это сделать в ближайшие 6 лет. В апреле 2007 года внесенный правительством закон о референдуме, цель которого – пересмотр «мирных статей» конституции был одобрен палатой представителей японского парламента и принят палатой советников парламента Японии, и теперь он вступил в силу. Как известно, в части 1 статьи 9-й нынешней конституции Японии, принятой сразу после окончания Второй мировой войны под давлением антигитлеровской коалиции, декларируется, «что японский народ навсегда отказывается от войны как способа защиты суверенитета, а также от применения вооруженной силы как средства разрешения международных споров». Далее говорится, что в Японии «никогда впредь не будут создаваться сухопутные, морские и военно-воздушные силы, равно как и другие средства войны. Право на ведение государством войны не признается». Такого абсолютного отказа от войны нет в конституции ни одной страны в мире. В значительной степени благодаря мирной конституции возрастал авторитет страны за рубежом, японский народ пользовался уважением в мире за последовательную борьбу против ядерного оружия, политики гонки вооружений. Но спустя 60 лет японский истеблишмент отказывается от пацифистских статей конституции, хочет обладать полномасштабными военными геополитическими ресурсами, опасаясь быстрых темпов роста могущества авторитарного Китая, экономического роста Южной Кореи, угроз со стороны Северной Кореи, появления глобальных угроз в мире. Кроме того, истеблишмент Японии, вероятно, уверен, что придание вооруженным силам характера полноправного атрибута государства, уменьшит степень японской зависимости от американской системы безопасности и внешней политики, что в свою очередь обеспечит Японии значительную свободу действий в политической сфере. Очень кстати для Японии то, что «мирная конституция» Японии перестала устраивать и Соединенные Штаты, которые уже с начала 90-х годов ввиду изменившейся геополитической ситуации в регионе (если 50 лет назад Соединенные Штаты пугала перспектива господства Японии в азиатском регионе, то сегодня реальная угроза – Китай и Северная Корея) стали пересматривать свою стратегию в отношении дальневосточного союзника, стремясь напрямую подключить его к своей глобальной военной стратегии.

 

18 ГЕОПЛИТИЧЕСКИЕ АПЕКТЫ БЛИЖНЕВОСТОЧНОГО КРИЗИСА

В данном контексте проекты «Средиземноморский союз», лоббируемый Францией, и «Средиземноморский диалог», который осуществляется под эгидой НАТО, могут пролить свет на многие закулисные игры. Отправной точкой «Средиземноморского союза» является Барселонская конференция Евро-средиземноморского партнерства, состоявшаяся в 1995 году по инициативе Европейского союза (ЕС), давшая старт процессу межгосударственного сотрудничества, получившего название «Барселонский процесс». По итогам конференции была принята Барселонская декларация, в которой были сформулированы политические, экономические и гуманитарные цели форума в области партнерства государств-членов, и сфокусированы на последовательное укрепление основ стабильности, безопасности и устойчивого прогресса в регионе Средиземноморья, главным образом в его южной части. Но, еще будучи кандидатом в президенты Франции, Николя Саркози в качестве одного из пунктов своей предвыборной программы выдвигает идею трансформации Барселонского процесса в «Средиземноморский союз». Одной из целей этой инициативы являлось закрепление за Францией ведущей роли в европейском диалоге со Средиземноморским регионом, не входящим в ЕС. Успешная реализация проекта открывает перед Францией перспективу на лидерство в Средиземноморском регионе и ЕС, превращает ее в ключевую фигуру мировой политики и значительно укрепляет ее геополитические позиции. Предполагается, что Средиземноморский и Европейский союзы смогут работать вместе в рамках некоторых общих структур, включая правоохранительные структуры в рамках борьбы с коррупцией, терроризмом, организованной преступностью, торговлей людьми. Президент Франции, обратившись к жителям Средиземноморья со словами: «Делаем единое дело, с общей целью, объединенной структурой» в октябре 2007 года, пригласил всех лидеров Средиземноморья на саммит во Франции, который должен был состояться в июне 2008-го. Но не все члены общеевропейского дома разделяли оптимизм президента Франции по данному вопросу. Такое рвение Парижа в первую очередь не пришлось по вкусу Германии, которая позиционирует себя ведущей страной континентальной Европы. В предлагаемом контексте Берлин усмотрел существенное ослабление собственного геополитического веса в Европе и усиление позиций Парижа в этом амплуа. Кроме того, Германия, исторически являющаяся теллурократическим государством, в стремлении Парижа усмотрела попытку создания талассократического союза Средиземноморских стран. Только после длительных переговоров с Парижем в марте 2008 года Берлин дал согласие на поддержку проекта Средиземноморского союза. Но при условии, что в нем примут участие все страны ЕС, в том числе и не имеющие выхода в Средиземное море. Но, вместе с тем, Германия всячески укрепляет свои связи с другой теллурократической страной—Россией, пытаясь играть роль главного модератора в процессе выстраивания взаимоотношений России с ЕС. Данную тактику можно расценивать как стремление Берлина организовать завуалированное противостояние талассократическому Средиземноморскому союзу. Первоначально к идее Саркози настороженно отнеслась и Турция. Анкара отказалась поддержать проект в случае, если его признают альтернативой интеграции Турции в ЕС. Впоследствии, получив заверения в том, что участие в проекте не является альтернативой процесса интеграции Турции в ЕС, Анкара согласилась изменить свое отношение к проекту Союза и принять участие в нем. Но вряд ли настороженность Анкары объясняется только этим моментом. Сегодня Турцию, владеющую монопольным контролем над проливами Босфор и Дарданеллы, по праву можно считать самой влиятельной страной Средиземноморья. Предложенный же проект может существенно ослабить влияние Турции в Средиземноморском регионе. К тому же проект Средиземноморского союза охватывает практически все территории, некогда входящие в состав Османской империи. При таком раскладе Анкара сама не прочь играть ключевую роль в данном проекте, нежели уступать лавры лидерства Парижу. Скорее всего, идею «неоосманизма», с некоторых пор эксплуатируемую нынешними турецкими властями, следует рассматривать как альтернативу Средиземноморскому союзу. Примечательно, что Великобритания, являющаяся стратегическим партнером Турции и представителем турецких интересов в ЕС, также поддержала первоначальную позицию Анкары в вопросе Средиземноморского союза. Но этот шаг Лондона, скорее всего, вызван неприятием усиления позиций Парижа и попыткой служить интересам стратегического союзника Великобритании—США, которые на сегодняшний день являются самым могущественным представителем талассократического мира. Несмотря на эти разногласия, интенсивные переговоры по поводу создания Средиземноморского союза увенчались его официальным оформлением в первой половине июля 2008 года в Париже, где было представлено 43 государства. Было также решено, что в деятельности организации будут на равных правах принимать участие представители Израиля и ЛАГ. Ливия считается наблюдателем, так как ее лидер Каддафи отказался приехать на организационный саммит, назвав новую организацию заговором по подрыву единства арабских и африканских стран. Интересно, ни с этим ли заявлением связаны проблемы Каддафи, с которыми он сегодня столкнулся? Вполне возможно предположить, что Саркози не простил такое отношение к собственной инициативе со стороны своего недавнего союзника, чья позиция более созвучна с позицией геополитических конкурентов Парижа. Членами данного союза являются также такие страны, как Египет, Тунис, Иордания, Марокко и Сирия. События, разворачивающиеся в этих странах в последние 6-7 месяцев, также наводят на определенные размышления. Не скрываются ли за этими процессами вопросы, имеющие непосредственное отношение к «Средиземноморскому союзу»? Создается впечатление, что ЕС поставил своей целью, устранение с политической арены в этих странах известных и значимых фигур, заменяя их более слабыми и управляемыми персонами. Вполне возможный сценарий. При рассмотрении этих событий нельзя упускать еще один немаловажный фактор, с некоторых пор сильно беспокоящий Европу. По мнению некоторых исследователей, в Северной Африке может произойти демографический взрыв, что приведет к росту населения до 142 млн. человек к 2025 г и нарушению демографического баланса между членами ЕС и развивающимися странами Средиземноморья. При таком сценарии быстро стареющей Европе практически невозможно будет контролировать нежелательные миграционные потоки, особенно нелегальную миграцию из этих стран. Миграц