Концепция цивилизационного анализа

Впервые цивилизационный анализ в гео­политике был использован русским мыс­лителем Н.Я. Данилевским (1822—1885) в работе «Россия и Европа», вышедшей в свет еще в 1871 г. В ней он сформулировал концепцию культурно-исторических типов, или цивилизаций. Н.Я. Данилев­ский ввел в геопо­литику понятие «цивилизация» в качестве единицы геополитического анализа. По его мнению, цивилизация (или культур­но-исторический тип) — это совокуп­ность народов, обладающих языковой, территориальной, нравственно-психо­логической, культурной и политической общностью.

Данилевский выделяет 11 цивилизаций, или культурно-исторических типов: египетскую, ассирийско-вавилонско-финикийско-халдейскую (древнесемитскую), китайскую, индийскую, иран­скую, еврейскую, греческую, римскую, аравийскую (новосемит­скую), европейскую (романо-германскую) и славянскую. Еще две цивилизации — перуанская и мексиканская — были насильственно разрушены на ранних стадиях развития.

По мнению Н.Я. Данилевского, цивилизация представляет со­бой живой организм, возникающий и развивающийся в простран­стве по определенным законам. Он сформулировал пять основных за­конов развития цивилизации.

1) Всякое племя или семейство народов, характеризуемое отдель­ным языком или группою языков, довольно близких между со­бою, составляет самобытный культурно-исторический тип, если оно вообще по своим духовным задаткам способно к историческому развитию и вышло уже из младенчества.

2) Дабы цивилизация, свойственная самобытному историко-куль­турному типу, могла зародиться и развиваться, необходимо, что­бы народы, к нему принадлежащие, пользовались политической независимостью.

3) Начала цивилизации одного культурно-исторического типа не передаются народам другого типа. Каждый тип вырабатывает ее для себя при большем или меньшем влиянии чуждых, ему пред­шествовавших или современных цивилизаций.

4) Цивилизация, свойственная каждому культурно-историческому типу, тогда только достигает полноты, разнообразия или богат­ства, когда разнообразны этнографические элементы, его состав­ляющие, — когда они, не будучи поглощены одним политиче­ским целым, пользуясь независимостью, составляют федерацию, или политическую систему государств.

5) Каждый культурно-исторический тип проходит определенные «фазисы эволюции» или ступени развития по аналогии с жиз­ненным циклом растений, животных и человека: цивилизации и народы, их составляющие, рождаются, достигают различных ступеней развития, стареют, дряхлеют и умирают.

Таким образом, рост цивилизации возможен лишь при условии многообразия организационных форм народов, составляющих куль­турно-исторический тип.

Данилевский выделяет четыре разряда культурной деятельности, каждый из которых в большей или меньшей степени соответствует определенному культурно-историческому типу: религиозную, куль­турную в узком смысле, политическую и общественно-экономичес­кую деятельность.

Данилевский был убежден, что не может быть особых, привилегированных культурно-исторических типов, поскольку ни одна цивилизация не может создать «окончательные», универсальные формы общественного устройства. Прогресс состоит не в том, чтобы всем идти в одном направлении, а в том, чтобы все поприще истори­ческой деятельности человечества исходить во всех направлениях.

По его мнению пространственными от­ношениями между государствами управляют не законы развития наций, а законы распространения цивилизаций. Воздействие одного типа на другой осуществляется следующими способами:

= самый простейший способ — пересадка с одного места на другое посредством колонизации (греки и Южная Италия и Сицилия; англичане — Северная Америка и Австралия);

= прививка, что часто понимают под передачей цивилизации (Алек­сандрия и Египет);

= действие, уподобляемое влиянию почвенного удобрения на рас­тительный организм (Греция и Рим, Рим и Греция — на романо-германскую Европу).

Цивилизационное освоение пространства позволило ему подойти к пониманию основных геополитических закономерностей ее разви­тия в пространстве.

Закон сохранения запаса исторических сил. Он проявляется в том, что в начале истории цивилизации, в этнографический период ее развития интенсивное освоение своего пространства цивилизация начинает лишь в некоторых частях, находящихся в особенно вы­годных географических условиях или в близких, непосредственных отношениях с народами, достигшими более высокого уровня куль­турного развития. В рамках этого закона Данилевский прослеживает отношения между западными славянами, окруженными романо-германскими народами и волей-неволей захваченными круговоротом их жизни, потерявшими в нем свою политическую самобытность и независи­мость, и Россией, составляющей громадный запас славянских сил. Он был уверен, что запас этот не пропадет втуне, что он предна­значен для того, чтобы обновить, восстановить, возродить собою славянскую цивилизацию.

Опасностью в геополитике Данилевский считал отрыв от национальных истоков, денационализацию простран­ства. Как ни важны при обыкновенном мирном течении жизни экономические и финансовые вопросы, торговые, колониальные или дипломатические выгоды, все они отступают на задний план, когда дело идет о духовной жизни и смерти народов, т.е. об испол­нении ими исторического призвания. Для народов и государств, так же как и для частных лиц, всевластные миллионы теряют свое зна­чение тогда, когда разыгрывается вопрос жизни и смерти. Здесь Данилевский подходит к формулировке еще одного геополитиче­ского закона — о защите пространства с помощью дисциплинирован­ного энтузиазма. В периоды испытаний и кризиса народной жизни на первый план выступают два нравственных двигателя, при посредстве которых только и возможно то напряжение всех сил народных, которое все сокрушает и ничем само сокрушимо быть не может: «Это — дисциплина, или дар повиновения, или энтузиазм, или беспредель­ная готовность к самопожертвованию».

По Н.Я. Данилевскому цивилизации в политическом плане прохо­дят следующие стадии, соответствующие таким этапам, как зарождение — расцвет — упадок:

— племя (этноязыковое сообщество);

— союз (федерация) или политическая система государств, пользующихся политической независимостью;

— политическое целое, политически централизованное государство (империя).

Сегодня политики и правительства, пытаясь добиться поддерж­ки населения и сформировать коалиции, все реже апеллируют к национальному сознанию, все чаще обращаются к общности рели­гиозных и культурных ценностей. XX век очертил свое поле геопо­литических исследований, не ограниченное рамками национальных государств. Это диалог культур, диалог цивилизаций.

3 Континентальные геополитические проекты

А) Мировоззрение Савицкого складывалось под влиянием тру­дов славянофилов, Данилевского и особенно Леонтьева. Славя­нофильство, как мы уже отмечали, было сопряжено с идеей особости исторической идентичности «великороссов», не сводимой ни к религиозной, ни к этнической славянской сущности. В этом аспекте евразийцы были близки к Константину Леонтьеву, сфор­мулировавшему важнейший тезис — «славянство есть, славизма нет», т.е. «этническая и лингвистическая близость славянских народов не является достаточным основанием, чтобы говорить об их культурном и характерном единстве».

Россия—Евразия. Основная идея Савицкого заключается в том, что Россия представляет собой особое цивилизационное образование, опре­деляемое через качество «срединности». Одна из его статей — «Географические и геополитические основы евразийства» (1933) — начинается такими словами: «Россия имеет гораздо больше осно­ваний, чем Китай, называться «Срединным государством».

Если «срединность» Германии (Mittellage) ограничивается европейским контекстом, а сама Европа есть лишь «западный мыс» Евразии, то Россия занимает центральную позицию в рам­ках всего континента. «Срединность» России, по Савицкому, является основой ее идентичности — она не часть Европы и не продолжение Азии. Она — самостоятельный мир, самостоя­тельная и особая духовно-историческая геополитическая реаль­ность, которую Савицкий называет Евразией.

Территорию Евразии составляют Восточно-Европейская, Западно-Сибирская и Туркестанская равнины и окаймляющие их с Востока, Юго-Востока и Юга горы: «Средний мир Старого Света можно определить, таким образом, как область степной и пустынной полосы, простирающейся непрерывной полосой от Карпат до Хингана, взятой вместе с горным ее обрамлением (на юге) и районами, лежащими к северу от нее (лесная и тун­дровая зоны). Этот мир евразийцы и называют Евразией в точ­ном смысле этого слова».

Это понятие обозначает не материк и не континент, но идею, отраженную в русском пространстве и русской культуре, историческую парадигму, особую цивилизацию. Савицкий с русского полюса выдвигает концепцию, строго тождественную геополитической картине Маккиндера, — только абстрактные «разбойники суши» или «центростремительные импульсы, ис­ходящие из географической оси истории», приобретают у него четко выраженный абрис[4] русской культуры, русской истории, русской государственности, русской территории. Россия-Евра­зия у Савицкого предстает в том же свете, как Raum Ф. Ратцеля, и еще точнее, Grossraum К. Шмитта.

Если X. Маккиндер считает, что из пустынь heartland исходит механический толчок, заставляющий береговые зоны («внутрен­ний полумесяц») творить культуру и историю, то П.Н. Савицкий утверждает, что Россия-Евразия = (heartland Маккиндера) и есть синтез мировой культуры и мировой истории, развернутый в пространстве и времени. При этом природа России соучаствует в ее культуре.

Геополитическое кредо евразийцев Савицкий сформулиро­вал предельно четко: «Евразия цельна». А это значит, что нет России «Европейской» и «Азиатской». Этой части света евразий­цы дали еще одно имя — «Ойкумена», что в переводе с греческо­го означает «вселенная». Русская Ойкумена — это тот материко­вый массив, на котором развертывалась и развертывается русская история, основной континентальный массив Старого Света, ко­торый в то же время есть и «Монголосфера», область, в свое вре­мя объединенная монгольской державой (по территориальному протяжению величайшей державой, известной истории). Геопо­литика России новых веков родилась в лоне державы и стала на­следницей монгольской. Если рассматривая идейные истоки русской государственности уместно говорить о византийском наследстве, то применительно к геополитике следует говорить о монгольском наследстве, подчеркивали евразийцы.

Известно, что к областям, составляющим геополитическую сферу Византии, русское государство приблизилось уже к кон­цу XVIII в. (Крым, соответствующие части Кавказа). Но и тогда эти области являлись периферийными для России, как в свое время были периферийными для Евразии. Эта периферийность останется в силе и в том случае, если окажутся вовлеченными в государственную орбиту России-Евразии бывшие основные средоточия Византийской империи. Для геополитического бы­тия Россия—Евразия, отмечал Савицкий, географическая сфера Византии есть сторонняя сфера.

Напротив, в геополитическую сферу монгольской державы Россия-Евразия погружена в исключительной степени, и имен­но здесь необходимо искать истоки геополитического единства Евразии.

Россию Савицкий понимает геополитически, не как нацио­нальное государство, но как особый тип цивилизации, сложив­шийся на основе нескольких составляющих — арийско-славянской культуры, тюркского кочевничества, православной традиции. Все вместе создает некое уникальное, «срединное» образование, представляющее собой синтез мировой истории. Великороссов Савицкий считает не просто ответвлением восточных славян, но особым имперским этническим образо­ванием, в котором сочетаются славянский и тюркский субстра­ты. Этот момент выводит его на важную тему — тему Турана[5].

Обращение к Турану в качестве позитивной ориентации было скандальным для многих русских националистов. Так, Савицкий косвенно оправдывал монголо-татарское иго, благода­ря которому «Россия обрела свою геополитическую самостоятель­ность и сохранила свою духовную независимость от агрессивного романо-германского мира». Такое отношение к тюркскому миру было призвано резко отделить Россию—Евразию от Европы и ее судьбы, обосновать этническую уникальность русских».

«Без татарщины не было бы России» — этот тезис из статьи Савицкого «Степь и оседлость» был ключевой формулой евра­зийства. Отсюда прямой переход к чисто геополитическому утверждению: «Скажем прямо: на пространстве всемирной ис­тории западноевропейскому ощущению моря, как равноправное, хотя и полярное, противостоит единственное монгольское ощу­щение континента; между тем в русских «землепроходцах», в размахе русских завоеваний и освоений — тот же дух, то же ощущение континента ».

И далее: «Россия — наследница Великих Ханов, продолжа­тельница дела Чингиза и Тимура, объединительница Азии... В ней сочетаются одновременно историческая "оседлая" и "степная" стихия».

Фундаментальную двойственность русского ландшафта — его деления на Лес и Степь — заметили еще славянофилы. У Савицкого геополитический смысл России—Евразии высту­пает как синтез этих двух реальностей — европейского Леса и азиатской Степи. При этом такой синтез не есть простое нало­жение двух геополитических систем друг на друга, но нечто цельное, оригинальное, обладающее своей собственной мерой и методологией оценок.

Россия—Евразия не сводится целиком к Турану. Она — не­что большее. Но в отношении Европы, которая все выходящее за рамки своего «берегового» сознания считает «варварством», самоквалификация русских как «носителей монгольского духа» является провокацией, открывающей историческое и духовное превосходство евразийцев.

Месторазвитие. В теории Савицкого важнейшую роль играет концепция «месторазвитие». Месторазвитие — это взаимное приспособле­ние живых существ друг к другу в тесной связи с внешними гео­графическими условиями, что создает особую гармонию и ус­тойчивость среды.

Термин «месторазвитие» представляет собой точный аналог понятию «Raum», как оно трактуется «политической географи­ей» Ф. Ратцеля. Са­вицкий в тексте «Географический обзор России—Евразии» пишет: «Социально-политическая среда и ее территория» должны слиться для нас в единое целое, в географический индивидуум или ландшафт».

Это и есть сущность месторазвития, в котором объективное и субъективное сливаются в неразрывное единство, в нечто це­лое. Это концептуальный синтез. В том же тексте Савицкий продолжает: «Необходим синтез. Необходимо умение сразу смотреть на социально-историческую среду и на занятую ею территорию».

В этом Савицкий близок к Видаль де ла Блашу. Подобно французскому геополитику, обосновавшему неделимость Фран­ции единством культурного типа независимо от этнической принадлежности жителей Эльзас-Лотарингии, Савицкий счита­ет, что «Россия—Евразия есть «месторазвитие», «единое целое», «географический индивидуум» — одновременно географический, этнический, хозяйственный, исторический и т.д. «ландшафт».

Россия—Евразия есть такое «месторазвитие», которое явля­ется интегральной формой существования многих более мелких «месторазвитий». Это — Grossraum К. Шмитта, состоящее из це­лой иерархии меньших Raum.

Согласно представлениям евразийцев, природа евразийского мира минимально благоприятна для разного рода «сепаратизмов» — политических, культурных или экономических. Недаром в Евразии рождались такие великие политические объединитель­ные попытки, как скифская, гуннская, монгольская. Недаром над Евразией веет дух своеобразного «братства народов», кореня­щийся в вековых соприкосновениях и культурных слияниях на­родов разных рас — от германской (крымские готы) и славянской до тунгусско-манчжурской, через звенья финских, турецких, монгольских народов. Это «братство народов» выражается в том, что здесь нет противопоставления «высших» и «низших» рас, взаимные притяжения в нем сильнее, чем отталкивания; в рам­ках этого братства легко просыпается «воля к общему делу».

Традиции евразийского единения органично восприняла Россия в своем политическом и геополитическом историческом творчестве. Но Савицкий был уверен, что в современную эпоху объединительная миссия России должна осуществляться в новых формах. Он призывает бесповоротно отказаться от пре­жних методов насилия и войны: «В современный период дело идет о путях культурного творчества, о вдохновении, озарении, сотрудничестве».

Савицкий неустанно подчеркивал определяющее зна­чение самой идеи единства Евразии в мировой геополитике, в общей геополитической картине мира. Он был убежден: если устранить этот евразийский центр, то все его остальные части, вся эта система материковых окраин (Европа, Передняя Азия, Иран, Индия, Индокитай, Китай, Япония) превращается как бы в «рассыпанную храмину». Этот мир, лежащий к востоку от границ Европы и к северу от «классической Азии», есть то зве­но, которое соединяет в единство их всех.

Исторические факты и свидетельства позволили Савицкому сделать еще один очень важный геополитический вывод: рус­ский мир силой неустранимых фактов призван к объединяющей роли в пределах Старого Света. Только в той мере, в какой Рос­сия—Евразия выполнит это свое призвание, вся совокупность разнообразных культур Старого материка может превращаться и превращается в органическое целое, стирая различия между Востоком и Западом.

В лице русской культуры евразийцы видели объединитель­ную и примирительную историческую силу. Они подчеркивали, что разрешить свою задачу Россия—Евразия сможет только во взаимодействии с культурой всех окружающих народов. В этом плане культуры Востока для нее также важны, как и культуры Запада. Особенность русской геополитики — в обращенности од­новременно к Востоку и Западу.

Значительным выглядит и вклад Савицкого в осмысление традиционного противостояния двух типов цивилизаций в ми­ровой геополитике: цивилизаций Моря и Континента. Савицкий раскрыл глубинные противоречия континенталь­ного и морского типов существования, а также их стратегии, обращенные в будущее. Он обратил особое внимание на то, что фактором организации и сплочения морских цивилизаций в современную эпоху становится единый мировой рынок. Благо­даря дешевизне и удобству морских коммуникаций страны Моря могут быстро воспользоваться всеми преимуществами ми­рового рынка при минимальных затратах на перевозку товаров. Напротив, для стран Континента включение в мировой рыноч­ный обмен связано с огромными транспортными издержками. Делая основную ставку на свое включение в мировой обмен, эти страны становятся «задворками мирового хозяйства».

Единый мировой рынок, по Савицкому, сплачивает мор­ской блок, давая ему мощную экономическую основу. Одно­временно этот же рынок отбрасывает континентальный мир на периферию мировой экономической и геополитической систе­мы, обрекая его на «догоняющее развитие».

В своей работе «Континент-океан» (1921) Савицкий приво­дит конкретные цифры: в расчете на одинаковые расстояния германский железнодорожный тариф перед войной был при­близительно в 50 раз выше океанского фрахта. И даже русские ставки на железных дорогах (которые традиционно ниже себестоимости) в 7—10 раз превосходят стоимость морского тран­спорта. К сказанному нужно добавить: ныне разница в морских и железнодорожных тарифах остается весьма существенной.

Савицкий напряженно размышлял над тем, как устранить невыгодные последствия континентальности. Он полагал, что путь такого устранения — в расторжении в пределах континен­тального мира полноты господства принципа океанического ми­рового хозяйства и в созидании хозяйственного взаимодействия отдельных, пространственно связанных друг с другом областей континентального мира, в их развитии, обусловленном взаимной связью.

Что из этого следует? Для континентальных стран, которые вынуждены нести высокие транспортные расходы, необходимо отправлять товары на близлежащие рынки, опираясь на то, что он называл внутриконтинентальным притяжением.

Внутриконтинентальные притяжения приобретают особое значение в двух случаях:

1) если сфера соприкасающихся континентальных областей имеет наибольшее пространственное протяжение;

2) если эти области являют наибольшее разнообразие эконо­мической и культурной природы.

Факторы первого рода расширяют пространственную зону, в пределах которой действенны внутриконтинентальные притя­жения, тогда как факторы второго рода умножают число хо­зяйственных и культурных благ. Именно поэтому стратегичес­кие партнеры России — Китай, Монголия, Иран.

В своей работе «Континент-океан» Савиц­кий обосновывает важные экономические закономерности вклю­чения Римленда в зону влияния континентальной геополитики.

Континентальность — это судьба России, бороться с ней бессмысленно, ее надо понять и полюбить, только тогда мы на­учимся пользоваться всеми ее преимуществами. Таков, по су­ществу, основной вывод П.Н. Савицкого.

Идеократия.Очень важным аспектом теории Савицкого является принцип «идеократии». Савицкий полагает, что евразийское государство должно строиться, отправляясь от изначального духовного им­пульса, сверху вниз. И, следовательно, вся его структура должна созидаться в согласии с априорной Идеей, и во главе этой струк­туры должен стоять особый класс «духовных вождей».

Идеократия — термин, который объединяет все формы не­демократического, нелиберального правления, основанного на нематериалистических и неутилитаристских мотивациях. При­чем Савицкий сознательно избегает уточнения этого понятия, которое может воплощаться и в теократической соборности, и в народной монархии, и в национальной диктатуре, и в партий­ном государстве советского типа. Такая широта термина соот­ветствует чисто геополитическим горизонтам евразийства, ко­торые охватывают огромные исторические и географические объемы. Это попытка наиболее точно выразить интуитивную волю континента.

Очевидно, что идеократия прямо противоположна прагматико-коммерческому подходу, доминировавшему в доктринах X. Маккиндера, А. Мэхэна и Н. Спикмена. Таким образом, русские евразийцы довели до окончательной ясности идеологи­ческие термины, в которых проявлялось историческое противо­стояние Моря и Суши. Море — либеральная демократия, «тор­говый строй», прагматизм. Суша — идеократия (всех разновид­ностей), «иерархическое правление», доминация религиозного идеала.

Роль П.Н. Савицкого и русского евразийства в целом в раз­витии геополитики как науки в нашей стране огромна. В лице Савицкого мы имеем совершенно сознательного, ответственного и компетентного геополитика, который полноценно и обосно­ванно выражает позицию heartland, причем отталкиваясь от на­иболее глубинных — русских — его областей. Геополитическая доктрина Савицкого — это прямая антитеза взглядам Мэхэна, Маккиндера, Спикмена, Видаль де ля Блаша и других «талассократов». Причем только в данном случае речь идет о закон­ченном и развернутом изложении альтернативной доктрины, подробно разбирающей идеологические, экономические, куль­турные и этнические факторы. Если использовать терминологию Карла Шмитта, то Савицкий и евразийцы являются выразителя­ми «номоса Земли» в его актуальном состоянии, последователь­ными идеологами «теллурократии», мыслителями континенталь­ного Grossraum, альтернативного англо-саксонскому Grossraum.

Б) Семенов-Тян-Шанский предложил разделить Россию на западную и восточную части с границей по Енисею, затем он выделил в западной части Финляндию, Западную, Северную, Центральную, Южную Россию, Северное и Южное Приуралье, Русские Пустыни (на месте современного Казахстана), Русский Туркестан (все современные страны Средней Азии), Северо-Западную и Западную Сибирь. Восточную часть России он разделил на Северную Сибирь, Ленский край, Верхояно-Колымский край, Чукотско-Анадырский край, Прибайкалье, Верхнее и Нижнее Приамурье. От современной России отпали Финляндия, западная (Белоруссия, Молдова, часть Украины) и украинская часть Южной России, Русские Пустыни и Русский Туркестан; в остальном с точки зрения современной региональной геополитики районирование России Семеновым-Тян-Шанским остается актуальным. Все эти концепции и идеи В.П. Семенов-Тян-Шанский уточнил и развил в книге "Район и страна" (1928), где он разделил географическую науку на неорганическую и органическую географию и географический синтез. В последний раздел географических наук, т.е. в науки синтетические, интегрирующие территориальное и духовное в жизни человечества, он включил политическую географию. Далее ученый подробно и аргументировано исследовал три территориальных типа могущественных владений: кольцеобразную систему, клочкообразную систему и систему "от моря до моря", или чрезматериковую.

Кольцеобразная система возникает на побережьях внутренних морей, которые постепенно в борьбе разных племен захватываются каким-нибудь одним народом, начинающим после этого продвижение в глубь материка (Древняя Греция, Древний Рим). Она образуется захватом побережий различных континентов и островов державой, владеющей могучим флотом (Испания, Голландия, Англия). Именно флот позволяет поддерживать регулярное сообщение между разрозненными территориальными владениями. Система "от моря до моря", или чрезматериковая, образуется путем освоения внутренних пространств какого-либо материка от одного его берега до другого (Древняя Персия, США, СССР). В этом случае главной задачей освоения территории является устройство внутренних водных и сухопутных коммуникаций.

Слабым местом клочкообразной системы является ее непосредственное соприкосновение с системой чрезматериковой, оказывающей мощное "континентальное" давление на разнородные, разбросанные приморские анклавы (клочки). Отсюда становится ясным, почему так часто создаются так называемые "буферные" государства между этими системами. В XIX в. Афганистан стал "буфером" между Россией и Англией, в XX в. СССР был отгорожен от Германии целой сетью стран, включавшей Финляндию, Эстонию, Латвию, Литву, Польшу, Чехию, Венгрию, Румынию. [3]

Также Семенов-Тян-Шанский обратил внимание на такую проблему, как движение географического центра государства и центра его населения. Например, в российской истории движение обоих центров было направлено на восток, но первый из них, вследствие меньшей заселенности более северных районов, всегда находился севернее второго. Также ученый выделил типы территориального расселения человечества, привязав их к ландшафтным и растительным характеристикам Земли (зональные типы: долинный, долинно-овражный, водораздельный, приморский береговой, рыболовный) и искусственной среде, созданной человеком (азональные типы: горнозаводский, фабрично-заводский, железнодорожный и трактовый, дачный и курортный).

Говоря о расселении человека по земной поверхности, Семенов-Тян-Шанский выделял два ядра этого процесса: желтое (азиатское) и белое (средиземное). Распространяясь до Тихого и Атлантического океанов, эти ядра "загнулись" внутрь материков: желтое - к северо-западу, белое - к северо-востоку, образуя две встречные волны миграционного движения, отраженные берегами Атлантического и Тихого океанов. Следствием атлантического движения, отмечал Семенов-Тян-Шанский, была ликвидация кочевых волн из Азии и перемещение европейского центра образованности к западу. Это позволило европейским странам всю энергию, предназначавшуюся для поиска морского пути в Индию, направить на колонизацию Америки, предоставив России двигаться сухопутным путем в Азию.

Данные идеи и концепции, имеющие в своей основе геополитические представления, развивающие взгляды Риттера, Мечникова, Ратцеля, Маккиндера, привнесли немало нового в геополитическую науку, что позволяет поставить В.П. Семенова-Тян-Шанского в один ряд с классиками мировой геополитики.

В) Геополитика А. Е. Вандама

Крупным русским геополитиком начала XX столетия необходимо назвать А.Е. Вандама, генерал-майора, переводчика, публициста.

Он сотрудничал в газете «Новое время», перевел классические книги западных консерваторов: Эдмоиа Демолепа «Аристократическая раса» (1907), Эмиля Райха «Современная Германия», Изабеллы Эбергардт «Тень ислама»; Чарльза Ремингтона «Будущая война па море и па суше» (1913) и другие. Был участником Первой мировой войны, участником Белого движения на Северо-Западе, в Эстонии.

Уже в начале XX столетия он видел главным геополитическим противником русской нации англосаксов (англичан и американцев). В этом оригинальность его взглядов.

«Главным противником англо-саксов, — писал он тогда, — на пути к мировому господству является русский народ. Полная удаленность его от мировых торговых трактов, т.е. моря, и суровый климат страны обрекают его на бедность и невозможность развить свою деловую энергию. Вследствие чего, повинуясь законам природы и расовому инстинкту, он неудержимо стремится к югу, ведя наступление обеими оконечностями своей длинной фронтальной линии».

А.Е. Вандам считал, что англо-саксы будут стремиться в отношении к России прежде всего к двум вещам:

«I. Уничтожить торговый и военный флоты России и, ослабив ее до пределов возможного, оттеснить от Тихого океана в глубь Сибири.

II. Приступить к овладению всею полосою Южной Азии между 30 и 40 градусами северной широты и с этой базы постепенно оттеснить русский народ к северу. Так как по обязательным для всего живущего законам природы с прекращением роста начинается упадок и медленное умирание, то и наглухо запертый в своих северных широтах русский народ не избегнет своей участи».

Уже тогда он понимал, что завоевание и подчинение одной нации другой может происходить и без военного завоевания ее территории и национальных богатств. Завоеванным может быть и тот народ, добыча богатств земли которого принадлежит не ему, а иностранным владельцам. Поэтому А.Е. Вандам и пытался утверждать этот принцип в своей геополитической системе. Он писал: «Естественное право па землю принадлежит не тому, кто сидит па пей, а тому, кто добывает из нее богатства...»

Другая мысль геополитической философии выражена А.Е. Вандамом в одном предложении: «Плохо иметь англо-сакса врагом, но не дай Бог иметь его другом».

Англо-саксы, писал А.Е. Вандам, «окружили европейский материк своим могущественным флотом и, точно насыщенною электричеством изгородью, размежевали им земной шар следующим образом: Все, что находилось снаружи этой изгороди, т.е. весь безграничный простор морей с разбросанными на них островками, все самые обильные теплом, светом и природными богатствами страны, словом, весь Божий мир она предоставила в пользование англо-саксов, а для всех остальных народов белой расы устроила па материке концентрационный лагерь... Пора бы задыхающимся в своем концентрационном лагере белым народам понять, что единственно разумным power in Europe была бы коалиция сухопутных держав против утонченного, по более опасного, чем наполеоновский, деспотизма англо-саксов».

Военно-политическую и политико-экономическую экспансию одних народов против других А.Е. Вандам считал делом естественным, процессом, свойственным росту любого организма. «Подобно тому, – утверждал он в другой своей книге, — как каждая нормально растущая семья не может все время существовать на одном и том же участке земли, так и каждый нормально растущий народ не может довольствоваться все тою же, когда-то занятою его предками, территорией и, по мере размножения, вынужден стремиться за пределы своих первоначальных владений».

А.Е. Вандам ратовал за правильное понимание русских государственных интересов и правильное расходование отечественных ресурсов в достижении этих имперских задач. «Россия, – писал он, – велика и могущественна. Моральные и материальные источники ее не имеют ничего равного себе в мире, и если они будут организованы соответственно своей массе, если задачи наши будут определены ясно и точно, и армия и флот будут в полной готовности в любую минуту выступить па защиту наших правильно понимаемых интересов, — у нас не будет причин опасаться наших соседей».

4.Антропогеографический детерменизм Менчикова

Родоначальником русской школы политической географии был Л.И. Мечников (1838—1888). Он подверг критике теорию «географического фатализма» и важнейшей задачей географии счи­тал изучение Земли в ее особых отношениях к человеку. Его основная работа «Цивилизация и великие реки» (1889) первоначально после его смер­ти была издана в Париже благодаря стараниям французского географа Э. Реклю. На русском языке книга впервые увидела свет в 1924 г.

Доктрина антропогеографического де­терминизма в анализе политического про­странства основана на положении Мечни­кова о том, что господство человека над пространством пропорционально степени способности использовать его. Он исходил из того, что человек в отличие от животных не только обладает способностью приспо­сабливаться к пространству обитания, но и приспосабливает само пространство к своим потребностям. Способность человека преоб­разовывать пространство под свои нужды развивается одновременно с прогрессом науки, искусства и промышленности. Влияние географической среды не происходит ав­томатически, оно опосредовано культурой и традициями. Переселя­ясь в новую страну человек приносил в новое местожительство нравы, обычаи, физические и моральные способности, раз­витые и приобретенные на старой родине.

Мечников полагал, что определяющим фактором в развитии общества всегда была вода, водные пространства, логика развития водных путей является и логикой развития цивилизаций. Особенности древних обществ Китая, Египта, Месопотамии определялись освое­нием великих рек, протекающих на их территории. Это была «реч­ная» цивилизация. Затем возникает средиземноморская цивилизация, особенности которой связаны с овладением морскими пространст­вами. С открытием Америки возникает глобальная «океаническая» цивилизация.

Являясь быст­рым природным средством коммуникации, вода играет особую роль в освоении человеком пространства, эволюция которого развивается по определенным законам.

1) Расширение геополитического пространства и покорение но­вых территорий неизменно требовали от людей солидарности и обще­го коллективного труда для борьбы с окружающими неблагоприятны­ми условиями физико-географической среды. «В этом заключается великий закон прогресса и залог успешного развития человеческой цивилизации». Начиная с XV в. с Великих географиче­ских открытий, океаны стали средством международного сообще­ния, важным каналом торгового и культурного обмена.

2) Человек в состоянии завоев