Валери Собад Мисс Свити 12 страница

— Ему не понравились твои кексы? — устало спросила Саманта.

Тетушка двинулась на нее, так что Саманте не оставалось ничего другого, как пропустить ее в квартиру.

— Представь себе! Я узнала, что он мне изменяет!

Маргарет громко высморкалась. Слезы текли из нее рекой.

— Он встречается с твоей бабкой! Я застукала их вдвоем! Они стояли у него за прилавком!

Вторник, 18 сентября 2001 года

Саманта проснулась в отвратительном расположении духа. Она посмотрела в окно. Погода выдалась под стать ее настроению — хмурая и ненастная. Накануне она потратила целый час, утешая тетку, чьи путаные признания ее насторожили. В конце концов Маргарет согласилась уйти к себе, поставив непременным условием, чтобы Саманта посидела с ней, пока она не заснет. Так что освободилась Саманта только около полуночи. Затем она битых два часа просидела над письмами, терзая мозг в поисках темы для очередной публикации в своей рубрике. Будильник показывал 1.45, когда она все-таки отправилась спать.

Чтобы взбодриться после беспокойной ночи, она решила прогуляться, а заодно купить себе на обед порцию шаурмы у мистера Джахрани. Тот уже вновь открыл свою лавочку, прикрыв разбитую витрину куском фанеры. Тяжкие времена настали, пожаловался он Саманте. Страховая компания отказывается оплачивать понесенные им убытки, и клиентов становится все меньше. Действительно, миссис Берден, плотоядно щерясь, уже говорила Маргарет, что соседи собирают подписи под петицией с требованием изгнать мистера Джахрани из квартала за нарушение общественного порядка.

Из чувства солидарности с торговцем Саманта купила у него не одну, а две порции шаурмы.

* * *

Из задумчивости ее вырвал решительный стук в дверь. Она вздохнула и из кухни, где пила первую за день чашку чаю, пошла открывать.

— Ты одна?

Агата направилась прямиком на кухню, не дожидаясь приглашения.

Саманте стало стыдно. Было почти одиннадцать. В раковине у нее скопилась груда немытой посуды, на письменном столе царил кавардак, постель осталась неубранной. Надо срочно отвлечь бабушкино внимание.

— Что там вчера приключилось с Маргарет? — спросила она.

— Есть вещи посерьезнее, чем истерика этой старой дурехи, — сурово ответила Агата.

Окинув неодобрительным взглядом кухню, она заглянула в спальню и поморщилась.

— Ты совершенно отбилась от рук, Саманта. В квартире беспорядок. И ты даже не спускалась за почтой. Вот что я обнаружила в ящике. Должна сказать, я не в восторге от манеры твоего корреспондента назначать романтическое свидание.

И она протянула ей почтовую открытку, снова с изображением лондонского Тауэра, но снятого с другого ракурса. На обороте кривым шрамом протянулась единственная строчка послания:

Сегодня. В 12.30. Риджент-стрит.

Саманту затрясло. Дрожащими губами она принялась напевать:

Hey diddle diddle,

The cat and the fiddle…

— Бабуль, как там дальше?

Лицо Агаты закаменело.

— Не знала, что ты в твои годы распеваешь детские песенки.

Саманта бросилась к письменному столу, схватила первую открытку и показала ее бабушке.

— Вот, прочти. Мне обязательно надо вспомнить продолжение. До того, как я туда поеду.

Агата поправила очки и перевернула открытку. Нахмурив брови, начала читать.

— Я поеду с тобой. Встретим опасность плечом к плечу. Как обычно.

Ее лицо разгладилось.

— Дальше будет «The cow jump over the moon», — тихо сказала она.

И, чуть помолчав, поинтересовалась, если ли у Саманты газовый баллончик.

* * *

Первой со второго этажа слетела салфетка, приземлившись на нижнюю ступеньку крыльца. Запущена она была из левого эркерного окна, за которым находилась гостиная Агаты, и ее полет сопровождался приглушенным ругательством.

За салфеткой последовал журнал кроссвордов. Он шлепнулся на клумбу слева от крыльца.

Затем послышались громкие голоса. Из окна — на сей раз правого, из гостиной Маргарет, — вылетел перевязанный ленточкой пакет. В пакете лежали две булочки и кекс, предназначенные владельцу чайного магазина Дугласу Хауэллу.

Сестры Саммер ступили на тропу войны.

Инициатива в нападении принадлежала Маргарет. Проплакав весь вечер в жилетку Саманте и почти не сомкнув глаз ночью, она провалялась в постели до полудня, сокрушаясь о своей несчастной судьбе. Затем встала, оделась и отправилась к Агате — выяснять отношения. У сестры было заперто.

Агата только что вернулась из совместной с Самантой экспедиции в центр Лондона. Доехав до станции «Риджент-стрит», ровно в 12.30 они поднялись на империал автобуса. Чтобы заставить Саманту взобраться вверх по узкой спиральной лесенке, ей пришлось практически толкать внучку в спину. Они сели на свободные места и стали ждать, когда к ним подойдет автор анонимок. Агата доблестно терпела шумное прерывистое дыхание Саманты вплоть до следующей остановки. Никто к ним не обратился, они вышли, вернулись пешком на исходную позицию и стали ждать следующего автобуса.

Он прибыл в 12.45, и снова на двух пассажирок на втором этаже никто не обратил внимания. Саманта держалась, шепотом считая в обратном порядке от девяноста девяти до нуля. Во время третьей попытки — в автобусе, отправившемся в 13.00, — она сказала, что если сию же минуту не выберется наружу, то упадет в обморок. Стараясь ее отвлечь, Агата запела ей «Hey, diddle diddle», снова и снова повторяя один и тот же куплет. За ними с интересом наблюдала группа австралийских туристов.

Прокатившись в автобусе отправлением в 13.15 — разумеется, впустую, — они отказались продолжать это бессмысленное занятие. В последний раз Саманте удалось вытерпеть почти десять минут без бабушкиной помощи. Ей показалось, что в толпе мелькнул знакомый силуэт высокого лысого мужчины, и она стала внимательно вглядываться в пассажиров, нетерпеливо переминавшихся на остановке «Риджент-стрит». Мужчина больше не показывался, зато она на несколько мгновений забыла о своей фобии.

* * *

Около 14.30 Маргарет без стука ворвалась к Агате. Та как раз готовила себе легкую закуску — это была заслуженная награда после перенесенных волнений. Но вот чего она не выносила, так это того, чтобы ее отвлекали, когда она пьет чай.

— Я не позволю тебе еще раз испортить мне жизнь! — заявила Маргарет, распахивая кухонную дверь. — Ты украла у меня Натана! Художника, который хотел на мне жениться! Дугласа я тоже первая нашла! Да-да, Дугласа, хозяина чайного магазина! Но его я тебе не отдам!

Не будь Агата такой уставшей, она бы просто сухо сообщила сестре, что находится у себя дома и имеет право встречаться с кем угодно. После чего попросила бы Маргарет удалиться к себе. Но она жутко вымоталась. Поэтому просто пожала плечами и продолжала как ни в чем не бывало отхлебывать из чашки. Если обращать внимание на каждую выходку одержимой паранойей сестры, так и чай остынет. Еще чего не хватало!

Маргарет ее молчание очень не понравилось. Как заставить сестру реагировать на ее слова? Она прошла в гостиную и взяла салфетку, которую Агата получила в подарок, купив по каталогу джемпер с запа́хом. Открыв окно, она вышвырнула салфетку на улицу. Агата по-прежнему не произносила ни звука. Тогда Маргарет добавила к салфетке журнал с кроссвордами.

— Я только что выбросила в окно твой журнал с кроссвордами! — объявила она.

Агата поставила чашку на сияющий чистотой кухонный стол, выругалась сквозь зубы и направилась в гостиную Маргарет.

— Если ты решила поиграть в веселую игру, я тебе напомню, что в нее играют вдвоем, — проговорила она.

Затем обвела взглядом комнату и протянула руку за лежащей на виду книгой. Маргарет зачитывалась любовными романами, действие которых происходит на различных курортах. Агата подняла раму эркерного окна, и книга полетела вниз, стукнулась о подоконник Питера Пламкетта, перекувырнулась в воздухе и закончила путешествие на лужайке.

Маргарет завопила, что ее лишают духовной пищи, и схватила Агатин набор для игры в скрэббл.

— Сомневаюсь, что в ближайшее время тебе удастся составить слово больше чем на два очка! — сардонически хохоча, выкрикнула она и развеяла фишки с буквами по ветру.

По меньшей мере три из них упали в кустарник, служивший участку живой изгородью.

«Надеюсь, среди них K и Z, которые вечно мне выпадают, а попробуй их куда-нибудь впихни», — удовлетворенно подумала она.

Она предавалась приятным мыслям, воображая, как Агата ползает в колючих кустах, разыскивая потерянные фишки, когда у нее на глазах на землю со стуком упал ее собственный набор кистей.

Агата не собиралась останавливаться на достигнутом.

— Не смей прикасаться к моим рисовальным принадлежностям! — заорала Маргарет, ища, что бы еще из сестриного имущества выкинуть.

Ее взгляд упал на радиоприемник, по которому Агата по вечерам слушала новости станции Би-би-си. Приемник полетел в окно.

И тут с тротуара раздался крик. Пожилой мужчина, прогуливавший бассета, наклонился, изучая обломки аппарата, едва не расколовшего ему череп.

— Ты что, с ума сошла? Прекрати немедленно!

Саманта схватила Маргарет за руку, когда та тащила к окну картину, изображающую Агату в молодости. Автором картины был Натан Клиффорд.

В тот же миг обе услышали звон — это разбился о ступеньки крыльца расписанный Маргарет чайник. И сразу вслед за тем окрестности огласил вой полицейской сирены.

* * *

Женщина-полицейский лет сорока пригласила сестер Саммер в кабинет инспектора. Агата и Маргарет последовали за ней понурив голову.

— Что им будет? — спросила Саманта, когда женщина вышла из кабинета.

Когда вспыхнула ссора, она принимала душ. Кое-как натянув на себя джинсы и бледно-зеленый свалявшийся свитер, она бросилась наверх. Причесаться она не успела, тем более накраситься, и ее глаза за стеклами очков казались чуть выпученными.

— Да вы не волнуйтесь! Максимум, что им грозит, — так это нагоняй от моего шефа. Если честно, не хотела бы я сейчас быть на их месте. Он сегодня явно встал не с той ноги.

— А это, случайно, не инспектор Карлтон? — поинтересовалась Саманта нарочито равнодушным тоном.

Краску, залившую лицо при упоминании ее мимолетного любовника, она решила не замечать.

Она и видеть его не желала — непричесанная, кое-как одетая, явившаяся в полицию сопровождать двух полоумных старух.

— Нет, инспектор Морсен. Росс, то есть я хочу сказать — инспектор Карлтон, сейчас в свадебном путешествии.

Женщина-полицейский ткнула пальцем в доску объявлений, на которой красовалось прикнопленное объявление о бракосочетании.

— Они с Карлой возвращаются через две недели.

Внезапная бледность Саманты заставила ее всполошиться.

— Может, присядете? Хотите стакан воды?

Саманта взяла себя в руки:

— Нет-нет, спасибо. Со мной все в порядке. Переволновалась из-за ссоры моих бабушек.

— Как я вас понимаю! Я сама полгода жила с матерью, пока не устроила ее в дом престарелых. Так я с ней чуть не спятила!

* * *

Хлопнула дверь. К Саманте приблизился инспектор Морсен — толстяк лет пятидесяти. Агата и Маргарет семенили за ним.

— Отвезите всю компанию домой! — приказал он своей заместительнице. Затем повернулся к обеим старушкам и смерил их суровым взглядом:

— И помните мою доброту, леди! Я мог бы отправить вас обратно пешком.

Он вынул из кармана пиджака платок, вытер вспотевший лоб и тяжко вздохнул:

— И запомните хорошенько. Чтобы больше никаких жалоб от соседей! И никаких выброшенных из окон вещей на общественном тротуаре! Вы меня поняли?

Сестры Саммер дружно кивнули.

* * *

Агата с исполненным достоинства видом заняла переднее сиденье полицейской машины.

— Вашему начальнику надо подумать о своем здоровье, — обратилась она к сидевшей за рулем женщине. — От него пахнет табаком, и у него излишний вес. Держу пари, что он выпивает.

Сотрудница полиции воздержалась от ответа.

Маргарет, с удобством развалившаяся на заднем сиденье, решила воспользоваться всеми прелестями неожиданной автомобильной прогулки.

— А ты разве не боишься ездить в машине? — удивленно спросила она Саманту.

Саманта не ответила.

— С тобой все в порядке, деточка? — закудахтала Маргарет.

— Меня немного расстроило… э-э… ваше поведение.

Она с трудом сдерживала рвущиеся наружу слезы. Маргарет взяла ее руку и прижала к своей необъятной груди:

— Брось из-за нас волноваться. Мне в удовольствие ссориться с твоей бабкой. В нашем возрасте не так уж много развлечений. А главное, не слушай Агату и живи на всю катушку. Не повтори моих ошибок. Я вот всю жизнь гонялась за воспоминаниями, а, спрашивается, чего ради?

Саманта грустно ей улыбнулась. Она вовсе не была уверена, что переспать с мужчиной накануне его свадьбы намного лучше, чем посвятить годы поискам пропавшего без вести солдата.

* * *

— Я тут немного прибрал, — сказал Питер Пламкетт, встречая на крыльце поднявшуюся первой Саманту.

Женщина-полицейский высадила их возле дома. Уезжая, она показала Саманте поднятый большой палец: держись, мол, сестренка. За возвращением сестер с явным осуждением наблюдали соседи — живущая напротив чета пенсионеров, которые, собственно, и вызвали полицию.

Отпирая дверь, Саманта повернулась к бабушке и тетушке.

— Все расходятся по своим квартирам. И чтобы больше от вас ни звука! — строго проговорила она. — У меня статья не готова, а я и так уже опоздала.

Агата, не привыкшая выслушивать нотации, обожгла ее оскорбленным взглядом. Она открыла было рот, чтобы дать внучке отповедь, но передумала, пожала плечами и молча направилась к лестнице. От Саманты не укрылось, что щеки у нее порозовели, а дыхание сбилось. Но она не стала помогать ей преодолевать лестницу. Она действительно спешила. И к тому же была очень зла. Не столько, впрочем, на бабушку, сколько на Росса Карлтона.

— Славненько повеселились, — шепнула ей Маргарет, протискиваясь мимо нее. — Скажи мистеру Пламкетту, что у меня в наборе было шесть кистей. Мне не хотелось бы, чтобы их стало пять.

* * *

Питер нагнал Саманту на пороге ее квартиры с руками, полными собранных во дворе вещей.

— Разбитый чайник я выбросил на помойку. Кистей нашел ровно шесть штук. Радиоприемник починить не удастся. И боюсь, фишки тоже не все. Жалко, конечно. Играть будет уже не так интересно…

— Позвольте, я вам помогу.

Салфетка, набор кистей, журнал и книга с оторванной обложкой перешли из рук в руки.

— Спасибо за ваши эсэмэски в половине первого. Они меня очень поддержали.

— У меня выдалась минутка между двумя уроками. Он пришел?

Саманта опустила голову.

— Я это сразу заподозрил, — снова заговорил Питер. — Он просто забавляется. Ему нравится дергать вас за ниточки, как марионетку.

Он вгляделся в ее расстроенное лицо.

— Похоже, все это вас сильно задело, — тихо добавил он.

— Ничего, все нормально. Просто ночью я писала статью, а сейчас надо ее перечитать. А то я и так выбилась из графика.

— Ну, тогда я пошел. Извините, что отрываю вас от дела.

Он развернулся и зашагал прочь. Саманта смотрела на его поникшие плечи и безвольно повисшие руки…

— Питер!

Он обернулся. Глаза за стеклами очков смотрели с мягким вопросом.

— Если честно, мне ужас до чего паршиво, — призналась она.

Он подошел ближе. Ровно на три шага.

— Я еще не успел вернуть другу мотоцикл. Хотите прокатиться? Я покажу вам одно местечко… Я сам там отсиживаюсь, когда на душе кошки скребут.

— Но статья… Мне же надо править статью…

— Не думаю, что вы сейчас в состоянии делать что-либо полезное.

— Но уже почти четыре. А у меня в семь урок.

— Так мы через час вернемся.

— И мне надо переодеться. И причесаться…

— Вы и так красивая.

И он протянул ей руку.

* * *

Убежище Питера располагалось возле Сент-Олбанса, неподалеку от так называемых Розовых садов — парка, в котором цвели восемь тысяч роз двух тысяч разных видов. Они проехали Голдерс-Грин и выскочили на шоссе М1. Небо висело низко, затянутое тучами. Хорошо хоть, дождя не было. Опьяненная скоростью, Саманта во все глаза смотрела на пролетающие мимо пейзажи. Чем больше оставалось позади километров, тем легче ей становилось. Стычка бабушки с тетушкой уже представлялась ей почти забавной, а предательство Росса Карлтона не таким убийственным. В конце концов, он ведь ей ничего не обещал. «Только не в первый вечер!» — укорила она себя. Мисс Свити, наверное, посоветовала бы ей выбросить из головы это кратковременное приключение и впредь вести себя осмотрительнее.

Она почти успокоилась, когда они добрались до дома Брайана Смита, которого Питер представил ей как старого друга. Еще не старый, лет сорока, Брайан был совершенно лыс, отчего его серые глаза и пушистые черные с проседью усы казались еще внушительнее. Одет он был в голубую рубашку и заправленные в сапоги джинсы. Росту он был под два метра, а глядя на его мускулистую фигуру, нетрудно было догадаться, что ее обладатель большую часть своей жизни проводит на открытом воздухе. При этом у него, как ни удивительно, оказался очень мягкий и негромкий голос. Брайан дружески обнял Питера и приветственно кивнул Саманте. Питер отверг его приглашение зайти в дом — небольшой, заросший плющом коттедж с витражами вместо окон — и по узкой каменистой тропке повел Саманту к огромной оранжерее.

Перед входом она остановилась.

— А что там внутри? — спросила она. Ее терзали смутные подозрения.

— Цветы, — отчетливо проговорил он.

— Не уверена, что это очень хорошая идея, — пробормотала она.

Он властно взял ее за руку и повлек за собой, толкнув стеклянную дверь.

— Семья Смит владеет этой оранжереей на протяжении трех поколений, — сказал он. — Брайан специализируется на выращивании и продаже полевых цветов Великобритании.

Крепко держа за руку, он повел ее по дорожкам, давая пояснения. Cardamina hirsuta, Tamus communis, Anemone nemorosa^[10], сыпал он латинскими названиями. Действительно, в оранжерее буйно цвели цветы самых разных форм и расцветок.

— Я потрясена вашими познаниями в ботанике, — сказала Саманта, по приглашению Питера вдыхая сладкий аромат цветка под названием Barbarea vulgaris^[11].

Впервые после смерти матери она нюхала цветы. Как ни странно, ничего ужасного с ней не произошло. Определенно, рядом с Питером жизнь мгновенно упрощалась.

Они сели на два выкрашенных белой краской чугунных стула. С одной стороны от них тянулись ряды Juncus effusus, с другой — горшки с сочно зеленеющими побегами Acer campestre^[12].

— Я сюда часто прихожу, — признался Питер. — Рисую цветы. Особенно когда кажется, что жизнь не задалась.

— И я бы сюда сбегала…

— Приходите когда хотите. Брайан вас впустит. Для меня это место стало вторым домом после того, как Доминик меня бро… — Он прикусил язык и слегка покраснел: слабо выраженная первая степень. — В общем, после того как мы расстались.

Чуть помолчав, он добавил:

— Вам обязательно надо посмотреть Primula vulgaris^[13]. У них просто поразительные расцветки.

Они пошли искать примулы. Саманта долго с восхищением разглядывала цветы с нежными лепестками от бледно-розового до интенсивно-красного цвета.

— Доминик — это ведь французское имя? — небрежно спросила она.

— Мы познакомились в Париже, в студии живописи. И прожили вместе пятнадцать лет, — коротко ответил он.

И тут же бросил взгляд на часы:

— Пора возвращаться. У вас урок, а у меня встреча с другом. Вы не против, если я вас высажу на углу?

— Нисколько. Вы из-за меня и так потеряли массу времени.

Он посмотрел на нее своими близорукими глазами:

— Как вам, лучше?

— Никогда бы не подумала, что общество цветов поднимет мне настроение, — улыбнулась она.

И взяла шлем, который он ей протягивал.

— А уж тем более что мне понравится рассекать на мотоцикле!

Он улыбнулся ей в ответ и зазвенел ключами.

* * *

Заголовок статьи — «Любовь после семидесяти» — Саманту не слишком удовлетворил, но она убедила себя, что сойдет и такой. Наконец-то покончив с правкой текста, написанного под влиянием недавних любовных переживаний тетушки, она облегченно вздохнула: в анналы «You and I» он не войдет, зато Беверли прекратит донимать ее звонками.

Следующие полчаса она перечитывала, делая на них пометки, письма тех пяти женщин, которых они с Питером навестили. Письмо от Лиз, не оставившей своего адреса, также удостоилось ее пристального внимания.

Сверившись со временем, она велела себе поторапливаться, иначе рискует опоздать в парикмахерскую. Эта идея посетила ее по возвращении из оранжереи, когда, сняв шлем, она обнаружила, что волосы у нее прилипли к голове. И вообще, надоел ей этот старушечий пучок, с которым она похожа на училку. К сожалению, своего мастера у нее не было — обычно она довольствовалась тем, что самостоятельно подравнивала секущиеся концы. В конце концов она остановила свой выбор на салоне, который посещали бабушка и тетка. У салона было два важных достоинства: там принимали без записи и располагался он всего через две улицы от ее дома.

* * *

— Чей-то у вас, что ль, прическа новая? — Флавио Лукарелли поднял к ней голову от журнала.

Он сидел, вернее сказать, полулежал на синем с зеленым отливом пуфике, совершенно не вписывающемся в тот строгий классический стиль, в каком была обставлена его комната.

Саманта осмотрела его стол, заваленный комиксами, и поняла, что домашнее задание он не сделал и вообще заниматься английским не имеет ни малейшего желания.

— А чё, вам ничё, — пробубнил он и снова погрузился в чтение журнала.

— По всей видимости, мне следует расценивать твои слова как комплимент, — с вымученной улыбкой проговорила Саманта.

Она задумалась. Готова ли она ежедневно терпеть этого мальчишку, если ее связь с Алессандро Лукарелли перейдет в более серьезные отношения? Но, вспомнив ночь, проведенную в его объятиях, она решила, что игра стоит свеч.

— Что это ты читаешь?

Флавио недоверчиво покосился на нее. У него были такие же глубокие темные глаза, как у отца.

— Чёй-то с вами? Раньше все про уроки да про уроки… А щас…

— Мне надо узнать тебя получше, чтобы помочь тебе с учебой… — пролепетала Саманта.

— Ага. А то вы всего полгода ко мне ходите.

— Да, но все это время я не уделяла достаточно внимания твоему характеру. Знаешь, все люди ошибаются, даже взрослые.

— Ага. Кроме моей мамы.

Он с полминуты смотрел на нее, а потом вдруг протянул ей свой комикс «Жемчуг дракона».

— У меня все выпуски есть! Хотите, покажу?

Он вскочил с пуфика и направился в угол комнаты, где в стене была устроена ниша. Раньше Саманта ее и не замечала, но теперь увидела, что рядом с накрытой покрывалом с геометрическим узором кроватью стоит небольшой книжный шкаф.

— Видите, можно лежа читать!

Он широким жестом обвел ряды книжек на полках.

— Я их все поставил по алфавиту! — В его голосе звучала неприкрытая гордость.

— Очень разумно.

Над книжным шкафом висела пробковая картина. Рядом, прикрепленные кнопками, располагались фотографии одной и той же красивой зеленоглазой брюнетки.

— Это твоя мама?

— Ага. А еще у меня есть открытка из Сиэтла. Она щас там живет.

Он снова посмотрел на нее своими серьезными темными глазами.

— Я ее письма тоже собираю. Все-все.

Обогнув кровать, он выдвинул ящик тумбочки и показал на картонную коробку, в которой лежала стопка конвертов.

— Она не очень часто пишет. Зато потом сразу как накатает три страницы, — уточнил он.

Достав из коробки первый конверт, он открыл его и извлек четыре листка бумаги.

— Она ни одной ошибочки не делает. У меня мама знаете какая умная! Она сейчас обратно учится. А потом будет помогать бедным детям. Я, когда вырасту, тоже буду помогать, как она.

И вдруг он замолчал, словно устыдившись своей словоохотливости.

— Ты очень по ней скучаешь? — тихо спросила Саманта.

Черные глаза Флавио сжались в узкие щелочки. Саманта поняла, что зашла слишком далеко. Он сел на корточки и стал торопливо запихивать письмо назад в ящик, даже не убрав его в конверт, который так и остался лежать на тумбочке.

— Мне английский надо делать. А вам деньги платят, чтобы вы мне помогали.

Он повернулся к ней спиной и твердым шагом направился к своему столу. Саманта машинально взяла с тумбочки конверт, чтобы убрать его в ящик. Ее взгляд упал на написанный от руки адрес, и вдруг по всему телу прокатилась дрожь. Она уже где-то видела этот почерк. Не думая о том, что делает, она выдвинула ящик, схватила четыре листка, брошенные Флавио в коробку, и сунула себе в карман.

Впервые за полгода Флавио не ловил на уроке ворон. Он послушно выполнял грамматические упражнения, не поднимая от учебника головы, чтобы не встречаться взглядом с Самантой. Она сидела рядом с ним и тоже старательно делала вид, что ничего не произошло. Украденное письмо оттягивало карман, как будто весило тонну. Ей не терпелось дождаться конца урока.

В этом состоянии образцового прилежания и застал их Алессандро Лукарелли. Он явно обрадовался, увидев ее. Что касается Саманты, то ее лицо моментально вспыхнуло — третья стадия, не меньше.

— После урока зайдите ко мне в кабинет, — приказал он. — Нам надо обсудить успехи Флавио.

Он провел рукой по волосам сына, который так и продолжал сидеть, низко склонив упрямый лоб над тетрадью. Флавио вздрогнул и вжал голову в плечи, отстраняясь. Алессандро сдержал вздох и убрал руку.

Но вот последнее упражнение было сделано, и Саманта торопливо покинула комнату Флавио, бросив ему короткое: «До скорого». Ее терзал один вопрос: как скоро он заметит пропажу письма? И еще один: заподозрит ли он ее в краже?

Она направилась к кабинету Алессандро, расположенному на другом конце квартиры. В коридоре ей встретилась гувернантка мисс Тарджит, по обыкновению пронзившая ее инквизиторским взглядом.

Алессандро поднялся ей навстречу. Не успела она закрыть за собой дверь, как он заключил ее в свои объятия.

— Прекрасная прическа! — шепнул он и поцеловал ее. — Дизайнерская стрижка! Видна рука художника.

— Я стриглась в ближайшей парикмахерской. Она чмокнула его в ответ, стараясь не слишком к нему прижиматься — как бы не почувствовал письмо у нее в кармане.

Ее напряженность не укрылась от него.

— Угрызения совести? — иронически поинтересовался он.

— В каком смысле? — не поняла Саманта.

Но тут вспомнила про письмо и покрылась пунцовой краской.

Впрочем, усилием воли она заставила себя расслабиться и улыбнуться:

— Я специально не звонила. Не хотела отвлекать от дел.

— У меня и правда полно работы.

Он смотрел на нее, но ни слова не произносил.

— Флавио стал гораздо лучше заниматься, — сказала она, заполняя неловкое молчание.

— Это стоит отпраздновать. Пойдем в ресторан?

— Только мне надо зайти домой.

— Тогда я заеду за тобой через час. Продолжим сражение с автомобильной фобией?

Она кивнула. Что поделаешь, он был неотразим.

— Зря стучишь, его нет.

Маргарет, поднявшаяся из подвала, застала Саманту возле дверей Питера Пламкетта.

— А что ты делала в подвале?

— Ты подстриглась? Сэм, девочка моя, да ты просто красавица!

Маргарет резво, несмотря на корпуленцию, дважды обежала вокруг Саманты.

— Ах какая прелесть! И длина в самый раз! Терпеть не могу волосы до плеч, с ними не голова, а какая-то ивушка плакучая… Где ты стриглась?

— Да здесь, рядом. У Альфонса.

— Что ж ты мне раньше не сказала? Я бы дала тебе свою карту постоянного посетителя. Пять раз ходишь, а на шестой он тебе делает бесплатную укладку.

Она рукой потрепала Саманту по голове:

— Да, Сэм, волосы у тебя изумительные. В старости таких уже не бывает. Но когда мне было столько лет, сколько тебе сейчас, у меня тоже была грива дай бог каждому. Ральф Маккаллен ее просто обожал.

Саманта еле сдержалась, чтобы не пожать плечами. Ей было решительно некогда выслушивать тетушкины воспоминания. Следовало срочно найти Питера и показать ему письмо матери Флавио.

— Как там бабушка? — прервала она Маргарет.

— Дуется. Заперлась у себя и дуется. Не может мне простить Дугласа.

— Пойду загляну к ней.

— Да? Тогда передай, что Дуглас сказал, что мои кексы выше всяких похвал. И что мы с ним собираемся в музей Бархаус, а потом пойдем пить чай в кафе «Батери».

Саманта дождалась, пока тетка поднимется по лестнице на второй этаж, и спустилась в подвал. За рядом пустых банок она обнаружила садовые инструменты Агаты — секатор, пару перчаток и грабельки. Это мстительная Маргарет их сюда запрятала. Саманта вздохнула. Беспрестанные раздоры между сестрами ей уже поднадоели. Пожалуй, к бабушке она зайдет чуть позже.

Продолжая караулить Питера, она еще раз просмотрела папку с письмами шести своих читательниц. У нее исчезли последние сомнения: послание Лиз — той самой читательницы, что не оставила адреса, — было написано тем же почерком, что и листки, украденные ею у Флавио.

— Лиз Лукарелли, — вполголоса пробормотала она. И вспомнила фотографии матери Флавио. Зеленые миндалевидные глаза. Волнистые волосы, обрамляющие безупречных очертаний лицо. Спортивная породистая фигура. Саманта подошла к зеркалу и беспристрастно оглядела себя с ног до головы. Несколько кило лишнего веса. Слишком тонкая кожа, имеющая свойство при малейшем волнении идти пятнами. Непослушные волосы, уже начавшие лохматиться. А ведь она только-только из парикмахерской!