Глава 4. Центр Колдвелла был застроен множеством высоких зданий с кучей окон, но такие, как Коммодор, можно перечесть по пальцам

 

Центр Колдвелла был застроен множеством высоких зданий с кучей окон, но такие, как Коммодор, можно перечесть по пальцам. Высотой в добрых тридцать этажей, небоскреб засветился в рейтинге самых высоких в этом бетонном лесу. Он вмещал примерно шестьдесят квартир, которые были по-Трамповски[11] шикарны – отделаны мрамором и никелированным хромом, обставлены щедрой рукой дизайнера.

На двадцать седьмом этаже, Джейн бродила по квартире Мэнни, выискивая признаки жизни, но в итоге обнаруживая… ничего. Буквально. Берлога Манелло напоминала полосу препятствий так же, как и танцпол - в гостиной из мебели насчитывалось всего три предмета, в основной спальне – лишь огромная кровать.

И все.

Ну, и несколько обитых кожей стульев за кухонным столом. Что насчет стен? Единственной украшавшей стену вещью был плазменный экран размером с рекламный щит. Полы из твердой древесины не устилали ковры, повсюду были разбросаны лишь спортивные сумки… опять сумки… ну и спортивная обувь.

Но неряхой Мэнни не назовешь. У него недостаточно вещей для этого.

С нарастающей паникой Джейн вошла в его спальню и обнаружила полдюжины синих медицинских костюмов, раскиданных на полу, словно лужи после дождя, и... ничего больше.

– Черт… возьми.

Набор стоящих на полу чемоданов включал маленький, средний и самый большой… и средний отсутствовал. Как и один костюм, судя по пустой вешалке, висящей между прочими парами «пиджак+брюки».

Он в поездке. Может, на все выходные.

Без особой надежды Джейн снова позвонила в справочную больницы, оставив на пейджер Мэнни второе сообщение…

Мобильный зазвонил, и, взглянув на номер, Джейн снова выругалась.

Сделав глубокий вдох, она ответила:

– Привет, Ви.

– Ничего?

– Его нет ни в больнице, ни дома. – Едва слышный рык на другом конце провода подтолкнул ее дальше. – И я заскочила в спортзал по пути в Коммодор.

– Я взломал систему Святого Франциска и достал его распорядок.

– И где он?

– Там написано, что сегодня на дежурстве Голдберг, и все. Слушай, солнце садится. Я выберусь отсюда через, хм…

– Нет, нет… останься с Пэйн. Элена хорошо справляется, но я думаю, тебе следует быть рядом.

Последовала длинная пауза, будто Ви знал, что его вынесли за черту.

– Куда ты направишься дальше?

Сжав телефон, Джейн озадачилась тем, кому же ей сейчас молиться? Господу? Матери Вишеса?

– Я не знаю. Но я оставила ему сообщение. Дважды.

– Когда найдешь его, позвони мне, я подберу вас.

– Я могу привести нас домой…

– Я не собираюсь причинять ему вред, Джейн. Не собираюсь я разрывать на кусочки твоего доктора.

Да, но судя по его холодному тону, она подумала, что даже самые хитроумные планы мышей и вампиров[12] и т.д., и т.п… Джейн верила, что Мэнни доживет до операции Пэйн. После? У нее были опасения… особенно, если в операционной все закончится неудачно.

– Я подожду здесь еще немного. Может, он покажется. Или позвонит. Если нет, то я придумаю что-нибудь еще.

В затянувшемся молчании Джейн практически чувствовала, как через телефон повеяло холодом. Ее супруг многое выполнял на «ура»: сражался, занимался любовью, управлялся со всякой электроникой. Но, сложа руки, покориться вынужденному ожиданию? Не из числа его главных талантов. В сущности, бездействие сводит его с ума.

И все же, его недоверие к ней заставляло Джейн чувствовать себя так, будто она отдаляется.

– Оставайся со своей сестрой, Вишес, – сказала она спокойным голосом. – Я буду на связи.

Молчание.

– Вишес, повесь трубку и иди к ней.

Он ничего не ответил. Просто выключил соединение.

Нажав «завершить» на телефоне, Джейн выругалась.

Всего секунду спустя он снова набирала номер, и, услышав низкий голос, Джейн смахнула слезы, которые, несмотря на всю прозрачность, были очень реальны.

– Бутч, – сказала она надтреснутым голосом. – Мне нужна твоя помощь.

 

***

 

Когда то немногое, оставшееся от солнечного диска, окончательно исчезло за горизонтом, и ночь отметилась в своей карточке табельного учета, заступив на смену, машина Мэнни уже должна была приехать домой. Она должна была привести Мэнни назад в Колдвелл, к его квартире.

Но вместо этого, Мэнни оказался на южной окраине города, где разрослись огромные деревья, а протяженность газона превышала асфальтированную дорогу в пропорции десять акров к одному.

Оно и верно. На кладбищах должно быть достаточно податливой почвы, ведь невозможно же закопать гроб в бетон.

Ну, вообще-то можно… это называется мавзолеем.

Кладбище «Сосновая роща» работало до десяти вечера, его массивные железные врата были широко распахнуты, а несметное количество уличных ламп из кованого железа желтым сиянием освещали лабиринт из дорожек. Заехав на территорию, Мэнни свернул направо, ксеноновые фары его Порше озаряли надгробные плиты и газон.

Могила, к которой он направлялся, была маяком без какой-либо значимости. У подножия могильной плиты не было погребено тело… потому как предавать земле было нечего. Ни праха, который можно сложить в урну… по крайней мере, не было пепла, который точно не принадлежал той сгоревшей Ауди.

Примерно через полмили Мэнни опустил педаль газа, позволяя машине плавно остановиться. Насколько он мог сказать, он был один на всем кладбище, и ничего не имел против этого. Нет нужды в публике.

Он вышел из машины, но холодный ветер нисколько не прочистил его голову, лишь предоставил его легким работу, когда Мэнни сделал глубокий вдох и зашагал по весенней траве. Он был аккуратен, стараясь не наступать на могилы… конечно, мертвые не узнают, что он рассекал по их пространству, и все же это была дань уважения.

Могила Джейн была впереди, и он замедлился, приблизившись к тому, что осталось от нее, так сказать. С расстояния донесся гудок поезда, пронзивший тишину… и замогильный, печальный звук был настолько избитым, что Мэнни почувствовал себя так, словно очутился в каком-то фильме, который ни разу не досмотрел бы до конца у себя дома, и уж точно не стал бы платить деньги за просмотр в кинотеатре.

– Проклятье, Джейн.

Наклонившись, он пробежался пальцами по шероховатому верху мемориальной плиты. Он выбрал иссиня-черный камень, потому что Джейн была бы против чего-то пастельного или бесцветного. Эпитафия была столь же простой и невычурной, просто ее имя, даты, и одно предложение внизу: ПОКОЙСЯ С МИРОМ.

Ага. Он поставил себе «отлично» за оригинальность.

Он точно помнил, где находился, когда ему стало известно о смерти Джейн: он работал в больнице… конечно же. Был конец очень длинных рабочих дня и ночи, которые начались с колена хоккеиста и закончились изумительной реконструкцией плеча, спасибо наркоману, который решил полетать.

Он вышел из операционной и обнаружил Голдберга, ожидавшего возле раковин. Один взгляд на мертвенно-бледное лицо коллеги, и Мэнни застыл в процессе снятия хирургической маски. Бросив штуку висящей как детский нагрудник, он спросил, что, черт возьми, случилось… предполагая, что это авария на шоссе с участием сорока машин, крушение самолета или пожар в гостинице… трагедия общественных масштабов.

Но потом он посмотрел за плечо парня и заметил пять медсестер и троих докторов. Все они были в том же состоянии, что и Голдберг… и никто из них не суетился, призывая остальной персонал, не готовил операционные.

Верно. Общественное происшествие. В их обществе.

– Кто? – потребовал он.

Голдберг посмотрел на группу поддержки, и тогда Мэнни догадался. И не обращая внимания на кишки, превратившиеся в морозильную камеру, он держался за некую иррациональную ниточку надежды, что имя, которое слетит с губ хирурга, будет каким угодно, но только не…

– Джейн. Автомобильная авария.

Его сердце не замерло.

– Расчетное время прибытия?

– Его нет.

На это Мэнни ничего не ответил. Он просто сорвал маску с лица, смял ее и выбросил в ближайшую урну.

Когда он проходил мимо них, Голдберг снова открыл рот.

– Ни слова, – рявкнул Мэнни. – Ни. Единого. Слова.

Остальной персонал, запинаясь друг о друга, убрался с его пути, разделяясь также уверенно и быстро, как ткань, рвущаяся напополам.

Возвращаясь к настоящему, Мэнни не мог вспомнить, куда пошел и что делал после этого… сколько бы раз он не вспоминал ту ночь, эта ее часть оставалась черной дырой. Каким-то образом он добрался до Коммодора, потому что двумя днями позже он проснулся в своей квартире, все еще одетый в окровавленную форму, в которой оперировал.

Посреди всего шока от этой ситуации худшим был тот факт, что Джейн спасла столько людей, попавших в автомобильные аварии. Мысль, что она погибла именно таким образом, казалось местью Старухи с косой за все те души, которые Джейн вырвала из костлявых рук смерти.

От очередного гудка поезда захотелось кричать.

От него, и от сигнала распрогребаного пейджера.

Ханна Уит. Снова?

Кто она, черт возьми…

Мэнни нахмурился и перевел взгляд на могильный камень. Младшую сестру Джейн звали Ханной, если он верно вспомнил. Уит. Уиткоум?

Но она умерла в детстве.

Разве нет?

 

***

 

Расхаживая по квартире. Так с ума сойти можно.

Боже, следовало захватить с собой шипованные кроссовки, подумала Джейн, когда он сделала очередной круг по квартире Мэнни. Снова.

Она бы оставила это место, будь у нее идеи лучше, но даже ее ум, сколь бы острым он ни был, не мог предоставить никаких других вариантов…

Звонок мобильного едва ли можно назвать хорошей новостью. Она не хотела говорить Ви, что спустя сорок пять минут ей все еще нечего доложить…

Она достала телефон.

– О… боже.

Этот номер. Эти десять цифр она раньше вбивала в быстрый дозвон на каждый свой телефон. Мэнни.

Когда Джейн нажала «ответить», в ее голове было пусто, а на глаза набежали слезы. Ее дорогой старый друг и коллега…

– Алло? – сказал он. – Мисс Уит?

На заднем фоне она услышала приглушенный свист.

– Алло? Ханна? – Этот голос… тот же, каким он был год назад: низкий, командующий. – Есть кто-нибудь?

Снова раздался тихий свист.

Господи Иисусе… подумала Джейн. Она знала, где сейчас находился Мэнни.

Повесив трубку, Джейн вылетела из квартиры, минуя центр города, перенося себя через пригородные районы. Путешествуя размытой кляксой со скоростью света, молекулы ее тела летели в ночи закрученным вихрем, который преодолевал мили так, будто они были дюймами.

Кладбище «Сосновая роща» было из разряда мест, в котором не обойтись без карты, но, когда ты представляешь собой воздух, то можешь просмотреть сотни акров за полторы секунды.

Когда Джейн вышла из тени у своей могилы, она сбилась с дыхания и почти всхлипнула. Вот он, собственной персоной. Ее босс. Ее коллега. Которого она оставила позади. И он стоял над черным надгробием, на котором было выбитоее имя.

Окей, сейчас она поняла, что приняла верное решение, не появившись на своих похоронах. Ее хватило лишь на заметку в «Колдвелл Курьер Жорнал»… а от фотографии всех хирургов, больничного персонала и пациентов ее сердце разорвалось на части.

Это же было намного хуже.

И Мэнни выглядел именно так, как она себя чувствовала: разрушенный изнутри.

Господи, его лосьон после бритья пах изумительно… и, несмотря на то, что он немного похудел, Мэнни был по-прежнему красив, как грех, со своими темными волосами и жестким лицом. Он был одет в идеально скроенный костюм в тонкую полоску… но на манжетах его отутюженных брюк виднелась грязь. Запачканная обувь также заставляла Джейн задаваться вопросом, где, черт возьми, Мэнни побывал. Грязь определенно была не с могилы. Почву год назад утрамбовали и покрыли травой…

О, минуточку. Ее могила выглядела таким образом с самого начала. От нее не осталось ничего, что можно было похоронить.

Его пальцы лежали на черном камне. Джейн знала, что именно Мэнни выбрал надгробие. Никто больше не купил бы именно то, что она захотела бы. Ничего претенциозного или напыщенного. Коротко и ясно, по существу.

Джейн прокашлялась.

– Мэнни.

Он резко поднял голову, но не посмотрел на нее… Будто был уверен, что слышит ее голос в своей голове.

Вернув себе полную телесность, Джейн сказала громче.

– Мэнни.

При иных обстоятельствах его реакция вызвала бы взрыв хохота. Закричав, он резко обернулся, споткнулся о надгробие и плюхнулся на задницу.

– Что… дьявол меня сожри… ты здесь делаешь? – выдохнул он. Выражение ужаса на его лице быстро сменилось на абсолютное неверие.

– Мне жаль.

Прозвучало совсем неубедительно, но это все, что она произнесла.

Говоря об умении соображать на ходу. Встретив карие глаза Мэнни, Джейн внезапно растеряла все слова.

Мэнни поднялся на ноги, и его темный взгляд прошелся сверху вниз по ее телу. Сверху вниз. Снова сверху… он не сводил взгляда с ее лица.

И тут настало время гнева. И головной боли, судя по тому, как он морщился и потирал виски.

– Это какая-то шутка?

– Нет. – Как бы ей не хотелось. – Мне правда жаль.

Свирепое выражение лица было до боли знакомым, и разве не иронично скучать по его сердитому взгляду.

– Тебе жаль.

– Мэнни, я…

– Я похоронил тебя. И тебе жаль? Что это за чертовщина такая?

– Мэнни, нет времени объяснять. Ты нужен мне.

Он смотрел на нее очень долго.

– Ты появляешься год спустя после своей смерти, нуждаясь во мне?

Осознание того, как много прошло времени, грузом легло на нее. Поверх всех прочих проблем.

– Мэнни… Я не знаю, что сказать.

– Да ладно? Что-то, кроме, «о, я, между прочим, жива»?

Он уставился на нее. Просто смотрел.

Потом сказал хриплым голосом:

– Ты знаешь, что я чувствовал, потеряв тебя? – Он быстро коснулся рукой глаз. – Знаешь?

От боли в груди стало трудно дышать.

– Да. Потому что я потеряла тебя… я потеряла свою жизнь вместе с тобой и больницей.

Мэнни прошелся перед надгробием. И как бы Джейн не хотелось, она знала, что не стоит подходить чересчур близко.

– Мэнни… если бы возникла возможность вернуться к тебе, я бы вернулась.

– Ты сделала это. Однажды. Я думал, что ты мне приснилась, но ведь это не так. Верно?

– Да.

– Как ты попала в мою квартиру?

– Попала и все.

Замерев, он посмотрел на нее, их разделала надгробная плита.

– Почему ты сделала это, Джейн? Зачем сфальсифицировала свою смерть?

Вообще-то она умерла взаправду.

– У меня нет времени объяснять.

– Тогда что, черт возьми, ты делаешь здесь? Это ты объяснишь?

Она прокашлялась.

– У меня пациент, который мне не по плечу, и я хочу, чтобы ты взглянул на него. Я не могу сказать, куда я отвезу тебя, не могу предоставить подробности, и я понимаю, что так нечестно… но ты нужен мне. – Ей хотелось рвать на себе волосы. Рухнуть в слезах. Обнять его. Но она просто продолжила, потому что не могла иначе. – Я искала тебя больше часа, и сейчас выбиваюсь из всех возможных графиков. Я знаю, ты зол и сбит с толку, и я тебя не виню. Но злись на меня позже... а сейчас – просто последуй за мной. Пожалуйста.

Она могла лишь ждать. Мэнни не сдается на уговоры, и его нельзя убедить. Он либо сделает свой выбор… либо нет.

И если речь пойдет о последнем варианте, Джейн придется позвать Братьев. Как бы Джейн не любила и не скучала по бывшему боссу, Вишес был ее мужчиной, и будь она проклята, если позволит чему-нибудь случиться с его сестрой.

Так или иначе, но Мэнни будет оперировать этой ночью.